just like starlight

Юрий подозрительно тих, когда они возвращаются, или, по крайней мере, достаточно тих, чтобы Виктор отпустил комментарий по этому поводу, давая ему полено пожевать. Юрий не ведется на подначку, просто берет деревяшку и закапывается с ней обратно в пепел, выглядя задумчивым и далеким. Юри раздумывает, следует ли ему волноваться, затем задумывается, почему его первым порывом относительно древнего демона, который терроризирует его, является забота. Неважно. — Вы что-нибудь слышали о Ведьме? — спрашивает он Виктора, потому что ему нужна информация, раз уж он собрался снять собственное проклятье, а Юрий помогать не собирается. И, если честно, ему просто интересно. Виктор сдувает челку с глаз: — Нет, ничего с тех пор. Она затаилась, и это меня пугает. Значит, она что-то задумала. — За что она вас ненавидит? — спрашивает Юри. — Я… Он собирается сказать: «Я знаю, за что она ненавидит меня», — но слова застревают в горле. Заклинания и прочая ерунда, расстроенно думает он. Виктор пытливо приподнимает бровь, но вслух ничего не говорит, просто позволяет моменту пройти. — Я однажды отказал ей, — говорит он. — Очень давно. Она хотела меня, а я отверг ее, — он усаживается на стул Юри, напротив огня, и улыбается. — Я ее не любил. — Это была ваша главная причина? — спрашивает Юри. — Она злая! Виктор изящно пожимает плечами: — Я вообще-то тоже злой, или вы уже забыли об этом? Он не дает Юри и шанса на ответ, только встает так же быстро, как садился, и начинает расхаживать по комнате. — Я был груб с ней, когда отказывал, — говорит он. — И с тех самых пор она меня и ненавидит. Довольно интересно иметь заклятого врага. До этого у меня такого не было. Юри несколько раздраженно приподнимает бровь: — Она прокляла много людей, чтобы вам насолить. Меньшее, что вы могли бы сделать, это остановить её. Виктор снова беззаботно пожимает плечами: — И почему это должно меня волновать? Я с ними не встречался. И ее проклятия не так хороши, как она считает. Их всегда довольно легко разрушить. Бессердечный, думает Юри и отводит взгляд. Виктор болтает на заднем плане, больше с Юрием, чем с ним сейчас. Юри приподнимается со своего места и разглядывает его красивое, беззаботное лицо. «Легко разрушить? — хотел бы он сказать. — Мое — нет. Из-за Ведьмы и из-за тебя я старик». Он не произносит этого вслух, только идет к раковине, налить стакан воды, позволяя трости стучать по деревянному полу сильнее, чем обычно. Когда он берет стакан, раздается стук в дверь. Виктор бросает взгляд в очаг, а Юри замирает. Вначале он думает, что это Ведьма, но это же невозможно, верно? Она никак не смогла бы их здесь найти. В дверь еще раз стучат, негромко и вежливо, что вселяет в него уверенность. Ведьма не будет стучать. Она прорвется сквозь дверь. Он переводит взгляд на Виктора, который все еще пялится в очаг, на Юрия, отказываясь взглянуть на дверь или в ее направлении. Виктор выглядит почти озабоченно, вот только его лицо совсем не предназначено для этого. Лицу Виктора, наполовину скрытому в тени, больше подходит загадочная улыбка. Беспокойство на нем кажется неискренним. — Юра, — говорит он очень мягко. Юри думает, что что-то изменилось в его глазах, что-то, сияющее как свет, отражающееся в крошечных языках пламени Юрия, как будто они каким-то образом являются одним существом. — Мм? — отзывается Юрий и дергается от осознания. — Кингсбери. Стук… — Спасибо, — тихо отвечает Виктор, встает и берет плащ, висящий на стене, грациозным, плавным движением, Юри наблюдает за ним, наполовину освещенным, затем переводит взгляд на Юрия, который смотрит на него. Оба тут же отводят взгляд. Виктор накидывает плащ на плечи, и не успевает Юри моргнуть, как тот превращается в сгорбленного старика с длинной бородой, подмигивает ему, поворачивая переключатель на Кингсбери и открывая дверь. — Здравствуйте, — скрипучим голосом говорит он, и голос куда больше похож на голос Юри, чем на его собственный. Юри бросает взгляд в очаг, но Юрий снова делает вид, что остальных не существует. — Вы Волшебник Пендрагон? — приветливо спрашивает визитер. На его лице пестрая борода и дружелюбная улыбка, а одет он в ту же форму, с блестящими пуговицами и золотыми галунами, что и солдат, приходивший до этого. Если бы Виктор выглядел собой, думает Юри, ему пришлось бы забеспокоиться, а самый ли он красивый в этой комнате. Но поскольку Виктор — это Виктор, то он только ставит палец на дверную ручку, как будто хочет закрыть дверь. — Нет, — говорит он. — Мастер Пендрагон вышел. Я передам ваше сообщение. — Я капитан королевской стражи, Эмиль, — говорит человек, слегка поклонившись. — Неделю назад я отправлял помощника, чтобы сообщить вашему мастеру о наступающей войне и что Королю требуется ваша помощь. Ответа я не получили и решил прийти еще раз самостоятельно. Помощь Пендрагона необычайно важна для короля, — он отбрасывает формальность, улыбаясь по-доброму. — Идет война — и мы не врем про нее — и я знаю, что он может считать себя неподготовленным, так как никогда не сражался. Если он сомневается, что его не отправят на поле боя, то заверяю: он всего лишь будет помогать Верховной чародейке с защитными заклинаниями, и все будет в порядке. Прежде чем Виктор успевает что-нибудь ответить, капитан Эмиль делает шаг назад. — Я должен идти. Пожалуйста, передайте его ответ в замок в течение трех дней. Мы не можем позволить себе терять время, и если он отказывается отвечать, то… — его лицо мрачнеет. — Это может плохо кончиться. Юри делает шаг вперед, желая что-нибудь сказать, но капитан Эмиль разворачивается и уходит прежде, чем он успевает подумать, что именно. — Хорошего дня, — тихо отзывается Виктор и закрывает дверь. Чуть меньше, чем за секунду, Виктор срывает плащ, становится самим собой и с горящими глазами начинает ходить по комнате кругами: — Я не могу идти во дворец! Это все разрушит: да ни за что!.. — Виктор, — говорит Юри, пытаясь остановить его. — Что происходит?.. — Мне нужно сменить имя и уничтожить магазин! — кричит Виктор, безумно размахивая руками и продолжая метаться. Юрий наблюдает за ним, бегая глазами между Виктором и дверью, прежде чем вздохнуть. — Почему вы должны убегать? — спрашивает Юри. — Просто сходите к королю и скажите, что не собираетесь в этом участвовать. Это не то, что сам Юри смог бы сделать. Он знает это. Но Юри всегда был тихим, неуверенным и дерганным. Юри не смог бы пойти к королю, чтобы сказать, что он не будет за него сражаться. Но Виктор гениальный, блестящий и могущественный. Виктор — необузданная магия, яркие плащи и острая улыбка. Он может сказать «нет», и нет никаких сомнений, что под мощью силы, что Виктор обрушит на короля, тот смилостивится. — Вы что, шутите? — отвечает Виктор, изгибая бровь. - Естественно, я не могу. Он король. Меня арестуют раньше, чем я открою рот. — Вы способны справиться с этим, — замечает Юри. — Вы Виктор Никифоров. Невероятно могущественный волшебник. — Спасибо! — автоматически отвечает Виктор на похвалу, а затем хмурится. — Но я все еще не могу пойти. Ведьма выслеживает меня и обнаружит в ту же секунду, как я сделаю шаг за дверь. Юри думает, стоит ли сказать, что раньше подобное проблемой не было, особенно когда Виктор «делал шаг за дверь» в поисках того молодого человека, которого он преследует, но затем понимает, что это прозвучит ревниво, а он, если честно, скорее умрет, чем даст Виктору хотя бы малейший шанс узнать, что он чувствует. — Ну, если вы не пойдете, то король все равно вас арестует, просто за неподчинение приказу. Виктор оглядывается на Юрия в поисках поддержки, но тот не отвечает, только переводит взгляд с одного на другого. Юри пересекается с ним взглядами, когда уверен, что Виктор не видит. Конечно, когда им действительно важно его мнение, Юрий решает насладиться шоу. — Ну, — выдавливает из себя Виктор. — Это правда, но… — Тогда вы должны пойти, — указывает Юри. — Нет, — отвечает Виктор, отчаянно и яростно. — Мы не можем. Я не могу. Юрий бросает взгляд на него и вздыхает: — С этим-то я справлюсь, — оскорбленно бормочет он. Юри не отводит глаз от Виктора. — Мы… Мы что-нибудь придумаем, — все еще отчаянно говорит Виктор. — Мы… Мы придумаем. Но мы с этим справимся. Юрий открывает рот, но Виктор, в чьих глазах холод и безумие, обрывает его. — Не желаю больше слышать ни единого слова, — свирепо говорит он и взлетает по ступенькам в свою комнату. Юри пялится ему вслед в замешательстве и немного зло. Сильный, умный колдун — и не может найти иного решения, кроме как сбежать? Он не знает, чем заняться, так что отправляется убираться в ванной еще раз — эта комната, несмотря на все остальные, требует уборки больше всего — но он не может отделаться от чувства, что что-то идет ужасно неправильно. Юрий все еще задумчивый и обеспокоенный, сидит в очаге и хандрит, да и Виктор исчез в своей комнате и не выходит. Неприятно тихо. Он с трудом засыпает и рывком просыпается посреди ночи от громких, страшных криков, раздающихся рядом с очагом. С бьющимся сердцем он поднимается на ноги, дергает штору, отделяющую его место для сна от остальной комнаты, открывая ее, и, спотыкаясь и потирая глаза, в одной ночной рубашке вваливается внутрь. — Что случилось? — спрашивает он и не получает ответа, кроме еще больших криков и треска от Юрия. — Ну прекрасно, — Юрий говорит сквозь шум. — Они стали тонкими, — говорит Виктор, источник криков, что не проясняет ровным счетом ничего. Юри приподнимает брови. — Он их потерял, — сообщает ему Юрий, что имеет чуть больше смысла. Юри неуверенно кивает, но прежде, чем он может добавить что-то еще, Виктор поворачивается к нему. — Это все ваша вина! — орет Виктор. — Вы перепутали все в ванной! — он выглядит как обычно, думает Юри, его волосы сияют и изящно спадают на плечи. Единственная вещь, которой не хватает, это его розовый плащ, но Юри понятия не имеет, что тот мог забыть в ванной. — Я их просто разложил, — сердито отвечает он, но старается не показать этого. Он чувствует беспокойство, такое же отчаяние, как и Виктор вечером, он захвачен заклинанием и заперт здесь. Его ярость выходит из берегов и обрушивается на него. Он старик, а Виктор — нет. На что вообще тот может жаловаться? — Я не открывал их или… — Лжец! — кричит Виктор. — Ты уничтожил меня! Мне придется прятать лицо до конца месяца! — Вы выглядите как обычно! — огрызается Юри. — Тщеславный вы кусок… — Я старею! — вопит Виктор и Юри чувствует волну злости и отвращения, поднимающуюся в животе. Он думает, что сам каждый раз видит в зеркале незнакомца. Он думает о своей скрипящей спине и коленях, думает, что не знает, как исправить это. Думает о Викторе, беззаботно прекрасном, с нежным, не имеющим не единой морщинки лицом, который жалуется, что стар. — Уймись, — говорит Юрий. — Все стареют… — Не мы, — бросает в ответ Виктор. — Оно исчезает, и ты тоже это чувствуешь, я знаю, ты весь день сам не свой, и мы не можем… Мы должны все исправить, а если нет, я не смогу больше быть красивым, а если я не буду красивым, то я никогда не найду!.. — Ради всего… — начинает Юрий, но Юри, кипящий от злости, прерывает его.Его руки трясутся, и он может думать только о том, как Виктор смотрел на его лицо там, на балконе пекарни, целую вечность назад. Как он смотрел, а потом отвернулся и исчез.  Этого он так боится? Стать таким же уродливым, как и парень, которого он однажды встретил? — Ты думаешь, что это так ужасно, — наполовину кричит он дрожащим голосом. — Стареть. Становиться все менее красивым. Он чувствует, как выступают слезы, угрожающие пролиться. Юрий наблюдает за ним без единой эмоции на лице, но его язычки пламени чуть меньше, чем мгновение назад. Виктор… Виктор уставился на него почти так же, как и тогда, на балконе. Как будто он смотрит на что-то, чего раньше не видел. — Ну да! — кричит Юри и слёзы льются, как из водопроводного крана. Его сердце стучит, запинается, колотится — стеклянное сердце скоро даст трещину. Оно было так много раз близко к этому, думает он отчаянно, с тех самых пор, как он связался с Виктором Никифорова. — Я вообще не был красивым, ни разу за всю свою жизнь, так что ты можешь просто… пойти и просто… Но он плачет слишком сильно, чтобы закончить. — Погодите, — говорит Виктор почти шокированно и поднимает руку, но Юри не слушает. Он поворачивается и уходит, переключая дверную ручку на Пустошь, и сбегает под дождь. Он стоит там, вне замка, и представляет, как его кожа пузырится, распрямляясь, как его конечности становятся менее хрупкими, пока дождь падает на них, он представляет, что этого прикосновения воды будет достаточно, чтобы разрушить проклятье, вернуть все, как было. Старого доброго Кацуки Юри, который работает в шляпном магазине, который всегда менее красив и очарователен, чем любой в комнате. У которого есть пухлый живот, и волосы всегда в беспорядке, и глаза грязно-коричневого цвета; чьи руки всегда исколоты иголками, чьи глаза нуждаются в очках от работы при слабом свете. Он мог бы опять стать самим собой, тем, кто доволен собственной жизнью, кто шьет шляпки, видится с Юко и наблюдает за замком издали, а не работает в нем. Он внезапно так отчаянно хочет этого, вернуться к нормальности. Никогда не встречаться с Виктором. Жить дома, шить шляпки и волноваться о квартплате. Сейчас кажется благословением просто иметь свои руки, свое собственное тело. Но он даже не может успокоить себя так, как привык: он слишком широк, чтобы обхватить себя руками и держать, пока он не сможет вздохнуть. Лишиться даже этого — самое худшее. Он не против быть старым, думает он, если бы это случилось так, как должно было, после множества прожитых лет, но Юри старый не по-настоящему. Он с трудом походит на себя. Он смотрит на собственные руки, мокрые и сморщенные от воды и слез: — Возвращайтесь, как были, — говорит он. — Возвращайтесь, возвращайтесь, — и его голос трескучий, дрожащий, больной. Руки остаются прежними, а он уже не знает, как долго стоит тут, трясущийся в собственной шкуре, пытающийся избавиться от заклинания, сделать вдох своими легкими хотя бы еще один раз… «Если я вернусь, — думает он, наполовину отчаявшийся, наполовину усталый. — Никогда больше я не расстроюсь, что я некрасивый или… или не обаятельный, или не младший. Неважно. Клянусь, я…» — Возвращайтесь, — шепчет он своим рукам, его голос такой тихий и дрожащий, что он решает, что его сердце сейчас разобьется. — Это не сработает, — мягко произносит голос, и Юри замирает. — Ваше проклятье одному не разрушить. Это Виктор, смотрящий на него с любопытством, как будто Юри сделал нечто новое и интересное, выплакав все глаза. — Знаете, так смотреть на кого-то — это грубо, — раздраженно говорит Юри. — Как будто человек — предмет для изучения. Виктор отводит взгляд и как только он это делает, Юри обнаруживает, что не хочет, чтобы он это делал. Он пытается не позволить себе почувствовать себя более растерянным, чем сейчас. — За вами интересно наблюдать, — в итоге говорит Виктор. — За всеми интересно. Но вы… Вы никогда не реагируете так, как я ожидаю. На все. Вы напоминаете мне… Виктор умолкает, и Юри, утирая лицо, не спрашивает, что, черт возьми, тот имеет в виду. — Я… Неважно, — говорит Виктор и замолкает опять. Юри на секунду кажется, что тот собирается сказать «Извините». Но не говорит. Бессердечный, думает Юри с большим смирением, чем в предыдущие дни. Плач забрал у него довольно много энергии, и он не может найти сил, чтобы разозлиться или разочароваться в Викторе еще больше. Он уверен, что завтра опять будет злиться, но сейчас — прямо сейчас он может только вздохнуть, потрясти головой и устало улыбнуться. — Вы не могли знать, — говорит он, и это правда. Он не извиняется за крики, даже если и думает, что это было бы вежливо. Он был зол. Он кричал. И похуже вещи случались. — Я вышел наружу, — говорит Виктор, теребя уголок плаща. — Потому что у меня появилась идея, знаете ли. Как избавиться от соглядатаев короля. Это звучит совершенно не в тему и чрезмерно драматично. Но если знать Виктора, переход не кажется нелогичным. Юри может только спрятать лицо в руках и издать жалкий смешок. — Но я… — говорит Виктор и неловко кладет руку Юри на плечо. — Это может подождать до утра. Юри опять смеется, все еще жалко и дрожаще, но… «Бессердечный, — весело думает он снова. — Хммм. Ну, какие-то вещи и он способен понять». — Да, — отвечает он. — Может. Он поднимает палку, Виктор предлагает ему руку, и вместе они возвращаются. Он укладывается спать, чувствуя непомерную усталость, частично от криков и плача, частично от столь быстрого перехода от злости к печали, а от печали — к принятию. Через штору он может видеть мягко мерцающий свет огня и слышать тихую речь Виктора, шепчущегося с демоном, и Юрия, бормочущего в ответ. Один раз ему кажется, что штору отодвигают и кто-то смотрит на него, но уже поздно, а он довольно сильно устал, так что это может быть его воображение.

***

Следующим утром Юрий посылает смущенные взгляды в сторону Юри, как будто волнуется, что тот опять начнет кричать. Один раз, довольно неуклюже, он пытается узнать, в порядке ли Юри, но в итоге только бормочет «Ты же не собираешься опять это делать, верно?», что помогает Юри почувствовать только раздражение, а не заботу. Он звенит тарелками, пока делает себе бутерброд с маслом на завтрак, потому что Юрий не настроен останавливать замок, так что он сможет сходить за покупками только через несколько дней и должен довольствоваться остатками. Это раздражает его еще сильнее, и он пытается игнорировать это чувство, испытывая вину за взрыв прошлой ночью и не желая повторения. Жизнерадостное Викторово «доброе утро» слишком жизнерадостное, но Юри делает попытку улыбнуться в ответ, хотя и устало. Виктор садится за стол, восторженно барабаня пальцами по столу, как будто совершенно забыл события прошлой ночи. Юри решает не думать об этом, потому что он счастлив, что Виктор не заговаривает про вчерашнее, так как и сам он не хочет — это слишком смущает, когда кто-то видит твои слезы! — но ему нужно какое-то подтверждение тому, что все в порядке и… Ух. Он со стуком ставит еще одну тарелку и ничего не говорит. — Что мы собираемся делать с королем? — спрашивает Юрий, посылая еще один тревожный взгляд в сторону Юри. Тот вдыхает и выдыхает в попытке вернуть свои мысли к причине, по которой он здесь: к проклятью. Получается тяжелее, чем обычно. — Ну, — важно говорит Виктор. — У меня есть идея, — он делает паузу, чтобы все в комнате слушали, как он излагает свой великий план. Юри смотрит на него и ждет, но Виктор молчит, продолжая сиять. — И? — подсказывает Юри, когда любопытство перевешивает злость. — Что за план? Колдун нацепляет самую сияющую и чарующую улыбку из своего арсенала. — Пойдете вы! — говорит Виктор, и, видимо, считает, что это лучшая идея на белом свете. — Никто не знает, как я выгляжу, я делаю все работу под другой личиной? Я отправлю вас к королю, вы скажете, что слишком стары для битв. Безупречный план! Абсолютно кошмарный план, думает Юри. — Может сработать, — говорит он вслух. Несколько искорок вылетают из Юрия, как будто тот против, но он ничего не говорит. — Гениально! — восклицает Виктор. — Никто подобного не ожидает! — До тех пор, пока меня не попросят использовать магию, — замечает Юри. — Это разрушит легенду. Виктор отмахивается: — Естественно, я пойду с вами, - говорит он. - В другом образе! Чтобы защитить вас! - он выглядит веселым. Юри думает, что его действительно может развлекать этот абсурд. - И если до этого дойдет, а оно не дойдет, то я появлюсь и спасу вас. Юри поднимает взгляд и встречается глазами с Юрием. Огненный демон раздраженно пожимает плечами, как будто говоря: "Все пройдет просто кошмарно". - Хорошо, - говорит Юри. - Я согласен. Следующим утром Юри жалеет о своём согласии с планом Виктора, хотя и предполагает, что легко чувствовать себя раздраженным, когда ты вынужден бросаться в омут с головой, а Виктор и Юрий будут сидеть в безопасности в замке. - Не то чтобы я вообще мог пойти, - самодовольно замечает Юрий из очага. – Да и ты согласился. - Лучше бы я этого не делал, - огрызается Юри, надевая шляпу на голову с большим усилием, чем необходимо. – Он будет совершенно невыносим, если план сработает, а если не сработает, то он будет еще хуже. - Ну, теперь ты знаешь, каково с ним жить, - отвечает Юрий излишне радостным, по мнению Юри, голосом. Он поднимает свою палку для ходьбы. - Вы собираетесь пойти в этом? – говорит Виктор с лестницы. – Никто не поверит, что вы – это я, если вы будете так одеты! - Я думал, никто не видел вас лично, - сварливо напоминает Юри. – Я думал, вы работаете под маскировкой. - Ну, да, — говорит Виктор. – Но вы не можете просто… пойти и сказать, что вы – это я, когда вы так одеты… - И что не так с тем, как я одет? – срывается Юри. Для старика он выглядит вполне прилично. Никто не гонится за модой в старости. Возможность выйти и пройтись по магазинам без постоянных ожиданий от посторонних по поводу его внешнего вида была для него источником спокойствия. Он не чувствует себя под неусыпным наблюдением, ему не нужно постоянно нервничать, держать плечи напряженными. За исключением, конечно, Виктора, который, что очевидно, думает, что он должен выглядеть привлекательно, старый тщеславный колдун. - Просто позвольте мне наложить заклинание, - молит Виктор. – Не могу позволить вам выйти и поносить мое имя. - Именно это вы и попросили меня сделать! Вы попросили меня со всем разобраться! Как еще я могу это сделать, кроме как убедить короля, что вы полный ноль в магии? - Вас попросили сказать, что я слишком стар, чтобы сражаться, а не не могу! - Одно и то же, - устало указывает Юри. – Я просто хочу покончить со всем этим. Мне все еще надо закончить с несколькими комнатами наверху… - Вы можете думать о чем-нибудь еще, кроме уборки? – обрывает его Виктор, но Юри не имел в виду уборку, он говорил о поиске информации о проклятье в его вещах. – Не могли бы подумать о том, что вас попросили сделать, хотя бы на секундочку, пожалуйста... Юри разъяренно смотрит на него, поправляет шляпу и направляется к двери: – Никаких заклятий на моей одежде, - говорит он. – Она меня устраивает и так, и, кроме того, хватит с меня заклятий. Хлопать дверьми - весьма приятное занятие, думает он. Надо бы делать это почаще. Кингсбери ошеломителен. Юри кажется, что раньше он бы его возненавидел – когда был всего лишь Кацуки Юри из шляпного магазинчика – но сейчас город больше интересует его, чем пугает. Он не может прекратить разглядывать все, наблюдать за людьми вокруг, рассматривать магазин за магазином, одну сторону дороги за другой. Люди вокруг полны жизни и весьма разнообразны: часть из них одеты так же, как Юри, часть больше похожи на Виктора, когда тот отправляется на поиски молодого человека, разбившего его сердце. Обе стороны дороги уставлены тележками, с которых продают цветы, книги, конфеты и хлеб; Юри замечает даже одну, торгующую шляпками, и смеется над собой. Эти шляпки могли бы быть теми, что он продавал в Хасецу – а Ведьма Пустоши назвала их скучными! Он думает о Мари, пока идет, и о том, что она, должно быть, чувствовала, входя в город впервые. Внезапно и болезненно он хочет встретиться с ней, но понятия не имеет, куда пойти. И в любом случае, она его даже не узнает, это же часть заклинания. С угрызениями совести он думает о письмах, которые она отправила ему за прошедшие несколько недель, лежащих незамеченными в почтовом ящике магазинчика. Оставленных без ответа. Не то чтобы Юри часто писал в ответ. В сравнении с тем весельем, которое всегда было у Мари, ему всегда было нечего рассказать. Это заставляет его немного печально рассмеяться. Он полагает, что теперь-то ему было бы что ей написать. Он добирается к замковым стенам через полчаса прогулки и чувствует сильную усталость, глядя на расстояние, которое ему надо пересечь, и ступеньки, ведущие к двери. Пока он смотрит, сняв шляпу и обмахиваясь ей, сзади раздается шум и он видит коричневого пуделя, легко ступающего по земле и петляющего, как будто он не хочет касаться ее своими кудрявыми лапами. Юри косится на него. Виктор, конечно, сказал, что последует за ним, замаскировавшись, задумчиво размышляет он, и, конечно, хотя собака слишком просто выглядит для кого-то настолько тщеславного, как этот волшебник. Пес склоняет голову, глядя на него умными коричневыми глазами. - Ну, пошли тогда, - говорит Юри, разворачиваясь к замку. – Нам еще прилично надо пройти. Ответный собачий лай рокочет в ее груди, и Юри пытается не улыбнуться. Он привыкает к собаке, трусящей рядом с ним, пока он идет по замковому саду, настолько, что замечает постороннее присутствие только когда слышит тяжелый смешок за спиной. Он поворачивается – и вот она, Ведьма Пустоши. Сначала он думает, что она пришла за тем, чтобы найти Виктора, но собака не обращает на Ведьму ни малейшего внимания, продолжая брести, Юри берет с нее пример и продолжает идти, глядя перед собой и пытаясь выглядеть спокойным. - Возраст тебе к лицу, - насмешливо говорит она. - Знаете, - отвечает Юри. – Я тоже так думаю. Кажется, мне стоит вас поблагодарить. Я, конечно, не буду, но это уже другой разговор. - Слышала, что теперь ты живешь с дражайшим Виктором, - отзывается она. Поразительно, он слышит ревность в ее голосе. - Ох, да, - пренебрежительно говорит он. – Он меня уволил с должности уборщика. Так что я теперь здесь работу ищу. Некоторые глупые короли не будут даже наполовину настолько требовательными, как некоторые самовлюбленные престарелые волшебники. Она выглядит почти оскорбленно, и он пытается сдержать рвущий наружу восторг, сохраняя усталое, раздраженное и неприязненное выражение лица, что, как он с удивлением понимает, неправда, если говорить о Викторе. Виктор может быть глупым, самовлюбленным, эгоцентричным, но будь Юри проклят, если тот ему не нравится. «Вот черт», - думает Юри, и его раздражение становится настоящим на долю мгновения. Все это время его симпатия к Виктору постепенно накапливалась и, если хорошенько подумать, будет весьма неудобно, если он продолжит быть друзьями с Юрием (какой бы странной не была их дружба) и заботиться о Викторе. Будет неудобно, поскольку он должен сосредоточиться на снятии проклятья, потому что Виктор слишком красивый для Юри, чтобы тот мог ему довериться, и потому что будет слишком тяжело уходить, в конце концов, когда заклятие спадет и никто из них больше не захочет его видеть. Он бросает взгляд на собаку, которая может оказаться Виктором, и та выглядит довольно растерянной от того, что он погрустнел. Но она не издает ни звука, видимо, не желая привлекать внимания к себе. - А вы здесь зачем? – спрашивает он, не давая Ведьме возможности сказать что-либо еще о Викторе, и та горделиво приосанивается. - Меня сюда пригласили, - самодовольно говорит она, маша рукой в его сторону. – Король, лично. Он наконец-то заметил мою мощь и попросил помочь его Королевским Волшебникам в войне. - Как удачно для вас, - сухо говорит Юри. – Надеюсь, вы не пострадаете, сражаясь с врагом. Она не замечает его сарказма. Он думает, что это хороший знак. Когда они достигают ступеней лестницы, он начинает подниматься, а она подзывает носильщиков палантина, которые собираются ее нести. Однако когда он поднимается на десятую ступеньку, она на третью, а собака рысит где-то между ними, ее носильщики начинают шататься и рассыпаются пылью. - Ох, нет, - говорит Юри, немного удивленный. – С ними все в порядке? - Кого они волнуют, что насчет меня? – зло отвечает Ведьма. – Теперь мне придется подниматься по ступенькам самой. Я такого десятилетиями не делала. - Какая досада, - отзывается Юри и продолжает подниматься. – Ну, удачи. - Ты должен мне помочь! - Я на вас не работаю, - говорит Юри. – Вы меня уже прокляли, ну так, если вы забыли, и я могу вас уверить, что не собираюсь вас поднимать. - Возможно, я сниму проклятье, - говорит она. – Если ты поможешь. На пятнадцатой ступеньке он замирает и задумчиво смотрит на нее, склонив голову. - Нет, - говорит он и почти чувствует грусть, произнося это. – Не снимете. Он отворачивается и поднимается дальше, собака вертится у него под ногами и гавкает всякий раз, когда он останавливается передохнуть. «А вот это раздражает», - думает Юри, хотя и гладит ее по голове несколько раз и чешет кудряшки за ушами. Когда он доходит до последней ступеньки, его встречает улыбающаяся женщина, одетая в форму стражи: - Здравствуйте! - говорит она. – Вы?.. - Волшебник Пендрагон, - отвечает Юри, размышляя, может ли она распознавать ложь. – К вашим… эм… услугам. - Приятно познакомиться, - говорит она. – Я капитан Мила, личная стража Верховной Ведьмы Лилии. С ней сегодня вы и должны встретиться. Она отступает, пропуская его внутрь, но он не может сдержаться и бросает взгляд на Ведьму, которая все еще одолевает подъем. - Вы не могли бы ей помочь? – спрашивает он, потому что ему не нравится Ведьма и помогать он ей не хочет, но… - Нам не разрешается, - отвечает капитан, что довольно странно, если подумать, потому она – одна из тех, кто вызвал их сюда, и прикасается к его плечу. – Пойдемте. Юри смотрит вниз еще раз, глядя, как потеет и карабкается Ведьма, а затем следует за капитаном Милой в замок. На секунду он чувствует вину за то, что бросил Ведьму, но вина растворяется в нервозности, неловкости и беспокойстве о том, что он наконец-то здесь и делает все это. Ведьма тяжело дышит на ступеньках позади него, и когда другая стражница выходит встречать ее, дверь закрывается за ней с громким щелчком. Юри глубоко вдыхает и делает шаг вперед. - Его Величество вызвал вас сюда, - болтает капитан Мила, сцепив руки за спиной, пока они идут. Она широко улыбается и на ее лице мягкое выражение, резко контрастирующее с прямыми линиями ее тела. Если бы он видел ее со спины, думает Юри, он бы испугался, но ее лицо слишком доброе, чтобы действительно кого-то напугать. – Конечно, с ним лично вы разговаривать не будете: он слишком занят подготовкой к свадьбе и войной, так что он попросил мадам Лилию, главную колдунью, взять на себя сборы волшебников и волшебниц на войну. Вы не будете участвовать в битвах! Я не это имела в виду. Но вы будете защищать короля и его невесту, леди Изабеллу, потому что они самые важные люди во дворце, а вы – самый сильный добрый волшебник в королевстве, мы, конечно, могли бы попросить Виктора, но я сомневаюсь, что он бы согласился, а вы как думаете? Юри с трудом справляется с тем, чтобы не взглянуть на пса, но ему кажется, что он слышит тихий звук с его стороны, который может оказаться чем угодно: от хихиканья до вздоха. - Кстати, мы добрались и до Ведьмы Пустоши – это бы не моя идея, но, ну... мадам настояла. Сказала, она может быть полезной или что-то вроде. Я ей не доверяю совсем, поэтому я и Эмиль настояли на том, чтобы не подпускать близко к королю. Мадам вынуждена была уступить, но ей это не понравилось. Она злилась все утро. Но пусть вас это не пугает, ей больше не разрешено проклинать людей. «Проклятья, - полу-истерично думает Юри. – Ведьмы. Я опять вляпался во все это!» А вслух он говорит: - Больше? - Ну, - говорит капитан и невооруженным взглядом видно, что ей неудобно. – Был какое-то время назад случай с заклятьем трансформации – это ее специальность, знаете, а она превратила его в… Но это неважно! Юри поднимает бровь, надеясь передать, что это очень важно для него, спасибо большое, но капитан Мила либо не замечает, либо ей все равно. - Возьмете собаку с собой? – спрашивает она, кивая на пуделя, который утвердительно гавкает прежде, чем Юри успевает что-нибудь сказать. Улыбаясь, капитан Мила подходит к двери и стучит, испытывая видимое облегчение от смены темы. От ее стука дверь зловеще распахивается, и Юри делает глубокий вход и шагает вперед. Мадам Лилия выглядит внушительно для своего возраста и небольшого роста. Если Юри с возрастом стал ниже и мягче, может быть, немного сердитее, то она превратилась в элегантное, но ужасающее создание. Возможно, это все из-за магии, думает Юри. Все сильные ведьмы и колдуны, которых он встречал, были впечатляющими по-своему. Ее глаза цепкие и голубые, как самое горячее пламя, как молния, и он не может найти в себе сил взглянуть в них: ему кажется, что она увидит ложь в его глазах, как только он это сделает. - Волшебник Пендрагон, - говорит она без единой эмоции в голосе. Юри прочищает горло и чувствует себя крошечным. - Да, - говорит он, и слово выходит звучит как треск, так непохожий на ее чистый, даже древний, голос. Она не говорит ни слова, просто изучает его своими цепкими глазами, замечая все, что он сделал не так, каждую ошибку, которую совершил в попытке притвориться Виктором, летая с ним над Хасецу и не говоря ему об этом, завидуя Мари за то, что родилась младшей. Все, что он сделал, написано у него на лице, он уверен: его судят и уже признали виновным. - Вы знаете, зачем я вас сюда позвала? – спрашивает она. - Чтобы сражаться, мадам. Но я должен признаться, что стар и не… - он запинается, неспособный найти правильные слова. Она может чувствовать его нервозность, он знает это. – Я больше не боец. - Хммм, - говорит она и резко добавляет: - Введите ее. Юри поворачивается так быстро, как только может (что совсем не быстро) и видит тяжело дышащую, покрытую потом Ведьму, заходящую в ту же дверь, что и он. - Волшебник Пендрагон, - говорит мадам Лилия. – Вы знакомы с Ведьмой Пустоши? Юри хмыкает, на секунду забывая о своем страхе: - Знаком, - отвечает он. – К сожалению. Ведьма Пустоши злобно смотрит на него и, кажется, собирается что-то сказать, когда мадам Лилия изящно поднимается. Она не выше Юри, но есть что-то чистое и мощное в том, как она стоит, как себя держит. Сидя она выглядит королевой, стоя кажется чем-то более сильным. Юри не знает, кого боится больше: ее или Ведьму. Наверное, все-таки не Ведьму. Она уже причинила ему боль однажды, он сомневается, что она попытается еще раз. - Волшебник… - говорит Ведьма и раздраженно поднимает палец. – Это не волшебник Пендрагон! Забудьте, думает Юри, и отступает назад, ища место, чтобы спрятаться, конечно, она попытается еще раз. Ведьма смотрит на него, как будто собирается наброситься, но прежде, чем она говорит что-то или пытается проклясть его еще раз (чего Юри не может исключить), мадам Лилия делает шаг вперед, ближе к ним, и улыбается – и это самое страшное зрелище, которое видел в своей жизни Юри. - Глупая женщина, - говорит мадам Лилия и на долю секунды Юри думает, что справился, что у него получилось каким-то образом убедить эту женщину, капитана Милу и весь остальной замок, что он – Виктор, и Виктор – старик, который не может сражаться, но затем она добавляет: - Я знаю, что он не волшебник Пендрагон. Руки Юри дрожат: - Я… - начинает он, но она делает взмах рукой, действенно затыкая его. - Я знала, что Пендрагон здесь не покажется, - пренебрежительно говорит она. – Он мне и не нужен. Нужна она. У Верховной Ведьмы длинные, черные, похожие на когти ногти и Юри думает, что Ведьма Пустоши, возможно, напугана, когда они наставлены на нее. - Ты угроза, которой я позволила слишком долго быть безнаказанной, - говорит мадам. Ведьма Пустоши открывает рот – Чтобы умолять? Кричать? Извиняться? – но не издает ни звука. Она только отшатывается назад, отданная на милость той наводящей ужас силе, истекающей из вытянутой руки мадам Лилии, сгибается, будто ее ударили в живот и… «Ох, боже, - думает Юри в полу-ужасе. – Ох, звезды». Она сморщилась. Ее молодость была единым движением выдрана из нее, и она стоит, коленопреклоненная и содрогающаяся, на полу, ее руки покрыты пятнами, ее волосы редкие и белые. Ее кожа бледная, покрытая морщинами и старая, бесспорно старая. Она выглядит так, как будто может умереть в любую секунду. Часть него не может избавиться от мысли, что она это заслужила, но другая просто испытывает тошноту. Глаза мадам Лилии теперь прикованы к нему: - Кто ты Пендрагону? Он не видит причин лгать, но правда почему-то шокирует его: - Никто, мадам. Я у него убираюсь. - Он доверяет тебе достаточно, чтобы прислать сюда вместо себя, - замечает Верховная Ведьма, присаживаясь обратно и совершенно не обращая внимания на хрипящую и дрожащую на земле Ведьму Пустоши. - Вы не злитесь? – выпаливает Юри и чувствует себя идиотом. Невероятно, но Верховная Ведьма улыбается. (Это не добрая улыбка, а полная превосходства, улыбка, которую показывают ребенку). Юри думает, что даже он должен казаться ей младенцем. - Я начну злиться, если не смогу предсказать, что это произойдет, - говорит она. – Пендрагон трус. Всегда был. Я знала, что сам он не придет, - она тонко фыркает. - Это потребовало бы смелости, которой у него нет. Юри бросает взгляд на собаку, которая не выглядит обиженной обсуждаемым. Возможно, Виктор более самокритичный, чем Юри думал. - Но ты, - говорит она, склоняясь вперед в своем кресле и изучая его. – Как тебя зовут? И опять не на находит причин для лжи: - Юри. - Юри? - Кацуки Юри, мадам, - он умудряется поклониться, тяжело опираясь на палку. Он раздумывает над тем, чтобы сообщить ей подробности: «Я из Хасецу. Был шляпником. У меня есть сестра и нет родителей», но решает промолчать. - Мне интересно, как Виктор только может на тебя смотреть, - говорит она, приподнимая бровь. Юри чувствует, как лицо и шея начинают алеть от стыда. Он должен был догадаться, что именно это и приведет ее в восторг: как обычный, бесталанный парень вроде него сумел прижиться в доме известного колдуна. Он всего лишь старший ребенок, всего лишь одинокий старый человек. - Он на меня обычно не смотрит, - бормочет он. - Да и нанял тебя, чтобы убираться, а не в подмастерья! – говорит Верховная Ведьма. – Впрочем, он всегда был странным. Юри моргает: - Я… эм… был шляпником, мадам, не понимаю, что хорошего в том, чтобы попытаться сделать из меня волшебника. Уверен, в этом-то я бы не был хорош, - ее замечание насчет того, как Виктор смотрит на него, теряет все больше смысла. Хотя и Виктор частенько говорит что-то бессмысленное. Возможно, это обычная ситуация в среде колдунов и ведьм. Губы Верховной Ведьмы приоткрываются в удивлении: - Ты имеешь в виду, - начинает она. – Что ты не имеешь ни малейшего понятия, что ты… - Верховная Ведьма! – гремит голос у дверей, прерывая ее. Это король. Юри опять пытается поклониться, но не может склониться слишком низко. Собака-которая-может-оказаться-Виктором прижимается ближе к его ноге. - Мне пришла в голову новая стратегия сражения! – король высок и полон энтузиазма, у него черные волосы и привлекательное лицо, но тень самодовольства мелькает в его глазах и улыбке, которая мгновенно не нравится Юри. – Она действительно принесет нам победу, и для нее требуется меньше волшебников. Юри видит путь к спасению, но прежде, чем он может что-нибудь сказать, король кладет тяжелую руку ему на плечо: - Я могу проводить волшебника Пендрагона, а мы могли бы… - Это не волшебник Пендрагон, - обрывает его Верховная Ведьма. – А ты не король. Ты меня за дуру держишь, Виктор? Юри чувствует, как его глаза расширяются, угрожая лопнуть, но он справляется и удерживает их в узде. Король? Из всех людей Виктор решил выбрать короля в качестве возможной маскировки? (Другой вопрос всплывает в его голове: кто или что тогда собака, если не Виктор?) Он треплет пса по голове, потому что тот трясется. - Все с тобой будет хорошо, - бормочет он собаке. – Будут небольшие трудности, но ты со всем справишься. Вот увидишь. Верховная Ведьма поднимает брови и тихонько что-то говорит. Это что-то звучит почти как «удача», но Юри не понимает, что это может значить. - Я никогда не держал вас за дуру, мадам, - говорит Виктор. – Всего лишь считал, что мои умения в перевоплощении улучшились с тех пор, когда вы видели меня в последний раз. Что, очевидно… - Было ошибкой, - заканчивает она, барабаня пальцами по спинке кресла. – Признаю, не думала, что ты явишься. Но я знала, что если ты все-таки придешь, то это будет какое-нибудь нелепое одеяние. Тебе не хватает сил встретиться со мной лицом к лицу. Виктор закатывает глаза и изящно кланяется. Теперь он выглядит собой, а не как король: – Ну, было довольно мило пересечься с вами… - Ты серьезно думаешь, что я позволю тебе уйти? – говорит она, поднимая изысканную бровь. – Ты не настолько опасен, если сравнивать с Ведьмой, это правда. Но ты не тот, кого я могу легко отпустить. Виктор напрягается. - Какой позор, - добавляет она. – Яков возлагал на тебя большие надежды. И твой талант! Необузданный, чистый магический талант достается одному из тысячи. Но ты вырос достаточно могущественным, чтобы жить без сердца, следуя только своим эгоистичным интересам. Я давала тебе время, Виктор Никифоров. И ты его промотал. - Я искал, - тихо отвечает Виктор. – Вы думаете, что я… Я нашел кое-кого недавно, я думаю, он может быть ключом… Если вы только позволите мне найти его… - Не пытайся лгать мне сейчас, Виктор, - предупреждает она. – Я терпеливая женщина, но ты слишком долго испытываешь мое терпение. Я не могу позволить тебе оставить силы. - Юри, - говорит Виктор быстрым шепотом. – Держись за меня. - Виктор… - Ты должен мне доверять, - продолжает Виктор низким и напряженным голосом, а Юри думает о прогулке по воздуху в его руках. У него в животе все переворачивается. – И ты должен держаться. Мадам Лилия протягивает руку, а Виктор проваливается в небо, утягивая Юри с собой. Молния ударяет в то место, где он стоял. - Надо выбираться отсюда, - быстро говорит Виктор. Они прорвались сквозь потолок и приземлились на крышу. Юри почти ощущает бешенство мадам Лилии этажом ниже. (Он чувствует сожаление из-за того, что бросил там пса разбираться со всем этим). - Здесь были… летающие машины, - говорит Юри. – Я их видел. По пути сюда. Если бы мы могли туда вернуться, то, возможно, смогли бы… - Юри, - мягко и благоговейно говорит Виктор. – Вы выдающийся человек. Гений. Яков! Юри моргает. Ему понравилась та часть про гения, но Виктор уже перескочил тему: - Простите? - У Якова есть одна! – говорит он. – А она позовет его помочь меня найти! Он прилетит сюда, а мы сможем забрать машину и сбежать! - Украсть? – спрашивает Юри. - Забрать, - отвечает Виктор, отмахиваясь. – Думаю, что смогу наложить заклинание, чтобы она вернулась к нему после всего. - Она нас найдет за это время, - замечает Юри. - Выследить нас она не может, - говорит Виктор. – Я наложил… ну, возвел стену, думаю. Мы невидимы. А он скоро будет здесь. Юри кивает: - Если она Верховная Ведьма, то зачем он ей нужен? - Это довольно просто, - говорит Виктор. – Он меня учил. Юри моргает, что Виктор принимает за приглашение рассказать побольше о себе. - Я был его учеником давным-давно. Кто-то там меня порекомендовал. У меня было не особо много родственников, а Яков был добр ко мне, – он выглядит задумчивым. – Он способен распознать стиль моих заклинаний, проследить их до источника – поэтому он ей и нужен, чтобы найти меня. Я не самый лучший в маскировках, - тут его губы кривятся. – Но я очень, очень хорош в прятках. - Почему вы ушли? – спрашивает Юри и чувствует себя глупо. – Вы тренировались, а она… она сказала, что-то случилось? И вы ушли? - Я встретил Юрио, - неопределенно отвечает Виктор. – И возникли… сложности, - он бросает взгляд на сторону крыши: - Там, смотрите, это Яков. Высокий, с квадратным лицом мужчина озирается по сторонам, а затем исчезает в замке. - Сейчас, - шипит Виктор и Юри принимает его руку без малейшего сомнения, шагая с ним через край крыши. Это не похоже на прогулку по небу. Сердце Юри колотится слишком сильно, чтобы он наслаждался полетом, его пульс громко и быстро стучит в ушах, и нет в этом ничего красивого или восхитительного, только неясный ужас. Виктор приземляется мягко, как кот, а Юри спотыкается, вдвоем они с трудом забираются в машину с небольшой неразберихой. Виктор кладет руку на штурвал, все искрится и двигатель ревет – а затем раздается громкий лай и пес вылетает из дверей, плюхаясь в машину рядом с ними. - Ох, черт, - говорит Юри, когда мадам Лилия и Яков выбегают из дверей следом. - Держитесь! – кричит Виктор, и они поднимаются в воздух. Юри смотрит, как он машет на прощание, очаровательный как всегда, и умудряется рассмеяться сквозь страх.