Тигр в фэндоме

      Батальное полотно имперских живописцев "Утро". Биттенфельд не сомневался в том, что подобное существует, несмотря на то, что сам в живописи разбирался откровенно хреново. Вечером ему предлагали лечь на диване, но так, что лучше было отказаться. Что он и проделал, еще не догадываясь, какое испытание его ожидает.       Утром по Биттенфельду проскакал сначала кот, а потом пробежалась собака. Ловя кота. И это не считая того, что лежал он на твердом полу... ну хорошо, на тоненьком покрывале. На половине тоненького покрывала, потому что второй половиной он накрывался.       Виноват в этом был, разумеется, Оберштайн, как всегда и во всем. Поскольку сейчас он не присутствовал лично (и вообще, давно умер), временно исполняющим обязанности главного виновного был назначен Ясон. Этот гад заявил, что ему будет холодно. Не требовал и не выпрашивал, а просто констатировал факт. И Биттенфельд, как благородный человек, отдал причитавшееся ему второе одеяло, самонадеянно предположив, что он, ветеран войны, переносит холод в сто раз лучше, чем какой-то гражданский.       Хорошо, что Биттенфельд был военным и привык вставать рано в любом состоянии, иначе было бы ему совсем хреново.       Павший герой, давя охи и стоны (не из-за твердого пола! это всё сволочная собака, оттоптала что можно и что нельзя!), отверз веки, восстал из мертвых и принялся искать, чего бы пожрать. А правда, где здесь можно найти еду?! И можно ли ее найти здесь, не прибегнув к помощи местного населения?..       Пока он решал, кого мобилизовать на поиски фуража (проще говоря — кого первого будить), глаза открыла Катюха. Чертыхаясь на своей раскладушке, она высказывала всё, что думала о наступающем дне. Биттенфельд возрадовался — не только у него утро не задалось. Поборов недостойное чувство, он устремился помыслами к первоначальной цели — поиску завтрака. Может быть, Катерина проникнется сочувствием к пострадавшему в боях с твердым полом и невоспитанной живностью военному и выдаст ему предполагающийся паёк? Но, к сожалению, Катерина перевернулась на другой бок и больше про хреновое утро не вспоминала. Судя по размеренному сопению, у нее привычки вставать рано не было. Биттенфельд еще раз изучил диспозицию. Может быть, другой гость ему поможет? Ясон сопел так, что было ясно: хоть кому-то здесь хорошо. На миг захотелось удушить этого... хорошего человека, отлично знавшего, сколько одеял ему нужно для счастья. А раз он так хорошо знал, то мог догадаться, что Биттенфельду будет откровенно неудобно!.. Но такие соображения не помешали гаду соблюсти только свои интересы.       Помощь пришла, откуда не ждали. Собака тоже хотела завтракать. И свое желание донесла так же беспардонно, как гонялась за котом. Запрыгнув на раскладушку, собака от души потопталась по Екатерине. Биттенфельд не стал мешать, несмотря на то, что долг требовал охранять спокойный сон гражданского населения.       Матюгаясь, Екатерина спихнула собаку. Однако, та сделала свое грязное дело, затоптав сон хозяйки насмерть. Что интересно — ни одна животная сволочь не попробовала запрыгнуть на диван к Ясону.       Катерина, матерясь, всё-таки выбралась из-под одеяла, окинула взглядом поле боя с Морфеем и потопала в ванную. Биттенфельд открыл рот, но вставить ничего осмысленного не успел. Во-первых, хозяйка двигалась стремительно. Как Ураганный Волк, ведущий флот в атаку. Во-вторых, Биттенфельд отвлёкся на созерцание чужого... нижнего белья для сна. Точного названия он подобрать не мог — не очень разбирался в женской моде. (Хотя надо признаться, самую малость в ней он всё-таки разбирался.Хотя бы для того, чтобы в самый ответственный момент не зависать с идиотским вопросом "А как это расстёгивается?")       Мысли о женской моде произвели свой неконтролируемый эффект на мужской организм. Биттенфельду срочно пришлось вспоминать самое скучное, самое нудное, самое унылое, что только можно вообразить... Вот. Лекцию Меклингера об искусстве. А еще... Об этом даже вспоминать не хотелось, а значит, ЭТО воспоминание подходило как нельзя лучше. Его Величество Райнхард, в своей неизъяснимой мудрости, пожелал, чтобы его возлюбленные адмиралы тоже испили из источника искусства... Опера, брр! Даже вспоминать о таком страшно. Особенно ему.       Кое-как утихомирив организм, Биттенфельд решил, что пора бы привести себя в порядок.       ...Катерину встречал уже полностью готовый к заданию офицер. И этот офицер утопал в освободившуюся ванную, приводить себя в чувство. Клин клином вышибают, ледяная вода отлично бодрит! И никакой твердый пол уже не страшен.       Пока он отсутствовал, Катерина тоже оделась.       А Ясон всё дрых. Но теперь его не хотелось пинать сапогами. А если Катерина еще и завтрак соорудит, настроение адмирала окончательно сделается миролюбивым.       Выслушав просьбу о завтраке, Катерина деловито сунула нос в холодильник, преисполненная самых лучших намерений. И скисла. Что-то пошло не по плану.       — Что-то не так? — спросил Биттенфельд аккуратно, мучаясь нехорошими подозрениями.       — Мне с собакой гулять надо, — буркнула девушка. — А из этого... быстро я завтрак не сооружу. Короче, буди Ясона. Он точно придумает, что можно из этого приготовить. А я пойду собаку выгуливать.       — Буду вам признателен, если... —Биттенфельд собирался сказать "если вы сами его разбудите", но не успел. У Катюхи зазвонил телефон и она с воплем бросилась общаться с кем-то, судя по репликам, не очень приятным. Через несколько реплик выяснилось, что звонит мама. Хм, очень бурная реакция на родственников... какой-то непонятный местный обычай?       Пока Биттенфельд хлопал глазами (это всё утро. И отсутствие завтрака. И сон на холодном полу), Катерина растворилась. Убежала выгуливать собаку, продолжая что-то выговаривать дражайшей матушке.       В общем, Биттенфельд еще раз понял, что долго думать и тщательно оценивать перспективы — не его. Он тогда упускает ситуацию на оперативном просторе. Тормозит, проще говоря. Адмирал Биттенфельд— тормоз. Скажи кому — засмеют. Такой репутации ему никогда не было надо, поэтому он прикладывал все усилия, чтобы от нее отделаться. И отделался. Но взамен полагалась репутация человека чересчур импульсивного, склонного к непродуманным действиям.       С Катериной он протормозил как следует. Вероятно, потому что хотелось жрать. А между тем, жрать хотелось всё сильнее.       Кинув тоскливый взгляд на Ясона, Биттенфельд решил предпринять самостоятельный рейд в холодильник. Но обнаружившиеся там упаковки поставили его в тупик. Знакомыми оказались только одинокие овощи, сиротливо валявшиеся на дверце, но разве непарная морковка - достойный завтрак для адмирала Рейха? А помятый помидор?       В конце концов, рыжий адмирал решил, что яйца вполне подойдут в качестве быстрого завтрака. А где греть? А вон та штука, очень напоминающая духовой шкаф, Катерина вчера грела в нём остывший кофе. Не глядя Биттенфельд взял первую попавшуюся тарелку, положил на нее три яйца (подумав, добавил четвертое), засунул в микроволновку (а это, как догадались, была именно она) и нажал на кнопку Пуск...       Одно яйцо он всё-таки спас, вовремя нажав на "стоп". Вот что значит - хорошая реакция! А вот остальные... Это явно был не духовой шкаф. Но Катерина вчера успешно нагрела в нем кофе, и не испытывала никаких затруднений в обращении с прибором. Может, какой-то другой принцип?       Биттенфельд честно порылся в памяти, припоминая, какая физическая примочка может дать такой результат. (Микроволновые печи в Рейхе уже не водились, потому что их заменили более совершенные бытовые приборы, не имеющие привычки взрывать сырые яйца. Ситуацию усугубляло то, что бравый адмирал Рейха редко попадал на кухню. Даже в собственном доме.)       Ну что ж. Отмывать так отмывать. Не оставлять же за собой такой ужасный беспорядок? Не самое достойное поведение для гостя. Жаль, нет адъютанта, на которого можно спихнуть досадный бытовой промах.       Не желая допустить еще какой-нибудь промах, Биттенфельд попытался прочитать инструкцию на моющем средстве. Вынул, что оно работает в теплой воде и не работает в холодной. Стремясь применить свежеполученные знания на практике, Биттенфельд впервые за день повернул кран с горячей водой. Оттуда сердито плюнуло и адмирала окатило какой-то бурой гадостью. Он поспешно закрутил кран обратно... Вот ведь. У них тут что, по определенному расписанию вместо воды течет химическое топливо?!. Это тоже какой-то всем известный обычай, о котором не пишут в инструкциях?..       С холодной водой таких проблем не было. На вид было даже не опасно. Но уверенности в этом адмирал не испытывал. (В этот момент он уже был готов поверить во что угодно.)       Мятый помидор (да, он всё-таки опустился до поедания одинокого овоща!) на вкус показался... немного странным. Но не мог же он испортиться в холодильной установке? Или мог?.. Биттенфельд с ужасом осознал один простой факт. Он не просто рискует устроить катастрофу при попытке добыть еду — он еще и не в состоянии самостоятельно оценить, является ли с трудом добытая еда пригодной к употреблению! Позор для адмирала. И это хваленое умение выживать в любой среде. Что сказал бы кайзер, узрев полную неспособность своего адмирала добыть себе пищу? А ведь кайзер наверняка умеет справляться с подобными обстоятельствами и отличает съедобные помидоры от несъедобных!       Ломать ситуацию в свою пользу следовало резко и решительно. Но Биттенфельд поймал себя на том, что если он сейчас попытается разбудить Ясона... то, в общем, ожидает его еще одна не очень приятная сцена. Проще говоря — адмирал уже дошел до готовности жалобно канючить еду.       Гордость не позволяла признаваться в подобном даже самому себе. Стремясь убежать от себя, Биттенфельд стремительно проследовал в ванную. Некая идея подсказывала ему, как разбудить Ясона, не опускаясь до недостойного выбрасывания белого флага.       Набрав полное ведро ледяной воды (уж с ней-то никаких подвохов по-прежнему!) адмирал решительно (как переваливающаяся уточка) вернулся в комнату.       Секундное раздумье — и содержимое ведра обрушивается на голову Ясона. А то слишком уж он, гад эдакий, уютно сопит, пока окружающие мучаются!       Ясон резко сел на диване с уже открытыми глазами и уставился куда-то в вечность. Другой реакции не последовало. Биттенфельд подождал. И дождался. Ясон осмотрелся по сторонам, увидел (и опознал) источник своих проблем, широко улыбнулся (такая реакция показалась несколько странной) и встал с явным намерением забрать из рук Биттенфельда ведро. После произошедшего Биттенфельд счел желание оппонента весьма разумным и логичным.       Поэтому он не был готов к тому, что Ясон это ведро наденет ему на голову. (Хоп! Резким и быстрым движением, как в баскетбол играл. И попробуй убеги от не проснувшегося человека... Биттенфельд рефлекторно дернулся, уклоняясь, но оказалось, что подсознание оппонента заранее учло и просчитало траекторию его движения). Ведро было уже пустым, поэтому суть мести от Биттенфельда ускользнула.       Надо было бить. Но бить человека после того, как сам напортачил? А самое главное, после того, как устроил ему экстренную побудку?       — Ну и какого? — недружелюбно буркнул Ясон, когда Биттенфельд избавился от ведра. Проснулся наконец-то.       — Катерина ушла. Жрать хочу, — четкий и честный доклад, как будто ничего не случилось. —Иди соображай. Назначаю тебя ответственным за завтрак.       — Всю жизнь мечтал, — равнодушно буркнул Ясон. — То есть, будет исполнено, вашблагородие, только не рыдайте. Переоденусь, в душ горячий залезу, а там видно будет.       —В горячий? — осторожно уточнил адмирал. На него напало несвойственное косноязычие. Связанное с тем, что он до сих пор не мог разобраться, что же пошло не так. — Так горячая вода... она там как?       —Ну блин! — из его речи Ясон вытянул больше, чем адмирал вкладывал. —Ну блин! — повторил он, по всей видимости, не в силах справиться с осознанием факта, что с горячей водой какие-то (отлично известные ему) сложности. — Внеплановое. Нашли же время! Ну значит, часа через два включат. А до этого как?!?       — Закаляйся. Заодно перестанешь мерзнуть под одним одеялом.       — Тебе туда же, — буркнул Ясон мрачно. — Если ты не заметил, я закаленный. Иначе убил бы. Ведром. Я не только травить людей умею.       —Ну так в чем проблема? — спросил адмирал скептически.       — Ты этикетки к шампуню и Катиному жидкому мылу, тому, которое в ванной читал? Дай угадаю: нет. Потому что если бы читал, то знал, что они нормально работают только в теплой воде, а в холодной это фиг смоешь. Ненавижу размазывать жидкое мыло как какую-то, блин, манную кашу по тарелке!.. При всем уважении к манной каше.       И, махнув рукой, слинял на кухню. В жесте читалось некое «да чтоб ты тоже был здоров, и отвали уже от меня».       Нечуткий Биттенфельд последовал за ним, не желая избавлять оппонента от собственного общества. Поэтому он увидел, какое у Ясона стало лицо. Ну, оно как-то изменилось... в тонкостях мимики Биттенфельд не разбирался, поэтому не знал, как интерпретировать, почему Ясон замер как вкопанный и с его лица пропало всякое выражение. Какое-то время он очень спокойно смотрел на духовой шкаф, пострадавший от взрыва яиц.       Только сейчас Биттенфельду пришло в голову, что, возможно, с духовым шкафом всё в порядке — просто яйца оказались некачественные. Такие же, как помидор.       — Самостоятельный, — констатировал Ясон так, будто говорит о ребенке. — Молодец. Большой мальчик... Хвалю за инициативу. — Судя по смене интонаций, самообладание возвращалось к нему так же стремительно, как и покинуло. И вместе с самообладанием вернулось желание сделать каверзу. — Хорошо. Раз я главный по кухне... или как ты там сказал? Ответственный за завтрак? То назначаю тебя своим первым помощником. Возражать не советую — вообще без еды останешься. К тому же, я тебя спасаю.       — От чего же? — переспросил адмирал, не слишком впечатленный чужой наглостью. Не видел этот тип настоящих наглецов...       Лицо Ясона на краткий миг чем-то неуловимо напомнило Оберштайна.       — Катерина гуляет с собакой, так? — очень, очень вежливо спросил он. Как будто действительно не знает, чем в этот час может заниматься хозяйка.       Продолжения не требовалось. Биттенфельд представил, что подумает, скажет, а главное — сделает хозяйка, по возвращении застав свою кухню в таком непотребном виде.       — Поможешь мне убрать этот срач, — подытожил Ясон.       Судя по тону, он имел в виду "уберешь всё своими руками под мою диктовку, а я посмотрю".       — А... горячая вода? Моющие средства? — спросил Биттенфельд, тут же применив к сказанному новые познания о работе здешних химических жидкостей. Ну вдруг Ясон наврал? Это же Ясон!..       — Не проблема, — обманчиво ласковым голосом сказал Ясон. — Тебе будет полезно. Трудности... закаляют характер.       И попробуй ему возрази, когда тебе возвращают собственную аргументацию.       Но Биттенфельд всё же попробовал возразить.       — Эксплуатировать гостей — нехорошо. Тем более нехорошо проявлять такое недружелюбие к человеку, совершившему один-единственный просчет.       — Два, — сказал Ясон сухо. — Местная техника портится при контакте с водой. Если бы я спал с телефоном, то он мог помереть от такой побудки. Сделаешь так еще раз — не прощу. — Адмирал вскинулся, желая высказать, насколько его не впечатляют подобные заявления, но Ясон приподнял палец. Один. И продолжил. — Есть еще в-третьих. Знаешь ли ты, как работает этот прибор, который ты принял за что-то тебе знакомое и потому неправильно воспользовался?.. Если не вдаваться в подробные объяснения: при неправильном применении он может тебя убить, даже будучи выключенным из сети. Если бы ты ринулся его отмывать без меня, так же талантливо, как до этого готовил, последствия не обрадовали бы никого. Так что давай ты будешь строить главного там, где хотя бы в шнурках своих не путаешься.       Опустим завесу милосердия над дальнейшим. Скажем только, что Биттенфельд успешно отмыл микроволновку, вскоре после этого дали горячую воду, Ясон принял душ и подобрел. А подобрев, гад такой, вытащил из холодильника замызганную снаружи кастрюлю. Она выглядела как археологическая редкость с сюрпризом внутри. Наверное, именно поэтому и Катерина, и Биттенфельд просто ее не заметили, решив, что ничего живого в ней быть не может. (Вернее, живое и активное быть может, но не съедобное.) В кастрюле, к большому изумлению Биттенфельда обнаружилась овсяная каша. «Ты не бойся, я изнутри ее помыл перед тем как пользоваться» многое объясняло.       Мир стремительно становился лучше, тем более что к каше Ясон из остатка яиц замутил, ругаясь на утрату помидора, вполне приличный омлет. (В тоже помытой изнутри сковородке.)       Оставался один нюанс. Вернувшаяся Катерина еще не видела промокший диван.              

* * *

             — Ты только не ругайся сразу, — судя по лицу Ясона, произошло что-то непредвиденное. — Не знаю, как тебе сказать, но, похоже, наш бравый адмирал оказался большим самостоятельным мальчиком, способным справляться без мамочки.       — ?!?       — ...А дальше пусть он сам расскажет, что натворил, — делегировав полномочия, Ясон сладко улыбнулся и смылся в ванную. Черт бы побрал этих демократов! Почему демократов —Биттенфельд не очень мог сформулировать, но манера передачи права голоса до зубной боли напоминала какое-то демократическое собрание.       — Расскажу, — поспешно сказал Биттенфельд, демонстрируя самые лучшие намерения.       — И? —Катюха подняла бровь. Одну. — Адмирал, объяснитесь, пожалуйста.       От вежливости хозяйки из головы вымыло все адекватные мысли. Осталось почему-то детское "и вообще, он мне на голову ведро надел!" - и ни капли конструктива. Тряхнув головой, Биттенфельд принял удар на себя. Что уж тут, как есть, так и скажет.       — Я пытался разбудить Ясона, — честно. А главное — так же неконкретно, как признание Ясона. Вот только в отличие от Ясона у него не получалось быть многословным как Трунихт во время представления народу предвыборных обещаний.       — Я жду объяснений дальше.       В голове мелькнула еще одна недостойная реплика, на этот раз - откровенное вранье. "Он не просыпался! Мне пришлось пойти на крайние меры!" Задавив и ее, Биттенфельд ринулся в омут головой.       — Я хотел немного... — окончание фразы, состоявшее из "немного его проучить", замерло на языке. Прозвучит оно... как-то не так. Как будто он описывает поведение нашкодившего пацана строгому директору. Настроение соответствовало — хотелось опустить голову и ковырять носком ботинка ковёр.       — Вы хотели немного?.. — Катерина уцепилась за начало фразы. Теперь кровь из носу, ее нужно закончить. Но закончить ее нужно как следует, чтобы не уронить честь адмирала Рейха! То есть, врать нельзя. Но правду говорить - тоже нельзя!       — Я хотел проверить его умение держать удар. Чтобы познакомиться получше. — Окончание фразы, «потому что так между нами, мужчинами, принято» он почему-то решил придержать на языке. Судя по взгляду Катерины — это было правильное решение. Самое большое его достижение на ниве дипломатии, на данный момент. Не потому, что он не талантлив в дипломатии, разумеется. А потому, что ему не часто приходится применять ее методы.       — Вы хотели немного проверить его умение держать удар, — вероятно, Катерине понравился метод повторения фраз. Она решила использовать его (и поощряющую интонацию) в нелегком деле выжимания истины из человека, категорически не желающего ею делиться.       — И я немного проверил! — вскинул голову Биттенфельд. — У него — никаких претензий.       — У него — несомненно. А у меня? — спросила Катерина, выгнув бровь. — У меня — должны быть претензии?       Адмирал Рейха врать не мог. Воображение нарисовало призрак Кирхайса с почему-то укоризненным выражением лица. И фразу, "Райнхардо-сама, как вам не стыдно?" В реальности такого быть не могло, ни в коем случае, но фраза казалась такой реальной, что Биттенфельд как будто ее услышал. Вот же приклеится!       — Я вылил на него ведро воды, — пробормотал Биттенфельд убито. В голове пил чай адмирал Ян Вэньли, принимая капитуляцию Черных Улан.       — Зачем вы вылили на него ведро воды? — Катерина задала ровно тот вопрос, на который у адмирала не было вменяемого ответа. Ну не считать же "он меня выбесил!" за ответ?       — В рамках заданного формата взаимодействия, — пробубнил Биттенфельд скучным тоном, будто какую-то инструкцию. Его озарила гениальная идея — закосить под идиота.       — И где это ведро? — спросила Катерина. Поправилась. — Я хочу узнать, где эта вода?! Та часть, что не попала на Ясона.       — В комнате, — честно ответил адмирал.       Катя пулей метнулась в комнату, чтобы лично оценить жертвы и разрушения. Биттенфельд, впервые в жизни, задался вопросом, легко ли сушить диван. Вот никогда ему такой вопрос в голову не приходил. Ни разу. Да и с чего бы это? Вот вернется он в Рейх — и каждому адмиралу его задаст. И посмотрит на озадаченные физиономии. Насядет, не даст соскочить и заставит каждого ответить. Не чувствовать же себя идиотом, ну, в одиночку?! Пусть другие тоже покажут, какие они умные. Хотя умница Миттермайер может проскочить. Он человек семейный...       В сознании Биттенфельда "семейный человек" почему-то соединялся с сакральным знанием о сушке диванов.       Решив не оставлять поле боя без свежей оперативной информации, Биттенфельд потащился в комнату. Он должен, обязан увидеть выражение ее лица. Опасность нужно встречать лицом к лицу, иначе он не Биттенфельд будет, а какой-то Оберштайн.       Увидев выражение ее лица, Биттенфельд на всякий случай схватился за ведро. А ну вдруг опять на голову попытаются надеть?!              

* * *

             Адмирал вёл себя неадекватно. Диван... диван просто превосходил все пределы воображения, но адмирал словно решил не останавливаться на малом. Главное — размах и фантазия! Войдя в комнату и оценив диспозицию, он схватился за ведро. Что, дивана ему мало было? Еще что-то учудить решил?! Зачем ему ведро снова, again?!       То, что Биттенфельд с придурью, было известно всему канону. Но оказаться тем самым человеком, который ощутит это на своей шкуре... Можно сказать — в роли Райнхарда, перед которым Биттенфельду не раз приходилось извиняться за собственный идиотизм... Знаете, приятного мало. В такие моменты Райнхарда становится жалко. Шальная императрица наоборот — когда сам нормальный, а подчиненные чудят.       — Мы завтрак приготовили, - сказал он жалобно.       — "Мы"? — процедила Катерина, отлично знавшая пределы собственных кулинарных возможностей и понимавшая, что быстро с содержимым собственного холодильника не справится. Кулинарные таланты Биттенфельда должны быть еще хуже. Не смог бы он завтрак приготовить. Значит, готовил Ясон, а этот - примазывается.       Из ванной вернулся Ясон. Увидев надвигающуюся грозу, аж засиял, мерзавец.       — Правда, мы! — ответил Биттенфельд. — Ясон руководил, а я — делал.       Катерина перевела разгневанный взгляд на Ясона. Причина гнева выяснилась мгновенно.       — И после всего вот этого ты позволил ему хоть пальцем что-то тронуть НА МОЕЙ КУХНЕ?       Безмятежное выражение не то чтобы улетучилось с лица Ясона, но слегка подугасло. Подлянка удалась. Честность — лучшая политика! Сейчас Биттенфельд был в этом уверен как никогда.       — Ну, он же должен научиться не ломать всё, до чего дотрагивается? — Ясон был непробиваем.       — Что еще? — тихо спросила Катя.       — А ничего, — хладнокровно ответил Ясон. — Но вот с диваном что делать — я, право, не знаю. С остальным разобраться было проще.       — Ничего не сломалось, мы всё починили, — поддержал Биттенфельд, понимая, что сейчас лучше выступить единым фронтом.       — Починили, значит, — процедила Катерина. — Ничего не случилось, значит...       — Он три яйца в микроволновке бабахнул. До того, как меня будить, — заложил адмирала Ясон. Нет в нём воинской чести, не внял он негласному призыву выступить единым фронтом! — Не переживай. Микроволновку он отмыл. Я проследил, чтобы он перед этим хотя бы выключил ее из розетки.       —Ну машу ж вать! — сказала Катерина.       — Могло быть и хуже, — утешил Ясон. — Главное — что я за ним проследил.       — Это и пугает, — проворчала Катерина. — Что еще натворили, искусники недоделанные? Кудесники и творческие личности!       — Омлет соорудили, — с невинным видом сознался Ясон. — Будешь?       — Кулинары-любители! — прорычала Катерина.       — Ясно. Поток ругательств, — тоном опытного врача поставил диагноз Ясон. — Это займет ее на какое-то время, но лучше уж так, чем ведро на голову.       —Психолог-недоучка! — таким было следующее ругательство. — Ведро тебе на голову! Едрить-ведрить тебя в качель, в тудыть-растудыть, боком, раком, поперёк и по диагонали!       — Не в ближайшие пару дней, — хладнокровно ответил Ясон. — Нечего мышцы растягивать, после ледяной воды. Застудить могу что-нибудь, потом воспалительные процессы в суставах, таблетки, процедуры, лечебная гимнастика... Не самое здоровое пожелание, в общем, хотя как вариант я готов рассмотреть.       — Диван как сушить будешь?! — рыкнула разгневанная Катерина, переходя к конкретике.       — Я?! — искренне изумился Ясон. — Вот он пускай и сушит! А я пошел, пожалуй. Погуляю. За омлет не благодари. Кстати, там еще каша. Полезная. Ты такое не особенно ешь, но я настаиваю, к омлету. Здоровый образ жизни — на века!       Понятно. Почувствовал, что пахнет жареным, и решил изящно смыться. И даже смылся бы, если бы парадом командовал Биттенфельд.       — Куда! — разгневанно рыкнула Катерина. — А сохнуть тоже будешь на улице?! Потом носись с тобой и твоими соплями!       — А с соплями моими зачем носиться? — искренне изумился Ясон. — С ними носиться не надо, они жёсткого обращения как раз требуют.       Посмотрев на его непробиваемое лицо, Катерина махнула рукой. Решила, что проще сдаться.       — Ладно, кулинары-самоучки. Показывайте свой омлет. Вернее... — Катерина грозно посмотрела на собравшихся. — Показывайте МОЙ омлет. Поедим и поедем... почешем... в общем, пора этому истребителю диванов одежду нормальную покупать. И да, Ясон, не делай такое скептическое выражение лица. Именно покупать!.. Потом объясню, почему. Если сам понять не хочешь.       На том и порешили.       Завтракали быстро, тихо и без происшествий.       А Биттенфельд, в редком творческом порыве, внезапно понял, что должно быть на батальном полотне "Утро". Диван там должен быть. Мокрый.              

* * *

             Ехать решили на такси, а не на маршрутке.       — А чего на маршрутке? — логично предложил Ясон. — Не надо на маршрутке! В три рыла же. Три раза платить. Экономия иллюзорна, на такси столько же выйдет. Ну, самую малость дороже. А нервов-то, нервов! Предпочитаю доплачивать дензнаками, а не нервами.       — Твоими дензнаками или моими? — ласково уточнила Катерина.       —Твоими, — хладнокровно ответил Ясон. —Мои до сих пор не высохли.       По его наглому лицу было видно, что на ближайшую неделю у него ничего не высохло. Чего ни хватишься — всё мокрое. Нашел же отговорку!       — Ладно, — вздохнула Катя. — Пошла чертить пентаграмму. Вызываю, в смысле. В какой центр повезем?       — А есть разница? — изумился Ясон. — Давай в новый. Я там еще не был. ...Пожалуй, это аргумент. Там нет никого, перед кем в случае чего мне было бы стыдно.       — Видимо, после этого он и закроется, — спрогнозировала Катерина.       — Ты давай не вангуй, а пентаграмму черти! —отбрил Ясон, протягивая мобильник.       — Объяснять, почему он так одет, ты будешь, — угрожающе предупредила Катерина, перед тем как набрать такси.       Ясон оглядел адмирала флота, в форме, при параде, и на некоторое время задумался. Придумывал объяснение, вероятно.       Биттенфельду стало интересно, что тут можно придумать. Вот что бы он сказал, если бы пытался проводить до магазина одежды странно обряженного незнакомца? Что тот выпил и распотрошил бабушкин шкаф с одеждой, а всё остальное сгорело?       Судя по лицу Ясона, объяснения и прочие мелочи не могли его смутить надолго. Уже сориентировался. Надо его взять начальником по связям с общественностью — будет отбрехиваться. Ото всех. Пока не помрет, будучи задушен каким-нибудь взбесившимся высокопревосходительством, не терпящем подобного обращения. Или не помрет, а, чем черт не шутит, выучит значение слова «нельзя»...       — Ну что, придумал? Приедут через восемь минут! — доложила Катерина.       — Придумал. Китель пусть снимет, — легкомысленно бросил Ясон. Судя по его виду, всё было схвачено. — Я там футболку притаскивал — пусть напялит. И куртка там подойдет... ну, в первом приближении.       Биттенфельд проделал все указанные операции. Покорно. Замаливал грехи за убитый диван.       — А дальше? — грозно спросила Катерина.       — А дальше скажем, что родственник из деревни.       Судя по продолжительному молчанию Катерины, она пыталась оценить эту безумную идею по достоинству. Форменные штаны, жеваная футболка...       — Штаны из дедушкиного шкафа, — любезно сообщил Ясон. — Я же говорю — родственник из деревни.       Катю согнуло в приступе смеха.       Биттенфельд поборол желание сорвать футболку и вернуть себе первозданный вид. Никакой диван такого не искупит!       — Закаляй душу, — многообещающе прорычал Ясон. Прозрачно намекая, что кое-кому надо замаливать не только диван, но и купание. Это всё решило.       Вздохнув как приговоренный, Биттенфельд приготовился вступить в прекрасный новый мир. В жеваной футболке и форменных штанах, которые единодушно признали "дедушкиными", то есть, в соединении с футболкой с ними происходило нечто страшное и они начинали ронять честь мундира неким ускользнувшим от него образом.              В «новом торговом центре», который, на взгляд Биттенфельда, невозможно было отличить от «старого», потому что он не знал, как вообще тут выглядят торговые центры, возник вопрос, с чего начать.       Великий вопрос современности, между прочим! Потому что форменные штаны, пережившие войну и перемещение в иной мир, почему-то не пережили агрессивную стирку и норовили разойтись по всем швам, а то и еще хуже — начать рваться не по швам, а в случайных местах. Во всяком случае, появившиеся потертости намекали именно на это.       Оглядев грозного адмирала Рейха, Ясон выдал:       — Похоже, просто пойдем по порядку. И не благодарите, это самое длинное предложение, в котором все слова начинаются на «п», которое можно родить экспромтом!       — То есть? — вопросительно приподняла бровь Катюха. — То есть, с белья?       — Ага, с постельного, — радостно согласился Ясон. — Нет, нижнее обмундирование можно будет потом докинуть, так сказать, на закуску. Чтобы не случилось культурного шока. Давай сначала определимся-то, на что ты собираешься деньги тратить. Если уж начали не с секонда почему-то.       — Потому что шмот из секонда стирку в моем звездолете тоже не переживет! — сказала Катюха сердито. — И что, потом второй раз деньги на него тратить? Кстати, я пока убеждена, что ничего на него не трачу — во-первых! ...Нет, это во-вторых. А во-первых — не всем же быть такими жадными как ты!       — Я не жадный, я прижимистый.       — Почему-то прижимистый только когда дело касается окружающих.       — А вот и нет! — радостно сказал Ясон. — На себе я тоже экономлю. Каааааак дурак. Уххх, ты даже не представляешь, насколько! — тон со словами совершенно не вязался и подразумевал какую-то подколку.       — Так. Если никаких полезных идей нет, — решительно сказала Катюха, — то начнем по порядку.       — С обуви, — сказал Ясон тихо. — Чтоб ходилось удобнее, а то даже мы в своих говнодавах к концу дня скиснем, а у него волдыри будут поверх пузырей в четыре слоя.       Биттенфельд не стал возражать, потому что тут всё было очевидно. Судя по лицу, ему было неловко принимать такую о себе заботу от гостеприимных людей, которых никто не просил за него вписываться. Катерина еще ладно — добрый человек. А этот ее странный друг?.. Вот уж кто на доброго человека был менее чем похож.       — Надо было на рынок поехать, — сказал Ясон еще тише, — но мы встали так рано, так рано, что на рынке уже последние фиги попрятали.       —Нехрен потчевать адмирала вторсырьем, — сказала Катерина.       — Затыкаюсь-затыкаюсь, раз голос разума тут никому не интересен.       — Голос разума будет интересен потом! Сам знаешь, что по одежде и обуви лучше переплатить.       — Я вам всё верну! — поспешно вмешался Биттенфельд. — Когда найду способ.       — Конечно, — спокойно сказала Катя. — Как придумаю, как ты сможешь мне это вернуть, сразу всё и вернешь.       — Честь офицера не даст соврать, — ехидно добавил Ясон.       — Что б ты о чести офицера знал! — фыркнула Катя.       — Кстати о чести офицера... — Ясон ехидно сощурил глаза. — А как ты собираешься объяснять всё это отцу?       — Вот Трунихт!.. — сказала Катя, как-то внезапно то ли загоревшись, то ли погаснув. Или сделав и то, и другое одновременно.       — А что, ваш отец — офицер? — полюбопытствовал Биттенфельд.       — Да, морской. До ваших высот он еще не дослужился, но он каперанг. Капитан первого ранга. То есть, по земному табели о рангах, полковник.       — Одна громкая фирма, названия которой не буду произносить, чтобы не вышла реклама, находится справа от нас. Прямо в десяти метрах, — буркнул Ясон.       — А чего произносить-то не будешь?! Тут что, кроме нас есть кому это рекламировать?!       — Отличная обувь. Десять лет ношу и как новая, — продолжил Ясон радостно.       —Ну так и пошли туда!..       — Но есть одна мааааленькая проблемка, — сказал Ясон. — Крошечная. Но проигнорировать ее невозможно.       — Не тяни уже, сволочь.       — Ну, на эту обувь нам, в целом, денег хватит. На одну единицу. Только надо сначала выбрать, на левую или на правую единицу. Насчет пары можно даже не думать.       — Да сколько она стоит-то? — изумилась Катюха.       — Ну... если попасть на большую скидку, то не больше восьми тыров пара! — радостно сообщил Ясон.       — ...!       — Отличная фирма, не побоюсь никому порекламировать. Правда, кроссовки у них жестковатые, задники пятки натирают, а всё остальное идеальное. Ортопедическое, продуманное, с учетом плоскостопия и так далее и тому подобное. Честное слово, удобней, чем босиком!..       — Ну и нахрена ты нам всё это рассказываешь, если у нас таких денег нету? — разозлилась Катерина.       — А слева от нас, по другую сторону, другая известная фирма, — Ясон тут же перескочил на другую пластинку.       — Так. Убью!..       — Да что убивать-то? — изумился Ясон. — Срок службы — не сто лет, а гарантированные года три, а дальше начнет портиться внешний вид. Причем заметь, даже это — много, потому что он вряд ли у нас пропишется на дольше, чем на месяц. И, собственно, цена в четыре раза ниже. Хотя тоже фирма. Просто не такая крутая.       — Мы пойдем в другие места! — решительно заявила Катя.       — В этом-то торговом центре? Ха! — сказал Ясон. — В остальных магазинах будут накрутки на фигню, причем такие, чтобы цена либо совпадала с известной фирмой А, либо с известной фирмой Б (по-прежнему не хочу рекламировать дорогому мирозданию их по именам). А качества не будет никакого.       — Так! — выдохнула Катя. — Идем во вторую точку.       — Нет, есть еще не менее известная сеть дешевой обуви среднего качества, где иногда попадаются интересные экземпляры, — добавил Ясон. — Всем известная сеть, где еще бывают невероятные скидки. Ну может, здравомыслия ради, начнем оттуда? Ты же не хочешь оставить человека в сапогах, но без трусов?..       — Ладно, — вздохнула Катюха. — Веди.       — Голос разума всегда побеждает, — сказал Ясон. Но тихо. Очень тихо. Чтобы с ним не спорили.       Катюха сделала вид, что не услышала. Биттенфельд тем более не стал никак комментировать это заявление, чтобы не обострять ситуацию.       Руководствуясь каким-то непонятным чутьем, «я могу заблудиться в трех соснах, но у меня нюх на скидки», Ясон привел их в салон обуви, где, с помощью везения, тщательных поисков и такой-то матери могли подобрать Биттенфельду вроде бы годные и вроде бы удобные ботинки.       Проматерившись и отказавшись от фирменных полусапог (с которыми тоже начала твориться какая-то чертовщина, хотя они в стиральном звездолете не побывали), Биттенфельд был вынужден признать, что ходить в том, что на него нашли... можно. Ну, вроде бы. Кажется.       — Там рядом аптека, — сказал Ясон тихо. — Давай сразу пластыря купим и какую-нибудь заживляющую мазь. А то потом, когда понадобится, ни одной аптеки рядом не будет.       Сказал он это настолько тихо, что услышал его только Биттенфельд.       Адмирал вопросительно приподнял бровь, взглядом припоминая Ясону его заявление о полностью намокших деньгах.       — Да тридцать рублей мелочью, они железные и не мокнут, — сказал Ясон. — Уж тридцать рублей мне на погорельца не жалко... и то с них сдача будет.       — Ладно, — кивнул Биттенфельд с благодарностью. — А как же... — кивок в сторону Катерины, которая всё еще копалась в полках с мужской обувью его размера.       — Успеем, — кивнул Ясон. — ...Но сначала надо попробовать выбить тут дополнительную скидку. Насколько я знаю... а впрочем, я ничего не знаю, но это почти всегда срабатывает. Тем более что скидочной карты отсюда у Катерины точно нет... ну ладно, попробуем.       Ясон огляделся хищным ищущим взором, предвещавшим неприятности всем, кто еще не был с ним знаком. На его взгляд прибежал человек в чем-то вроде форменной одежды. Девушка в обычных темных джинсах, в которых тут щеголяли очень многие (причем форма штанов почти у всех была одинакова, а оттенки — разные). Зато розовая футболка однозначно выдавала униформу. Биттенфельд в который раз подивился земным странностям. Свободный низ и форменный верх, и все считают, что так и надо?! Интересно, на что стал бы похож флот, если бы все там выглядели подобным образом.       Многие рядовые наверняка ходили бы без штанов вовсе. Военным только дай свободу — вмиг воспользуются каким-нибудь вопиющим образом. Поэтому дисциплина —самое важное! И уважение. И честь. И еще много других вещей, но дисциплина — в центре всего.       Девушка заученно улыбнулась и начала тараторить какую-то речь про акции, бонусные карты, возможность дополнительных начислений и другие странные вещи, в которых Биттенфельд совершенно не разбирался. Ясон, тем не менее, кивал со знанием дела. С ооооооочень дружелюбным видом (будто совсем не тот человек, который последние сутки демонстрировал двадцать оттенков хамского пренебрежения). Тем не менее нечто, вроде стажа знакомства (сутки, плотно прошедшие рядом — вполне стаж) выдавало, что он слушает краем уха, и совершенно не расположен вникать в то, что ему говорят. Однако девушке это было совсем непонятно. Кажется, она плохо разбиралась в людях и выражениях их лица.       «Ох не поздоровилось бы ей при дворе кайзера Райнхарда, который иногда, в своей несравненной мудрости, доносит мельчайшие оттенки мысли не словами, а интонациями и выражением глаз, экономя тем самым ценные слова».       Ясон вдруг широко улыбнулся.       — А как у вас со скидкой на вторую пару? Вернее, на первую. Действует еще эта акция, когда при покупке второй пары, первая сбрасывается на 50 процентов?       — Да, действует! Но только если первая пара дешевле второй...       — Шизофреническая довольно-таки акция! — от души высказался Ясон. — Вот когда скидку на вторую пару ставили, я понимал, как это работает. А когда на первую... а вдруг вторую приспичит купить, когда первую уже пробили? Или это специально для того, чтобы сразу решались брать по две?       Девушка развела руками и призналась, что не знает, почему акция именно такая, но, наверное, уважаемый покупатель прав.       «Уважаемый покупатель» радостно подхватил вторые, не подошедшие, полусапоги и сказал, что, пожалуй, их тоже возьмет, раз работает скидка на первые.       Биттенфельд вскинулся и стал возражать, что вторые сапоги ему не слишком понравились. Ясон приподнял палец. Один.       Биттенфельд, непонятно почему, заткнулся. И лишь потом вспомнил, что такой жест уже видел в исполнении этого человека.       Когда покупку уже оформляли на кассе, появилась Катерина с вопросом, почему не подождали ее, и еще одними сапогами на примерку.       Ясон возрадовался и посмотрел на девушку-консультанта.       — Покажите, пожалуйста, что там ей интересно, а то сама она не сориентируется...       Катерина, против ожиданий, не стала возражать. И, более того, протянула кошелек в молча протянутую руку Ясона.       Девушка, почему-то запутавшись, пошла показывать, оторвавшись от оформления заказа.       — Не люблю так делать, — сказал Ясон шепотом, — и сам, в общем-то, так не делаю, а то карму испорчу. А когда речь про чужие деньги идет, то карма даже улучшается.       Биттенфельд не успел понять, как «так». О чем вообще речь. На место первой девушки-консультанта пришла вторая, приветливо улыбающаяся во все тридцать два зуба.       Хлопнув себя по лбу и пламенно извинившись, Ясон попросил убрать вторую пару обуви из заказа, а то он внезапно осознал, что она будет лишней.       Девушка на вид впала в ступор, напоровшись на его обезоруживающую улыбку, затем взялась возиться с компьютером. Судя по ее виду, она явно пыталась о чем-то вспомнить. Но не получалось. Это ее угнетало, она старалась, но ситуация не улучшалась.       Биттенфельд терпеливо ждал, решив досмотреть представление до конца.       — Скрести пальцы. Указательный и средний, в любом направлении, — попросил Ясон шепотом. Сам он в это время отбивал пальцами какой-то ритм по стойке.       Биттенфельд послушался.       Через пару минут они вышли из магазина с фирменным пакетом, в котором болтались присмотренные Биттенфельду сапоги.       Ясон утер пот, почему-то кативший с него градом, и без сил привалился к стойке, за которой продавали батарейки, наушники и прочую мелочь.       Катерина вынырнула из магазина с возмущениями и вопросом, почему никто не хочет мерить очередную пару.       — Да купили уже, — слабым голосом сказал Ясон. — Я умудрился пробить скидку в пятьдесят процентов, действующую при покупке двух пар, на одну пару. Но ощущение такое, будто три вагона с углем разгрузил. Ненавижу так делать. Логичней было бы действительно поразгружать вагоны — за это денег больше дают!..       — Шаманил? — со знанием дела спросила Катерина.       — Я в это не верю, — буркнул Ясон хмуро. — Просто немножечко гипноза, немножечко НЛП и чуточку такой-то матери. И наглости. И личного обаяния. И везения. Уф, пронесло! Хорошо, что ты вовремя первую девушку отвлекла.       — Минутку, — вмешался Биттенфельд. — То есть, получается, вы каким-то образом обманули этих двух милых девушек?       — Спокойней, — сказал Ясон. — Обманули мы не девушек, а большую торговую сеть. Которая каждый день обманывает покупателей на значительно более крупные суммы. Девушкам ничего не будет.       — Это радует, — сказал Биттенфельд с угрозой. — Потому что в ином случае я бы не спустил подобного поведения тебе с рук.       — Спокойно, мы покупаем у торговых сетей, а не у частников, — не моргнув глазом соврал Ясон, не став вдаваться, что «хорошим девочкам» за косяк такого размера может прилететь сова из Хогвартса с письмом, в котором написано только одно слово: «депремирование». А может и не прилететь (и скорее всего всё обойдется). Что он, сволочь что ли, подставлять людей под гарантированные проблемы. Вот под возможные и маловероятные — пожалуйста. Потому что у них наверняка есть способы выкрутиться, обнаружив за собой одиночный косяк.              Успешно разобравшись с остальными покупками (в плюсе, помимо обуви, — одни джинсы, одна куртка, две футболки, один брючный костюм), они подошли к самому интересному. К мужскому нижнему белью.       — Знаете, я, пожалуй, слиняю, — сказал Ясон внезапно. — Выкручивайтесь, в данном случае, без меня. Держи свой кошелек обратно!..       И дематериализовался. Потерялся на складках местности. Скрылся в одном из множества мелких магазинчиков, где его тут же закрыла собой одежда.       — Ну что, — вздохнула Катя. — В бой, адмирал! Вы же понимаете, что это необходимо?       Биттенфельд обреченно кивнул, сделал глубокий вдох и шагнул вперед. В прекрасный новый мир.       Его снова окружили манекены. Только на этот раз они были скорее раздеты, чем одеты. С непривычки это смотрелось несколько дико.       На нижних частях манекенов красовалось мужское белье от шорт до едва прикрывающих хобот. Биттенфельд сделал еще один глубокий вздох и ринулся на абордаж.       Тут же подлетевшая девушка-консультант была озадачена вопросом:       — А что, у вас так действительно носят?.. Это мужское?..       — Да, самые модные модели. Новая коллекция. Что вы предпочитаете? Вы подбираете белье для особого случая или для удобной повседневной носки?       —Эээ... наверное, для повседневной носки, — ответил Биттенфельд растерянно, впервые осознав, что тут возможны разные варианты.       Девушка-консультант окинула профессиональным взглядом фигуру адмирала, сама себе кивнула и скрылась где-то между вешалок.       Через каких-нибудь пару мгновений (Биттенфельд даже не успел испугаться... сильнее, чем уже!) девушка появилась снова.       Биттенфельд уже успел просчитать план бегства и его последствия. Например, такие, что единственные казенные трусы ему придется стирать самому. Каждый день. И сушить в микроволновке. Почему именно в микроволновке, он не задумывался, просто представил, что каждый день ему придется заниматься именно этим.