Стокгольмский синдром

Вечер приблизился уж очень быстро. В компании Юнги Тэхён даже не заметил, как прошло несколько часов. Старший всё время отвлекал разговорами, не давая поддаться мандражу. Это противное состояние накатило часам к восьми вечера, когда знакомый ушел домой со словами: «В подобные вечера ты должен ждать Чонгука в одиночестве». И вот уже десять часов. Тэ все ещё сидит в одиночестве и пытается сконцентрировать всё свое внимание на книге в руках. Правда, содержание никак не хочет запоминаться, и приходится перечитывать одну страницу по нескольку раз, дабы вникнуть в сюжет, — в голове постоянно крутятся заученные для серьезного разговора фразы. Он тут находится не просто так, и деньги ему нужны в ближайшее время пойдут отнюдь не на дорогие шмотки. Поэтому откладывать тему оплаты его услуг в долгий ящик не следует. Да, несомненно, поговорить с Чоном нужно перед тем, как его самого нагнут. КимТэ тяжело вздохнул и отложил книгу на журнальный столик. Взгляд пробежался по настенным часам. Начало одиннадцатого. Может, альфа не придет? От подобной мысли вспыхнули злость, негодование и обида. Он что, зря пол дня проходил с пушистой хуйней между ног?! Омега решительно поднялся с места, собираясь посетить ванную и лечь со спокойной душой спать. Однако не успел он и шага сделать, как раздался щелчок дверного замка, а после и шаги. В гостиную, на ходу расстёгивая пиджак, вошел Чонгук и с холодным интересом осмотрел свою личную шлюху. — Почему ты все ещё сидишь тут одетый? — металлические нотки в голосе мужчины немного напугали парня, заставляя сглотнуть неприятный ком в горле. — Я хотел поговорить, — начал Тэ и, дабы не выдать дрожь в руках, сжал кулаки. Осознание того, с кем он связался накатило только сейчас. Перед ним не посетитель кофейни, не наглый грубиян из офиса, не самоуверенный петух из секс-шопа. В данный момент напротив стоит совершенно другой человек: властный, холодный, уверенный в себе и своей силе, решительный и опасный. И сейчас Тэхён готов дать голову на отсечение — он не простой бизнесмен, выходец золотой молодежи или просто большая шишка города. И даже если омеге скажут, что Чон глава какой-то супер-опасной группировки или каким-то образом связан с наркоторговцами, ей-Богу, он не удивится. — Если ты ещё не понял, я пришел не за этим, — скидывая пиджак на спинку дивана, всё тем же ледяным тоном ответил альфа. — Сейчас от тебя требуется не языком трепать, — закатывая рукава дорогой белой рубашки, продолжил он. — Быстро в спальню. Будешь хорошим мальчиком — выведу тебя как-нибудь в свет. — Но, господин Чон… — Чонгук, — оборвал его мужчина. — Думаю, это стонать тебе будет проще. — Чонгук… — исправившись, неуверенно начал заново Тэ. — Мне нужны деньги за предоставляемые мной услуги до конца недели. — Ты их получишь завтра же, — пообещал Чон, не отрывая ледяного взгляда от омеги. Вид ему нравился: испуганный, трясущийся юноша в одном коротеньком халатике — самое то после тяжёлого дня. Сейчас бы его завалить прямо на белый кожаный диван и втрахивать податливое тело в мягкую мебель, а не слушать неуверенное лепетание. — Мне нужно десять тысяч долларов, — выпалил на одном дыхании Тэхён. От накатившего страха захотелось зажмуриться и втянуть голову в плечи, а лучше — вообще провалиться под землю. Но он не потеряет остатки гордости, не покажет свою неуверенность и слабость, а тем более — страх. — Всё зависит от тебя. Если мне понравится — деньги твои, — в душе альфы поселилось разочарование. Он думал, что этот омега лучше других, что деньги не сломят его гордость? Наивный. Эта шлюха такая же, как и остальные: все сначала строят недотрог, целое, гордых, но как только перед их глазами помахать стопкой купюр, так сразу прыгают в постель. Но этот всё же удивил — сразу хватает быка за рога. Пусть неуверенно, но высказывает свои условия напрямую. Как настоящая проститутка. — Если у тебя всё, может, уже закончим тратить время? Тэхён не ответил. Неестественно выпрямив спину и вскинув голову, он направился за Чонгуком, поднимающимся по лестнице. Ещё пара ступенек, несколько метров и прежнего КимТэ не будет. Будет Ким Тэхён, продажный, жалкий, под маской удовлетворенности жизнью, с уверенностью в глазах, гордо поднятой головой и пустотой в душе. Больше добродушный, наивный и невинный ТэТэ не появится. Чонгук открыл дверь в спальню и вошёл первым. Не оглядываясь на омегу, он прошел в глубь комнаты и сел на просторную двухместную кровать. Тэхён же закрыл дверь да так и остался около неё, боясь сделать хоть один шаг навстречу альфе. В воздухе повисло напряжение, два взгляда — оценивающий и наигранно-уверенный — пересеклись, и от чувства превосходства губы главы Дома расплылись в самодовольной улыбке. — Подойди, — разнёсся по комнате твердый, приказной голос, от которого омеге показалось, что вот-вот — и он упадет в обморок. Пару мгновений Тэ все ещё стоял на месте, пытаясь совладать с собой, и только после этого всё же преодолел расстояние в несколько шагов, оказываясь прямо перед Чонгуком. — На колени, — Ким не поверил своим ушам. Он с непониманием посмотрел на альфу и увидел в его глазах насмешку, вызов. Парню так и послышалось издевательское: «Ну что, слабо?» Омега опустил взгляд в пол и через силу сел перед мужчиной на колени. Всё, чувству собственного достоинства можно помахать ручкой. Какая там гордость, когда ты сидишь на коленях перед самым опасным человеком страны (Тэ даже не сомневается, что это так) и добровольно отдаешь свое тело? К сожалению, другого выхода просто напросто нет — на кону жизнь единственного родного человека, и он сделает всё, чтобы спасти её. — Мне долго ждать? — недовольно поинтересовался Чонгук, глядя на растерянного омегу. Тэхён действительно не понял, что от него требуют. Как раз до того момента, пока ехидный внутренний голос не простреливает мозг мыслью: «Ну, а что может делать омега между ног альфы?» Ответ не нужен. Тэ дрожащими пальцами потянулся к ширинке и расстегнул молнию классических брюк. Он кинул неуверенный мимолетный взгляд на альфу и, приспустив его нижнее белье, освободил полувставший член. Всё с той же внутренней дрожью омега прикоснулся к органу альфы и на пробу провёл пальцами по всей длине. Странное ощущение разлилось в душе, и, на удивление, это не отвращение — скорее любопытство и азарт. Хочется узнать, на что он сам способен, до какого состояния может довести альфу. Решив считать происходящее своеобразной игрой, парень более уверенно провел ладонью по члену Чона. В конец осмелев, он обхватил орган пальцами, заключая его в кольцо, и начал быстро надрачивать. — Соси, блять, — неожиданно Чонгук схватил юношу за волосы, приближая его лицо к паховой зоне. От неожиданности Тэ не устоял и, потеряв равновесие, уткнулся носом в лобок. — И да, детка, я люблю поглубже, — с нескрываемым пренебрежением и некой насмешкой в голосе хмыкнул Чон. Тэ сглотнул ком обиды, презрения и унижения в горле и отстранился. Нет, однозначно, это не игра. Считать сложившуюся ситуацию таковой — большая ошибка. Омежка сжал одну ладонь в кулак, впиваясь короткими ноготками в нежную кожу, а второй — обхватил член альфы. Справившись с внутренней дрожью — уже не той, что была раньше — он приблизился и осторожно провел кончиком языка по головке, размазывая выступившую природную смазку. Она оказалась горьковато-соленой, вязкой, по консистенции чем-то похожей на сырое яйцо. Противно. Противно от вкуса, ощущений и себя. Но деваться некуда, отступать поздно. Нужно просто переступить через себя. Но разве это так легко? Тэхён собрал все свои внутренние силы в кулак и обхватил губами головку, начиная посасывать и играться с ней языком. Он усердно вспомнил наставления Юнги и услышанные в школе разговоры омежек и попытался повторить. Он втянул щеки и надавливает кончиком язычка на отверстие уретры. Сверху послышалось шипение, и юноша похвалил сам себя. Рано. «Думал, что всё так легко и просто? Хах, глупый наивный омежка», — пронеслось в голове Тэ, когда его грубо схватили за волосы и отстранили. На глазах от боли невольно появились слезы. Он посмотрел сквозь них на альфу, не понимая, что сделал не так. — Долго играть собрался? — прошипел Чон, глядя прямо в карие глаза. — Целку из себя строишь? — он зло прищурился, встряхивая голову паренька. — Я, блять, вытрахаю из тебя эту дурь. Пальцы на затылке резко разжались — так, что КимТэ пришлось опереться на руки позади себя, дабы не упасть. Юноша будто в замедленной съёмке наблюдал, как альфа встал с кровати, подошел к большому комоду и достал из него… толстый чёрный кожаный ошейник с прикрепленной на нём цепью. В мгновение ока Гук оказался за спиной омежки. Мужчина грубо надел на тонкую шею ремень и резко затянул, заставляя поперхнуться воздухом. Альфа вернулся на свое место, не выпуская из рук цепь. Несколько секунд он оценивающе смотрел на растерянного паренька, по истечению которых резко потянул поводок на себя, заставляя своего личного пёсика вновь приблизиться. — Рот открой, — приказывает Чон. — И только попробуй укусить. Тэ исподлобья взглянул на своего мучителя — по-другому его и не назовешь — и медленно раскрыл губы. Альфа издевательски ухмыльнулся и, придерживая член свободной рукой, вошёл в рот, сразу на всю длину, уткнув омегу в жёсткие лобковые волосы. Насилу сдержав рвотный позыв, КимТэ закрыл глаза, внезапно наполнившиеся слезами, и позволил двигаться Гуку так, как хочет он сам. Юноша помнил слова: «Если мне понравится — деньги твои» и лишь из-за этого все ещё держался, не вырывался, не молит отпустить, а, наоборот, втягивал щеки, создавая вакуум. — Глотай, — на последних толчках приказал мужчина и излился в рот омеги. Всё так же не раскрывая глаз, юноша проглотил сперму и начал ждать. Ждать новой пытки, нового приказа, новых отвратительных ощущений. Последние не заставили себя ждать. Чонгук приказал посмотреть на него. Из последних сил Тэхён переступил через себя и разомкнул веки, устремляя взгляд на, кажется, уже ненавистное лицо и открывая вид на ужасно порочную картину. На щеках блестели дорожки от слез, ресницы слиплись, на припухших губах была размазана слюна вперемешку со смазкой, из-под ошейника виднелась красная полоса раздражения, а в районе паха топорщились полы халата. Тэхён прекрасно осознавал, как сейчас выглядит, и это казалось ему жутко унизительным. Но весь его взгляд говорил, что он ещё не сломлен. Он смотрел с ненавистью и пренебрежением, бросал вызов: «Ну давай, сломай меня, если сможешь». А ведь сможет, даже сомнений не появляется. Чонгук считал все эмоции омеги, посмотрел с превосходством и ухмыльнулся. У него внутри от этого вызова разгорелось пламя желания. Желания сломать, вытрахать всю гордость, сломать тот стержень, что сейчас заставляет выпрямить спину. Альфа поднялся с места и потянул за собой Тэ, заставляя встать на ноги, а после буквально швырнул на кровать. От такой резкости у омеги замерло сердце и дыхание сбилось, он в последний момент выставил перед собой руки, спасая лицо от столкновения. — Лежать, — Чон уже даже не смотрел на парня, вновь возвращаясь к комоду. На сей раз в его руках появились белые толстые веревки. Некоторое время он сравнивал их с чем-то ещё, заглядывая в ящик, а после возвращался обратно, всё же выбрав первый вариант. — Руки, — Чон схватил протянутые запястья и начал привязывать их к изголовью кровати. Узел оказался небольшим, но крепким, таким, что не выпутаешься, не развяжешь и тем более не разорвешь. Тэхён даже проверил — сильный, гад, ничего не скажешь. Парень подогнул под себя ноги и обернулся на альфу. Чонгук, неспешно стянув с себя рубашку, откинул её в сторону, принимаясь за штаны. И пока мужчина обнажался, его взгляд ни разу не оторвался от омеги. Приближался к кровати он так же — смотря прямо в глаза, будто считывая всю душу, просматривая все страхи и тревогой. Вот только они, кажется, мало волновали главу Дома. Чонгук наклонился над невольно сжавшимся Тэ и, обхватив тонкие омежьи лодыжки, резко дёрнул юношу, вынуждая распластаться на кровати. Ещё пара секунд, и омега оказался лежащим на животе. В этот момент промелькнуло осознание того, что он попал в лапы к психованному фетишисту и его об этом никто не предупредил. Хотя он мог бы понять это по тем словам Чонгука: «У меня есть некие предпочтения». — И только попробуй опустить, — пригрозил Чонгук, вздергивая зад Тэ вверх, отчего полы халата скользнули по спине к лопаткам. Спина и руки практически сразу начали затекать, подушка — мешать нормально дышать, а грубые веревки неприятно натирать кожу. Омега невольно задумался: а сколько он сможет так продержаться? Однако его мысли резко оборвали. Чонгук с жутко пошлым хлюпом вытащил из юноши пробку и вновь загнал её по самое основание, заставляя КимТэ сжать зубы, дабы сдержать непрошеный стон. — Строишь из себя невинного, а сам подготовился со знанием дела, — хмыкнул альфа, вновь вынимая игрушку из тела парня и на сей раз отбрасывая ее в сторону. Тэхён даже не смог уловить то чувство опустошенности внутри, когда Чон одним резким размашистым движением вошёл в него, заставляя выгнуться в спине ещё сильнее и прикусить краешек подушки. Нет, он не будет стонать от его рук, с силой сжимающих бока так, что наверняка останутся синяки, и от его быстрых размашистых и грубых фрикций тоже. Хоть какие-то крохи гордости, но он сохранит. И опять парень поспешил с выводами. С очередным толчком головка прошлась по простате, выбивая из его груди протяжный стон. Перед глазами — темнота, которую прорезают рассыпающиеся звёздочки. Тэхён кроме них ничего не видел, зато чувствовать начал в разы больше и отчётливее. Пытаясь абстрагироваться от мира и себя самого, он не чувствовал, как толстый член распирал его нежные стеночки, принося удовольствие. Парень предпочел поддаться разуму, даже не думая, что ему может быть хорошо от действий Чонгука. А ведь ему не просто «хорошо», ему до безумия приятно и, как бы не было банально, волшебно. Хочется ещё и ещё. Хочется глубже, резче, грубее ведь это… возбуждает. От этой мысли Тэ почувствовал себя извращенцем-мазохистом, но даже не хотел отрицать, что это ощущение ему не нравится. Впервые за долгое время он почувствовал себя слабым и хрупким омегой, только с Чонгуком он вновь вспомнил это чувство. И пусть его называют так, как хотят, — ему хочется быть таким. Впервые Тэхён понял, что быть личной шлюхой Чонгука не так уж и плохо, как он решил для себя вначале. И в этот момент юноша отпустил себя, начал стонать от удовольствия, плавиться в сильных руках и подмахивать бедрами. Он выгибался в спине, тихо поскуливал и уже мечтал кончить — иначе он сойдет с ума от распирающей чувств и ощущений. Вот только руки привязаны к изголовью и возможности притронуться к себе нет. Чонгук будто прочел мысли своего партнера. Он обхватил член омеги и начал резко надрачивать, подстраиваясь под собственные толчки. Ещё пара фрикций — и оба одновременно кончают: Тэ в руку альфы, а Чон — на бедра ослабевшего юноши.

***

— Завтра утром деньги привезет Лин, — застегивая рубашку, оповестил Чон. Тэхён ничего не ответил. Парень сидел на кровати, завёрнутый в халат и погруженный в свои мысли. Можно сказать, он даже не слушал собирающегося альфу. — Не поцелуешь любовника на прощание? — отстранённым и немного хрипловатым голосом поинтересовался омега, когда Чонгук уже собирался выйти из комнаты. — Запомни: я никогда не целую шлюх, — кинул через плечо мужчина и покинул спальню, оставляя юношу в одиночестве. Тяжело вздохнув, Тэхён откинулся на подушку и уставился пустым взглядом в потолок. Ну да, шлюха. Теперь он дорогостоящая блядь. И ведь ему понравилось, верно? Значит, его статус ему подходит. Омега устало прикрыл глаза и прислушался сам к себе. С одной стороны ему было противно от своей несдержанности, от своей реакции, от своей слабости и желания оставаться таковым. Но с другой стороны… Он ведь делает это ради брата, значит, ничего страшного? Тем более, это естественная потребность организма, и ничего страшного в том, что он будет жить за счёт Чонгука?.. Супруги ведь тоже так поступают… И пусть он выглядит шлюхой, пусть. Он стал таким ещё тогда, в кафе, так какая разница, что о нём подумают сейчас? Одинокая слезинка скатилась по виску и впиталась в подушку. Сегодня он будет задумываться об этом в последний раз. Этот вечер последний, когда он плачет из-за этого. Этот день последний, когда он такой, какой есть. С завтрашнего утра он будет меняться. Не будет больше милым, добрым и наивным ТэТэ. Теперь появиться новая его личность — жестокая и безпринципная сука Ким Тэхён.