* * *
Всё. Дальше был провал. Биттенфельд еще мог вспомнить, как вернулся за столик и рассказал Валену с Меклингером о происшествии. Как вернулся домой, принял душ и лёг спать — он уже вспомнить не мог. А в нос, тем временем, ударил запах псины. Ну ладно. Фриц Йозеф открыл глаза и действительно: псина. В лицо ему уставилась собачья морда с непропорционально большими ушами. Собачья голова неуверенно наклонилась в одну сторону, потом в другую, и тихо зарычала. Тут же последовала реакция откуда-то из дальнего угла помещения, хриплая и раздражённая: — Рекси, отвали от кота. Биттенфельд невольно вытянул шею в том направлении. Его взору предстала спинка старого компьютерного кресла на колёсиках. За спинкой согнутым вопросительным знаком торчала увлеченная человеческая спина, по сумме признаков — принадлежащая особи женского пола. Спина гнула голову над клавиатурой. А за клавиатурой на столе торчал (а вернее, возвышался) настоящий раритетЪ: монитор ламповыйЪ. На нём недоуменно хлопал глазами кот породы «подвальный обыкновенный». Видимо, тот самый, от которого предлагалось отстать собаке. Собака зарычала опять, демонстрируя весьма внушительные клыки для такого ушасто-потешного вида. — Рекси! — рявкнула женщина и подняла голову от клавиатуры. Спина, прискорбно согнутая, несколько распрямилась. Сначала она увидела кота, развалившегося на мониторе. Не отрывая от него взгляда, женщина что-то нащупала на столе. Раздался тихий щелчок и по комнате поплыл запах табака. — Рекси! — хрипло позвала она, не оборачиваясь. — А на кого ты матюгаешься, если наш кошак здесь? На домового опять? Собака соскочила на пол, сделав ложе адмирала Биттенфельда менее тесным, и подбежала к хозяйке. Нырнула под стол, явно пытаясь привлечь внимание, развернулась, уставилась на Биттенфельда и зарычала снова. На этот раз реакция от хозяйки последовала. — Рекси, какого ... ! Натужно скрипнув, кресло развернулось. Первое,что попадало в кадр, это были си... э... грудь. Которая оказалась размера эдак шестого-седьмого. На Биттенфельда уставились прекрасные шоколадные глаза. Возмущенные и прекрасные, скажем так. Не прекрасными они быть не могли по определению, поскольку сиськи... см. выше. (Или ниже.) Впрочем, очень быстро взгляд хозяйки перестал быть возмущенным. Сначала она испугалась, но испуг длился недолго. В конце концов, она была на своей территории, со своей собакой (с немаленькими клыками!) и наверняка знала, где у нее лежат предметы, годящиеся на роль оружия. И в этом имела преимущество над незваным гостем. Правда, собака как оружие самообороны очень быстро самоликвидировалась: когда хозяйка разозлилась, псина поджала хвост и растворилась где-то под креслом. Очень плавно (хотя руки подрагивали), хозяйка затянулась сигаретой и буднично (хотя голос тоже подрагивал) спросила: — Ну и кто ты? Реакция показалась Биттенфельду достойной и даже, пожалуй, интересной. Он мысленно перебрал знакомых адмиралов и счел, что среди них действительно был один с немного похожими реакциями — Ройенталь. Тоже сначала взрывался, потом... взрывался. Однако, в умении скрывать внутренний взрыв до момента, когда взрыв внешний натворит делов, хозяйка дома явно Ройенталю уступала. — Я задала вопрос, — добавила дама. Тучи сгущались. «Если она атакует, как мне отбиться, не причиняя вреда? — подумал Биттенфельд. — Я же сработаю на рефлексах. А дама, всё-таки... шестой размер. Жалко». — Так, — девушка протёрла глаза. — Я в душ. Надеюсь, что ТЫ, глюк мой молчаливый, исчезнешь. Всё-таки, две ночи без сна бесследно пройти не могут. Сказано — сделано. Она резко поднялась и потопала к выходу из комнаты, прихватив халат с кресла. По полу прошлёпали босые ноги, хлопнула дверь, послышался звук льющейся воды. Адмирал несколько обалдело перевел тело из лежачего положения в сидячее и принялся осматриваться. Маленькая, однако, комнатёнка. Временный кабинет у него на Феззане — в полтора раза больше. При этом вещей там было раз в десять меньше. Кто ж так помещение захламляет? Ни одной свободной стены. Диван. Стол. Еще стол! Кресло. Еще кресло! И много-много вещей. И тетрадки. И сигареты. И переполненная пепельница, явно не исполнявшая свое прямое назначение на совесть, поскольку пепел летал по всей комнате. Встроенного пылесоса в ней нету, что ли? Как ни странно, голова прошла, стоило спустить ноги на пол. Адмирал оказался в той же форме, что и был накануне, но она была совершенно сухой. Некоторое время адмирал втыкал мозгом в вечность. Шум воды стих, босые ноги прошлепали по коридору в обратном направлении. — Ты не глюк, — резюмировала хозяйка комнаты, вытирая волосы полотенцем. Футболку она сменила на майку в обтяжку. «Всё-таки седьмой», — резюмировал адмирал. Ноги тоже оказались ничего, особенно в шортах. Без них, наверное, будут еще лучше. Такую даму (о, наконец-то проснулись манеры!) следовало приветствовать, встав. Причем целиком, а не частично. Просто скинутые на пол ноги не годятся, надо и пятую точку оторвать. Адмирал честно оторвал. Голова тут же выкатила ему претензию, оформив ее в виде богатырского удара десантным топором по внутренней поверхности черепа. Череп и всё, что к нему крепилось, зашатался. Реальность накренилась. Адмирал осознал, что с вежливым приветствием не очень получается, и благоразумно приземлился обратно. Хозяйка вздохнула и снова скрылась в ванной. Адмирал осознал, что если она не вернется через минуту, то ему придется в одиночку решать одну, крайне важную задачу. Прямо-таки государственной важности. Связанную с честью мундира. И с чистотой пола, кстати сказать. Хозяйка, к счастью, вернулась практически сразу. С ведерком в руках и очень практичным выражением на лице. «Бить будет. Ведерком по голове», — невольно промелькнуло в голове Фрица Йозефа. — Давай, глюк. Излей душу, — буркнула она, будничным жестом впихивая ведёрко в руки Биттенфельду. Он завис в сомнениях, правильно ли были поняты слова фройляйн, но организм решил не сомневаться. — Поговорим, так и быть, потом, — добавила дама и, не став наблюдать, как его выворачивает, прошлёпала на кухню, совершать некие манипуляции с кухонными приборами. Пока адмирал возвышенно блевал, за стенкой произрастала деятельность. Дверцы хлопали, что-то шипело, запахло кофе. Псина нерешительно высунулась из-под кресла, явно соблазненная наметившимися кухонными процессами. Оценив ее реакцию, Биттенфельд решил, что ничего страшного фройляйн в адрес незваного гостя не замышляет. Через какое-то время хозяйка вернулась с большим полотенцем. — В душ. Жрать. Разбираться потом будем. Адмирал поймал полотенце (а что ему еще оставалось делать?) и потопал в ванную, вернее, в тот закуток, что здесь именовали ванной. Можно было, конечно, поспорить, но смысл?! Никакого. Зачем спорить, когда тебе дают полотенце и отправляют в душ? Холодные струи воды значительно повысили его способность ясно воспринимать реальность и рассуждать. Заодно помогли и с еще одной физиологической проблемой разобраться, весьма неуместной в данных обстоятельствах. Посвежев и придя в себя, Биттенфельд задумался о том, что надеть. Мятую форму? Дамский шелковый халатик на три размера меньше? — Харэ париться, — прозвучал голос хозяйки. — Бери полотенце, оно широкое. А шмотки твои... ну, постираю. Попозже. Пока так походишь. Должен же мне быть хоть какой-то плюс от твоего вторжения? Взвесив за и против, Биттенфельд принял вариант с полотенцем и минуту спустя вышел из помещения. В минимальной, так сказать, приличной комплектации. За время его отсутствия произошли некоторые изменения, и к запаху кофе добавился запах жареных яиц. — Извини, — сказала хозяйка, ставя на стол тарелку с омлетом, — у меня всё по-простому. Тем более, яичница — мой потолок в кулинарии. Она не подгорелая, она с поджаринками, так даже вкуснее. — Не стоит беспокоиться, фройляйн, — ответствовал Биттенфельд. — Я благодарен за вашу заботу. И подумал: «Если бы ты знала, крошка, что мне доводилось жрать с похмелюги». Девушка хмыкнула и слегка наклонила голову, принимая благодарность. — Простите великодушно, фройляйн, но могу ли я узнать ваше имя? — спросил Фриц Йозеф, приземляясь на кухонный диванчик. (Стараясь по пути не утерять полотенце.) — Разумеется, господин военный. — Девушка слегка удивилась формулировкам, но, видимо, нашла им какое-то приемлемое объяснение. — Непременно. Очень скоро. Но сначала вы. Имя и звание!.. Пожалуйста. — Прошу еще раз великодушно простить меня за мою невежливость. Но неужели настолько очевидно, что я военный? — Ну. Да. Выправка. Движения. Мускулатура. Типа того. Мне по каждому пункту объяснять? — Буду благодарен. — Движения четкие и экономные. Это тренировки. Регулярные. Систематические. Мускулатура не перекачанная, тело обрастало мышцами не в тренажерном зале. Что касается выправки... командный состав. Я сама дочь военного и других военных за версту чую. — А «верста» — это что? — Ну... мера длины. Около полутора километров. Интернет лучше знает... Ну чтоб тебя! — вдруг рявкнула хозяйка (до того, как Фриц Йозеф успел спросить «что такое Интернет»). — У меня дома незнакомый мужик непонятно откуда и я разговариваю с ним про Интернет. А ну живо представился: имя, звание! Хороший командный голос, лучше не спорить. Фриц Йозеф оперативно подорвался с диванчика и по всей форме представился: — Фриц Йозеф Биттенфельд, флот-адмирал Галактической Империи. — Биттенфельд?.. Галактическая Империя?!. Великий Йобушка! — девушка картинно схватилась за сердце и сочла за лучшее опуститься на кухонный диван. — Черные Уланы! Кисо всея Галактики! Так я и поверила, ага, с разбегу. — Фройляйн? — - Недоумевающий Биттенфельд бросился к ней. Фройляйн выглядела безгранично, прямо-таки непомерно удивлённой. Вот только почему? — Фриц Йозеф Биттенфельд? Черные Уланы? — она не спрашивала, а скорее пыталась принять факт. — Ну машу ж вать! — Чего?! — изумился Биттенфельд. И дёрнулся как-то особенно неудачно, вследствие чего набёдренное полотенце попыталось сбежать, но было возвращено на место благодаря своевременной операции по перехвату. Почти сразу. — Фройляйн? — позвал адмирал. — Вы в порядке? — Флот-адмирал Биттенфельд. Кёнингтайга. Биттенфельд кивнул. — Абзац! — взвыла девушка. — Сколько фэндомствую — не было такого. Не было!!! — Простите, фройляйн, — неуверенно поинтересовался Биттенфельд. — Чего не было? И что вы... делаете? — Фэндомствую, — меланхолично ответила хозяйка. — А не было... — она схватилась за голову. — Мне необходимо выпить. И... вы знаете, адмирал, похоже, вам тоже не помешает. Хорошо, что выходные. — Что ж, фройляйн, — флот-адмирал выпрямился. — Думаю, вы правы. Выпить — это всегда очень верная и главное — своевременная идея. Каждый, кто ее предлагает, поднимается в глазах адмирала. Девушка нервно хихикнула и встала с диванчика. — Что ж, господин адмирал, я могу предложить вам на выбор вино красное и домашнее виски. Есть водка, но её не рекомендую: самая дешёвая. Похоже, девушка не собиралась падать в обморок. Рыжий адмирал оценил такую любезность с ее стороны, но подумал, что в происходящем абсурде следует разобраться как можно скорее. — Тогда, если фройляйн не затруднит — виски. — Будем разбираться. — Фройляйн не затруднит, — усмехнулась девушка. Какое-то время ушло на манипуляции с бутылками и столовыми приборами. Большая часть манипуляций происходила под столешницей. — Ага! — победоносный возглас и из-под стола вынырнула рука, держащая пластиковую тару литров на пять. Забыв о вежливости, Биттенфельд удивлёно присвистнул. Ёмкость была заполнена до краёв и свидетельствовала об основательном подходе к делу. — Я предупреждала, — добавила девушка, доставая рюмки. — Домашнего производства. Через пару минут перед адмиралом появилась наполненная до краёв рюмка (в таре меньше не стало), а на столике появилось блюдце с тонко нарезанным лимоном. — Что ж, — хозяйка уселась за стол и взяла свою рюмку. — Будем, адмирал. Рюмки с тихим звоном встретились над столом. Напиток оказался крепким, как раз таким, какие предпочитал боевой офицер. (Такая выпивка и такие сиськи.Найти еще одно достоинство — и можно жениться.) Если адмирал закусил лимоном, то девушка сперва занюхала выпитое хлебом. — Уфф... папочка в своём репертуаре. — Она утянула с блюдца дольку лимона. — Теперь можно и поговорить. Во-первых, я задолжала вам своё имя. Зовут меня Екатерина. Я хозяйка этого бардака и зоопарка. Биттенфельд кивнул, наворачивая омлет с колбасой. — Теперь к самому... — она немного помялась, словно пыталась найти самое подходящее определение, — интересному. Вы находитесь на Терре. А вот время, — она едва успела опередить вскинувшегося Биттенфельда, — в ДОкосмической эре. Вы попали в возможное прошлое, адмирал. В нашем времени человечество только осваивает околоземное пространство. Даже до луны толком не летаем. «За...несло, однако же», — вежливо подумал адмирал. Внутренний цензор включился не иначе как от растерянности. «Не верю», — подумал он дальше. «Ну ладно. А где я тогда, на самом деле? И как я сюда попал? И как мне отсюда выбраться? И как получить достоверную информацию о происходящем, а? Это какой-то ловкий трюк... не знаю только, чей. Дамы с собачкой. Она, наверное, на кого-то работает. Ох, я бы не отказался сейчас увидеть, представьте себе, Оберштайна». Девушка вежливо ждала, созерцая на лице адмирала некоторые следы мыслительных процессов. Впрочем, она сама ещё отходила от шока. Шок — это по-нашему. Шок — это по-разному. Шок запивают чаем. Без запаха, без цвета, ну и без вкуса, присущего этому древнему китайскому напитку. Зато с откровенным душком этилового спирта. Птички за окном чирикают, компьютер тихо гудит, Биттенфельд на диване охреневает. Хозяйка потихоньку косеет от проклюнувшихся мыслительных процессов. Мыслительные процессы объединяют. Доброе утро. Величие момента нарушил кот, решивший, что раз уж все замолчали, то самое время напомнить о собственном существовании и чего-нибудь стащить у кого-нибудь из тарелки. Выбрал он тарелку Биттенфельда. Наверное, потому, что знал: у хозяйки лучше не тырить, она ведь может в отместку использовать его вместо мячика. Или вместо воланчика. Бытовая мирная картина — кот осторожно тянет лапу к запретной еде. Так расслабляет. Это вам не думать про Терру, Землю и «фантворчествование». Хозяйка мирно, уютно и по-домашнему треснула кота по башке. Тот проникся и отвял, сделав вид, что не больно-то и хотелось. А Биттенфельд сформулировал наконец один из теснившихся в черепушке вопросов в форму, пригодную для озвучивания: — Как я сюда попал? — Понятия не имею, — закономерным образом ответила девушка. — Я, знаете ли, удивилась, когда вас увидела. Понятно. Тупик. Никто ему тут ничего не скажет. — А вы знаете кого-нибудь, кто не удивится, меня здесь увидев? — спросив Биттенфельд, вспоминая почему-то холодные змеиные глаза Оберштайна. — Ролевики! — ляпнула Катя, не успев обсудить ответ со своим мозгом. С тем, который в черепе завалялся, слегка присыпанный пылью и припорошенный бессонницей. И вообще с мозгом, не важно, с чьим. Биттенфельд, разумеется, запомнил новое слово. Уже информация... И где бы ему добыть этих ролевиков, которые не удивятся, его завидев? — Ой, нет, — продолжила Катя. — Про ролевиков — это я не подумав. Простите, пожалуйста. Ага, конечно же. Отпирайся теперь. Оберштайн в башке размеренно вышагивал туда-сюда по своему кабинету, многообещающе разминая пальцы. Они однажды подрались... не, не лучшая тема для воспоминаний. — Ролевики? Не имею чести знать, кем являются данные граждане. Кто такие ролевики? — спросил Биттенфельд, отринув образ расхаживающего туда-сюда Оберштайна. Он не этот... хитрый человек, он не будет играть в кошки-мышки, а спросит прямо и сразу. И если фройляйн есть, что скрывать... что ж, пусть это останется на ее совести. — Придурки! — фыркнула фройляйн, даже не подозревая, какие долгоиграющие выводы можно сделать из её ответа, из нежелания придавать ролевикам хоть какую-то важность. — Их у нас много... придурков, в смысле. Ролевиков — меньше. Не все придурки — ролевики. Адмирал сделал себе зарубочку, уточнить этот вопрос позднее, когда фройляйн Катерина чуть больше расслабится. И возможно, слегка проспиртуется. Оберштайн в голове с расстановкой кивнул, напрашиваясь на удар по морде. Жаль, его морда была сейчас очень далеко. — Хорошо. А кроме ролевиков? — Экстрасенсы, — сказала фройляйн с непонятной Биттенфельду язвительностью. — Тоже не очень годный вариант ответа. Но эти не удивятся, факт. — Экстрасенсы — тоже придурки? — вежливо уточнил адмирал. На всякий случай. — Некоторые. Остальные — психи. Большая часть — бессмысленные и бесполезные психи, но некоторые, знаешь, весьма годные. Понятнее не стало. Информативные какие ответы. Как инструкция к туалетной бумаге. Если знаешь, как ей пользоваться, то инструкция не нужна. Если нет — то написано что-то очень туманное и аморфное, как внешняя политика последнего фон Гольденбаума. То ли Биттенфельд спрашивает слишком очевидные вещи, то ли Катерина умеет шифровать информацию, оставаясь в рамках вежливости. Вроде и не придерешься, а хочется, потому что понятнее, ага, не становится. — Ладно, отложим вопрос на более позднее время, — решил адмирал. — Замнём для ясности, — буркнула Катерина. От этой фразы его мозг немедленно повесился. Это надо запить. Сказано — сделано. Адмирал опрокинул в себя рюмку и как-то бессознательно подвинул в сторону хозяйки, очевидным образом намекая на желательность добавки. Девушка налила тут же, четко и тоже без особых раздумий. И себе заодно. Выпили молча, не чокаясь. За упокой души здравого смысла. Зашевелившаяся паранойя Биттенфельда намекала, что его могут спаивать. Пойло явно было не дамским, по крепости подходящим скорее его Черным Уланам. Биттенфельд попытался вспомнить, а не пила ли она какие-нибудь таблетки... Таблетки объяснили бы несвойственную даме стойкость к градусам. Выпили еще раз. — Скажите, фройляйн, — произнес адмирал, грея пальцами рюмку, будто это бокал с коньяком. — Знакома ли вам пожилая фрау в лиловом платье и розовой шляпке, с мелкой собачкой по кличке Аполлон? Та еще тварь, а не собачка, скажу я. — Катерина, а не фройляйн, — буркнула фройляйн, деловито разливая еще по одной. — Дам с собачками вокруг — завались! Собачка по имени Аполлон? Вполне вероятно, их много. Эту трудновыносимую мелочь заводят все дамы, которые мечтали бы завести настоящего Аполлона, да не сложилось. Скажу как психолог. Нереализованные комплексы и всё такое... То есть, я хотела сказать, не отрегулированные желания. А впрочем, не буду вдаваться. Адмирал наконец понял, где он. В стане бывшего врага! И над ним проводят какой-то эксперимент. Он в одном из институтов Новых Земель, и над ним проводят эксперимент местные мозгоправы. Осталось выяснить, на какой из планет он находится. И прорваться к своим. Желательно не обидев даму, которая ничего плохого ему не сделала. Или пока не сделала. — Так вы утверждаете, что мы на Терре? — спросил Фриц Йозеф, решив, что самое время — вывести враньё дамы на чистую воду. — Прямо даже на Земле, — сказала дама. — Ну на Терре. Ага. Делов-то. Сейчас это со всеми происходит. Покажите мне человека, с которым этого нет. Сейчас всё человечество живёт на Терре, 100% населения. «Сто процентов, значит? На Терре, значит? Всё человечество? Ну-ну. Сейчас я вам опознаю эту планетку, в один момент!» До того, как стать адмиралом, Биттенфельд побывал на очень многих планетах как Альянса, так и Империи. Глаз наметал, руку набил. В два счета разберется, надо только суметь предложить даме прогулку так, чтобы она не смогла отказаться. Дама будто читала его мысли. — Я, вообще, сейчас с собакой гулять иду. Вы сидите, так и быть, здесь. — Я бы с удовольствием составил вам компанию. — Я уверена, — язвительно сказала Катерина, — что ваша одежда разделяет ваше желание составить мне компанию. Но ей, увы, изменяет способность это сделать. Она занята: крутится. На большом количестве оборотов в секунду... в минуту... ой, я даже не знаю, с какой скоростью стирает моя доисторическая машинка. Не с такой уж большой скоростью крутится, но ей всё равно не до вас. Адмирал вспомнил, что по-прежнему сидит в одном полотенце, и осознал, что у дамы скорее всего не будет одежды его размера. Дама меж тем оценивающе смотрела на него. — Размерчик, конечно, редкий, но что-то придумать можно... наверное. В мундире вы на улицу не выйдете, это не обсуждается. Адмирал не стал спрашивать, почему в мундире нельзя показываться на улице. Опять какие-то шпионские игры, лучше даже не лезть. Потом само прояснится. Или не прояснится. — Значит, — уточнил он, — вам мешает только неналичие подходящей одежды? — Да, пожалуй, — задумчиво ответила дама. — О! Я знаю, где можно добыть! Наверное. Звучало многообещающе. Особенно «наверное». — Нужна, во-первых, одежда, в которой можно дойти до ближайшего магазина. И там купить что-то, в чём можно ходить уже повсюду. Такую одежду мы найдем... но мне надо позвонить одному человеку. И выгулять собаку. А человек еще спит, наверное. Он соня, такие дела. — Значит, сейчас я гулять не пойду? — уточнил Биттенфельд. — Быстро только кошки котятся, — сказала дама с Райнхардовской холодностью и твёрдостью. — Вечером пойдёте. Когда гости приедут и притащат что-нибудь на твой размер. Биттенфельд невольно подумал, что надо бы подготовиться. К прибытию гостя, у которого будет одежда на его размер. Два таких здоровых мужика в одной маленькой квартире — непонятно, что из этого выйдет. Один выпил, другой соня... И надо бы как-то поделикатней выяснить у дамы, в каких отношениях она находится с «человеком, имеющим одежду его размера». — А что мне делать до вечера? — спросил адмирал, стараясь, чтобы не прозвучало жалобно. — Меня тяготит нахождение в четырёх стенах. — Сделайте что-нибудь полезное, например. Говорят, помогает. Особенно когда нужно скоротать время, — ехидно сказала девушка. — Вам списочек полезного набросать? — Ну набросайте, — адмирал махнул рукой. Помирать, так с деятельностью. — Надеюсь, ты не спалишь мой пылесос, — пробормотала Катерина. —Ой, нет. Пылесос я тебе не доверю. В общем, развлеки себя как-нибудь, придумаешь, я пошла.* * *
Собака, как и ожидалось, из подъезда вылетела со скоростью света. Хозяйка не стала за ней гнаться — никуда она не денется, никого не покусает. Под машину не попадет, потому что двор закрытый, и со двора не убежит, потому что знает, что далеко отбегать от хозяйки нельзя. Катерину в данный момент больше интересовал телефон. Звонить — не звонить? Спят — не спят? На часах уже почти три, любой нормальный человек уже проснулся бы, но то нормальный. Минут десять решая эту проблему и решив в пользу звонка, Катерина взяла грех на карму — попробовала вызвонить теоретически спящего человека. Ответили, как ни странно, довольно быстро. — Я вас внимательно. — Стандартный вариант приветствия в исполнении этого гражданина. — Спишь? — очень умный вопрос. В трубку молчали секунд десять. После очень-очень вежливо ответили: — Нет. — Хорошо, — ответила Катерина, решив проигнорировать чужую иронию. Имеют право. — У меня для тебя дело. В смысле, до тебя. — В смысле, доё...докапываться будешь, — упростили для ясности в трубке. — Окей. Внимаю. Наверное. — Слушай, ты еще не все шмотки Гриффита выкинул? В трубке помолчали. — Внезапно. Ну, допустим, не все. Но, допустим, что конкретно тебе нужно? Чтобы я сориентировался... наверное. — Пара футболок побольше. И порастягиваемей. Штаны поуниверсальней. И обувь... Черт, нет! Какой у него был размер лапы? — А тебе какой нужен? — с еврейской дотошностью переспросили в трубке. — А черт... я не знаю! Сорок пятый... наверное. — Многообещающе. Большие лапы, они, знаешь ли, коррелируют. Со смыслом бытия. Ну, ты понял. Не, у Гриффита был далеко не сорок пятый... гм, молчу. Без пошлых намёков. Не, могу разве что рваные кроссовки растоптанные притащить. Сорок третьего размера, на лапу сорок четвертого налезут. В муках и страданиях. Еще можно взять шило, ножницы, такую-то матерь, проколупать носы — тогда любая лапа влезет. Наверное. Притаскивать? — Давай всё, кроме кроссов и шила. У меня тут погорелец сидит, которому в магазин идти не в чем. Если суть дела объяснять кратко. — Да пофиг, — лаконично ответили в трубке. — Хоть пришелец. Катюха хмыкнула, подумав, что шутки Ясона иногда бывают на диво пророческими. Он иногда угадывает. Как — фиг его разберешь. Только всерьез никогда не воспринимает, в основном потому, что всерьез он ничего в этой жизни не воспринимает. Начиная с себя. — Теперь о времени. Когда тебе надо барахло? — спросил собеседник. — Мне не влом. То есть, мне влом, но не сильно. И я с тебя что-нибудь за это стребую. Поэтому конкретизируй — и я весь твой. Со всем Гриффитовым барахлом, будь он неладен. — Лучшим вариантом будет сегодняшний вечер. Ранний вечер, а не как обычно. — Ранний — это во сколько? — вопросила трубка. Похоже, с той стороны еще спали. Поэтому просто уточняли, что нужно, без лишних лирических отходов в сторону. — Часиков в... семь, — нерешительно сказала Катерина, сначала хотевшая сказать «пять», потом «шесть», но осознавшая, что на такой подвиг Ясон не пойдет. Он не тот Ясон, который за золотым руном шлялся. Хотя кто его знает, может и тот. Про того легенда не сохранила, совой он был или жаворонком. — В семь, — равнодушно сказала трубка, ни капли не удивившись, что такое время называют ранним вечером. — Лады. Жратву притаскивать? — Притаскивать, — очень вежливо ответила Катерина. — Ту, которую сам готовить будешь. Я только за. Моя кухня — в твоём полном распоряжении. Ну, или возьми что-то, что не нужно будет готовить. — На три голодных рыла, включая сверхпрожорливое моё и мужика 45 размера? — Ага. И две собако-кошачьих голодных морды с прокачанным навыком смотреть укоризненными глазами. — Приправы есть? — уточнила трубка. — Пофиг. Свои прихвачу. Баул шмота, жратва, приправы, семь вечера. Трубку повесили без предупреждения. Катерина зависла, осознавая, что хотела сказать что-то еще, но ее лишили такой возможности. Причем она даже не могла сообразить, что именно хотела сказать еще. Просто когда так вешают трубку — вечно кажется, что что-то осталось невысказанным. Но, наверное, ничего важного в этот раз она не забыла. Или забыла? А, ладно! Вечером выяснится. Не успела она убрать телефон в карман, как трубка издала вопль «Хэй, амиго, возьми трубку!» Звонил не Ясон, на него другой звонок. Да и с чего бы это Ясону перезванивать? Он уже второй сон обратно видит. Это оказался админ. Ну конечно, кто еще мог позвонить спустя три дня после озвучивания приговора. Только эта падла в ботах!.. Катя глубоко вздохнула и поднесла телефон к уху. — Онлайн. — Ты наконец онлайн? Отлично. Ты начала работу? — Да, мама! Безусловно, мама! Спасибо, что спросила, мама! Начала, начала. Только у меня тут реал, как обычно. Вмешивается и вносит коррективы. Но работа ведется, честно-честно. Я даже успею. Наверное. — Это хорошо, но я не по этому поводу звоню. — Какой ЕЩЕ аврал случился? — Вообще-то аврал намечается у тебя. Пока ничего не случилось, всё только предстоит. Послезавтра у тебя квартирник. Ты не забыла? — Ой, йо! Упс. Ы. Ыгы. Трунихт-Трунихт-Трунихт! Свят-свят-свят! Ы. Ыгы. Таааааак... Хм? — Понятно. Ты хотя бы помнила, что сама назначила дату на послезавтра? — Ну... помнила. Каким-то отделом мозга. Не тем, который сейчас в работе. А квартирник по какому вопросу? А то у меня их два намечалось... я не помню, какой сперва. — Ну знаешь!.. Ты это. Записную книжку заведи. И иногда в нее заглядывай. — Знаю. Даже «нузнаю». Это самое, я того, нечаянно. Блин! Извини. Так всё-таки? — Легенда. О героях. Галактики! — четко и раздельно произнес голос админа. Специально для тупых. Катерина на секунду отняла трубку от уха, чтобы подумать. И подумать. И еще подумать. Если ступор называется «подумать», то думала она много. — ЛоГГ. Да-да, всё будет хорошо. Успею подготовиться. — Всё нормально? — подозрительно спросил админ. — Да так, небольшие накладки. Погорельца одного общаю... родственничка. Деть его некуда, но к послезавтру что-нибудь придумаю. «Шикарные такие небольшие накладочки, — подумала Катюха. — В виде сидящего на хате ГГ, которого некуда деть. Да и не хочется, если честно. Можно ли его впихнуть в формат мероприятия, от которого его нужно держать как можно дальше, из заботы о сохранности крыши? И хочется, и колется. Ладно, Ясона спрошу. Пусть он думает. Как раз проснется. А я на сегодня уже всё». — Что за родственничек? — спросил добрый и заботливый админ, подозревая какую-то лажу, но, не понимая даже близко, в чём она может заключаться. — Р-родственничек! — процедила Катерина всеобъемлюще и «вроде как всёобъясняюще». — Просто р-родственничек! Они как всегда – не вовремя. Ну, ты понимаешь. Админ не понял, но ему хватило. Фраза «ну, ты понимаешь» обычно действует безотказно. Никто ничего не понимает, но все делают вид. — Ну ладно. Ты разбирайся там со своим, хм, погорельцем?.. и приводи квартиру в порядок. Кстати, что у него сгорело? — в голосе админа появилась свойственная ему, так навязающая на зубах заботливость. Лезет, блин! Невовремя! Всегда! — Работа у него сгорела... у дебила, — буркнула Катерина еще более объясняюще, обращаясь к неким общим умозрительным вещам, витающим в культурном коде. — Дотла! Вдрызг! С занесением в рабочую книжку! Ну, в эту, в трудовую. Спасибо, блин, что не в санитарную. — А, в смысле непутёвый родственничек, — понимающе хмыкнул админ. — Ну ладно, вправляй ему мозги, спихивай на... на кого там его можно спихнуть? И я надеюсь, послезавтра всё будет в лучшем виде. У тебя другого выбора, в общем, нету. Или давай приобщай его к канону, вот и поможет всё организовать... — Будет сделано, — мрачно пообещала Катерина, как будто речь идёт о роскошном аутодафе на 18 персон, а не об организации посиделок. Трубка щёлкнула, возвещая о конце разговора. Катя со вздохом облегчения спрятала телефон в карман и достала сигареты. Щёлкнула зажигалкой, с наслаждением втягивая дым. А вот выдохнуть Катерина забыла. Ибо вспомнилась ей одна махонькая деталька. А именно — тема сабантуя. И звучала она так: «Рыжий Тигра — адмирал-идиот, или всё-таки глубоко законспирированный гений?» А теперь, дамы и господа, вопрос на миллион! Как оградить Биттенфельда от обсуждения персоны Биттенфельда?!* * *
Дверь захлопнулась. Непонятное чувство охватило Биттенфельда. Точнее, не непонятное, а сложное. В нем боролись паранойя и любопытство. А еще он упорно верил, что это была подстава сил Баалата и над ним действительно производят какой-то эксперимент ученые бывшего Альянса. Мозгоправы, чтоб их. Запихивая в рот последний кусочек омлета, адмирал Рейха не сводил взгляд с кота, который тоже не сводил взгляд с адмирала. Нарочито высокомерный кошачий взгляд был настолько преисполнен презрения к адмиралу Черных Улан, что Биттенфельд невольно давился остатками омлета. Каааак?! Ты жрёшь сам — И При Этом Не Можешь Покормить МЕНЯ?! Мое Кошачье Величество до крайности своей кошачьей души возмущено! В конце концов, бравый адмирал, десантник, прошедший не одну сотню боев, усовестивелся и пододвинул тарелку с остатками омлета поближе к коту. Пушистая сволочь породы «подвальный обыкновенный» с истинным аристократизмом принялась очищать предложенное. Сначала Биттенфельд наблюдал за поведением кота. Но Его Кошачье Величество не проявляло никаких чувств, кроме интереса к предложенному угощению. Понаблюдав какое-то время за котом, «погорелец», и не подозревающий, какими словами его обзывают за глаза, вспомнил, что хотел осмотреть маленькую квартирку на предмет жучков и скрытых видеокамер. Мысль о секретном эксперименте Баалата его не покидала. Он начал с кладовки. Там было пыльно, темно, под потолком повесилась паутина. На двух верхних полках были коробки и, вот сюрприз, стояли две плетеные корзины. Чем ему не понравились корзины, Биттенфельд вряд ли смог бы кому-нибудь объяснить. Но факт: не понравились. Он в них даже залез, но ничего странного не нашел кроме обрывков веревочек и множества рулонов с большими черными пакетами, как для трупов. Интересная вещь, наверняка регулярно нужна в хозяйстве. Неугодных кавалеров в лес вывозить и закапывать, например. Рядом, кстати, обнаружилась лопата. А еще ему не понравилось, что за ним всюду ходил кот. Наглый, пушистый «подвальный обыкновенный» провожал адмирала не только напряженным взглядом, но и своим присутствием, вальяжным и «типа я тут не при чем, я просто хожу» видом. Минут через двадцать рыжему адмиралу это всё надоело, но он прекрасно понимал, что если он хотя бы пнет кота, то его четвертуют. А, поскольку он так и не смог найти ни дополнительных камер, ни микрофонов, ни любых других приборов, он решил вернуться на кухню. Нахальный кот последовал за ним. Усевшись на кухонный диванчик, Фриц Йозеф впервые задумался, что данное действо может не быть экспериментом над адмиралом Рейхсфлота. Он осмотрел кухню. Кроме тарелок и канистры на столе адмирал заметил груду кухонной утвари в раковине. Его впервые посетила мысль сделать доброе дело и всё это вымыть. Уж с краном и моющим средством он способен разобраться в любом времени. Посуда заняла его ненадолго. И это было печально, поскольку он ненавидел сидеть без действия, мучаясь безвестностью. Он направился в комнату. Скорее всего, следящие приборы были установлены внутри компьютерного монитора. Не зря же этот монитор был выполнен с таким закосом под старину. Явная липа. Неужели кто-то надеялся, что он купится?.. Однако трогать компьютер он не решился. Там могла быть установлена ловушка. Выйдет некрасиво, если он влезет, компьютер сломается, а вернувшаяся девушка, отыгрывая свою странную роль, поставит ему это в вину. Оставив компьютер в покое, он решил полазить по шкафам в поисках каких-нибудь (ну хоть каких-нибудь!) разгадок. Нижние ярусы двух шкафов в комнате явили его вниманию журналы по метательному оружию, доспехам и еще чему-то непонятному. Там имелись деревянная ступка с пестиком, два мешочка с маленькими деревянными дощечками, обожженными непонятным образом, и много вариаций карт Таро. А еще там имелись странные карты, просто распечатанные на бумаге. Некоторые названия этих карт бросили адмирала Биттенфельда в пот. Например: Смерть (Shenkoph), Великое Равновесие (Oberstein), Солнце (Reinheird)... Остальные не хватило духа просмотреть. Это было так странно. Хозяйка квартиры утверждала, что она обитает во времена Первых Полетов, но с другой стороны, ей были известны имена и кайзера Райнхарда, и Оберштайна, и великого врага в рукопашном бою Шёнкопфа. Это еще больше ставило в тупик. Чтобы перестать думать об этих картах, Биттенфельд сосредоточился на верхних полках шкафа. Там тоже нашлись интересные вещи. Там был устав караульной службы российской армии. Это была достаточно толстая книженция. Также там имелись: методы выживания в условиях пустыни; методы выживания в горах; морская пехота и устав военно-морского флота; энциклопедия трав для специальных подразделений; устав патрульно-постовой службы Российской Федерации; нечто под названием «карманная камасутра». Последнее слово оказалось незнакомым. Тоже какой-то устав? Правила поведения или специальные приемы?.. Решив разобраться с этим вопросом попозже, Биттенфельд посмотрел еще выше, на самый верх шкафа. Там лежала игрушечная собака и еще какая-то книжка, запиханная между лап собаки так, будто ее пытались там спрятать. Может быть, что-то важное?.. Биттенфельд потянулся за книжкой. Это было ошибочное решение. Он не обратил внимания, что шкаф стоял, опираясь не только на пол, но и на подложенную под передние опоры бумагу. И, когда он оперся на шкаф, тот накренился, а затем внезапно попытался упасть на него. «Попытался» потому, что Биттенфельд закономерно подставил плечо заваливающемуся товарищу. Он так делал тысячу раз в своей жизни. Книжки и разная мелочь так и посыпались вниз, прежде чем он водрузил шкаф на законное место, а точнее, в законное вертикальное положение. Очень неловко вышло. Адмирал Черных Улан впервые за свою карьеру по-настоящему задумался. Нет, конечно, шкаф он удержал, но стоят ли ЕГО ИЗЫСКАНИЯ того, что он нашел? (А также устроенного бардака.) Прорычав нецензурщину, Биттенфельд возвратил вывалившиеся полки на их законные места. Остался вопрос с книжками... Он, конечно, на память не жаловался. Но их было слишком много, и он определенно не помнил, в каком порядке они стояли. Разве что загадочная книженция со странным названием «камасутра» — про нее он случайно запомнил, где она была. Биттенфельд радостно вернул книжку на место, решив, что это хорошее начало. И в этот момент в замке повернулся ключ: вернулась хозяйка.* * *
Сначала в квартиру рванулась собака. Зверь проверил свои миски, убедился, что никто на них не покушался, отлакал воды и вернулся на диван, попутно обрычав адмирала. Потом в квартиру устало вползла Катерина, надеясь, что ее усталость будет принята гостем за последствия хорошей пробежки, а не за последствия глубокой растренированности. Пока она закрывала бункер, кот сидел на пороге комнаты, но стоило хозяйке бросить на него взгляд, как наглая кошачья морда тут же повернулась и сиганула на груду рассыпанных книг, после чего на них улеглась. Катя увидела книги... В комнате заметно похолодало и адмирал понял, что его сейчас будут бить, возможно даже ногами. —Ну нифига себе, битва при Астарте в пределах одной квартиры! Что тебе сделали эти книги, ты, извращенец из Рейха?!. Говорят, если человека кусает вампир, он становится вампиром. Тебя, похоже, покусали дебилы!!! Давай, вякай что-нибудь бледное в свое оправдание. — На Астарту это совсем не похоже! — обиженно запротестовал Биттенфельд. — То есть, фройляйн, я хотел извиниться за устроенный беспорядок. Это произошло... непроизвольно. Шкаф просто упал на меня. Я даже почти его не трогал. Катерина внезапно резко присела на корточки и зачем-то потрогала пол. — Ага, не трогал... половицы-то тут из туалетной бумаги. Ты просто рядом постоял! Я даже тебе верю. Но бить всё равно буду. — Если хотите, я могу расставить книги по полкам, правда, не уверен, что они будут на своих местах. Катерина не успела ответить, потому что на кухне раздался знакомый грохот стиральной машинки. Ничего страшного, всего лишь переключение на режим отжима. Это не опасно для жизни. Хотя Биттенфельд вздрогнул и непроизвольно принял боевую стойку. — Не взорвется, — успокаивающе сказала Катерина. — Ну... то есть, обычно не взрывается. И рванула на кухню так, будто риск взрыва все-таки существовал. Биттенфельд подтянул полотенце и рванулся следом. Небось гадал, бедолага, что такого могло взорваться на маленькой кухне. Тем временем Катерина расчистила столешницу и запрыгнула на нее. Как раз над стиральной машинкой. Посмотрев на Биттенфельда, хлопнула себя по лбу. — Блин! Что это я всё сама да сама, ты же потяжелее будешь! Бегом на мое место, не задавая вопросов. Эту штуку надо прижать чем-то тяжелым, иначе я останусь без кухни. Биттенфельд, максимально четко следуя инструкциям, запрыгнул на то же самое место, стараясь не потерять полотенце. И с тревогой посмотрел на Катерину: — Я правильно сижу? Надо ли мне сдвинуться? Катерина раздумывала несколько секунд, молча созерцая «погорельца». — Да, пожалуй. На сантиметр влево, так будет лучше. Только старайся при этом не слишком переносить вес на руки. Твоя пятая точка сейчас занимается очень важной работой, не надо ей мешать. Особенно если тебе еще нужна твоя одежда. — И долго так сидеть? — спросил Биттенфельд, чувствуя себя так, будто едет на боевой машине десанта по скалистой местности. — Следующие полчаса. Пока не закончится программа отжима. — А что произойдет потом? — спросил Биттенфельд, явно стараясь не показывать, что он немного обеспокоен своими перспективами. — Ничего, — сказала Катерина мрачно. Трактовать можно было по-всякому. Например, как «ты умрешь и для тебя больше ничего не будет происходить». — Потом всё закончится, — добавила она. — Если это мое наказание за то, что я уронил шкаф... — Нет, это плата за то, что ты свалился мне на голову, и я стираю твое шмотьё в своем звездолете. А я пошла убирать книги. Следующие полчаса прошли в относительной тишине. Правда, сначала был вопль Катерины, когда она увидела шкаф и ту единственную книжку, что стояла на месте. Вопль никак не расшифровывался, он просто был. Поначалу Биттенфельд пытался извиниться, перекрикивая грохот машинки, но древняя техника оказалась громче вопля Имперского Вепря, так что извинения пришлось отложить до более удобного случая. Наконец подпрыгнув под адмиральской задницей в последний раз, машинка затихла. Издав облегченный вздох, Биттенфельд слез со столешницы, пытаясь понять, чувствует ли он организм целиком или только частично.* * *
Катерина как раз закончила расставлять книги, когда приперлось привидение в полотенце. Призрак Конана, ёксель-моксель! От таких мышц даже воздух лопается, а уж одежда... та, которую Ясон притащит... мда, возможно, размер может не совпасть. Будь она знакома с Биттенфельдом хотя бы на несколько дней дольше, хрен бы она выделила ему даже полотенце. Так бы рассекал. Ну а что? Она девушка одинокая, а тут шляется это, с шестью кубиками пресса. — А можно уже достать одежду? — спросило «это». — А? Что? — спросила Катя, возвращаясь из грез в реальность. — Одежда? Да, щас посмотрим. Катерина рванула на кухню, стараясь скрыть некоторое, минимальное, смущение от своих мыслей. Сунув нос в стиральную машинку, она прокричала своему гостю: — Извини, дружок, одежда еще влажная. Смирись. До семи часов рассекать тебе в полотенце. «А лучше бы и полотенце отобрать...» Долго думать об этом не вышло. На кухню внезапно вернулся Биттенфельд. Лицо его горело решительностью. — А теперь, фройляйн, мы серьезно поговорим. «Ну что еще случилось? Внезапный, блин, как понос... В небе над Парижем! ...Кстати о небе над Парижем. Это ведь Ясона прикол — добавлять эту фразу к чему попало. Хоть к битве слона с китом. ...Но, возвращаемся к Биттенфельду. Он хочет серьезно поговорить. А я что, против? Я не против. Но о чем мы будем разговаривать, да еще серьезно? О тонкостях семьдесят восьмой серии?!.» — Если ты опять со своими извинениями, — начала Катерина, не глядя на собеседника. — То засунь их себе куда-нибудь... под полотенце. Я почему-то не в настроении сегодня выслушивать извинения. Видать, по гороскопу день такой. — Нет, я с вопросами. Я снова хочу узнать, что случилось, как я сюда попал и какое отношение вы к этому имеете. Девушка с тоской кинула взгляд на часы. Целых полтора часа ей сейчас будут полоскать мозги. И это вместо «спасибо» за то, что не выпихнула за дверь. И только через указанный промежуток времени явится ее большой спаситель, «доблестный рыцарь» Ясон, способный спасти несчастный мозг Катерины. — Ладно, давай поговорим. Начну с конца. К этому я никаким боком отношения не имею. Как ты сюда попал — тем более не знаю, а уж кто в этом виноват... сама бы с ним «поговорила». И желательно с чем-нибудь убойным. И я не имею в виду убойные аргументы! Судя по лицу Биттенфельда, внутри него происходил какой-то нешуточный умственный процесс, результатом которого мог стать сюрприз или хотя бы сюрпризец. Катерина мимоходом подумала, что это отличная возможность протестировать адмирала-идиота на умственные способности. Как раз будет практическая работа по заданной теме... ну или хотя бы по теме намечающейся через два дня встречи. Тема для фанфика, к сожалению, была другой, и по ней практическую работу провести пока не представлялось возможным... пока. — Хотела у тебя спросить. На каком языке ты со мной говоришь? — На Рейхшпрехе. —Мда? А звучит как натуральный русский, без красителей и ароматизаторов. Интересно, а как же ты определишь тогда... — дальше Катерина соорудила короткую фразу на немецком. Немного нескладную, потому что немецкий знала на уровне «дедушка когда-то учил». — Старый диалект Рейхшпреха, очень архаичный, так давно не говорят. — Ясно. А если попробовать английский? — С английским дела пошли лучше, его когда-то учила и сама Катерина. И вообще, она переводчик!.. Каждый раз, когда тараканы на кухне начинают вешаться от голода, она сразу превращается в переводчика. И перестает им быть сразу, как только в кошельке появляется хотя бы пятьсот рублей, потому что к тому моменту мозг уже успевает скрутиться в трубочку. Не ее это — языки. — Ну, это Альянсиш. Правда, тоже не обычный, а то ли диалект с какой-то окраинной планеты, то ли тоже старый. Я не разбираюсь. В принципе, предположения, бродившие по фэндому, подтвердились. Там уже давно шли споры, на основе каких языков Терры вылезли Рейхшпрех и Альянсиш. И девяносто процентов были уверены, что это немецкий и английский. Покивав своим умозаключениям, Катерина также отметила про себя, что если Биттенфельд и дурак, то дурак хотя бы немного образованный. Языки знает. Хотя, с ее точки зрения кто угодно — «знает». Вот такой вот она переводчик за еду. — А к чему это было? — спросил Биттенфельд. — Да так, бытует мнение, что попаданец будет воспринимать язык места куда попал как родной. Я говорю с тобой на русском. Ты говоришь со мной на немецком. Ой, прости: на Рейхшпрехе. Мы прекрасно друг друга понимаем. Значит, эта теория подтверждена. По крайней мере, для слухового восприятия. Жаль, не на что записать аудио. У меня такой современный телефон, что нокия кирпич отдыхает. Не диктофон, а одно название, там русский от китайского не отличишь. Громкая связь есть — и ладно. Биттенфельд немедленно загорелся идеей проверить, так ли правдивы слова Катерины относительно низкого качества ее записывающей техники. Какое-то время они увлеченно делали записи, а потом так же увлеченно старались их понять. Катерина с каким-то даже удовлетворением поняла, что с того момента, как она в последний раз пользовалась диктофоном, качество даже ухудшилось. Так сказать, в ваших фоновых шумах слов не обнаружено. И тут телефон издал пронзительный вопль корабельной сирены и замигал всеми оттенками серого. Ну черно-белый, ну что поделать!.. Катерина чертыхнулась и нажала кнопку ответа, попутно задев еще пару каких-то кнопок. —Ну наконец-то! — заорала трубка. — Ты, сволочь такая, меня посадила на ЛоГГ, а сама не отвечаешь!!! С кем мне еще делиться впечатлениями? Катя отнесла руку с телефоном от себя подальше и рявкнула в ответ, стараясь переорать звонившего: — Ты еще погромче крикни, а то на Изерлоне не услышали. — Ладно, ладно, не рычи, — отозвалась трубка, действительно сбавив громкость. — Я, кстати, по поводу Изерлона. У меня вопрос: как жидкая броня может держаться на поверхности планеты, если она жид-ка-я? — Как, как... — буркнула Катерина. — По приказу Танаки! Ты на какой серии? — Дальше десятой еще не уползла. — Ну, тогда у тебя все открытия еще впереди. Подожди секунду, блин... да где эта штука... а нет, не жди. Я забыла, как у меня телефон с громкой связи обратно переключается. И тут раздался звонок в дверь. Жестами показав Биттенфельду, что открывать придется ему, Катя смылась на балкон, продолжать перекрикиваться.* * *
Сообразив, что это может быть только загадочный человек с мешком одежды его размера, Биттенфельд пошел разбираться с дверным замком. Разобраться оказалось проще простого — всего лишь нажать на ручку и дверь сама открылась на лестничную площадку. На пороге стоял подросток неопределенного пола с баулом вдвое больше себя и с невероятно скучающим выражением лица. Баул он держал с легкостью, хотя сам в него бы вместился. Даже полтора раза. Биттенфельд уже открыл рот, собираясь спросить, что ребенку надо, но не успел. Взмахнув пушистыми ресницами так, что они задели стёкла очков, ребенок открыл рот. — Ты, что ли, погорелец? Однозначно. Сдвинься. Гость и сумка ловко ввинтились в квартиру, потому что боевой адмирал сместился, не успев даже подумать, что делает. Он, на самом деле, слегка растерялся. Потому что глаза у этого человека были как у Оберштайна— бледные, то ли серые, то ли голубые... и в выражении глаз тоже было нечто общее, но сходу не понять, что именно. Нечто неуловимое. — А ты, что ли, Ясон? — спросил Биттенфельд, не понимая, почему начинает кипятиться. — Я думал, ты покрупнее, раз у тебя есть одежда моего размера. А ты что-то не впечатляешь. — О, какой комплимент, — абсолютно равнодушно сказал гость, еще раз взмахнув ресницами. Получалось как-то противоречиво, установить пол гостя по-прежнему не представлялось возможным. Сумка смачно бухнулась на пол, гость в одно движение разулся и уверенно потопал на кухню. Судя по последующим звукам — мыть руки с дороги. Биттенфельд кое-как закрыл дверь, не будучи уверен, что всё сделал правильно, и пошел на кухню, знакомиться с этим хамом. — Я зря сумку пёр? — спросил гость, не удосужившись взглянуть на адмирала еще раз. Биттенфельд мимоходом подумал, что очки могут оказаться фальшивкой — слишком уж хорошее у этого наглеца боковое зрение. —Иди, переодевайся. Во что-нибудь. Дарю всё, кроме сумки. Рви на здоровье всё, что приглянется. И советую побыстрее, а то полотенце твое скоро держаться будет не на бедрах, а, так сказать, спереди. Прозвучало как-то неприятно, не так, как было бы, если бы подобную пошлость изрекла фройляйн Катерина. Именно из-за этого Фриц Йозеф окончательно определился с полом гостя. И заодно вспомнил, какие наказания в Рейхе были положены за мужеложество. Адмирал прорычал что-то не слишком членораздельное, потому что был слишком зол, чтобы сформулировать нормальное оскорбление. Гость огорчился: — Вот вечно меня животные не любят, — и, не успел адмирал даже осознать смысл ответа, ускользнул с кухни на балкон. С балкона тут же донеслось, уже знакомым голосом, но на сотни децибел выше: —Здарова! Как жизнь половая? — Так! Щас тресну! — тут же рявкнула Катерина. — Какая тебе жизнь половая?.. — и голосом чуть тише, явно в трубку. — Давай закругляться, а то у меня тут гости. Потом созвонимся. — Да я ж не знаю, — ответил гость вдвое тише. — Я разве стал бы спрашивать, если бы знал? — Это не жизнь, это смерть, — проворчала Катерина. — И вообще, ты не поверишь, что это такое. Кстати, где одежда? Ты хоть нашел что-нибудь? — Ага, подорожник. Еще лопух и фиговый листок. Если этот чувак не тормоз, то уже прикладывает. На этой фразе новый гость и хозяйка наконец ввалились с балкона на кухню. — Дамы и господа, — вежливо (как мог, потому что до сих пор кипятился) спросил Биттенфельд. — Вы не могли бы сказать, где я могу переодеться, чтобы никого не побеспокоить. — Дамы сюда, — гость ткнул пальцем в сторону ванной. Катюха схватилась за голову. — Не начинай бесить его с самого начала, ладно? — Ваш запрос выполняется, ждите подтверждения команды, — буркнул гость. — Простите, ошибка выполнения... задача сброшена, но вы можете попытаться снова. — Так! —рявкнула хозяйка квартиры. — Ты! — ее палец указал в направлении Биттенфельда. — Берешь сумку и сматываешься в ванную переодеваться... Ты! — ее палец указал на гостя. — Приправы в зубы и к плите. — О, точно, — сказал гость. — Погодь, камрад, дай сюда сумку. Там черновик хавчика. Щас буду начисто переписывать... В сумке обнаружился маленький, но плотно упакованный сверток, предусмотрительно положенный на самый верх. Утащив его поближе к плите, гость толкнул слегка полегчавшую сумку в сторону «погорельца» и хамски махнул в сторону ванной. От этого жеста «дамы сюда» непроизвольно всплыли в голове снова, даже повторять не надо. Решив, что драться голым в гостях — это невежливо, Биттенфельд молча убрался, куда послали, решив сначала одеться.* * *
— Слушай, тьма очей моих, — тихо сказала Катерина, — ты бы это, не сильно его дразнил. Я понимаю, тебе в кайф. Но я ж его, быка, не удержу. — Так я сильно и не дразню. Я ж не сильно! — искренне удивился гость. — Я понимаю, что для тебя это не сильно. Но для этого персонажа это перебор. — Ну что я могу сказать, — ответил Ясон. — Просим отойти больных и беременных чувствительных животных от экрана. Показывают видео для взрослых... — Да блин, Ясон! Я серьезно! Здесь ситуация охренитительно непонятная. А этот персонаж мне нужен не с поехавшей крышей. — Ты переоцениваешь мое влияние на стабильность чужого шифера. — Если бы, — криво усмехнулась Катя. — Тебе имя Фриц Йозеф Биттенфельд говорит о чем-нибудь? Глаза Ясона блеснули отменным равнодушием. — Ааа, он настоящий, то есть? И с этими словами Ясон пошел рыться в холодильнике как ни в чем не бывало, как будто каждый день видит пришельцев из знакомых аниме.* * *
Распотрошив сумку и найдя пару домашних штанов и футболку, в которую он смог втиснуться, рыжий адмирал вернулся на кухню. В раковине почему-то снова была гора грязной посуды, хотя адмирал твердо помнил, что всё помыл. Зато поверхность столов и кухонного гарнитура стала намного свободней. Как будто грязная посуда до этого стояла там, прячась на складках местности. Ясон щедрым движением вывернул притащенный сверток на один из освободившихся столов и вихрем прошелся по кухне, сопровождая свои весьма уверенные действия комментариями под нос. Выходило совершенно непонятно. Что-то вроде «так, тут мышь, но зато масло. Там тараканы, но зато гречка...» — Какие тебе мышь и тараканы? — возмутилась Катерина, возвышаясь над рабочим процессом как величественный памятник. Ничего не делая, зато с властным выражением лица. — Повесилась и удавились, — рассеянно ответил Ясон. — Не сбивай, я подсчитываю. — А по-нормальному подсчитывать можешь?! — спросила хозяйка. — Тебе отвечать или сама догадаешься? — спросил гость, сосредоточенно возвращаясь к занятию, от которого его попытались оторвать дурацкими расспросами. Через минуту на столе возникли разделочная доска, вторая доска, нож, еще нож... Биттенфельд не успевал следить, как этот человек накидывает на поля боя новые боевые корабли, выстраивая их в сложные тактические фигуры. На плиту встали кастрюля и сковородка, в кастрюлю тут же упало полстакана какой-то крупы. — Помочь? — не выдержав, спросила Катерина, намекающе косясь на разделочные доски. — Не, я сам быстрее, — ответил гость и принялся нарезать на одной из них какой-то овощ, выпавший из притащенного им пакета. Очень быстро нарезать, надо сказать. Правда, при этом он матерился, что нож тупой и с такими пробками пешком было бы быстрее. Разобравшись с овощем и кинув его на сковородку, гость переключился на другую доску, на которую плюхнул нечто мясное. Биттенфельд понял, что его ярость немного унимается. Он плохо относился к бесполезным хамам, которые много о себе мнят, ничего из себя не представляя, но когда люди демонстрировали свою полезность, его мнение о них, даже против его воли, начинало улучшаться. Хотя кроме полезности есть еще немало качеств, влияющих на восприятие человека. Вот взять, например, того же Оберштайна. Полезен? Да. Но подлец такой, что аж выворачивает при виде него каждый раз!.. Выворачивало. Пожалуй, когда он помер, мнение об этом холодном мерзавце улучшилось — не очень сильно, но теперь уже в последний раз. С этим парнем было нечто подобное. Что-то вроде изначальной несовместимости. Когда в кастрюле кроме воды оказались какие-то овощи и часть мяса, гость равнодушно поинтересовался: — У тебя бульонный кубик есть? — Есть, в шкафчике справа от тебя, —не задумываясь ответила Катерина. Ясон достал из шкафчика упаковку с, по-видимому, требуемым объектом, критически изучил и, со словами «фу, химия и гадость», поставил обратно, так и не воспользовавшись. — Ну и зачем спрашивал? — буркнула Катерина. — Мне не готовить, мне обхамить, — ответил повар. —Уфф, всё, дальше разрешаю разговаривать, остальное могу покрошить уже без мозгов. Ну, в смысле, без своих. Приложенных к процессу в качестве руководства. Я не имел их в виду как ингредиент. — Спасибо большое за разрешение, — хмыкнула Катя. Всё это время Биттенфельд наблюдал за процессом с большим интересом. Получив «разрешение» на разговор, адмирал немедленно обратился к хозяйке: — Фройляйн, как я могу отплатить вам за гостеприимство? Девушка окинула взглядом Биттенфельда, вздохнула, мысленно что-то прикидывая про себя. — Завтра едем за одеждой. Это не было ответом на его вопрос, но это хотя бы напоминало план действий. Однако, как офицер Фриц Йозеф не мог сразу согласиться с пополнением своего гардероба, хотя прекрасно понимал, что без этого не обойтись. Следующие слова девушки подтвердили, что понимал он правильно. — Неизвестно, на какой срок ты здесь застрял, и сможем ли мы вернуть тебя обратно. Поэтому одежда тебе всё-таки нужна. Тут вмешался Ясон. — Из гуманизма и любви к ближнему я должен сейчас высказаться... но, пожалуй, пока промолчу. — Громко ты что-то молчишь! — огрызнулась Катерина. — Сама знаю, что надо с него денег потребовать, но вряд ли его карту примут в нашем банкомате!.. — А я бы запихнул. Прикола ради. Проверить же надо... — сказал Ясон. — Ну ладно, так и запишем: у тебя включилась доброта. Ок, не моё дело. — О, у тебя бывает «не твоё дело»? — тут же переспросила Катерина. —Ммм... сочту вопрос риторическим и оставлю без ответа, — так же ни на кого не глядя и слегка рассеянно сказал Ясон, продолжая что-то кромсать и докрамсывать. Катя фыркнула и закатила глаза, однако потом ее взор вновь перевелся на Биттенфельда. — Кстати, —обманчиво-ласково пропела девушка. — По-моему, разговор у нас был. Как ко мне стоит обращаться? Фриц Йозеф поскрипел мозгами и таки нашел подтверждение: да, подобный разговор был и его предупреждали не обращаться официально. — Извиняюсь, Катерина, — слегка наклонив голову, произнес он. — Принято, — улыбнулась девушка. — Итак, план действий таков: сегодня едим и успокаиваем нервы, а завтра рванем на абордаж магазинов. Возражения есть? — А когда выводим на чистую воду тех мерзавцев, что меня сюда закинули? — спросил Биттенфельд. — Когда найдем, как закинули, — ответила Катерина. — И зачем. — Да тут и думать нечего, — рассеянно сказал Ясон. — Кто-то грибов обкурился, и произошла спонтанная материализация образа. Или что-нибудь такое. — Это ты на меня намекаешь?! —взъерепенилась Катя. — А ты что, уже грибы куришь? — удивился Ясон. — Нет, я имею в виду, что в первую очередь под подозрение попадает наш брянский фэндом, а не пришельцы или тайные игры спецслужб. Думать тут и правда нечего, — он равнодушно пожал плечами, как будто случившееся даже не представляло достойную его внимания задачу и было до чертиков скучным. — Я могу рассматривать твою гипотезу со всей серьезностью только в одном случае: если в брянском фэндоме за два дня, что меня не было, появились могущественные... колдуны, в общем. Не знаю, как сказать. —Джедаи, — буркнул Ясон с издевкой. — Нет, блин, ситхи! — огрызнулась Катя. — Я имею в виду скорее пространственных магов, тех, которые могут переносить людей из одного места в другое. — Ага, из несуществующего в существующее, — сказал Ясон ехидно. — И, между прочим, смешно рассматривать такие теории всерьез. Так не бывает! — Да мне пофиг, — сказал Ясон флегматично. — Какая разница вообще, бывает что-то или не бывает? Никогда не мог этого вот понять... — не удосужившись закончить фразу, он вернулся к самому важному делу на свете — к помешиванию еды. Катерина картинно вздохнула. Видно было, что этот разговор происходил не впервые. Биттенфельд решил использовать паузу, чтобы вклиниться в разговор: — Значит, у вас все-таки есть теории, как я здесь оказался и как я могу вернуться обратно? — Как оказался — теории есть, а вот как вернуть... с этим пока туго. — И можешь ли вернуться вообще, — уточнил Ясон. — Это только перчатки всегда подбрасывают парами, а чудеса обычно ходят поодиночке. — Не думаю, что всё настолько плохо, — сказал Биттенфельд уверенно. — Из любых ситуаций есть выход! А если выхода нет, всегда можно вернуться через вход! Если понадобится — тараня этот вход головой безо всякого страха. Если вы думаете, что своим отношением способны меня напугать, вы ошиблись. — Я бы на это посмотрел, на таран чего-то головой, — равнодушно ответил Ясон, как будто пламенная тирада проскочила мимо него, ни разу не зацепившись за тощую фигуру, в которую и правда было очень сложно прицелиться. — Для того чтобы протаранить вход, его сначала нужно найти, — ехидно сказала Катя. — И вообще, если мы собираемся продолжать этот разговор, то Ясон, будь ласка, тыкни чайник. — Я сегодня выдрочка, а не ласка. В смысле, зверек, а не процесс. Но чайник ткнул. Биттенфельд начал подозревать, что эти двое общаются о чем-то еще, применяя прямо у него на глазах какой-то незнакомый сложный шифр. Но проверить эту теорию не представлялось возможным. — Итак, возвращаясь к самому началу, — проговорила Катерина. — Адмирал, я конечно понимаю, что этот вопрос мне следовало задать вам раньше, однако лучше позже, чем никогда. Поэтому я прошу вас рассказать, что вы помните из событий до того как вы проснулись у меня на диване. — Прошу, зовите меня по имени, — сказал Фриц Йозеф. — Хорошо, — пожала плечами девушка. — По первому или по второму? Как вам привычней? — А какие, — вмешался Ясон, — у него, кстати, первое и второе? А то я персонажа-то помню, а имя как-то не запоминал. — Фриц Йозеф, — хмуро сказал Биттенфельд. — Вы сможете звать меня Фрицем, или для вас это слишком сложно по каким-то причинам? — Ну, имечко не местное, надо окультурить слегка, — сказал Ясон и ухмыльнулся. — Кстати, напоминаю: вы знали, что ни при каких обстоятельствах нельзя бить повара? — и прежде чем Катерина успела вмешаться, сказал. — Если окультуривать, то это либо Федя, либо Ёся. Вам как больше нравится, скажите пожалуйста? Ударившись об «пожалуйста» и запутавшись в нем, Биттенфельд снова, в который раз уже, не врезал нахалу. Неловко как-то бить вежливого человека. Обращаясь к Кате, Ясон добавил: — Это его, вроде, в фэндоме Йосей зовут? Не особо звучно, я бы получше придумал. — Спасибо, меня и похуже устроит, — сказал Биттенфельд, уже догадываясь, в каком направлении может двигаться творческая мысль. — Есть еще вариант компиляции, — сказал Ясон. — И получится Феодосья... но, к сожалению, это женское имя. Хотя оно местное и, если вы на него согласитесь... — Почему-то нет, — буркнул Биттенфельд. — Тогда Дося!.. — сказал Ясон радостно. —Ну тогда объясняй, почему Дося, — спросила Катя, пока Биттенфельд окончательно не рассвирепел. — А сокращение от Феодосьи, но не такое окрашенное по полам. — Я передумал, — сказал Биттенфельд. — Не надо обращаться ко мне по имени. То есть, вы, конечно, можете... но я потом не буду оплачивать счет за лечение зубов. — А жаль, — сказал Ясон рассеянно. — Обожаю собирать выбитые зубы сломанными пальцами. — Это заметно, — проворчал Биттенфельд, против воли чувствуя, что его отношение к наглецу почему-то улучшается. Наверное потому, что он тоже был наглым и не боялся, когда противник превосходит числом... или в размерах. Засвистел поставленный несколько минут назад чайник. — Кать, тебе обычный или по-розенриттерски? — спросил Ясон рассеянно. Биттенфельд чуть не подпрыгнул и тут же переспросил, а как это. — Чашка кофе по-розенриттерски — это четыре ложки кофе, нифига сахара и кипеть должно во рту, — объяснил Ясон. — Я так не пью. Я вообще кофе не люблю... Больше он меня. Длинная история, не важно. —Обычный сделай, пожалуйста. Всем, — вмешалась Катя. — Не, я, пожалуй, чай, — сказал шеф-повар и полез в тот самый «шкафчик справа», куда убрал, обхамив, какую-то местную приправу. —Ну, пошурши, там, вроде, еще были останки... — сказала Катя. — Есть. Но пора новый труп на мумификацию закидывать, — ответил Ясон рассеянно. Биттенфельд опять заподозрил, что прямо перед ним с невиданной наглостью пролетают куски какого-то незнакомого шифра, замаскированные под местный, причудливый и тяжеловесный, говор. — Кстати, нашему новому рейхгалактическому другу рекомендую в кофе добавить сахар. Потому что наше кофе — это не он, это оно. И при чересчур тесном знакомстве оно пугает. Чай, кстати, не лучше, за свои деньги я бы такое не пил. Только на халяву. —Ну извини, я деньги не сама печатаю, — недовольно ответила Катерина. — А я сам, но их, к сожалению, почему-то в магазинах не принимают... — рассеянно ответил Ясон, разливая кипяток по чашкам. — Бурда подана. Приятной ассимиляции. Сделав глоток из предложенной чашки, Биттенфельд даже почувствовал нечто вроде благодарности за то, что его предупредили. С них сталось бы дать ему ЭТО молча, выдавая за кофе до последнего. Посмотрев на то, как Фриц Йозеф старательно пытается удержать на лице нейтральное выражение, Катя произнесла: — Добавляем в список покупок кофе для турки. — Это если у тебя денег больше пятисот рублей. А то иначе наши покупки закончатся, не успев начаться. Потому что как раз на пакетик. — Представь себе, чуть-чуть больше, — огрызнулась Катерина. — Ладно, более подробный список накидаем завтра утром. — Угу, — сказал Ясон. — К нему еще один список нужен будет. Раз уж вы тут за дело взялись. Список подозреваемых, я имею в виду. Оформлять в виде таблички в два столбца. В одном — предполагаемая причина, во втором — человек, способный на осуществление действия по этой причине. — Рановато, — отрезала Катерина. — Мы еще совсем ничего не знаем. Итак, возвращаясь к разговору о появлении адмирала Биттенфельда в наших пенатах... Фриц, расскажите, что произошло. — ...Как вы попали в наши шпинаты, — подсказал Ясон. Биттенфельд и Катерина, не сговариваясь, подавились своим «кофе среднего рода». — Знаешь, ты… ты… ты... существо! Чтобы разобраться в том, что происходит, тебе все-таки стоит помолчать. — О, я даже уверен, что это способно работать... — ответил Ясон равнодушно. — Ладно, я молчу. Очень молчу. Совсем молчу. — Цыц! — рявкнула выведенная из себя Катерина. Фриц вздохнул и начал излагать, что помнил. Вопреки ожиданиям, его не перебивали. Гостеприимная хозяйка и очень дружелюбный повар заткнулись так, будто репетировали это годами, чтобы очень удивить публику. Хотя до этого казалось, что они готовы переругиваться вечность. Пока Фриц рассказывал, что он помнит, Катерина заинтересованно слушала, периодически пытаясь отгрызть себе ногти. Было видно, что ситуация хоть и нестандартна для неё, но у неё в мозгу уже идет поиск аналогий. Ясон наоборот, отвел взгляд и как будто полностью отстыковался от сказанного, словно даже не слушал. Но почему-то Фриц Йозеф понимал, что это впечатление обманчиво. Короткое знакомство подсказывало, что у этого человека весьма извилистыми путями идут мыслительные процессы. Хрен разберешь, как, но точно не так, как у большинства знакомых адмиралу людей. В середине разговора Ясон бесшумно соскользнул со стула, чтобы еще раз перемешать еду, а потом так же незаметно оказался снова на стуле. Снова мелькнула эта мысль про Оберштайна, эффективно действующего в тени. Казалось странным то, что этот болтливый и заметный из-за своего поведения человек может напоминать Оберштайна. Но что-то общее продолжало прослеживаться, и мысль эту было не отогнать. В следующий раз Ясон соскользнул со своего места, чтобы так же быстро и бесшумно накрыть на стол. Ужин напомнил Биттенфельду первые десантные годы. Непритязательный, сытный, довольно вкусный. Суп обыкновенный неопознаваемый, «просто суп». Второе обыкновенное, мясо с овощами. Рассказ всё длился и длился, захватив начало ужина, потому что Биттенфельд, против воли, начал вспоминать мелкие детали, о некоторых из которых даже не знал. Рассказ подошел к концу аккурат, когда доели второе и снова обратились к кофе (в случае Ясона — к чаю). — Ну? Что думаешь? — Катерина обратилась к Ясону так, будто он мог знать что-то, что ускользнуло от нее. — Рано пока думать, — ответил он так, будто это не он был главным сторонником расследования, создания списка подозреваемых и скорейшего выяснения подробностей дела. — Совсем ничего?! — удивилась Катерина. — Ну, это набор фактов, которые можно сложить друг с другом кучей разных способов, — Ясон равнодушно пожал плечами. — Ну, я их осознал. Но выводов делать пока не буду. Пусть так повисят. Мне не мешают. Да и никому, вроде бы, не должны... — Что, никакой-никакой мыслительной работы с твоей стороны не будет?! — спросила Катерина язвительно. —Неа, — ответил Ясон. — Но если ты хочешь мыслительную работу, вперед. Твой ход. — Хорошо, — сказала Катерина. — У меня на данный момент есть теория. У нас, по факту, имеется способ перемещения. В том, что виновата эта дама с собачкой, уже никто не сомневается. Я думаю, что вопрос нужно ставить таким образом: КТО эта дама? Просто существо с возможностью материализации или кто-то покруче? — А, то есть, следующий ход — накидать, кто бывает покруче? — спросил Ясон с таким равнодушием, что было непонятно, согласен он с ходом мысли или наоборот, отмёл его заранее как редкостную хрень. Просто спросил, недешифруемо. — ...А вот тут у нас возникают варианты. Вариант номер раз. И он, кстати, самый первый, что приходит на ум. Это демиург. Творец миров. Вариант номер два: мир Легенды действительно существует параллельно от нас. И тогда нам нужен межпространственный телепортист. — Не забывай про третий вариант. Пришельцы и козни спецслужб, — сказал Ясон рассеянно. — Я просто для полноты картины накидываю, в качестве рамочки. — Скажи еще, что пришельцы из других галактик, — фыркнула Катерина. — Это уже совсем. Хотя знаешь, в этом направлении тоже нужно поработать. — Ага. Немедленно подниму все свои связи в других галактиках и спецслужбах, — лениво сказал Ясон. — Ну так какого хрена ты накидываешь вариант, который невозможно проверить?! — разозлилась Катерина. — У тебя что, звездолет в гараже прикопан? — Тебе в подробностях или поверишь на слово? Если вкратце, то это магия мозгового штурма. Это как с едой. Для супа нужны не только продукты и приправы, нужна еще одна вещь — посуда. Нереалистичные варианты тут работают за посуду... а дальше сама всё увидишь, когда будем проверять реалистичные теории. — И почему у меня ощущение, что ты уже знаешь разгадку, — сказала Катерина. Он пожал плечами. — Ну, она существует. Значит, никуда от меня не денется. Витает в воздухе, ходит мимо меня, когда-нибудь я с ней столкнусь. — Шерлок Холмс, блин, — буркнула Катерина язвительно. Ясон на это пожал плечами и ушел в себя так, что достать обратно уже не смогли. Катерина, осознав, что абонент временно недоступен, потому что превратился в ананас, обратилась к Биттенфельду: — Фриц, скажи мне, ты сам что-нибудь додумал? — Объединив то, что я тут услышал, я склоняюсь к выводу, что вы все-таки правы, Катерина. Мне кажется вполне логичным, что эта дама с собачкой обладала сверхъестественными способностями. Но в таком случае, возврат для меня становится невозможным. — Это не факт. Если где-то убыло, значит, где-то прибыло. Это закон всемирного равновесия. Из него также следует, что путь домой для тебя существует и его только нужно найти. Просто так изъять элемент системы, не заменив его на аналогичный — это значит уничтожить систему. — Я понял вас, — сказал Биттенфельд. И покосившись на глубоко ушедшего в себя Ясона, поинтересовался, понизив голос. — Между прочим, не могли бы вы сказать, сколько ему лет? — 24, — сказала Катерина рассеянно. Биттенфельд на секунду замер, в шоке. Он уже привык к тому, что этот ехидный пацан, почти школьник, постоянно задирается и ведет себя своеобразно. Но узнать о том, что это вовсе не пацан, а практически ровесник покойного кайзера?!. — А какая у вас длина года? — уточнил он на всякий случай. — Такая же как у вас... должна быть. Вот вам сколько лет? — спросила Катерина. — 34, но у меня день рождения 29 февраля. — Да, я это помню. — ? — Да-да, практически все дни рождения основных деятелей Рейха, Альянса и Изерлона нам здесь известны. У нас про вас фильм сняли... аниме. — Не заметив понимания на его лице, Катерина уточнила. — Мультипликационный фильм. — Я что, герой мультика?! — ...Я обязана тебя предупредить, прежде чем ты повторишь эту страшную ошибку. Никогда. Не называй. Аниме. Мультиками. В присутствии анимешника. Это весьма оригинальный способ самоубиться. — Спасибо за предупреждение, я его запомню. Но выходит, что для вас мы — герои какого-то произведения?!. Но как такое может быть?! — О, теорий много. Самое простое: ваш мир действительно существует и развивается параллельно нашему, а Танака, автор, просто всё это увидел и преподнес как свой сюжет. Сверхспособности обыкновенные, ничего странного... — В вашем мире сверхспособности — это не странно?! — Для творческих людей — нет, — ответила Катерина. — Особенно этой фишкой часто пользуются писатели для создания своих миров. Кстати, могу тебя обрадовать: детище господина Танаки по вашему миру имеет огромнейшую популярность не только у него на родине, но и в других странах. Так что фэндомов очень много. А значит, и тех, кто способен писать по этим фэндомам свои тексты. — То есть, людей со сверхспособностями? — Совершенно верно. Через два дня у меня соберется местный фэндом-клуб. Возможно, там будет кто-то, кто сможет нам помочь. Хотя бы дать пинок в правильном направлении. Пока это всё, что мы можем сделать. С этими словами Катерина отправилась варить очередную порцию «кофе среднего рода».