Стокгольмский синдром

— Ну так спрашивай. — Что ты здесь делаешь? — казалось, лицо Тэ не выражало ни единой эмоции, но вот глаза… в них читалась надежда, волнение, сомнение, недоумение. Достаточно было поймать один его взгляд, чтобы потеряться в этом коктейле его чувств, забыть все свои мысли и вместо этого обрести желание защитить, сделать так, чтобы в этих карих бездонных глазах снова блистали огоньки веселья и счастья, которые сам Чон видел, от силы, пару раз. — Почему ты здесь? — прервал воцарившуюся недолгую тишину Тэ, до этого момента нарушаемую лишь тихим пиканьем медицинской аппаратуры. — Потому что люблю тебя? — неуверенно ответил Гук. К слову, Тэхён видел растерянного — тем более настолько! — альфу впервые. — Это вопрос? — выгнул бровь молодой человек, стараясь казаться бесстрастным, в то время как внутри бушевал ураган из чувств и эмоций: волнение, надежда, смятение и… безграничная любовь. — Нет, — тут же исправился альфа. — Я люблю тебя, люблю нашего ребенка. Я понял это только сейчас, когда вас чуть не потерял. Я был таким идиотом, когда отпустил тебя! Тэ, прости меня! Проси, что хочешь, — я сделаю для тебя все, только прости меня! — слушая короткий, но проникновенный монолог Чонгука, юноша нахмурился, не понимая, про какого ребенка идёт речь. Может, альфа, на почве стресса тронулся головой, что даже словил глюки и теперь несёт какую-то ересь? — Ты про какого ребенка вообще говоришь? — Тэ решил начать с самого интересного и непонятного, а после перейти к остальному. — Стоп. Ты не знаешь о ребенке? — Чон казался ошарашенным, как будто омега обязан был знать, о чем он говорит. — Я говорю о нашем ребенке. — Чонгук, какой ребёнок? — молодой человек чувствовал себя так, будто разговаривал с умалишенным. — Мне девятнадцать лет, когда я мог успеть родить тебе ребенка? С тобой все хорошо? — Так, Тэ, только спокойно, — поняв ситуацию и проигнорировав скепсис в голосе юноши, успокаивающе произнес Чон. — Ты беременный. — Шутка не удалась, — фыркнул омега, теряя всякую надежду — Гук просто издевается над ним. Как всегда. — Ты не думаешь, что, в крайнем случае, это должен был сказать я? — Тэ, я сейчас не шучу, — абсолютно серьезно заявил мужчина. — Врач сказал, что тебе ничего не угрожает, но из-за большой кровопотери есть вероятность выкидыша. — Ну и слава Богу, — тяжело выдохнул омега, отворачиваясь к окну. Ему не верилось, что слова главы Дома правда. Этого просто не могло быть! Он чувствовал себя великолепно — не считая психического состояния, — он ел, — если все же ел — нормально, да вообще отклонений от нормального здоровья не было! — Что ты говоришь?! — ужаснулся Гук. — Это же твой ребенок! — Вот именно, что только мой! — повысил голос молодой человек, поворачиваясь к мужчине. — Я хочу нормальную семью! Я не хочу растить его один! Я не хочу отвечать на вопросы: «Где мой отец?»! — Ты не… — Чонгук хотел попробовать успокоить истерику, однако его уже никто не слушал. — Да даже если ты его признаешь, той семьи, о которой я мечтаю, никогда не будет! — Тэ сбавил тон, но его голос все так же был полон отчаяния. — Я хочу, чтобы он общался с обоими родителями! Я хочу, чтобы он рос в любви! Чтобы он был в безопасности! Ты не можешь этого обещать, и я… — договорить омеге не дали. Чон резко подался вперёд, вставая со стула и накрывая своими губами губы Тэхёна. Поцелуй оказался нежным, трепетным, таким необычным в исполнении Гука! Хотелось вечно ощущать его горячее дыхание на своей коже, а на губах — полный любви поцелуй. — Я обещаю, — отстранившись, спустя несколько секунд, Чонгук заглянул прямо в растерянности глаза напротив. И от его взгляда Тэ переполнила уверенность — альфа сдержит свое слово. Даже не из-за чувства ответственности или врождённой справедливости, а просто потому, что любит. Его и ребенка. Ну невозможно так смотреть, так касаться, так целовать без чувств! — Тогда выполняй обещание, — будто зачарованный, прошептал молодой человек, чувствуя, как тонет в глазах напротив. — Обязательно, — нежно улыбнувшись, мужчина вновь потянулся к манящим губам, однако его прервал громкий хлопок двери и взволнованные голоса омег. Резко дернувшись, альфа снова упал на стул, делая вид, что их никоим образом не побеспокоили. В принципе, никто и не заметил. Кажется. — Тэ, как ты? Зачем ты это сделал? Почему не рассказал, что беременный? Что говорит врач? Все будет хорошо? — налетел с одной стороны Джин, в то время как со второй стороны заваливал вопросами Чимин: — Как ты себя чувствуешь? На каком ты сроке? Что планируешь делать? Чонгук отец? Он возьмёт ответственность? Сколько тебе ещё лежать здесь? Тэхён только и мог, что озадаченно поворачивать голову то к брату, то к другу. Казалось, от гомона двух омег проснулась вся больница. По сути, они даже не пытались вслушиваться в тихие повякивания больного, закидывая его все новыми и новыми вопросами. И только Юнги с Чонгуком молчали, втихаря надеясь, что запас фантазии этих двоих скоро закончится и они наконец замолчат. — Ещё раз его обидишь и я лично оторву тебе член и засуну в твою же задницу без смазки и подготовки, — нежно улыбаясь беспомощному Тэ, тихо прошипел Мин. Так, чтобы его услышал лишь Чон, после чего повысил голос, перебивая кудахтанье одного беременного рыжего гнома и одного течного воняющего альфой-гиганта (а если хорошенько подумать, то для Юнги все, кроме Чима казались таковыми): — Так, мамаши, помолчите и послушайте меня! — молодой человек дождался, пока все обратят на него внимание и продолжил: — Судя по тому, чем занимались эти двое, когда мы пришли, можно сделать выводы: все хорошо, Тэ жив, ребёнок цел, Чонгук не такой уж и пидарюга, каким мы его представляли, и готов понести ответственность. Давайте мыслить логически и не впадать в панику. Все по порядку и не спеша, а то бедный Тэха даже слова вставить не успевает. Некоторое время Джин и Чимин непонимающе таращились на спокойного Юнги, а после все же согласились. К слову сказать, Тэхён и Чонгук были безмерно благодарны, что омега привел их в чувства и заставил успокоиться. Остальная часть совместно проведенного времени прошла довольно тихо и не спеша. Молодые люди общались, шутили, делились последними событиями, разговаривали с врачом и делали выводы. Как оказалось, Джин и Чимин открыли в себе отцовский инстинкт и теперь просто нуждались в заботе о ком-либо, Чонгук все же не был последним пидором, да и вообще для всех стал «своим», Тэхён как всегда кидался из крайности в крайность и каждый раз успокаивался, стоило альфе посмотреть на него с нежностью и любовью, а Юнги… Он был просто адекватным. Как говорится: в семье не без урода.