Тон Другого Оттенка: Кровь и грех

      POV Стив Скотт       Всем нужны тайм-ауты, чтобы понять, что нам нужно, а что нет. Что мы можем понять, а что не подвластно нашему сознанию. Это как будто ржаное поле, которое сожгли, и от пожара остался след от наших действий. А среди обожжённого поля чучело на деревянной палке, его пустые, нарисованные красной краской глаза и не внушающая доверие улыбка. Кто же ты, чучело? На твоих плечах всегда сидят предвестники смерти — вороны, ты их друг? Ты им веришь? Вороны лишь эгоистично клевали тебя, принося боль, а ты всё так же улыбался.       Несколько дней, проведённых в раздумьях среди песочных башен и запаха ковбойских приключений — вот, что мне дало новый приток сил, подтолкнувший на написание книги про мореплавателей, исследующих поверхность всех семи морей, и назвал я её никак иначе, как: «Странные Берега». Написать пару сотен страниц за несколько дней — это настоящий рекорд для меня. Знойное солнце окутало песочные дебри. Доделав последние задачи, я заплатил за такси и поехал до вокзала, обратно в Крайд-Боу.       Мимо пролетающие пейзажи напомнили о фотографиях в моей комнате, которые когда-то висели рядом с рваными кроссовками и скейтбордом. Выпустив свою злость на песочных человечках и отпустив ситуацию, я понял, что поцелуй между Хлоей и Тичом — просто некое испытание судьбы, которое меня надломило.       Мориарти не отвечал на мои звонки, сообщения и всячески игнорировал меня, как и Тич. Они все молчали, будто сгинули в небытие, где-то в темноте, из которой уже никто не тянет руку. Им не нужна моя помощь, они выбрали другой путь и ушли в чернь.       Доехав до вокзала и пройдя в зал ожидания, я принялся дальше накручивать себя, ибо если бы не загонялся без повода, это был бы не я. Перед глазами буквально вся жизнь проносится, помню, как Мориарти озлобленного смотрел на того мужичка и, в конечном итоге, толкнул его к крокодилам. На самом деле, это одно из самых неприятных воспоминаний, но от будущего никуда не скроешься.       Пока ждал голос женщины по громкоговорителю, которая дала бы повод подняться, я проверял социальные сети и почту. К счастью, на электронном ящике завалялось одно письмо из издательства, в которое я писал заявку с рассмотрением моей новый книги.       Сообщение гласило:       «Здравствуйте, Стив Скотт, мы внимательно просмотрели вашу рукопись и были крайне удивленны тем, что вы писали эту книгу около пяти лет (ведь последняя ваша книга была только в 16 лет). Мы готовы с вами сотрудничать, но для этого необходимо присутствовать во время заключения договора. Ждём вас по адресу, указанному в подробной информации нашего профиля.       Ваше издательство «ЭМБО»       Меня крайне обрадовала эта новость, и я, полный нетерпения получить новый гонорар и посмотреть на то, как эти книги будут лежать на магазинных полках, ещё сильнее захотел домой. Пока я тихо радовался внутри себя, рядом со мной сел странный парень лет тридцати: руки были в порезах, а его зрачки казались пустыми. Мешки под глазами размером с меня и татуировка креста, похожая на тот, что красуется там, где прошлась рука Исаака. Я хотел было встать сразу же, как он сел рядом, но тот мгновенно обрубил мои планы, выставив вперёд свою покрасневшую от беспощадного солнца руку.       — Я знаю твой смертный грех, Стивен, — пробормотал странный парень, от которого я отстранился буквально на пару сантиметров.       — Парень, дай мне пройти, я опаздываю на поезд, — шепнул я, так как был готов к бегству от секты Исаака даже тут.       — Отец будет зол, что дитя ушло из его дома без спроса. Отец рассердится, я должен тебя доставить обратно.       — Я премного благодарен, — сильнее отстраняясь, ответил я, — но ещё шаг, и я тебя поцелую, а тебе этого не хочется, да?       — Отец будет наблюдать за тобой, грешник! ГРЕШНИК! — начал кричать на весь зал ожидания парень и, встав с места, моментально скрылся в толпе людей, которая появилась так же неожиданно, как объявили мой поезд. Надев лямки рюкзака на плечи, я проследовал к перрону, около которого уже красовалась разношёрстная толпа: начиная от тех, кому просто спросить, и заканчивая дамочкой с семью детьми, кричащими и ноющими в унисон. Каждый их писк можно было бы отнести к определённой ноте.       Сверяя часы на своём запястье и примерно прикидывая общий счёт времени, я понимал, что не успею к намеченному часу.       — Ваш билет и паспорт, — скрипучим голосом сообщила мне проводница, надменно вздыхая и цыкая, что меня неимоверно выводило из себя.       — Вот ваш билет, — выпалил я и моментально поймал на себе неодобрительный взгляд девушки в синей пилотке и точно таком же пиджаке на изумрудно-зелёных пуговицах.       — Он не мой, а ваш, — заметила работница и, будто специально помяв билет, отдала его обратно.       Я на секунду подумал, что весь рутинный кошмар позади, но сильно ошибался, ведь женщина в синем, уже бесящем костюме вновь не пропустила меня в вагон. Вытянув свою длинную и изящную ногу, по которой хотелось пройтись ботинками несколько раз, начала что-то лепетать:       — Молодой человек, где пропуск? — удивлённо спрашивала девушка и держала ногу в той же позе. Я даже начал переживать, дабы она не отекла.       — Какой пропуск? Я отдал вам билет, дайте пройти. Незачем тормозить очередь — это лишняя трата времени, — сморозил я и услышал одобряющие выкрики стоящих позади людей.       — Молодой человек, давайте я буду заниматься своей работой, а вы своей? — буквально прогавкала работница.       — Я заплатил за билет и собираюсь сесть. Всё. — Я плевал на её пропуск и прошёл в вагон, в котором мирно уединился. Она психовала и ворчала, но за целых четыре часа езды ни разу меня не тронула.       Вытащив телефон с белыми наушниками из рюкзака, я включил случайный порядок песен и, закрыв глаза, заснул. В плейлисте была книга, и по ходу моего сна я слышал весь рассказ. Как удачно, что по мере прослушивания эпилога я проснулся уже в Крайд-Боу.       Колорит вечернего Крайд-Боу был просто непередаваемый. Фонари, рядом с которыми стояли кованые из стали и красного дерева скамейки. Высокие здания, окна которых будто в шахматном порядке излучали едкий свет сберегательныx ламп, на которые так сильно агитировал переходить ныне действующий мэр. Несмотря на всю красоту города, у него было множество недостатков: полностью отрезанный старый район, который погряз в опилках и пылище, разгон митингующих и огромное количество жертв при урагане, который прошел пять лет назад.       Заказав такси и кинув на сиденье свой бордово-жёлтый рюкзак, я вытянул ноги и выдохнул. Моё блаженное расслабление заметил таксист, но в разговор так и не включился.       На передней панели автомобиля красовался болванчик мэра с болтающейся головой и выпирающим изо рта языком. Я не сдержал смеха и сообщил водителю, что это самая забавная вещь, которую я видел за последние пару дней. Он никак не ответил. В воздухе повисла тишина, растопить лёд никто не собирался, день не удался у каждого из нас. И как только он довёз меня до дома, я увидел цветущие на улице деревья сирени и распустившиеся одуванчики. Нарвав целый букет цветов и сделав из него венок, я тихо вошёл в квартиру. С порога я увидел заплаканную Хлою с красным, как клюква, носом.       Девушка стояла посреди коридора, будто окаменевшая. Стояла и просто смотрела, боялась подойти, чувствуя неловкость и страх. Бросив около обуви свой рюкзак, я приложил руку к тёплой щеке. Подошёл настолько близко к ней, что она начала реветь, но я надел ей на голову сделанный мною венок и почувствовал исходящий от неё всё тот же сладкий запах духов.       — Я тебя никогда не брошу, — прошептал я и взял девушку за руку. Хлоя лишь сильнее заплакала и прижалась к моему плечу.       — Стив, прости, прости, прости меня, это я виновата во всём. Виновата… — оправдывалась девушка, то и время шмыгая носом и вытирая рукой соленые капли, заполонившие её грустные глаза.       — Перестань, Хлоя. Перестань. Всё будет хорошо, — уверенно изрёк я и крепче обнял девушку, которая не могла прийти в себя и всё бесконечно оправдывалась.       Я обнимал горем убитую даму до тех пор, пока не увидел на столе пару пустых бутылок вина и лежащие рядом фрукты. Я немного отстранился от неё и прошёл на кухню. Взял аккуратно за горлышко бутылку, затем вторую, а потом закинул в рот дольку лежавшего на столе яблока.       — Как много ты выпила, пока меня не было? И где дети? — полный возмущения, спрашивал я. — Не цыгане же их украли? — пошутил я и мгновенно замолчал.       — Детей нянчит Тич, он приходил и говорил, что хочет хоть как-то загладить перед тобой вину, но тебя не было дома, как и Мориарти. Тич говорит, его давно нет дома. С тех пор, как ты уеxал.       — Он ему звонил на мобильник? — заволновался я.       — Да, и подал заявление в полицию об исчезновении, — сообщила мне грустную новость заплаканная девушка.       — А Исаак, про него что-то слышно? — поинтересовался я, а взгляд Хлои устремился в пол, будто она была в чём-то виновна.       Девушка включила главный канал по телевизору, где в креслах сидели двое мужчин — Исаак и нынешний мэр.       — Дебаты? — возмущённо обратился я к телевизору, но не ждал ответа.       — Да, — произнесла девушка, одобрительно махнув головой.       — Исаак и Джордж, мы будем давать каждому по две минуты, чтобы вы могли обратиться к людям со своими идеями. Затем я спрошу вас несколько актуальных вопросов, а далее каждый ответит журналистам, которые, я думаю, искренне желают провести интервью. Начнём мы, пожалуй, с Исаака, в связи с тем, что число зрительских симпатий он завоевал с мощным отрывом. Вам слово, Исаак, — договорил ведущий и дал слово человеку, на котором всё так же, как и обычно, были красные перчатки.       — Дорогие жители Крайд-Боу, я обращаюсь к вам, обращаюсь к вашим сердцам и душам. Вы — это не часть системы, которую трактует нам нынешнее правительство. Конечно, наш город буквально восстал из пепла после того урагана, который пришёл к нам после постройки тех самых установок на воде ради экономии денег. Да, мистер Джордж? Будь это дебаты с дураком, я бы сюда и не пришёл вовсе, поэтому с уверенностью сообщу, что действующий мэр города совсем не дурак, но ему явно нужен отдых. Разгон митингов, которые разрешены нам законом, вы это серьёзно? Чтение нашиx переписок с родными и друзьями? Кто мы, по-вашему, рабы государства? Конечно же нет, мы люди, желающие личного пространства, в которое наше любимое государство так беспощадно влезает. Спасибо всем за внимание, я закончил. — Послышались бурные аплодисменты, а Исаак лишь скупо улыбнулся. Может быть, он уверен в тотальном проигрыше своего оппонента?       — Мистер Джордж, ваше слово, — объявил ведущий.       — Что мне хотелось бы сказать вам, дорогие жители. Да, на волю города выпала тяжёлая доля, но мы с ней справились, смогли восстановить десятки разрушенных от того самого урагана улиц. Множество зданий и учреждений. Мой соперник Исаак, могу сказать, весьма силён, и он — та самая «свежая кровь», которая, возможно, пойдёт на пользу нам. Но какая польза может быть от человека, который возглавляет самую отпетую секту? — Джордж начал использовать козыри, и Исаак моментально ответил на его выпад:       — Джордж, я очень польщён, что вы много обо мне знаете, но и я, и вы прекрасно знаем закон. Вы путаете такие вещи, как партия и секта. У меня есть люди, готовые голосовать за меня, у нас есть всё, чтобы доказать мою непричастность к секте. А вы, господин мэр, так и не ответили на вопрос журналистки, по какой же причине вы не выделяете из бюджета, то есть наших налогов, деньги на разрушенный Фоун-Стан? Благодаря вашей неграмотной политике там и началась гражданская война, вследствие которой был разрушен потенциальный кусочек нашей экономики, которую мы с лёгкостью можем положить в гроб.       — Знаете, шутки про гроб тут не уместны, — заметил действующий мэр, ничего толком не ответив.       — Вы, Джордж и Исаак, теперь ответьте на вопрос. Что вы сделаете ради улучшения экономики нашего города? Отвечать первым теперь будет Джордж. Будьте любезны, — ведущий, поправив дужку очков, попросил каждого из оппонентов раскрыть один из этапов своей кампании.       — Да, конечно, экономика для нас — самое главное, на что будет нацелен мой новый срок. Мы уменьшим выделение денег на полицию и пустим иx на образование, — договорил Джордж и отпил воды, стоящей около него.       — Я же предлагаю изменить налог за недвижимость. Теперь он будет равняться тому проценту зарплаты, которому соответствует уровень вашего заработка. Богатые будут платить больше, бедные — меньше. Это снизит количество возмущений, — договорил Исаак и закинул ногу на ногу, занимая большое пространство.       — Теперь журналисты зададут каждому из вас вопросы, а дальше всё зависит от количества голосов, — заметил ведущий, поглядывая на толпу, в которой то и время кто-то кричал, держа в руках таблички.       — Скажите, Исаак, а люди, которые скандируют библейские песни, — это ваша партия? — спросила журналистка, используя бестактный сарказм.       — Понимаете, за меня могут пойти люди со всеми возможными знаниями и мировоззрениями. И если они поют песни — значит, они могут это делать и даже имеют законное на то право. У людей много свобод, которые всячески дискриминируются, тем самым не давая воздуха.       Эта же неугомонная журналистка захотела потопить и действующего мэра. Но только она обратилась к нему, как её сразу же вывела охрана. Такой необдуманный поступок моментально снизил рейтинг мэра, который и так находился на грани.       — Господин мэр, — обращался Исаак к нему, — зачем же вы увели журналистку, разве у нас не демократия? Или это ваше любимое занятие — выгонять людей посредством силы? Почему вы разгоняете митинги и мирные демонстрации? — в голосе лидера секты прозвучала странная интонация.       — Исаак, понимаешь, демократия — это нечто другое, не то, что ты думаешь. — Он начинал переходить на агрессию, что заметили сидящие рядом журналисты и ведущий. Джордж поправил свой галстук и допил воду из хрустального стакана.       Мэр встал со стула и, немного помаячив, положил на стол Исаака карту, на которой был изображён джокер. На что он намекал, было не ясно.       — Вы предлагаете мне сыграть в карты? — возмутился Фид. — Извините, но я не любитель карт, мне больше гольф нравится.       Хлоя и я с неким азартом наблюдали за этим шоу до тех пор, пока в нашу дверь не постучались. Я прошёл в коридор и открыл её. На пороге стояли двое полицейских, предъявляющих ордер на мой арест. Они прошли внутрь и открыли папку.       — Стив Скотт, вы арестованы за продажу наркотиков в особо крупных размерах, — продиктовал мне чернокожий полицейский, схватившись за свои наручники на поясе.