***
Намджун стоял около панорамного окна своего кабинета и наблюдал за Чимином. Как он выбежал из здания, как поймал такси и как оно тронулись, увлекая омегу в неизвестном направлении. Сегодня юноша выглядел ещё более сломленным. В его глазах плескались боль и отчаяние. На минуту он подумал, что если в следующий раз взгляд Пака не будет выражать ни единой эмоции, это будет означать конец. И этот конец может произойти, если омега все же решится на аборт, если он лишится единственной родной души, которая даже ещё не родилась. Безусловно, Ким жалел, что все так обернулось, жалел самого Чимина, жалел ребенка, но сделать ничего больше не мог. Если бы он не почувствовал истинного, если бы его сердце не начало биться для другого омеги, все ещё можно было бы исправить. Но он почувствовал предназначенного судьбой, влюбился в него, и теперь в данной ситуации он был бессилен.Глава двадцать четвертая
29 августа 2018 г. в 23:49
После случившегося Тэхён не вылезал из своей комнаты несколько дней. Он не ел и пил очень редко, не вставал с постели, свернувшись на ней в эмбриональной позе, и ни с кем не разговаривал, пугая своим поведением приходившего к нему Юнги. Единственное, что он спросил с первым визитом старшего, было: «Как Джин и Лин?» Ответа Мин не знал. Последнее, что он услышал от друга, это тихое «Ясно», а после — отягощающие молчание. Это состояние длилось как минимум полнедели, после чего юноша решил — так продолжаться не может. На следующий день он позвал Чимина, от которого, к слову говоря, пахло очень знакомо, однако Юн решил не заострять на этом внимания — в приоритете был Тэ.
Насилу друзья вытащили омегу из кровати, привели в божеский вид и заставили поесть. Все это время Тэхён с отстранённым видом молчал и прокручивал в голове одни и те же мысли. Думал о том, как ошибся в Чонгуке, и одновременно с этим осознавал, что сам был не прав. Ненавидел альфу и тут же сдавался под наплывом чувств и оправдания: «Он поступил справедливо». Переживал о своих близких и в то же время был спокоен — Гук не убьет ни своего друга, ни невинного омегу.
— ТэТэ, расскажи что произошло? — тихо просит Чимин, гладя большим пальцем холодную ладонь друга. Ким на секунду поднимает пустой взгляд и практически сразу вновь вперивает его в полупустую тарелку.
— Тэхён-а, расскажи, — подключается Юнги. — И тебе легче станет, и мы что-нибудь придумаем.
Тэхён вновь поднимает взгляд на друзей, но на сей раз он задумчивый — это первый раз с того времени, когда его глаза вновь что-то выражают. Несколько мгновений омега молчит, раздумывая, стоит ли делиться, а потом сдается и рассказывает все, начиная с подготовки к встрече и заканчивая поступком альфы. Что Юнги, что Чимин — оба сидят в полном шоке и смотрят на друга с ужасом — не верят своим ушам.
— Я говорил, что ему нужно бежать, — шипит Пак, смотря на голубоволосого.
— Теперь я с тобой согласен, — отрешённо кивает Мин, не отрывая взгляда от Тэхёна, снова опустившего голову. Он не плакал — слез за несколько дней уже не осталось. — Тэ, мы все организуем, — обещает парень. — Только не волнуйся, все будет хорошо: ты вернёшься к Джину, некоторое время поживете в Тэгу — ты говорил, у вас остались там родственники, — и все забудется.
Сникший Ким поднимает полный надежды взгляд на друга. С одной стороны, он неистово хочет со всем этим покончить, но с другой — он будет скучать по альфе, их душевным разговорам и страстному сексу. Юноша мотает головой, отгоняя дурацкие мысли и напоминая себе, кем именно является Чонгук. Хватит противоречий и слабодушия. Он — глава Дома, безжалостный убийца и извращенец. Было ошибкой связаться с таким человеком.
— Я сделаю все, чтобы уйти отсюда и защитить брата.
Несколько часов омеги провели за обсуждением предстоящего побега. Сошлись на том, что Чимин купит билеты в Тэгу, а Юнги проводит обоих братьев до железнодорожного вокзала. Всё это друзья решили провернуть в понедельник — в тот день, когда Чонгук наиболее занят и может не заметить отсутствие своего любовника вплоть до вечера вторника.
Удовлетворившись решением, Чим подарил Тэхёну крепкие объятия, успокаивающее похлопывание по плечу и ободряющую улыбку, после чего ушел. Сегодня он торопился на важную встречу, целью которой не являлось добиться чего-либо, а просто поставить в известность.
За час он спокойно доехал в центр города. Правда, «спокойно» в том плане, что такси, к сожалению, не улетело в кювет или не попало в автокатастрофу. В остальном же душевным равновесием и не пахло. Все это время, пока омега находился в машине, он кусал губы и то и дело проверял время. Когда же он вышел из авто, ноги отказались слушаться, а мысли снова спутались.
Насилу удержавшись в сознании, омега с гордо поднятой головой прошел в здание. Пока поднимался на нужный этаж, он то и дело ловил на себе удивлённые взгляды и слышал тихие перешёптывания сотрудников. Нет, он, конечно, привык к повышенному вниманию к своей не очень скромной персоне, однако не к такому уж точно.
Зябко поёжившись, Пак постучался в дверь кабинета и неуверенно приоткрыл ее, заглядывая в помещение. Сколько раз он тут бывал, сколько всего тут вытворял, но чувство стеснения, неловкости и того, что ты тут лишний, у парня впервые. Услышав до боли знакомый голос, приглашающий войти, омега чуть ли не расплакался, однако у ему все же удалось сдержать эмоции.
С нарастающей тревогой он вошёл в кабинет и тут же замер. Намджун, как всегда, сидел серьезный, в строгом костюме и очках, прочитывая очередные документы. Если бы прошлый Чимин сейчас был на месте нынешнего, он бы накинулся на альфу со страстным поцелуем, переходящим в жаркий секс. Но сейчас тут находится слабый хрупкий юноша, желающий обычного счастья и жалеющий о всех своих ошибках. По этой причине парень лишь грустно улыбается, приветствуя председателя одной из самых крупнейших корпораций страны, главу Дома, и присаживается на одно из кресел, начиная разговор:
— Хочу предупредить: я ничего от тебя не жду, просто хочу поставить в известность. Думаю, ты имеешь право знать… — он опускает голову и смотрит на свои скрещенные пальцы. — Я беременен. Срок — шесть недель, как раз после нашего последнего раза, — поднять голову на мужчину Чим не решается, и за это Нам испытывает к нему чувство благодарности. Альфа бы не выдержал прямого взгляда и одновременно шокирующих слов.
— Что ты собираешься делать? — хрипло интересуется альфа, внимательно наблюдая за поникшим парнем.
— Ещё не знаю, — нервно хмыкает Пак. — Скорее всего — рожать.
— Я могу его признать, — не раздумывая произносит Ким. — Он будет жить с тобой, я буду вас содержать, а когда наступит время — он станет моим преемником.
— Нет! — Чимин резко вскинул голову и упрямо посмотрел прямо в глаза напротив. — Мне не нужны от тебя деньги, и я не хочу, чтобы мой сын был как-либо связан с Домом Ким. Я повторюсь: мне от тебя ничего не нужно — просто хочу чтобы ты знал. Если хочешь, можешь навещать его, но не более. Хотя…- он грустно ухмыльнулся и с болью во взгляде произнес: — Если тебе не хватало времени на меня, то на ребенка тоже не будет.
— Я хочу, чтобы ты держал меня в курсе своего состояния и состояния ребенка, — Намджун делает вид, что пропустил последние слова собеседника мимо ушей, однако внутри все равно болезненно кольнуло.
— Намджун, не забывайся — я больше не твой омега, — огрызнулся Чим. — Я оповещу тебя о своем окончательном решении позже, — вставая с кресла, он подвёл итог их разговора.
— Не смей делать аборт! — зарычал глава Дома, приставая с места.
— Это не тебе решать, — в ответ процедил сквозь зубы Чимин и направился на выход, бросая через плечо: — Всего доброго.
Он пулей выскочил из офиса и, запрыгнув в первое попавшееся такси, назвал адрес своего нынешнего места проживания, устало откидываясь назад. Он с безразличием посмотрел в окно, в мыслях находясь далеко от городской суеты. Сейчас намечался ещё один серьезный разговор, и Чимин просто не представлял, как переживет его. Сейчас только обед, а он уже устал как морально, так и физически. Хочется приехать домой и, зарывшись в подушки и одеяло, плакать навзрыд. И чтобы успокаивали и жалели. Чтобы непременно нашелся тот, кто будет ласково, как маленького, гладить по голове и подсовывать разные вкусняшки. Вот только впереди ещё один изнуряющий разговор и, скорее всего, переезд в собственный дом.