Сидя в кресле с высокой спинкой за рабочим столом из красного дерева, заваленным чертежами, схемами и эссе, написанными учениками, меланхолично глажу левой рукой по спине вольготно разлегшейся у меня на коленях маленькой единорожки. На столешнице передо мной устроилась книга в потрепанной обложке, на лицевой стороне которой крупными золотыми буквами выдавлена надпись: «Легенды о Гильгамеше».
— Сказку? — приподняв голову и разлепив веки, Мистика вопросительно посмотрела мне в лицо.
— Позже, — отвечаю ровным и задумчивым голосом, указательным пальцем правой руки слегка надавливая на кончик носа кобылки.
Питомица сфокусировала взгляд на кончике своего носа, нахмурилась, мотнула головой и чихнула. Проведя правой передней лапкой по мордочке, она обиженно фыркнула и демонстративно отвернулась…
«Легенды о Гильгамеше» — это сказка, написанная еще в те времена, когда маги воевали с богами по всему миру. Образ главного героя собран из нескольких реально существовавших чародеев и воинов, успевших прославиться как своими подвигами, так и научными свершениями. Чем же меня заинтересовала эта история?
«Древние маги этого мира имели весьма специфическую фантазию».
Изначально Гильгамеш, действительно, являлся лишь сказкой для народа, нуждающегося в герое. Однако же в определенный момент, когда вера людей сформировала из собирательного образа оттиск личности, отпечатавшийся в мистическом фоне, чародеи провели ритуал по созданию своеобразного аватара, роль которого была отведена сыну одного из нынешних архимагов. В результате получилась обретшая плоть героическая душа, обладающая почти всеми теми силами, которыми ее наделяла молва.
«Хозяин всех сокровищ мира, великий маг, непобедимый воин… Идеальное оружие против богов».
Почему же подобный герой не дожил до нашего времени, если уж он действительно был настолько могущественным существом? Ответ на этот вопрос прост и очевиден: он был человеком, а следовательно, имел присущие смертным слабости. Боги же не являлись глупцами (по крайней мере, те, кто пережил первые сотни лет противостояния), сумели увидеть шанс для нанесения удара и провернули нехитрую интригу, против которой древние архимаги оказались бессильны.
Во время передышки между боями, когда армии зализывали раны, а герои и маги готовились к новому рывку, Гильгамеш повстречал молодую девушку с полубожественной душой. Королю героев стоило бы убить незнакомку как возможную угрозу, но оказалось, что несчастная красавица совершенно не помнит, ни кто она, ни где находится. Тут-то и сыграла свою роль сущность совершенного человека, в котором в диком коктейле смешивались благодетели и пороки его расы.
Гильгамеш влюбился искренне и слепо. Он не позволил отцу и другим магам причинить вред своей избраннице, затем убил нескольких наглецов, решивших избавиться от отродья богов… Иными словами, план по созданию раскола среди людей был исполнен. Герой все еще сражался в битвах, побеждал создаваемые аватары членов пантеонов, но уже не проявлял того энтузиазма, который был изначально.
В какой-то момент обычный воин, вооруженный магическим кинжалом, во время очередного сражения короля героев с монстром (то ли огнедышащей гидрой, то ли оживленной статуей золотого грифона) убил возлюбленную Гильгамеша. Несмотря на то, что девушка была сильна как магически, так и физически, ее создатели предусмотрительно поставили ограничения на самозащиту и запрет нанесения вреда людям, благодаря чему получилась идеальная несопротивляющаяся жертва.
Что должен был сделать герой, вернувшийся после совершения очередного подвига и обнаруживший свою невесту мертвой? В итоге архимаги, конечно же, смогли его остановить и убить, но проект «Героическая душа» был признан неудачным…
Осторожный стук в дверь заставил меня вынырнуть из размышлений и устремить взгляд к двери.
— Открыто, — произношу достаточно громко, чтобы посетительница услышала.
Задремавшая было Мистика недовольно засопела и приняла сидячее положение, начав моргать и крутить головой.
— Господин Маус. — в кабинет вошла невысокая серая мышь, одетая в темно-синий камзол с серыми штанами и красный ошейник, с которого свисал медальон с изображением герба моего рода. — Вы велели напомнить, когда наступит время начала школьного дуэльного турнира. Осталось пятнадцать минут.
— Благодарю, Карабин. — кивнув зверолюдке, возвращаю взгляд на книгу и документы, разложенные на столе. — Можешь идти.
Молча поклонившись, кареглазая обладательница густой гривы иссиня-черных волос, взмахнув тонким гибким хвостом, похожим на хлыст, совершенно бесшумно выскользнула за дверь. Книжная мышь, встреченная мной в самом начале учебного года, оказалась весьма полезным приобретением: пусть магия ей и не доступна, из-за чего она не может принять человеческий облик, но теоретические знания заставляют проникнуться уважением к упорству зверолюдки. Порой создается впечатление, будто библиотеку Хогвартса она знает наизусть.
«После внедрения симбиотической химеры получится хороший ассистент».
— Ну что, пойдем смотреть, как дерутся школьники? — обхватив грудную клетку маленькой кобылки ладонями с боков, поднимаю ее в воздух так, чтобы ее мордочка оказалась на одном уровне с моим лицом.
Поджав лапки, Мистика несколько секунд задумчиво молчала, затем просто кивнула, выражая свое согласие.
«И в кого она такая неразговорчивая?»
Не долго думая, закидываю единорожку себе на шею так, что задние ноги и хвост стали свисать с левого плеча, а передние лапки и голова устроились на правом плече. Поднявшись с кресла и выйдя из-за стола, создаю энергетического дубликата, в которого вложен приказ проверить эссе студентов. К сожалению, хоть урок у меня в большей степени требует практических, а не теоретических знаний, но совсем без письменных работ обойтись нельзя: нужно же видеть, что из лекций сумело осесть в головах подопечных.
…
Что заинтересовало меня в обычной легенде времен освободительной войны? В конце концов, многие факты тех событий забыты, другие преувеличены или преуменьшены в угоду красочности правильной идеологии.
Единственная общая черта Гильгамеша, совпадающая во всех источниках, — это его особая сила, называемая «сокровищницей». Судя по описанию, данная пространственная аномалия является чем-то вроде духовного артефакта, способного создавать устойчивые материальные копии предметов, помещенных внутрь нее (при этом извлечь оригинал обратно в реальный мир после гибели владельца не является возможным).
В книге Гильгамеш при помощи порталов «сокровищницы» метал в противников различные артефакты вроде зачарованных копий, мечей, дисков, надевал на себя броню и даже переносил еду. Единственным ограничением являлась невозможность переносить в аномалии живых существ… что вполне логично. Самое же главное: создаваемые копии помещенных в «сокровищницу» артефактов пусть и существуют крайне ограниченное время, но на свой призыв практически не требуют расходовать собственные силы мага.
«Это же какие перспективы: всегда под рукой оружие, инструменты и одежда на все случаи жизни».
Если идея с «сокровищницей» настолько хороша, то почему ей не пользуются все маги «Тени» или хотя бы артефакторы, жаждущие сравняться в боевой мощи с сильнейшими боевыми магами? На самом деле многие мастера пытались создать нечто подобное: кто-то привязывал пространственный карман к перстню или даже собственному телу, кому-то проще было создать артефакт, создающий трансфигурированное оружие по заранее заложенным шаблонам, один француз, специализирующийся на иллюзиях, научился творить копии артефактов, помещенные в специальный футляр, вживленный в собственное тело. У всех этих подходов имеются как свои плюсы, так и минусы (огромная затратность энергии или слабость копий в сравнении с оригиналом). Для большинства магов уровня мастера и выше проще становится не создавать какие-либо костыли, а опираться на свою собственную силу.
С чего я взял, что смогу создать то, чего не смогли другие? На самом деле у меня есть пара преимуществ, которых не было у моих предшественников: умение создавать надстройки души и опыт многих поколений исследователей. Благодаря Хогвартсу и его иллюзорным барьерам, в которых ученики имеют возможность сражаться в полный контакт без страха убить соперника, у меня появилось несколько мыслей, как именно воплотить данную идею в реальность…
«Осталось решить проблему затратности энергий. Впрочем, тут можно ограничиться печатью-аккумулятором, в пассивном режиме накапливающей энергию носителя».
…
К моему приходу в большом зале уже собрались все ученики школы. Факультетские столы временно были убраны, а вместо них установлены зрительские кресла, стоящие в несколько рядов. На месте преподавательского стола был воздвигнут дуэльный помост, застеленный синим бархатным ковром, на фоне герба Хогвартса смотрящийся весьма внушительно.
В воздухе стоял гул от разговоров, студенты разных факультетов сидели вперемешку, разделившись на компании по возрасту. Первый же ряд занимали преподаватели и иные работники школы вроде почтившей нас своим вниманием целительницы. Для меня было оставлено место прямо у прохода, рядом с Бубоником и Тиранией (Северус, Минерва и Альбус в добровольно-принудительном порядке были назначены судьями турнира).
Кивая на приветствия учеников лысой головой, взглядом отыскиваю пару своих учеников: Поттера и Дурсля. Оба парня попытались пройти отбор в факультетских турнирах, но выбыли при столкновении с второкурсниками и третьекурсниками, чем были вполне довольны. Невилл Лонгботтом не прошел и первый круг отбора, так же как и Рон Уизли…
«А вот Персиваль в финал пробился. Ну да, это и не удивительно: старостами слабаков не делают».
— Какой миленький воротничок. — глядя на Мистику из-под полуприкрытых век, Тирания изогнула губы в мечтательной улыбке. — Микки, не подскажешь где можно такой прикупить?
— Точно такого же уже нет. — сев на свое место, дергаю единорожку за розовый хвост. — Остались только копии.
— Какая жалость. — надула покрашенные фиолетовой помадой губы мастер артефакторики. — Бубик, милый, ты ведь обещал мне подарок на новый год?
— Ты получила свой набор для зачарований, женщина. — немолодой маг, подперев голову ладонью левой руки, локоть которой был поставлен на подлокотник, совершил кистью правой руки неопределенный жест. — Следующий подарок только на день рождения и годовщину свадьбы. Бррр… Самые страшные дни в году.
— Ты на что это намекаешь? — одетая в розово-фиолетовое платье женщина, высоко вздернув носик, посмотрела на супруга уничижительным взглядом. — Сегодня же будешь отдавать супружеский долг.
— Ладно-ладно, будет тебе подарок, не стоит так резко реагировать, — повернувшись к Тирании, мастер чар и проклятий изобразил на лице подобие радостной улыбки. — Вспомнить бы, когда я этот долг взять успел и сколько мне еще придется его отдавать?
— Брак — это страшной силы ритуал. — монотонным голосом заявил лич, преподающий в Хогвартсе некромантию. — Женятся зайчики и котята, а разводятся козлы и коровы…
— Еще одно слово, упырь неупокоенный, и Дамблдору к следующему году придется искать учителя на должность профессора по магии смерти, — угрожающе пообещала пухлая дама.
— Я вообще молчу, — неживой маг отозвался все тем же тоном, будто бы и не ему угрожали развоплощением.
Тем временем на помост вышли участники: шестнадцать студентов с четырех факультетов, среди которых было сразу двое моих подопечных. Перед участниками спинами к залу встали трое судий: Принц, Дамблдор и Макгонагалл, одетые в золотые мантии с красными рукавами.
— Все вы знаете правила, но все же я повторю основные положения. — раздался голос директора, заглушивший гомон зрителей. — В первом круге проходят командные соревнования: то есть Гриффиндор против Равенкло, Хаффлпафф против Слизерина. Члены команды сами решают, кого выставлять на первый, второй, третий и четвертый бой. Главное, чтобы каждый из участников сразился по одному разу. После первого круга пройдет жеребьевка, и в четвертьфинале члены одного факультета могут встретиться друг с другом. Я хочу увидеть честный бой, жесткую борьбу, никакой беспалочковой магии или приемов боевых искусств. Только чары, изученные вами в школе…
Пока рыжеволосый и рыжебородый мужчина говорил, я успел взглядом пробежаться по лицам участников турнира. Первым, на ком остановилось мое внимание был Фауст, — единственный первогодка, сумевший пройти отбор среди софакультетников (насколько мне известно, он бессовестно пользовался недооценкой противника, а также ускорял тело чакрой). Наследник рода Флер с демонстративным хладнокровием, за которым скрывались стираемые от напряжения в пыль зубы, стремился доказать всем вокруг и себе в первую очередь, что достоин большего…
«Думается мне, что некоторые старшекурсники специально уступили ему право участвовать в школьном турнире, дабы посмотреть, на что парень способен и не сломается ли при неудаче».
Второй, кто меня интересовал, была Нимфадора Тонкс, Хаффлпаффка-шестикурсница, метаморф и просто перспективная чародейка. Изучение ее способностей находятся еще в самом начале, но к концу года я надеюсь достигнуть хоть каких-то успехов. В худшем случае придется ее клонировать (но клон может не получить тех же особенностей магии, что оригинал).
***
(Отступление).
Волшебная палочка лежала в руке, утолщенным концом упираясь в основание большого пальца, плотно прижимаясь к указательному, направленному в сторону противника. Фауст стоял на дуэльном помосте с правой от зрителей сторон вполоборота к Хаффлпаффцу-семикурснику, всем своим видом демонстрирующему расслабленность и уверенность. Свет в зале погас, и теперь только магические прожектора, освещающие возвышение, разгоняли будто бы ставшую материальной густую тьму.
«Я справлюсь. Не могу не справиться».
От волнения сердце в груди наследника рода Флер билось подобно колибри, загнанной в клетку из ребер. Однако же на лице это никак не отражалось и выражение холодного безразличия, натренированное за время ученичества у Джафара, продолжало оставаться своеобразной защитой от внешнего мира.
Тами просила его не ходить на этот турнир, говоря, что здесь он может пострадать. Фауст только отмахивался от глупой белки, которая своими зверолюдскими мозгами не могла понять, что только сейчас у него есть возможность становиться сильнее в условиях, приближенных к идеальным. В конце концов, даже если произойдет что-то непредвиденное, то среди профессоров есть целители и некроманты, так что умереть ученику не позволят…
«Да и вряд ли школьники готовы применять по-настоящему опасную магию».
— Бой, — объявила начало поединка Минерва Макгонагалл.
С палочки Фауста тут же сорвалась серия из оглушающего, обездвиживающего, связывающего и оглушающего заклятий (они прекрасно перетекали друг в друга, позволяя не прерывать движение концентратора, рисуя нужные символы в воздухе). Соперник же только ухмыльнулся и выставил простейшее «протего», влив в него столько магической энергии, сколько не было в резерве у среднего первокурсника. Подобная недооценка сыграла ему дурную роль: второе оглушающее было специально модифицировано для прохождения простейших щитов.
Старшекурсника отбросило на спину, и на мгновение он потерял сознание. Профессор трансфигурации тут же подняла между дуэлянтами защитный барьер, позволяя «барсуку» прийти в себя и подняться на ноги. Слизеринцы (как те, кто сидел в зале, так и другие члены факультетской команды) восторженно встретили маленькую победу маленького мага.
«В бою он был бы уже мертв».
С тенью самодовольства констатировал Фауст, тут же одергивая себя напоминанием, что это всего-навсего спортивное соревнование и в жизни никто не стал бы совершать подобной глупости. Помечтать же о том, что Джафар может так же недооценить ученика, он мог и в собственной комнате, лежа под одеялом на в меру мягком матрасе и чистых простынях.
— Бой, — убрав барьер, снова скомандовала женщина-кошка (как прозвали заместительницу директора старшекурсники).
«Влево-влево-вправо-влево…»
Хаффлпафец обиделся и разозлился, а потому стоило лишь начаться второму раунду, как серия красных, белых, желтых и даже невидимых обычным зрением лучей дождем обрушилась на Фауста, заставляя его изображать из себя «маятник». Принимать чужие атаки на щит он не собирался, так как, здраво оценивая свои способности, понимал, что его попросту сомнут грубой мощью. Однако же и в схватке на истощение у «барсука» было большое преимущество…
«Можно рискнуть и, проиграв бой, выиграть для факультета баллы».
Уходя от очередного заклинания, на этот раз похожего на полупрозрачный серп воздуха, Флер принял решение. Наколдовав на левую руку маленький диск комплексного щита, он замер на месте и выпустил в сторону противника невидимый замораживающий луч. В следующую секунду первокурсника сбили с ног сразу три заклятья, отбросившие легкое тело на край помоста. Атака блондина же наткнулась на невидимый магический барьер.
— Стоп. — Минерва снова установила барьер, и к ученику поспешила целительница. — Счет: один-один. В виду того, что участник от Слизерина не может продолжать, техническая победа присуждается Хаффлпаффу.
Уже проваливаясь в магический сон, Фауст разочаровано подумал:
«Не получилось. Джафар на это сказал бы…»
***
В финале дуэльного турнира Хогвартса встретились Нимфадора Тонкс и Персиваль Уизли. Девушка, за этот год успевшая немало попрактиковаться в изменении своего тела, нагло пользовалась своим даром, так как к классической беспалочковой магии он не относился, в то время как парню приходилось выкручиваться разнообразием атак и защит… Впрочем, в чертах лица члена самого многочисленного английского клана магов просматривалось нечто звериное (реакция у него точно была выше, чем у простых людей).
— Бой, — объявил директор, лично контролирующий финальный поединок.
— Остолбеней, — взмахнув своим концентратором, рыжеволосый маг отправил в соперницу целый рой самонаводящихся заклинаний.
Не растерявшись, Нимфадора призвала стаю воронов, которые приняли на себя эту атаку. В следующую секунду уже она посылала в противника волну сжатого воздуха, позади которого шла стена рыжего огня.
Персиваль применил заклинание уменьшения и скрылся под совсем маленьким комплексным барьером, накрывшим его многогранной полусферой. В результате атака задела Гриффиндорца только самым краем, а он уже отправил в девушку рой призванных пчел…
…
Первое очко заработала «барсучиха», попав в спину «льва» огненным шаром, отскочившим от стены большого зала (хотя должен был просто расплескаться по защитному барьеру). Затем Уизли сравнял счет, подловив метаморфа на атаке трансфигурированным из воздуха дымом, на самом деле оказавшимся чихательным газом, не позволившим вовремя поставить щит против оглушающего заклятья.
Гриффиндорец сумел вырваться вперед, заработав очко после удачной трансфигурации дуэльного помоста в лед, который растопил в воду и ударил молнией. Хаффлпаффка обиделась и звуковой волной повредила барабанные перепонки рыжеволосого парня.
…
— Бой, — скомандовал Альбус Дамблдор, отступая к гобелену с гербом Хогвартса.
Порядком потрепанные, злые друг на друга подростки, одновременно вскинув волшебные палочки, ударили потоками слабых, но многочисленных проклятий, среди которых были даже чары, вызывающие икоту и щекотку. Барьеры они более не использовали, предпочитая уворачиваться и уклоняться, что со стороны напоминало какой-то танец. Однако же долго подобное продолжаться не могло и, уклоняясь от ослабленной версии пыточного заклинания, Уизли подвернул ногу, из-за чего замешкался и был снесен в сторону медлительным воздушным кулаком.
— Стоп. — директор остановил разошедшуюся чародейку, готовую добить ослабшую жертву. — Счет: два три в пользу мисс Тонкс. Поединок закончен.
Секунду продлилась тишина, после чего зал взорвался овациями и поздравлениями. Молодая метаморф в свою очередь опустила волшебную палочку и недоуменно покосилась в зал, где начали загораться магические светильники. Постепенно с тем, как до нее доходило осознание собственной победы, на усталое лицо начала наползать радостная улыбка…
«Ах, молодость! Первые шаги к успеху, первые победы, первые разочарования… Где мои шестнадцать лет?»
Усилием воли отогнав от себя ностальгические мысли, директор Хогвартса подозвал целительницу, чтобы та осмотрела проигравшего поединок юношу, а сам направился к чемпионке нынешнего турнира. Следовало поздравить Хаффлпаффку и провести церемонию награждения для четверки лучших участников.
(Конец отступления).
***
(Отступление)
Беспорядочно и с молодецкой вульгарной паникой Эдвард, Стоун и Кристофер наматывали круги вокруг цилиндрической капсулы, которая еще недавно находилась в рабочем состоянии и должна была вернуть добровольцев обратно домой, а теперь являлась не более чем бесполезным куском железа с напрочь отрубленной электроникой, к тому же «пуля» немало повредила корпус от удара о ржавый автомобиль, о прежней внешности коего следовало нынче лишь догадываться, потому что он был раздавлен и разломан пополам, да еще и впечатан в сырую землю.
— Вот зачем… Зачем… Зачем? Зачем я согласился? — не унимался итальянец, упорно процеживая речь сквозь зубы. — Ну почему? Ой, чтоб меня…
— Слушай, Крис. Может, перестанешь? Своим нытьем ты ничему не подсобишь. — посоветовал Эдвард. — Нам сейчас нужно разобраться, что произошло и попытаться наладить связь со штабом.
— Да, нужно. Вот только транспорт наш умертвлен, портключ выдохся, мой личный приемник не работает… И вообще… — Стоун нервно огляделся вокруг, воздев руки, но не увидел ничего, кроме пустынных полей, небольшого хутора, видневшегося вдалеке, и извилистой грунтовой дороги, на которой стояли в отдалении друг от друга внедорожник и грузовик с рваным тентом и пробитым лобовым стеклом. — Что это за убогая дыра? Где мы?
— Больше напоминает провинциальный райончик после жесткого мора сильным вирусом… — меланхолично пронес иллюзионист. — Кстати, хуторок подозрительный. Стоун, глянь на него!
По просьбе Кристофера псионик при помощи родной энергии усилил «заострил» свое зрение и сконцентрировался на группе домов, стоящих в ряд и пригревших около себя две рощи пока еще неопределимых деревьев, а затем, подметив любопытную деталь, с холодком выдал вслух:
— Хм… Что-то они строгие уж очень… Стоп, мы ведь не могли попасть в Российскую Империю?
— Я думаю, инженеры предусмотрели такой случай и, если произошел сбой, нас должно было выкинуть в запасной точке… Ну или хотя бы возле нее. Все же пробоины в «кротовой норе», наверное, возможны, — поддержал Криг.
— Да? И в планах точно имелось вот такое? — окликнул напарников итальянец, после чего кивнул головой кверху.
Эдвард и Стоун из интереса глянули на небо, и тут же на их лицах проявилось изумление, граничащее со смущением и даже крупинками тревоги: прямо в зените, просвечивая сквозь хмурые облака, красовалась ярко-алая жирная точка, от коей в разные стороны отходили, плавно загибаясь к линии горизонта и скрываясь за ней, такого же цвета толстые лучи, которые были пересечены идеально ровными окружностями, причем каждая из них увеличивалась в два раза по мере приближения к кромке небосвода. В результате этого создавалась иллюзия сетчатого «лазерного» купола, чей диаметр явно был внушительным…
(Конец отступления)
