Всё будет после, а пока мы идём...

Джин прыгала с камня на камень. Везде вокруг расстилалась зеленеющая равнина, мелкие полукустарнички сплошным ковром покрывали каменистую почву. Небо голубело. Они втроём: она, отец и его «друг» прилетели сюда осмотреть небольшую автоматическую энергостанцию — плод их усилий. Они взяли небольшой грузовой спидер и забрались в самую глушь, это была прогулка, которой придали вид осмысленного действия. Отцу хотелось полюбоваться на плод своих усилий. Предложил прогулку Кренник, но он, как обычно, точно угадал, чего именно в данный момент хотелось бы Галену. Он даже не взял свою охрану — на этой тихой планете, в необитаемом приполярном районе бояться было некого, даже диких зверей. К тому же с ними Джин, которая одна способна уложить взвод штурмовиков. Оставив спидер у подножия небольшого холма, на котором стояла станция, все трое начали карабкаться вверх. Изящный купол станции красиво смотрелся посреди девственной природы. Тишину нарушал разве что шелест ветра. На всех троих снизошло какое-то умиротворение. Джин оглянулась на отца. Она могла бы подняться к станции первой, но Гален шёл медленно, а она не хотела от него далеко отходить. Поэтому Кренник их обогнал и был уже на полпути к вершине. Ещё на полпути между челноком и вершиной застрял экспедиционный дроид, на которого никто не обращал внимания. Внезапно Джин забеспокоилась: она ощутила знакомую вибрацию земли — приближалось какое-то большое летательное средство. Из-за ближайшего холма, словно бы из-под земли вынырнул другой спидер. Джин была права, не удаляясь от отца, она сразу прыгнула к нему, найдя глазами небольшую ложбинку в камнях, могущую сойти за мало-мальское укрытие. Вражеский неопознанный спидер прошил поверхность земли очередью и дал залп ракетой, от которой земля выбросила столб грязи и камней. Джин, прикрывающая отца своим телом, получила чувствительные удары каменной шрапнелью по затылку и спине, но это были семечки. Нападавшие так же внезапно скрылись, как и налетели. Для верности Джин не давала отцу выпрямиться во весь рост. Но дрожь земли прекратилась, значит, летательный аппарат отлетел достаточно далеко. Можно было, не теряя времени, оценить обстановку. Она глянула вниз — экспедиционный дроид был цел, даже мог перемещаться. — Как Орсон? — спросил Гален, подняв голову. — Эй, Кренник, — крикнула Джин, но ответа не получила. Она мысленно выругалась: «Нашёл время играть в молчанку. Может, его контузило, и он не слышит?» — Орсон! — позвал своим мощным голосом Эрсо, но тоже не услышал ответа. Забеспокоившись, они поднялись на ноги и начали карабкаться вверх по склону. Спустя минуту они увидели его, лежащим на земле. — Орсон! — вырвалось ещё раз у Галена. Они подбежали ближе, Гален упал на колени рядом, не замечая, как больно впиваются в тело острые камни. До подхода экспедиционного дроида, у которого был встроенный медицинский модуль, он не решался трогать его, опасаясь повреждения позвоночника. Похоже, что ударной волной при вызрыве Кренника отшвырнуло в сторону. Джин ощупала голову, и они увидели кровь на её ладони. Гален почувствовал, как холодеет внутри — Орсона приложило головой о камень. Но он всё-таки попытался ещё раз привести его в чувство, осторожно сжав плечо и позвав по имени. Не добившись реакции, он забеспокоился ещё сильнее. — Вот и «Зануда», — отвлекла Джин отца от панических мыслей, имея в виду, что подошёл их дроид. — Повреждения позвоночника нет, — сказал дроид, проанализировав состояние Кренника. — Серьёзная травма головы. Прогноз — летальный через один точка три часа. — Нужно скорее к спидеру — вернёмся в город, на шаттле Кренника есть повязки с бактой на такой случай, — высказала свою мысль Джин, — Дроид наложит повязку на рану и, возможно, он сможет протянуть до того, как мы доберёмся до планеты, где есть бакта-камера. Эрсо кивнул дочери, чувствуя как немного паника отступает, заменяясь зыбкой надеждой на благополучный исход. Он осторожно поднял Кренника на руки, не доверив его нести дроиду, аккуратно прижал разбитую голову к плечу. У дроида была с собой небольшая аптечка, так что рану аккуратно заклеили, чтобы остановить кровотечение и избежать заражения. Джин шла впереди, выбирая максимально удобную дорогу. Гален шёл следом, размышляя, что тело Кренника почти ничего не весит. Периодически Эрсо бросал взгляд на его побелевшее лицо и прислушивался к дыханию. Они добрались до спидера за пять минут. — Сарлакк! — услышал Эрсо возглас Джин. Выяснилось, что, улетая, вражески корабль прошил очередью их спидер, так что теперь они не могли улететь. — Передатчик тоже не работает, — подытожила Джин, проверив аппаратуру, пока Гален устраивал тело Кренника, уложив на ряд сидений. Ситуация была безнадёжной. Связаться с собственным шаттлом или городом они не могли, улететь тоже. Очень многие путешественники, застряв при поломке корабля или спидера посреди дикой местности, погибали. Конечно, Эрсо с дочерью такая ситуация не грозила — она отлично умела выживать в любых условиях. Плюс руководитель области был в курсе, куда они полетели. Их найдут рано или поздно. Вот только Орсон не доживёт… Джин смотрела на отца, который прижал руку к лицу и зажмурил глаза. Даже ей было паршиво. Несмотря на то, что она терпеть не могла эту заносчивую задницу, в одном надо было отдать ему должное: как только он появился, паутина препятствий, в которой безнадёжно барахтался её отец с его проектом, начала таять, как по волшебству. Она любила отца и ненавидела мир, который не желал его замечать. И вот появился Кренник, который разделял её обожание, и заставил мир вращаться вокруг отца. Вместо жадных стервятников появились откуда-то люди и инородцы, похожие на отца и мать своими взглядами на проект, а также учёные, некоторые из них были ещё студентами, но уже подавали блестящие надежды. Мир Галена наполнился смыслом и счастьем. Она не понимала, как человек, который точно не был образцом благородства или чистоты, умел привлекать к себе людей, отмеченных этими качествами. Но тем не мене, хоть она его едва выносила, Джин, как и Гален, не хотела его смерти. Поэтому сейчас отчаянно искала выход из ситуации. Эрсо же думал о несправедливости случившегося. Если бы это он, Гален, лежал с пробитой головой, у Орсона бы уже имелся десяток вариантов спасения. — Эй, Зануда, — обратилась Джин к дроиду, — У тебя же имеется передатчик? — Да, но его мощности не хватит, чтобы связаться с шаттлом или городом, — проинформировал дроид. — Попробуй вызывать хоть кого-нибудь поблизости. — Вызываю, — отозвался дроид и перешёл в режим радиоточки. — Это «Шахтёрский-один», — раздалось в эфире, — вы кто? — Мы потерпели крушение, наш спидер сломался, у нас раненый. У вас есть спидер, чтобы отвезти нас до города? — Да, грузовой. — Вы можете забрать нас и доставить в город? — Нет. У Галена и Джин всё оборвалось, когда они услышали отказ, но они не успели ничего сказать, как их собеседник добавил: — Вам придётся добраться до нас самостоятельно, судя по координатам вы недалеко — полчаса пешком, а от нас уже наш спидер доставит вас на завод: там вам дадут транспорт до города. Просто наш работает в автоматическом режиме. Это старое корыто не умеет маневрировать само, а из нас никто не умеет пилотировать подобные посудины, так что до города на нашем транспорте не добраться. — Да! — Джин едва не закричала от облегчения. Они с отцом переглянулись, объединённые общей радостью. Потом посмотрели на раненого. Рваное и поверхностное дыхание вызывало опасения. — Молодец, Джин, — услышала девушка от отца, когда они закончили передачу. От гордости и благодарности в глазах отца Джин даже почувствовала смущение. — И не в таких переделках бывали. Надо было торопиться. Но Гален, несмотря на дальнее расстояние, всё же не доверил Кренника нести дроиду. Ему казалось, что дроид не сможет так защищать челвовека от случайных ударов или быть достаточно внимательным и осторожным. — Я — экспедиционный дроид, — напомнил «Зануда», — в мои функции входит переноска тяжестей или людей, при необходимости. Но Эрсо не передумал. Гален снова взял друга на руки, и они отправились в путь. Дроид шёл впереди, учёный со своей ношей — в середине, а Джин замыкала их небольшую группу. Безжизненно откинувшаяся голова и обмякшее тело Орсона очень пугали Галена. Он мысленно торопил события, поскорее желая добраться до корабля, где Кренника ждало спасение. Благо, что на этой местности деревья были невысокими и редкими, поэтому не приходилось бояться веток в лицо или чего-то такого. Действительно, через полчаса они добрались до небольшой шахты, добывающей серебряную руду. — Да, не повезло мужику, — сочувственно протянул шахтёр, который встретил их, — Мы уже подготовили нашу посудину к старту, можете забираться. — Спасибо вам большое, — от сердца поблагодарил учёный. — Да, какой разговор. Руки Галена начали немного затекать оттого, что он всё это время не выпускал тело Орсона, но он намеревался оберегать его до того момента, как можно будет положить его в бакта-камеру. Проклинать себя за то, что не сделал всё, что мог, Эрсо желал меньше всего. Поэтому он чувствовал себя спокойнее, ощущая едва заметные движения грудной клетки Кренника, говорящие, что тот ещё жив. Его собственное сердце стучало так громко, словно в ушах били барабаны. Гален с ума сходил от осознания, какой хрупкой оказывалась жизнь Орсона, который всегда производил впечатление человека, выкованного из дюрастали. Даже после плена у террористов, покрытый синяками, с распухшим лицом и переломанными пальцами, он не выглядел таким беззащитным. Челнок был совершенно не приспособлен для перевозки пассажиров, но он мог доставить их в город, к шаттлу, большего и желать было нельзя. Из посёлка шахтёров они смогли связаться с шаттлом и Матизом, чтобы тот подготовил челнок к старту и договорился с госпиталем, имеющим бакта-камеру. Матиз был очень сдержанным человеком, но Джин показалось, что он готов выругаться, когда она сообщила ему о ситуации. Следующие двадцать минут полёта прошли в тревожном ожидании. Наконец спидер добрался до космопорта, где на площадке стоял имперский шаттл Кренника. Матиз и четверо штурмовиков из охраны Орсона встречали их. Все были мрачными. Увидев безжизненное тело Кренника на руках Галена, они стиснули зубы так, что заиграли желваки на скулах. Ни слова не говоря, Матиз пошёл впереди Галена, охранники расступились, пропустив Галена с раненым на руках. Джин же пошла следом, считая, что её не касается. Они поднялись на верхнюю палубу челнока, где можно было уложить раненого. Дроид, достав из корабельной аптечки повязки с бактой, перебинтовал голову Кренник. Гален сидел рядом, наблюдая за процедурой. Вид слипшихся от крови волос и испачканной бурыми пятнами повязки заставлял его сердце сжиматься от тревоги. — Что произошло? — голос Матиза отвлёк от переживаний. Тон у подручного Орсона был похож на обвиняющий, так что Джин тут же вскинулась защищать отца. — На нас напал какой-то стрелок, похожий на модифицированный имперский спидер. И хотелось бы знать, почему вы в это время болтались здесь? Матиз не ответил, но по крайней мере перестал смотреть волком. Джин понимала, что охрана осталась по приказу самого Кренника, так что их обвинять — это запрещённый приём. Вот только она никогда не была идеалисткой наподобие своего отца и запрещёнными приёмами владела в совершенстве. Матиз посмотрел на лежащего без движения начальника, потом на его товарища и девушку, и решил пойти и заняться стартом и прочими необходимыми вещами. Он оставил их и спустился вниз. … Кренник медленно пришёл в себя и обнаружил, что лежит в бакта-камере. — Как себя чувствуете? — услышал он вопрос медицинского дроида. — Что случилось? — задал Орсон встречный вопрос. — У вас была критическая травма головы, — сообщил дроид, начав сыпать медицинскими терминами. — Понятно, — оборвал его Орсон, — где Гален и Джин? Он почувствовал, что против воли у него сжалось сердце от мысли, что кого-то из них могло убить выстрелом. «Пусть с ними всё будет хорошо!» — подумалось ему. За Джин он не так волновался — она обладала богатым опытом выживания в боевых условиях. — Гален и Джин не имеют повреждений. Услышав это, Кренник почувствовал себя намного лучше. — Сколько мне ещё тут лежать? — задал он следующий интересующий его вопрос. — Около двух суток, точнее сорок два часа, — услышал он ответ. — Где они? — Вы хотите их позвать? — Нет, если с ними всё хорошо, не надо их беспокоить, — Орсон закрыл глаза, погрузившись в размышления. Он вспомнил прошлое. Иду. Кровавая разборка — расстрел учёных. Решился бы он их расстрелять, если бы не необходимость «разобраться с предателем»? Он не отрицал, что ему было приятно причинить боль Галену. В ответ на ту боль, что он причинил своим предательством. Но всё же… Это мимолётное удовольствие не стоило сожалений о последствиях. Потом налёт сил Альянса, его оглушило. Гален остался на Иду, когда Кренник пришёл в себя на шаттле, ему сообщили, что учёный мёртв. И несмотря на неостывший гнев, Орсон почувствовал ужасную пустоту от потери. Позже Матиз, верный Матиз, сообщил, что когда повстнцы отступили, он подобрал тело ещё дышавшего Эрсо и перевёз его на ближайшую планету, поместив в госпиталь с бакта-камерой в условиях строжайшей секретности. Матиз знал Кренника иногда лучше его самого. Он знал, что тот выделяет Галена среди всех. Даже имея на руках приказ и обуреваемый гневом он не смог отправить Эрсо на смерть. Матиз позаботился о начальнике и спас того, кто был для него дорог. Когда Кренник сам лежал в камере после ранения, полученного на Скарифе, Матиз шепотом рассказал ему, что учёный жив. О, это подхлестнуло выздоровление. Кренник до сих пор помнит, какой прилив сил он почувствовал. Таркин сам вырыл себе яму, сместив Кренника и не дав ему времени разобраться с утечкой и уязвимостью. Какая ирония — самое грубое инженерное решение могло спасти станцию от уничтожения и самого гранд-моффа от гибели. Орсона же в очередной раз спасло чудо. Смерть разминулась с ним на полволоска. Значит, он был зачем-то ещё нужен. Почувствовав чьё-то присутствие, Кренник открыл глаза. Полупрозрачное выгнутое стекло мешало нормально видеть, но он узнал очертания фигуры Галена. — Орсон, — в голосе учёного послышалась мольба, которая царапнула Кренника по сердцу. — Я тебя слышу, — ответил он медленно. Вибрация вызывала боль в голове несмотря на бакту, которая обезболивала повреждения. … Лететь было часа три с половиной. Это было невозможно долгое время для человека, находящегося на грани жизни и смерти. Гален мысленно застонал, понимая, что шансов долететь у них не так много, как хотелось бы. Всё это время он неотлучно сидел рядом, хотя, по своему обыкновению, большую часть провёл в собственных мыслях, каждый раз холодея от ужаса, когда возвращался в реальность, что он пропустил момент, и Кренника уже нет в живых. Но, проверив, убеждался, что тот ещё дышит, и немного успокаивался. Ещё он постоянно оглядывался на Джин в поисках поддержки. И она ему ободряюще улыбалась. Гален чувствовал себя куда лучше, чувствуя плечо дочери. По крайней мере даже при самом печальном исходе он не останется с этим один на один. Когда они добрались наконец до госпиталя и Кренника поместили в бакта-камеру, Гален смог расслабиться, и сразу ощутил навалившуюся усталость. И дело было не в физических усилиях — руки и спина ныли совсем немного после того, как он нёс Орсона на руках. Дело было в чудовищном нравственном напряжении, в котором он находился всё время с момента ранения его партнёра. Гален не понимал, откуда появился тот имперский спидер, почему он, нанеся один удар, скрылся. Был ли целью Орсон? Этот вывод напрашивался. Эрсо, прижимая к себе неправдоподобно лёгкое тело Кренника, всю дорогу молил мысленно: «Не умирай, только не умирай! Пожалуйста! Я стольких уже потерял… Не забирайте хотя бы его». Самым ужасным был момент, когда казалось, что спасение близко, но их спидер оказался повреждён, и Гален был обречён бессильно наблюдать, как Орсон перестанет дышать. Он зажал ладонью рот, чтобы не застонать: «Нет!» Когда Кренник оказался в бакта-камере, присутствия Галена не требовалось, он решил передохнуть, поскольку весь полёт его ни на секунду не отпускала паническая мысль, что они могут не успеть. Он каждые пять-десять минут проверял, жив ли ещё Орсон. Они с Джин вышли из госпиталя на улицу. Эрсо был благодарен дочери, что она молча его поддерживала и не пыталась заговорить: у него сейчас не было на это сил. Хорошо было бы лечь, но для этого нужно было найти гостиницу. Спать же на шаттле он сейчас не хотел — там всё было для него сейчас пропитано тревогой за жизнь друга. Они сели в небольшом уличном кафе, Джин что-то заказала, а Гален погрузился в воспоминания. Он вновь пережил момент налёта. С той лишь разницей, что представил, что Орсон был убит. И, мысленно стоя над его изломанным безжизненным телом, учёный вдруг подумал, что так и не назвал его другом. Он боялся этого слова, думая, что произнеся его, предаст память Лиры. Он боялся сравнивать боль от потери Кренника с той болью, что он испытал после смерти жены. Ведь Орсон не мог быть для него столь же дорог, как Лира? Вернувшись из своего воображения, учёный подумал, что Кренник жив и несомненно поправится. Поборовшись с собой какое-то время, он пришёл к решению, что скажет Орсону о том, что считает его другом. Он тут же почувствовал, что утраченное душевное равновесие восстанавливается. Что было признаком того, что решение было верным. Взглянув на часы, он понял, что прошло полтора часа с момента погружения его… друга в бакта-камеру. Конечно, он не мог ещё придти в себя, но Эрсо всё же пошёл его проведать. Как и ожидалось, Кренник спал. — Что означает вот эти показания? — спросил Гален у медицинского дроида. Тот подробно рассказал, как расшифровывается каждый показатель. — Насколько улучшились показатели с момента помещения его в камеру? Дроид доложил, что динамика положительная, улучшение на 5 точка 8 процентов. Что является средней нормой при подобных травмах. То есть выздоровление идёт по графику. Успокоенный Эрсо снова вышел в вестибюль больницы. Кругом было полно народу. Джин стояла и ждала его, от этого у Галена потеплело на душе. В дверях на выходе они столкнулись с Матизом, и Эрсо обменялся с ним понимающими взглядами. Примерно каждые два-три часа Гален возвращался, чтобы проведать, как там Орсон. Через девять с половиной часов бакта-терапии Кренник пришёл в сознание. Узнав у медицинского дроида, что ожидается пробуждение, Гален не стал уходить и ожидал его. Заметив, что тот открыл глаза, он позвал его: — Орсон! Вышло как-то жалобно. — Я тебя слышу, — голос Кренника, приглушённый камерой, звучал сдавленно. Эрсо почувствовал холодок от возникших мыслей о том, что травма головы могла привести к необратимой потере каких-то когнитивных функций. … Когда случился налёт, навыки Джин вспомнились автоматически, хотя ей давно уже не приходилось попадать в ситуации реального боя. Ещё не успев осознать, она уже сбила с ног отца и откатилась с ним в ложбинку между камней, где риск попасть в них был не так велик. Впрочем, на открытой равнине против летательного аппарата? У них не было шансов. Но челнок прошёл над головами один раз и поспешил скрыться, выпустив всего одну ракету, которая с оглушительным бумом разворотила землю чуть выше по склону. «Не попали», — мелькнуло у девушки в голове. Очередь с челнока тоже не оставила на них ни царапины, их только забросало землёй и камешками. Отец приподнялся и спросил сразу: — Как Орсон? — Эй, Кренник! — громко позвала Джин. Но ответа не последовало. У неё зародилось нехорошее предчувствие… что целью был он, поэтому челнок, сделав своё дело, сразу отступил. Если так… — Орсон! — голос отца так близко мог и оглушить. Они покинули своё ненадёжное укрытие и поспешили вверх выяснить, что с их спутником. Не прошло и минуты, как Джин увидела распростёртую на земле фигуру в белом. «Сарлакк! — вспыхнуло в голове, — я была права…» Гален уже опустился, точнее рухнул рядом и позвал снова. Но Кренник никак не отреагировал и даже не шевелился. У Джин неприятно заныло в груди, когда она увидела, как побледнел отец. Она с ходу поняла, в чём может быть причина того, что Кренник без сознания. Ощупав голову и увидев кровь на ладони, она убедилась, что её подозрения были верными. На Галена при этом нельзя было смотреть без жалости — так вытянулось и побледнело лицо. Глаза были, как у испуганного ребёнка. Моментально сориентировавшись, Джин взяла на себя управление их группой. Как раз подошёл дроид и занялся раненым. Прогноз был неутешительным — Кренник протянет без медицинской помощи в лучшем случае час. Пока они добирались сперва до шахты, потом до челнока, потом летели к планете с госпиталем и бакта-камерой, Джин размышляла о своём отношении к этому человеку. Всё детство ей рассказывали про ужасного директора Кренника, который разрушил её семью, из-за которого она мыкалась по самым жутким местам, мать была убита, а отец взят в плен, фактически в рабство. Это знание подпитывалось намертво впечатанной в память картиной с дьяволом в белом, который разрушил её счастье. Проведя в подобной уверенности так много лет, трудно было поменять своё отношение. И тем не менее… сам по себе Кренник мог бы вызвать её симпатию. Начать с того, что он искренне любил и уважал её отца. И вовсе не относился к нему, как к инструменту для удовлетворения собственных амбиций. Да, Галену нельзя было отказать в гениальности, но при этом ему не хватало некоторых качеств, необходимых для раскрытия его потенциала. Качеств, которые в избытке имелись у его друга. Стремление к достижению своей цели, не особенно считаясь со средствами, Джин, проведшая жизнь среди крайнего крыла сепаратистов, которых по справедливости можно было бы назвать даже террористами, считала скорее плюсом, чем минусом. Жизнь — штука грязная. И если не иметь решимость и волю бороться, можно очутится в такой клоаке. Для Джин все делились на «своих» и «чужих». Свои были правы просто потому, что они — на твоей стороне. А прочие были не в счёт. Насколько она успела понять, Орсон Кренник не был особенно кровожадным или фанатичным. Джин даже задавалась иной раз вопросом, а для чего он тогда строил «Звезду Смерти»? На человека, который, имея подобное оружие, пойдёт разрушать планеты направо и налево, он был не похож… Можно ли назвать убийцей любого человека, создающего оружие? В мире много опасных вещей. К примеру, спидеры, особенно гоночные: они становятся причиной смерти людей довольно часто. Это не делает их создателей убийцами… Единственное, не считая факта его прилёта на Ла’Му, что Джин раздражало в Креннике по-настоящему — его аристократические привычки в еде и одежде. Он совершенно был непохож на человека из низов, как она сама или её отец. Аристократизм был у него в крови. И это её бесило. Хотя, если бы она подумала немного больше, то поняла бы, что в основе её чувства была просто лёгкая зависть к тому впечатлению, которое Кренник умел производить на людей, совершенно, казалось, не прилагая усилий. Пока они добирались до места, где Кренника могли бы спасти, у Джин было много времени подумать, как изменится их жизнь с его уходом. Она внезапно осознала, что не думала о том, был ли её отец счастлив, живя на ферме на отдалённой планете. Девушка видела отца «на свободе». Он был немного потерянным и всем было абсолютно плевать на его гениальность. Разве что на этом можно было нажиться. И видела, когда ему дали дело по душе — проект восстановления систем на Корусанте. Вот тогда отец расцвёл по-настоящему. Какой была его жизнь до смерти мамы? Джин начала смутно подозревать, что не всё было так просто. Возможно, следовало посмотреть на всё и с другой точки зрения? «Поговорить с Орсоном о прошлом отца?» — непривычность этой мысли поражала Джин, словно она вступала на неизведанную территорию. Но чтобы иметь возможность с ним поговорить, надо было сначала, чтобы он остался жив… А на это пока было похоже мало. Джин смотрела то на Галена, на котором не было лица, то Кренника, по которому уже нельзя было понять, дышит или нет, если только не подойти вплотную. «Не украл ли «дьявол в белом» отца снова? — подумалось ей. Но сама же ответила, — нет, пожалуй, даже наоборот — сделал его ближе, когда дал возможность заниматься любимым делом». Счастливый Гален был приятен и дочери и всем прочим. И никто, кроме Кренника, не мог обеспечить ему так обеспечить все условия для того, чтобы быть счастливым. Так что Джин вместе с отцом молилась, чтобы он выжил. «Когда поправится, можно будет опять его ненавидеть с чистой совестью», — улыбнулась она про себя, хотя и с оттенком грусти.