Всё будет после, а пока мы идём...

Кренник очнулся в какой-то слабо освещённой комнате, где пахло сыростью и какой-то химической дрянью. Пол был мокрый и грязный, стены — немногим лучше. Он встал, пытаясь осознать, где оказался, и что случилось. Голова болела. Он вспомнил только, как почувствовал укол в шею. Дальше в воспоминаниях был провал. Когда он поднялся на ноги, рядом в полумраке зажглись два огонька и металлический голос дроида пророкотал: — Пленный очнулся. «Пленный?!» — пронеслось в голове у Орсона. Он почувствовал неприятный холод в животе. — Очень кстати, — услышал Кренник вполне человеческий голос. Говорил мужчина, молодой. Какой расы понятно ещё не было, но явно близкой к человеческой. Спустя пять секунд он увидел и обладателя голоса — действительно человек, лет тридцати, с бородкой и умными холодными глазами, которые, пожалуй, немногим отличались от видео-сенсоров дроида. — Могли бы вы объяснить, что происходит, — осторожно начал Кренник, пытаясь выстроить диалог с похитителем. — Конечно. Я здесь именно за этим, — улыбнулся молодой человек. — Меня интересуют кайбер-кристаллы. — Что за кайбер-кристаллы? — Орсон изобразил полное непонимание. — Те, которые непонятным образом исчезли из имперского хранилища на Иду, — подсказал молодой человек. — Не понимаю, о чём вы говорите, — Кренник довольно убедительно изобразил полное неведение. — Неужели? — наигранно-добродушно переспросил Кассиан. — Я думаю, что вы знаете, куда они пропали. И вы нам скажете. По доброй воле, желательно. Желательно для вас. Кренник непроизвольно сглотнул. Дело принимало скверный оборот — присутствие охранного дроида делало сопротивление маловероятным. Он не знал, где он, и в курсе ли кто-то о его исчезновении, а также сколько прошло времени с момента его похищения. Все обстоятельства были не в его пользу. Лучшее, что он мог сделать — всё отрицать и тянуть время. Сколько сможет. …. Он очнулся на холодном влажном полу. Болело лицо, так что до него нельзя было дотронуться. Особенно болело слева. Тело тоже болело: руки, ноги, грудь, спина, живот — все места, куда дотянулся кулак проклятого дроида. Орсон предпринял попытку шевельнуться. Тело немедленно отозвалось ещё более сильной болью, так что он снова замер в той же позе, в которой пришёл в себя. В полумраке видно было часть окружающего пространства: какие-то серые катакомбы. «Я на Корусанте или уже нет?» — подумал он, анализируя своё положение. Ему и раньше приходилось испытывать довольно сильную боль: оба раза, когда его подстрелили, к примеру. Но тогда не шло ни в какое сравнение с тем, что было сейчас. Никто не спешил вколоть ему обезболивающего, не было надежды на то, что всё это скоро кончится. И кончится хоть когда-нибудь. «Чтобы конец был отличным от того, к чему сейчас идёт, — думал Кренник, стараясь бороться с отчаянием. — Ладно, у меня были и раньше скверные моменты». Он вспомнил предыдущее ранение на Скарифе: тогда тоже он ходил по лезвию, заглядывая в бездну. Но всё-таки, несмотря ни на что удача улыбнулась ему, чёрная полоса закончилась. Упрямая надежда ещё продолжала цепляться за мысль, что произойдёт что-нибудь, судьба вмешается и снова вытащит его из ямы, в которой он оказался. В поле зрения не было видно никого и ничего. Но учитывая, что большую часть окружающего он не видел, дроид мог бы притаиться у него за спиной. Человек не мог — была абсолютная тишина. Дроиду не нужно дышать, шевелиться, чесать нос. Наконец на полу стало лежать слишком холодно и стало невозможно лежать в той же позе настолько, что даже боль от напряжения в побитых мышцах была допустима. Кренник попытался встать. Когда он чуть приподнялся и повернул голову, оказалось, что он лежит рядом со стеной. По близости и правда никого не было. «Где-то затаились, — решил он, — ждут, когда я попробую убежать, и перехватят, чтобы я потерял надежду на побег». Но Кренник всё равно попытался. Кое-как поднявшись вдоль стены и заставив громко кричащие от боли мышцы разогреться и выполнять свою работу, он, стараясь создавать как можно меньше шума, двинулся наугад вдоль сумрачных помещений, составлявших целый лабиринт. Разогретые мышцы стали болеть чуть меньше, но, главное, стремление к цели отвлекло от погружения в ощущения тела, грозящие обрушить плотину его самоконтроля и гордости. Орсон чувствовал, что в конце концов сломается. И голосок внутри предлагал не продлевать мучения, подтачивая силы. Сердце стучало так громко, что ему казалось, что его слышно издалека. Конечно, это был обман восприятия, просто биение крови отдавалось в ушах. Кренник успел уйти метров на десять, когда пространство вдруг наполнилось оглушающим воем сирены. Это длилось пару мгновений, затем металлический голос дроида произнёс: — Пленный убегает. «Мне не скрыться, — панические мысли тут же заполнили голову. — Дроид слышит моё дыхание и звуки шагов, видит моё тепло!» Теперь, как вспугнутый зверь, Орсон ломанулся вперёд наугад, не разбирая дороги. Почти сразу же он услышал за спиной дробную поступь металлического охотника. Креннику казалось, что он бежит изо всех сил, когда на самом деле он просто быстро шёл, волоча ноги и всё больше замедляясь. В конце, концов, когда дроид был уже рядом, он смог ускориться, начав кричать: «Помогите! На помощь!» Но тут же споткнулся и полетел на скользкий от какой-то слизи пол. — Нет, нет! — вырвалось у него. Затем он, резким усилием воли вернув контроль над собой, продолжил уже в нужном для себя ключе. — Я ничего не знаю! Я ничего не знаю! Наказание за побег последовало незамедлительно: на несчастного человека обрушился град точно рассчитанных ударов. Кренник отчаянно боролся с мыслью, что он может прекратить это в любую секунду, стоит лишь сказать своим похитителям то, что их интересует. Взамен этой пораженческой мысли он пытался уцепиться хоть за что-нибудь. Понимание, что сразу, как получат информацию, его убьют, немного помогало. Но недостаточно. Эта защита быстро расползалась под давлением мыслей, что лучше уж быстрая смерть, чем долгие мучения, которые всё равно окончатся смертью. Надежды, что случится чудо, его услышат, найдут и избавят от экзекуции, также стремительно таяли, поддаваясь панике, что он обречён, и никому его не найти. Посреди расправы он неожиданно ухватился за мысль о Галене. «Валту. Его схватили и держали взаперти, возможно угрожали пытками». Кренник всегда был убеждён, что Галена физическими угрозами не запугать и не сломить. Он представил себя на месте Эрсо тогда, на Валте. Как ни странно, это помогло. Ведь он знал, что рано или поздно за ним прилетит Орсон, то есть он сам, и вытащит. Уверенность в благополучном исходе укрепила иссякающую волю, даже боль стала терпимее. Неожиданно всё закончилось. — Дадим нашему другу время подумать, — услышал он из темноты человеческий голос. Орсон услышал жалкий всхлип, не сразу догадавшись, что это его собственный. Его оставили в покое, точнее наедине с болью, темнотой и собственными мыслями. И снова повторилось то же самое — в какой-то момент Кренник решился проверить, есть ли в его невидимой тюрьме прорехи, прекрасно понимая, что человек, даже в прекрасной форме, но с голыми руками, ничего не может противопоставить охранному дроиду, не имея возможности осмотреться, найти какие-то способы и средства борьбы. Ужас перед побоям настойчиво советовал отказаться от попытки убежать. Если не удалась первая, когда у него оставались ещё силы, то последующие неминуемо провалятся. И спровоцируют новую волну «воспитательной работы». Но бунтарская натура Орсона, даже страшась неизбежной расплаты, не могла смириться, ибо это значило сделать первый шаг к окончательному поражению. Он двигался с трудом, издавая сдавленные стоны, когда неловкое движение отдавалось резкой болью в замордованном теле. Этот фарс повторился ещё раз и ещё раз. Кренника хватило на три попытки, между которыми проходило много часов, сколько точно, он не знал, поскольку иногда то ли засыпал, то ли терял сознание. Он очень скоро перестал понимать, день или ночь, и сколько прошло времени с момента похищения. Ко всему добавились чувства сильного голода и жажды. Белый костюм давно потерял свой цвет, покрывшись тёмными пятнами. В темноте невозможно было понять, где грязь, а где кровь. Лёжа на склизком холодном полу, Орсон грезил о том моменте, когда он прилетел на ферму, где прятался Гален. Тогда учёный, пожалуй, выглядел не менее жалко, чем Кренник сейчас. Воспоминание было не из приятных, так что он прогнал его. «Что Эрсо делает сейчас? — подумалось ему, — Вряд ли думает обо мне… Он даже не знает, что работает снова под моим руководством. Что было бы, если узнал? Уволился бы, он слишком гордый». … Но Гален очень даже думал об Орсоне. Чем больше проходило времени, тем он больше грустил. Он думал, что не показывает этого, но Джин всё видела, и испытывала по этому поводу смешанные чувства. Но больше не устраивала отцу истерик, не желая усугублять его переживания. «Почему я сомневался, что Орсон будет мне рад? Он же позвал меня в проект. В отличие от разрушителя планет, тут не требовался гений, достаточно было талантливого специалиста». Эрсо мог рассуждать логически и здраво — Кренник позвал его в проект, чтобы помочь ему, а не стал делать предложения лично потому, что думал, что Гален откажется. «Он меня не убил. Тогда, на Иду, — учёный то и дело возвращался к этой мысли. — Почему?» Гален мог оценить последствия раскрывшегося саботажа для руководителя проекта. За такое вполне могли поступить с ним самим точно так же, как он поступил с моими несчастными коллегами. Выявленный предатель мог улучшить его шансы на собственное спасение. Этот факт и многие другие говорили в пользу того, то Эрсо был для Кренника больше, чем ресурс для достижения его целей. «Он нашёл Джин, — всплыла ещё одна мысль. — Если бы он просто меня отпустил, я бы самостоятельно никогда бы не смог — среди стольких планет Галактики. Я бы никогда с ней не встретился. А она бы меня не искала, считая погибшим на Иду». Поневоле размышления учёного касались того, с какими целями был похищен его бывший и настоящий руководитель, и каковы его шансы остаться в живых. «Может быть, его выкрал кто-то из сторонников бывшей Империи? Чтобы использовать его таланты строителя и организатора… В этом случае он должен быть жив. Но, его, скорее всего, уже нет на Корусанте. В этом случае он рано или поздно вернётся…» — эта мысль была утешительной. Но слишком маловероятной. Куда больше шансов было на то, что от Кренника нужна была какая-то информация. «Тогда, я бы сказал, что Орсон продержится до трёх суток, максимум -четыре», — Эрсо отдавал себе отчёт, что его бывший друг имеет много талантов, но все они находятся не в области противостояния физическим воздействиям. Он был мастером блефа, мастером многоходовых комбинаций, мастером убеждения, мастером сглаживать противоречия и налаживать связи. Но физически он был не так уж силён. Когда они учились, Кренник отлично изображал человека, которому плевать на всё. Но это опять же был частично блеф. Это был тот случай, когда заряда хватало на один выстрел, а человек умел убедить, что у него полная батарея. И ещё две запасных. Следующим вариантом было похищение с целями личной мести. Тогда шансы, что он ещё жив были весьма высоки — ведь конечной целью было продлить мучения жертвы как можно дольше. Но в таком случае Эрсо бы пожелал скорее, чтобы Орсон умер быстро и не мучился долго. К исходу четвёртых суток Гален достиг пика остроты переживаний. Он даже не мог думать о работе, а только лишь о том, что надежды на возвращение Кренника больше нет. И даже надежды на то, что он когда-нибудь узнает, что с ним стало. … С каждым следующим днём Джин сомневалась в правильности того, что она сделала всё сильнее. У отца пропал аппетит. Он либо отговаривался тем, что поел на работе, либо, садясь за стол, немного ковырялся в тарелке, не замечая, что не съел ни кусочка. Ещё он перестал записывать свои формулы, а раньше писала на всё, что подвернётся под руку. Теперь его мысли занимало что-то другое. Девушка начала думать, что потребуется слишком много времени на то, чтобы отец стал прежним. «Наверное, после того, как Андор закочит, надо подкинуть тело так, чтобы его нашли. Чтобы отец не мучился неизвестностью», — решила она. Но спустя какое-то время её снова одолели сомнения: «Вид мёртвого тела этого человека будет для отца горем. Насколько сильным — судить не берусь, но в его жизни итак было слишком много бед, неужели и я заставлю его страдать? Мать мертва, ей всё равно. А отец всю жизнь был против войны, то есть против того, чтобы люди убивали друг друга». Исподволь все этим мысли привели её к осознанию, что, пока не поздно, Кренника необходимо освободить. «Пусть живёт. Может быть, по прошествии времени отец в нём разочаруется. Или просто их пути разойдутся, тогда наступит время расквитаться». … Кассиан, видя, что пленник упорно сопротивляется и изображает неведение, немного засомневался. Зная, что Джин ненавидит этого человека, он подумал, что она могла нарочно сделать так, чтобы Андор пытался из него выбить несуществующую информацию. Хотя ему не хотелось так плохо думать о девушке, но… она ведь была одним из бойцов Со Герреры, не так ли? Правда, откуда она могла узнать о пропаже из хранилища на Иду кристаллов? «Так она же была там, искала следы отца», — вспомнилось ему. Но несмотря на желание спросить в лоб, не обвела ли она его вокруг пальца, Кассиан сдержался, решив, что если пленник будет сопротивляться ещё какое-то время так же стойко, что не вязалось с мнением, которое у него сложилось. Он определил для себя, что того хватит на сутки-двое обработки чуть выше среднего. Максимум — трое. Но вот третьи сутки подходили к концу, а прогресс был скромный: после третьей попытки побега, пленник утратил желание нарываться. — Пришло время перейти к другим методам, — сообщил он сжавшемуся в комок дрожащему узнику. По его сигналу дроид обхватил манипулятором кисть одной руки и поднял так, что она была чуть-чуть согнута в локте. То есть стоять он мог, а вот сесть — уже нет. То есть, как только колени ослабевали, весь вес приходился на одну руку. Оставив пленника с дроидом, который погасил глаза и сделал вид, что он — мебель, он отправился на прогулку в город. Он так делал каждый раз, когда у пленника начинался «отдых». Он как раз успевал вернуться к новой попытке побега. Теперь бежать у него возможности не было, следовательно, Кассиан мог не спешить. Если тот начнёт говорить, дроид всё запишет и передаст. … Новая пытка была хуже того, что Кренник до этого испытывал. Итак всё тело было сплошной болью, теперь к этому добавился «маятник». Он стоял столько, сколько был способен, но в конце концов силы кончились — когда запас АТФ в мышцах подходит к концу, они не способны выполнять никакую работу и непроизвольно расслабляются, если конечно, их не сводит судорога. Когда колени подломились, он повис на руке. Пару минут это можно было выдержать, после чего он снова попытался стоять. Теперь он продержался куда меньше, и снова повис. Этот маятник, когда боль, то концентрировалась в кисти руки и её суставах, то разливалась по всему телу, продолжался какое-то время. Он не замечал, что давно уже текут слёзы по щекам. Невозможно было удержаться от стонов. Сперва это были редкие одиночные реакции на внезапную острую боль, но потом всё слилось в сплошной стон на одной ноте. Сил держаться не осталось, руку выворачивало из суставов, и это было уже непереносимо. Помогала только мантра, которую он непрерывно повторял про себя, зовя на помощь: «Гален! Гален! Гален!» Никаких образов в голове уже не было, он просто звал и звал, находя в этом какое-то облегчение. Имя словно передавала часть сил его обладателя несчастному измученному человеку. В этот момент он уже забыл, что от него хотят, и в этом было спасение, ибо теперь он не смог бы не расколоться. Когда всё закончилось, Кренник ушёл куда дальше предела собственной выносливости. Дроид по приказу человека отпустил его, и Орсон мешком рухнул на пол. — Жаль, что вы вынуждаете перейти меня к более серьёзным воздействиям, — в голосе человека действительно звучало сожаление. — Сломай ему палец. — Какой? — Всё равно. С мизинца начни. Резкая боль заставила Кренника закричать в голос. — Не вспомнили? — осведомился допрашивающий. — Сломай ещё один. Кренник кричал, пока крик не перешёл в хриплый стон, сорвав голос. В течение этой пытки он несколько раз терял сознание, но когда оно возвращалось, всё продолжалось дальше. Переломав ему все пальцы на руках, его на какое-то время оставили в покое. … Как только Джин приняла окончательное решение, у неё сразу появилось нетерпение воплотить его в жизнь. Конечно, ей было ясно, что после того, как она сдала Кассиану Кренника, уговаривать его опустить было нереально. Поэтому она и не собиралась этого делать. «Лучше потом извиниться», — эта поговорка подходила как нельзя лучше к данной ситуации. Джин беспокоилась, что за прошедшие четверо, почти уже пятеро суток Андор сумел его сломать. С другой стороны, вряд ли тайник с кайбер-кристаллами находился на Корусанте, значит, пока Кассиан не проверит полученную информацию, Кренник будет живой. Правда, в этом случае объяснить, зачем надо увидеться лично, будет труднее. Прежде всего надо было «подготовиться к разговору». Как опытный член террористической группы, она умела делать оружие из подручных материалов. В данном случае требовалось изготовить небольшую бомбу, вырубающую электронику. «Прости К-2SO», — подумала она. Вооружившись необходимым, она набрала Андора. — Привет, ты закончил? — спросила она. — Закончил бы, сказал, что-то срочное? — Кассиан был явно недоволен нарушением радиомолчания. — У меня есть информация, но надо лично, где вы его держите? — Зачем тебе? — Это не удалённый разговор, — намекнула девушка. Кассиан был полон подозрений, но решил их игнорировать. — Давай встретимся, — он назвал место. — оттуда я тебя проведу. Как опытный шпион, он не стал доверять голосети информацию о своём «бункере», где держал свою жертву. Джин только это и было нужно. Андор посадил её на свой спидер и они переместились в другое место, спустившись на нижние уровни. Потом они петляли по сырым тёмным закоулкам. Девушка старательно запомнила дорогу, чтобы выбраться обратно. Наконец они прибыли на место. — Он там, — Андор кивнул. Лежащий человек ничем не напоминал напыщенного франта в белом, но Джин ему не сочувствовала. Теперь требовалось сделать дело. Она отвлекла Кассиана и вогнала ему в шею шприц с усыпляющим раствором. Дёрнувшегося дроида вырубила своей электронной бомбой. Кассиан очухается через час, включит обратно дроида. Хотя с этим придётся повозиться. Так что у неё гарантированно два часа. Может, и больше. Была загвоздка — нести всю дорогу тяжёлое тело было ей не под силу. Но, учитывая, что ей не было особенно жаль Кренника, её вполне устраивала транспортировка волоком за ноги. Это было двольно тяжёлая работа, так что неудобство для «пассажира» было в какой-то степени компенсацией за то, что приходится так надрываться. Добравшись за полчаса до припаркованного спидера, Джин втащила на него тело и понадеялась на то, что он не свалится во время полёта. Для надёжности прихватила верёвкой поперёк туловища. Верёвка бы не удержала от падения, но так было удобно этого не допустить. Она уже решила, что выкинет тело неподалёку от ближайшего госпиталя. Полёт занял минут десять, после чего Джин снова нырнула на нижние уровни, чтобы замести следы. Попетляв среди трущоб, она вернулась назад, где оставила спидер для Андора. Потом достала из рюкзака запасную одежду и переоделась, чтобы её сличили с пилотом спидера, если где она попала на камеры, а она по-любому должна была попасть, когда летела через жилые районы. Узелок с одеждой, в которой она вытаскивала Кренника она швырнула в пропасть, на самое дно. Оттуда его точно никто не достанет. Дальше пришлось совершить довольно долгую пешую прогулку по нижним уровням. Но те, кто там жили, обладали хорошим чутьём, поэтому с ней никто не стал связываться. Дальше по лестницам она вскарабкалась наверх и доехала общественным транспортом до месте, неподалёку от которого оставила свой спидер и со спокойной совестью отправилась домой.