Всё будет после, а пока мы идём...

Как и обещал, Орсон вернулся на планетоид через две недели. Он позвал его в его комнату. Туда же дроид внёс объёмный ящик. Когда он поставил его на пол посреди каморки, там почти не осталось места, чтобы стоять. — Что это? — спросил Гален, думая, что если оборудование, то почему надо было тащить к нему в кабинет, а не в лабораторный зал. Кренник поднял крышку и сказал: — Переодевайся. Внутри ящика оказался комплект брони штурмовика, рассчитанный на фигуру Галена, а также полагающееся ему оружие. — Что всё это значит? — спросил учёный, не двигаясь с места. — Это твой «маскарадный костюм», — пояснил с улыбкой Кренник. — Я хочу тебя пригласить на прогулку, но совершенно ни к чему, чтобы тебя кто-нибудь узнал. Броня — лучшая маскировка. В конце концов, всё это предназначено в первую очередь для защиты, включая оружие. Ты же вряд ли станешь стрелять мне в спину. Эрсо колебался. Он не хотел облачаться в военную амуницию. — Мой… дорогой Гален, — нарочито растягивая слова произнёс директор, — как ты думаешь, как к тебе относятся за пределами этой лаборатории? Учёный понимал, что вопрос был риторическим и ждал, когда Кренник продолжит. — А я напомню: ты оказался предателем, саботировавшим самый важный проект. Если кто-то узнает, что ты жив, то ты поставишь под угрозу не только свою жизнь, которую, замечу, не так просто было сохранить, но и мою тоже. — Итак? — Орсон вопросительно покосился на ящик, в котором тускло поблёскивали белые полированные детали лат, шлемофон и прочие детали. — Или ты передумал насчёт прогулки? Эрсо, молча, присел и достал шлемофон. Кренник вышел, оставив вместо себя одного из штурмовиков — для Галена они все были одинаковы. Штурмовик помог разобраться в порядке крепления костюма. Так что через полчаса Гален не отличался от прочих охранников из сопровождающей директора свиты. Тот же штурмовик рассказал, что Гален будет держаться в хвосте отряда, сопровождающего директора, показал, как надо держать оружие. И что делать в случае нападения. Ещё через десять минут Гален впервые увидел что-то за пределами лаборатории, в стенах которой провёл более двух лет. Пока что это были внутренности личного шаттла Кренника. … Решив проблемы с депрессией Галена, Кренник занялся своими. Он начал чувствовать вонь разлагающейся Империи задолго, как появились очевидные признаки: продвижение войск Альянса вглубь Галактики, ближе к ядру и Корусанту, откалывание от центра мятежных генералов, становящихся правителями собственных систем. Всё это было позже, но острая интуиция директора предвосхитила события. Пока утрясалась неразбериха во власти, которая коснулась и армии, возникшая после исчезновения Императора и Вейдера, до «адмирала без войск» Кренника никому не было дела. Он пользовался тем, что никто не отменял его допуск и полномочия, чтобы устроить свою маленькую войну против системы. Начал с архива. Закрыв его на несколько дней для проникновения кого угодно (информацию получать было можно, но нельзя было физически войти никому, кроме его штурмовиков, его самого и нескольких приданных его ведомству дроидов. Дроиды заминировали архив, проложив внутри коммуникаций взрывные шнуры, ёмкости с кислотой и прочие штуки, позволяющие гарантированно уничтожить находящуюся в архиве информацию. «Больше никто не украдёт у меня мою станцию», — думал он злорадно. Та информация, которую он посчитал для себя важной, была скопирована на выносные носители и отправлена в лабораторию на планетоид. Кренник умудрился провести операцию так, что вездесущие ищейки ИСБ не заподозрили большего, чем систематизация данных в архиве. Кассеты с информацией вывозились под видом отходов, никому и в голову не могло придти, что верный слуга империи внезапно изменился, словно перепрограммированный дроид. Вторым его делом был скрытный вывоз кайбер-кристаллов из хранилища завода по переработки, который так и оставался на Иду. Чтобы замаскировать операцию из недр хранилища был прорыт подземный ход, по которому кристаллы можно было вынести кристаллы в обход системы. Он был замаскирован, операции проводились по ночам. ИСБ, занятая внутренними разборками в центральной власти, тоже пропустила это. Кристаллы также были переброшены на личном шаттле на планетоид. Для них было вырыто отдельно от лаборатории новое хранилище. Дверь и система охраны была запрограммирована на Кренника лично. И вход замаскирован, точнее вовсе засыпан. Не зная, где и что искать, найти было невозможно. Параллельно он дал задание Матизу — найти дочь Галена, если та жива. «Звезда» ударила не по хранилищу на «Скариффе», а рядом. Некоторые уцелели при землетрясении и наводнении, которые за этим последовали. Её тела среди погибших не обнаружили, зато недосчитались одного челнока. Кто-то успел улететь, ведь щит был отключен. Можно было предположить, что она спаслась. Если и дальше выжила, то её надо было разыскать». Через несколько месяцев всем понимающим людям стало ясно, что Империя сдаёт свои позиции, и что дело времени, когда Галактика станет принадлежать силам Альянса. Кренник задумался о том, что будет делать дальше, и что делать с Эрсо. Он отдавал себе отчёт, что привык держать его под рукой. Вот только тогда это было оправданно необходимостью. Но не теперь. Теперь он не может держать его на цепи просто потому, что ему не хочется его отпускать. Подсознательно он понимал, что если может надеяться хоть на что-то со стороны Галена, надо вернуть ему свободу. Пусть даже тот не особо знает, что с этой свободой делать: ещё во времена Республики, предшествовавшие империи, Гален был разменной монетой и желанным приобретением для многих крупных игроков в сфере энергетических технологий. … Эрсо чувствовал, как всё меняется. Кренник чаще появлялся на их объекте, больше интересовался его работой. Но при этом учёный иногда ловил на себе странные взгляды, от которых ему становилось немного не по себе. Он задавался вопросом, чем они вызваны, но ответа не находил. Внутри комплекса сделали перестройку, выдолбив в скале новые помещения. Туда рабочие-дроиды заносили какие-то ящики. В какой-то момент в лаборатории директор стал появляться один, без своей охраны. Гален гадал, почему. Один раз спросил: — Где твои штурмовики? — У них новое задание. — Что за задание? — не понял учёный. Но Кренник только усмехнулся и ничего не ответил. Позже до Галена дошло, что, наверное, охрану забрали и, стало быть, Орсон уже не столь важная персона в Империи. Поняв это, он испытал двойственные чувства: радость, что тот не употребляет свои таланты на ещё какое-нибудь страшное оружие, и едва ощутимое беспокойство. … Когда пришёл приказ об отзыве его взвода штурмовиков смерти, Кренник был странно равнодушен. Разве что подумал, что этого следовало ожидать. Сам он не хотел класть свою жизнь на сохранение того, что явным образом подыхало. Ему было жаль расставаться с людьми, которые верой и правдой служили ему. Некоторые из них — не один десяток лет. Отдавать их военной машине Империи, монстру, который сожрёт их жизни, он тоже не хотел. Но отменить приказ был не в силах. И всё же он был бы не он, если бы просто молча проглотил пилюлю. Он устроил своему взводу штурмовиков прощальную вечеринку, на которой тепло поблагодарил за работу. А также, постаравшись подобрать слова так, чтобы ИСБ было нечего ему предъявить, заронил в головы вояк мысль о том, ради чего они продолжат дальше воевать, и хотят ли они иметь что-то, кроме этого. Дом, семью, покой. Результатом стало то, что взвод в полном составе уволился из рядов вооружённых сил Империи. Поскольку приказ об отзыве у директора взвода был выполнен — директор взвода лишился, наверху успокоились. А Орсон про себя усмехался и радовался, что по крайней мере жизни людей, которые были ему ценны, не пропадут зря в бессмысленной бойне. … — Я нашёл её, — Матиз, который единственный остался из всей команды Кренника, доложил, спустя несколько месяцев. Когда растущие силы Альянса уже закрепились в Среднем Кольце. Орсона трогала верность подручного, поскольку имела в основе не выгоду, а личную преданность. В нынешних условиях, когда Кренник стремительно терял влияние и возможности, ему было нечего предложить человеку, обладающего весьма ценными талантами. Директор не сомневался, что Матиза охотно взял бы любое высокопоставленное лицо в Империи. К примеру, тот же Мас Амедда. Но агент выбрал остаться с ним. Пожалуй, его поддержка значила для Кренника больше, чем он готов был признать. Услышав, что дочь Галена найдена, Кренник понял, что пора решать. Несмотря на то, что внутренний голос шептал ему, что стоит поберечь учёного и не кидать его в гущу событий, пока ещё всё не устаканилось до конца. Но более трезвая и рациональная часть возражала, что, так рассуждая, всю жизнь будешь держать его под колпаком. Директор не возражал, но понимал, что тогда ничего, кроме глухой ненависти от Эрсо не добьётся. — Отвезёшь его с помощником, и всё, что они с собой возьмут, к ней. Матиз кивнул. Когда всё было ясно, он не тратил лишних слов. Они полетели вдвоём на планетоид на шаттле, который Кренник тоже оставил за собой, списав из имущества на балансе своего подразделения. Как и нескольких дроидов и прочего, что могло бы «пригодиться в хозяйстве». Шаттл был записан как повредившийся при посадке. Пилотировал его когда Матиз, когда дроид-пилот, он же и механик. Добравшись до планетоида, он вошёл в лабораторию к учёным. Эрсо, как обычно, находился в своих мыслях. В последнее время его работа совсем потеряла темп, видимо, он отвлекался на свои мечты. Кренник усмехнулся, представив, как Гален будет ошарашен, оказавшись на воле. — Собирайте оборудование и всё, что вам может понадобиться. — Нас переводят? — спросил панторанец. Кренник качнул утвердительно головой, наблюдая, как до Галена доходит, что они переезжают. Оставив учёных заниматься упаковкой вещей, Кренник ушёл на шаттл. Сборы в любом случае должны были занять часа три-четыре. Провожая Галена (Кренник на сей раз не полетел обратно, предпочтя остаться на планетоиде, чтобы не затягивать момент прощания), он смотрел на него так, что учёный почувствовал что-то, правда, похоже, истолковал по-своему. Орсона это даже позабавило. Он чувствовал только непонятно откуда взявшуюся тоску от сознания, что став свободным, Гален о нём предпочтёт забыть, вычеркнув из своей жизни. По идее, Кренника это не должно было волновать. Но всё же он не смог скрыть этой тоски, когда смотрел на поднимающегося на шаттл учёного. Потом люк был задраен, и шаттл мягко взлетел, оставив директора одного, если не считать дроидов. … Всё было неожиданно настолько, что осознание происходящего у Галена не поспевало за событиями. Они начали упаковывать оборудование и материалы, и Эрсо делал это механически, через какое-то время осознав, ЧТО на самом деле происходит: они отсюда улетают. Не важно, куда. Но он засомневался, когда увидел, каким взглядом провожает его Кренник. Тот явно считал, что они больше не увидятся. «Меня собираются убить? — появилась мысль у Эрсо. — Тогда зачем весь этот маскарад? Сбор вещей и прочее? Или лабораторию всё равно переводят, просто заодно и избавятся от… балласта?» Гордость не позволила учёному спрашивать у директора напрямую. Что он мог бы сделать, если получил бы подтверждение? Умолять о милосердии? Нет, этого Орсон от него не дождётся. Перед смертью ещё унижаться. Он встретит судьбу с гордо поднятой головой. Пока летели, Гален старался по непроницаемому лицу Матиза разгадать, что будет. Даже задал вопрос: — Куда мы летим? Ответа он не получил. Только, когда они вышли в обычное пространство, сухо предложил пристегнуться для посадки. — Что это за планета? — спросил Гален, не удержавшись, когда увидел за пределами шаттла не военный закрытый объект, а просто какой-то город. — Маластар, — ответил небрежно Матиз. Гален мало знал об этом мире. Ящики с оборудованием были выгружены в порту и сданы на хранение. С ними остался только дроид, которого Матиз порекомендовал взять с собой. Выйдя из космопорта, Эрсо смотрел вокруг. Не было никакой охраны, ни дроидов, ни штурмовиков. Только Матиз. «Самое время попытаться бежать», — шепнул внутренний голос Галену. Конечно, он отдавал себе отчёт, что долго не пробегает. Но идти послушно на убой было как-то недостойно. — Не самое лучшее время для побега, — оторвал его от мыслей Матиз. Эрсо посмотрел на его криво усмехающееся лицо. «Проклятье, — подумал учёный, — неужели по мне так заметно?» — Почему это? — с вызовом спросил он. — Думаете, что всё равно рано или поздно поймаете? — И не собираюсь, — неожиданно ответил Матиз. — Мы здесь не для этого. Гален был озадачен. Но мысли о побеге стали не такими навязчивыми, отойдя на задний план. Они воспользовались небольшим грузовым спидером, чтобы добраться по городу до нужного места. Выгрузились рядом с заведением, называвшимся «Коктейльный рай». Эрсо всё более удивлялся. Всё происходящее походило на какой-то сон или бред. Словно бы что-то щёлкнуло, и Гален провалился неожиданно в другую реальность. Он давным-давно читал про путешествия во времени. Это были детские сказки. Но сейчас у него складывалось полное впечатление, что он попал в одну из них. Усадив его с помощником за столик, их сопровождающий отошёл к барной стойке. Дроид при этом встал у стены, чтобы не мешать проходу. Потом Матиз вернулся и сказал: — Закажите себе что-нибудь, я скоро вернусь. Он положил перед каждым учёным мешочек с кредитными чипами и действительно вышел. Непонимание происходящего у Галена усилилось. Она вытряхнул из мешочка пару кредитов и посмотрел на дроида, стоящего у стены. Они сидели и ждали Матиза ещё час, а потом случилось то, что взорвалось в голове Галена, итак переполненной событиями, словно сверхновая. — Папа! Неожиданный голос заставил сердце совершить прыжок, а потом замереть. Тёплое гибкое тело девушки прижалось к нему, её руки обвили шею, чуть не задушив. Он итак задыхался от нахлынувших эмоций, перестав окончательно что-либо соображать. — Ты живой! — шептала она ему прямо в ухо. — Ты живой! Папа! — Звёздочка, … как ты здесь оказалась? — спросил он, когда она его выпустила из объятий. — У меня тут свой информатор, — ответила она и задала встречный вопрос. — Это ты как тут оказался? — Меня привёл Матиз… Кстати, он должен вернуться… — Кто такой Матиз? — поинтересовалась Джин. — Один из людей Кренника, — растерянно ответил Гален. — Я думал, что нашу лабораторию переводят… — Кто такой Кренник? — Тот, кто руководил постройкой «Звезды Смерти». — «Человек в белом плаще»? — догадалась Джин и прошипела. — Следовало ожидать, что ты был всё это время в руках имперцев…  Когда силы Альянса оккупировали Иду, я искала какие-либо упоминания о тебе… Там было записано, что тебя похоронили вместе с остальными… Где же ты был? — Кренник упрятал меня в лабораторию на каком-то планетоиде. Понятия не имею, где это было… — ответил Гален, что-то начиная понимать. Хотя, может быть, ему это только казалось. От всего у него голова шла кругом. — С ним будет отдельный разговор, — пообещала она. — Матиз обещал вернуться, — напомнил Гален о том, что его беспокоило. — Тогда пойдём ко мне. Но не думаю, что он вернётся, — ответила Джин. Когда они ушли из бара, Гален почувствовал себя спокойнее. Правда, оставался ещё дроид, который мог шпионить за ним. Куда теперь его девать, Гален не знал. И всё прочее оборудование тоже. Он поделился всем этим с дочерью. — Дроида можно продать. Оборудование тоже наверняка чего-то стоит. Я всё устрою, — пообещала Джин. Эрсо отдал ей чип от камеры хранения космопорта, который обнаружился в его мешочке с кредитными чипами. На осознание, что всё происходящее — реальность, у него ушло несколько дней. Он никак не мог привыкнуть к своему счастью. Гален сразу связал «два и два», поняв, что именно Кренник нашёл Джин и отправил его к нему. «Сделал наконец то, что так долго обещал», — подумал с лёгкой горечью Эрсо. Когда он двинулся осмысливать дальше, он подумал, что Орсон никогда бы не отпустил его, пока жив… Сложив конец проекта, слом карьеры, потерю всех достижений и прощальный взгляд Кренника, Гален понял: «Я дурак… не понял, что тогда он прощался потому…» Дальше Гален пытался опровергнуть напрашивающийся вывод, доказывая себе, что Орсон всегда был таким энергичным, пробивным, всегда умудрялся вставать после провалов. Но врать себе смысла не было. Он хорошо помнил эту гнетущую тоску во взгляде Кренника. Только тогда он неправильно её интерпретировал. «Потому что собирался застрелиться», — чем дальше Гален об этом думал, тем яснее чувствовал, что прав. Он вспомнил, что Орсон остался на планетоиде совсем один и без какого-либо транспорта. Предполагалось, что Матиз за ним вернётся? А если нет? Насколько тот надёжен? «Знал ли подручный Кренника о его планах? — пытался понять Эрсо. — Если да, то вот так легко согласился? Не пытался никак помешать?» Если не знал, то всё было очевидно — когда он вернётся, ему останется только похоронить тело. У Эрсо появилось чувство потери. К огромной радости от свободы и обретения дочери примешивалась нотка сожаления, что такого талантливого и умного человека больше нет. Да, он употребил свой талант во зло, но его, может быть, можно было спасти, вернуть на светлую сторону. Он, правда, пытался спорить сам с собой, доказывая, что суицидальный настрой Кренника ему только почудился, и вообще он сам его придумал. Но в глубине души он знал правду, поэтому убедить себя в том, что ничего такого не было и быть не может, у него не получалось. По прошествии времени учёному показалось, что он смирился с этим фактом, и всё забыл. По крайней мере боль от потери стёрлась и потерялась довольно быстро, вытесненная заботами о текущих делах. Но спустя пару месяцев он вспомнил о директоре. Ибо прекраснодушные планы о дешёвой энергии для отсталых и развивающихся планет разбивались о суровую реальность: ему никак не удавалось получить аудиенцию у кого-то из первых лиц Альянса, чтобы заинтересовать своим проектом. И одновременно вокруг хищными стаями крутились дельцы, желающие присвоить себе его открытия и всю прибыль. Чтобы начать строить станции самому, не хватало начального капитала на создание запчастей, покупку дроидов-строителей и организацию всего процесса. Тут и стали появляться мысли о том, как хорошо умел со всем этим разбираться Орсон. Был в этих вопросах буквально, как рыба в воде. Сожаление о том, что Кренник ушёл из жизни, пришло с новой силой. Конечно, Галену почти не нужно было обычных человеческих удовольствий, он жил в мире своих формул и исследований. Но, когда он работал на Кренника, у него хотя бы оставались мечты о своём проекте. Суровая реальность грозила отнять у него их, оставляя тем, кем он уже почти считал себя раньше: учёным-неудачником. «Почему я не предложил ему опять проект станций?» — корил себя Гален. «Потому что не знал, что меня не переводят, а отпускают», — отвечал он сам себе. «Ерунда. Я мог бы заговорить с ним об этом раньше. Я даже не подумал, что можно его спасти. Как раз теперь, когда больше нет обязанности строить разрушитель и всего остального…» В памяти Эрсо всплывал прощальный тяжёлый взгляд Кренника, и он чувствовал какую-то вину за то, что не протянул ему руку, когда тот просил, пусть даже без слов. Учёный понимал, что вот теперь, когда Орсон очень нужен, его уже нет. И ничего не вернёшь. «А если всё-таки я неправ? — вопрошал он себя. — Кренник не такой человек, чтобы затеряться. Его можно было бы найти…» Только как это сделать технически, Гален не представлял. Он понимал, что обращаться с таким к Джин нельзя. Для неё имя его бывшего друга было как красная тряпка. И он её понимал. Раньше он относился к Креннику почти так же. Но что-то с тех пор изменилось. Не то чтобы он забыл о том, как директор расстрелял его коллег на Иду. Или о прочем. Но всё это не спасало его от горьких мыслей, что он, Гален, оказался и никудышным другом, который не воспользовался случаем, чтобы спасти человека, который мог бы многое сделать для Галактики. «Ты его идеализируешь, — шептал язвительный внутренний голос. — Он был чудовищем». «Нет, — более снисходительный голос возражал, — да, он превратился в чудовище, но кто сказал, что не мог бы вернуться обратно? Он не был таким с самого начала…» «Ой ли? — насмехался внутренний критик. — А Лира считала, что он тебя обманывал всегда». Тут Галену делалось больно от всех этих размышлений. Его сердце разрывалось от противоречий. «Что толку думать об этом, когда его уже нет?» — заключал он, чтобы мысли переставали его атаковать. И напоследок в памяти снова всплывал прощальный взгляд, немой укор его больной совести.