Генерал Риг

Хеймдалл проваливался в безмолвие и качался на невидимых волнах, от нахлынувшего блаженства кружилась голова. Потихоньку тело вновь становилось осязаемым, чернота рассеивалась, открывая вид на великолепный пейзаж. В ясном тёмно-синем небе ярко искрились россыпи звёзд. Ноги ощутили твердь. Бескрайнее поле раскинулось во все стороны, трава казалась белой, словно стебли её вырастали из лучей света. Под громадными деревьями с крепкими длинными ветвями дрались большие чёрные кошки. Пантеры. Яростно сверкая глазами, сотни пантер бросались друг на друга, сцеплялись когтями, свирепо рычали, открывая клыкастые пасти. Хеймдалл залюбовался этим побоищем, невероятно красивым и жестоким. Звери не знали пощады и бились насмерть, самоотверженно и бесстрашно, как настоящие воины, обладавшие духом, волей и разумом. Время куда-то исчезло. Хеймдалл стоял, заворожённый зрелищем и, забыв обо всём, думал только одно: «Вот так вполне может выглядеть Вечная Битва...» Вдруг на горизонте показалась фигура. Она приблизилась в одно мгновение, и Хеймдалл увидел прекрасную чернокожую женщину в цветастом наряде. Её глаза и губы были подведены золотом, на голове она несла огромную корзинку. Задержав на мгновение растерянный взгляд на лице Хеймдалла, она вскрикнула, торопливо сняла корзинку, поставила её на землю и поспешила к пантерам. — Опять вы дерётесь! Да что же такое! К’Лубочка, отпусти Ж’Раку! А-а-ах! В’Плошку, не смей рычать! Прекратите! Б’Рюшко, В’Лапки — бесстыдники, вдвоём на одного накинулись! Г’Лодака, Х’Рапа! Хватит! Вы не должны царапаться и кусаться! — возмущаясь и сокрушаясь, женщина разнимала дерущихся пантер. — Да как можно! Ой! Что же вы... Ай... Причитания возымели эффект. Пантеры успокаивались, расходились и лезли на деревья, где зализывали раны. Дерущихся осталось двое. — Н’Джадака! Оставь Т’Чаку! Прекрати обижать дядюшку... А-а-х! Вид у дядюшки был плохой: на боках сверкали огромные раны, через которые просматривались рёбра, шерсть слиплась от крови, а на голове зияла клочкообразная плешь. Хвост был изгрызен и переломан, уши порваны. Племянничек не реагировал на увещевания и продолжал терзать его хрустящую заднюю лапу, которую собирался откусить. Одновременно он лупил когтями по дядюшкиному заду, оставляя на бёдрах глубокие кровоточащие царапины. — Н’Джадака! Остановись! Бессовестный! Хватит! Н’Джадака! Злой мстительный кот! Эрик! Чтобы разнять этих двоих, женщине пришлось подхватить племянничка под передние лапы и, прижав к себе, оттащить в сторону. Дядюшка благодарно склонил голову и хотел уйти, но женщина остановила его: — Подожди, Т’Чака. Вы должны помириться! Т’Чака измученно кивнул, мол, согласен, а вот Н’Джадака снова выпустил когти, зарычал и начал вырываться, женщина еле сдерживала пантеру. Т’Чака пополз к дереву. Хеймдалл, пользуясь тем, что на него не обращали внимания, приоткрыл корзинку и заглянул внутрь. Там копошились какие-то мерзкие зверушки, похожие на помесь выдры с ящерицей, почему-то вонявшие рыбой. Они издавали противные звуки и открывали рты, показывая длинные острые зубы, вытягивали раздвоенные языки. Парочка тварей выпрыгнула в траву, и Хеймдалл поспешил подвинуть крышку обратно. Вдруг женщина повернулась к нему и сказала: — Подойди ко мне, не бойся. Ты дома. Но когда Хеймдалл подошёл, её глаза удивлённо округлились, она проговорила растерянно: — Ой... Ты кто? Ты не мой котик? — Нет, не твой, да и вообще, я не котик, — выдохнул Хеймдалл. Ему казалось, что он очутился в обители абсурда. Женщина наконец-то представилась: — Я Баст, богиня-хранительница Ваканды. Ты попал в Страну Предков, но... как? Теперь Хеймдалл понял, куда угодил. Далеко не все души умерших стекали по ветвям Иггдрассиля в Хельхейм, многие оставались в своих мирах и попадали в пространственные тупики. Если смотреть на магическую оболочку Мидгарда, да и любой другой планеты, на ней можно заметить множество больших и маленьких пузырей, в которые, как в карманы, и были запрятаны души. Плотность материи в большом мире и в тупике была разной, поэтому внутри кармана душа обретала тело и чувства. Такие тупики-карманы обычно создавали существа, порождённые людской фантазией, их считали богами или чем-то подобным. Они действительно могли влиять на жизнь, но лишь там, где в них верили. Выбраться из такого кармана было нелегко даже асгардцу. — Послушай, Баст, — сказал Хеймдалл, — это какое-то недоразумение. Я из Асгарда, слышала о таком мире? Твои вакандцы шарахнули меня каким-то чипом, и я прилетел сюда. Мне надо вернуться в мир живых. — Да... понимаю, нехорошо получилось, — проговорила богиня. — Сейчас покормлю котиков и верну тебя... Вот, не знаю, что с ним делать... — она кивнула на племянничка, которого всё его держала на руках. Поскольку кот был немаленький и увесистый, да ещё и дёргался, ей приходилось нелегко. — В Стране Предков души мёртвых королей Ваканды находят вечный покой и делятся мудростью с потомками, так было всегда, я долго трудилась, чтобы создать здесь гармонию. Но недавно сюда пришёл Н’Джадака, и... Он перессорил всех пантер, теперь, как только я ухожу, они грызутся. А Н’Джадака истязает Т’Чаку. Король Т’Чака убил его отца, принца Н’Джобу, Н’Джадака мстит ему. Хеймдалл понял, что попал. Сейчас Баст начнёт рассказывать про каждую пантеру, кто с кем дрался, ссорился, кто кого обижал, и эта кошачья Санта-Барбара будет бесконечной. Нашла свободные уши. — Так накажи его, ты же богиня, — сказал Хеймдалл и сразу же пожалел — зачем? — этот разговор не стоило поддерживать. — Ты что, как можно наказывать котика? Я хочу, чтобы его душа открылась добру и исцелилась. У него была тяжёлая судьба. Н’Джадака вырос в Америке, в чужой стране, под чужим именем, вдалеке от Ваканды. Родителей потерял ещё ребёнком. С юности много воевал, служил в спецназе, ничего не видел кроме войны. Я не думала, что он станет королём, правил-то он всего два дня и чуть не погубил Ваканду. Он собирался затеять мировую войну и сделать плохо белокожим людям! Но Н’Джадака получил моё благословение, выпив настой из серцевидной травы, и я верю, что смогу исправить его. Ведь в глубине души он хороший ласковый котик. Н’Джадака наконец-то притих, Баст осторожно отпустила его. Судя по морде, размерам и пропорциям тела, сей котик был ягуаром-меланистом, и Хеймдалл хотел спросить — как же так, ведь в Африке ягуары не водятся, но решил, что благоразумнее промолчать, дабы не нарваться на очередной рассказ. Намерения богини по излечению своей души котик воспринимал без энтузиазма, а вот на Хеймдалла смотрел с любопытством. Он не ушёл к деревьям, а пристроился неподалёку и стал внимательно наблюдать за асгардцем, будто что-то замышлял. — Баст, мне нужно на землю. Сначала верни меня, а потом покормишь котиков и будешь решать их проблемы. — Ах, да-да... Сейчас переправлю тебя... Куда? — Вообще-то в Кению, но мне нужно заскочить в Ваканду, кое с кем поговорить. — Зачем? — М’Баку назвал меня чёрным козлом, я спрошу с него за слова. Баст вдруг как-то странно улыбнулась. — Нет, нет... Ты всё понял неправильно. Чёрный Козёл — это легенда. — Действительно, не понял. — Я расскажу, — охотно ответила Баст. — Восемь тысяч лет назад в Ваканду пришёл чужестранец. Как и ты, был он чернокожий, с длинными волосами и жёлтыми глазами, как и тебя, его не пропустили на границе. Когда его прогнали, чужестранец прибег к хитрости. Он превратился в чёрного козла и вместе со стадом спокойно прошёл в Ваканду. В козлином обличии он бродил по улицам, рассматривал вакандцев и потихоньку добрался до королевского дворца. Каким-то образом он пролез через забор и попал в сад, а там было рукой подать до грядок священной сердцевидной травы. Чёрный Козёл, обнаружив цветы, стал их поедать, сожрал так много, что упал без чувств и перенёсся ко мне. Вакандцы хотели убить Чёрного Козла, когда увидели, что чары рассеялись, но я не позволила им. Как и ты, Чёрный Козёл был асгардцем. Племя Джабари хранит древние предания, другими подзабытые. Поэтому, когда М’Баку увидел тебя, то подумал, что чужестранец из легенды вернулся. Вождь Джабари не хотел оскорбить тебя. Хеймдалл заулыбался. Кажется, Баст рассказывала о его предке. — Как звали того асгардца, Чёрного Козла? — Крауф, — ответила Баст. — Так это был мой дед! Да. Он был магом, чернокнижник Крауф по прозвищу Крысиный Король, но теперь я припоминаю, что его действительно называли и Чёрным Козлом. Как же я не сообразил сразу... Что ж, богиня, мои претензии к М’Баку снимаются. Теперь отправь меня в Кению. Баст облегчённо вздохнула. Она была красивая, обаятельная и добрая, хоть и с причудами. — Послушай, богиня, может быть, куда-нибудь вместе сходим? Погуляем? Я пригласил бы тебя в Асгард. — Нет, я не хочу, мне здесь хорошо. — Что же ты, так и будешь всю жизнь в одиночестве, без семьи, коротать дни со своими кошками? — Я люблю моих котиков. — Ладно, как хочешь. Баст вскинула руки, и воздух замерцал синими огоньками, закрутившими вихрь. Хеймдалла затянуло внутрь. Снова стало легко, появилось ощущение бестелесности. Послышался удаляющийся голос Баст: — Котики! Я принесла вам чучу! Идите есть свежую чучу! — Ми-и-и-иа-а-а-я-я! — дружно заорали котики. Хеймдалл усмехнулся — Вечная Битва закрылась на обеденный перерыв. Через секунду появились вакандцы: Т’Чалла, Шури, В’Каби и М’Баку окружившие бесчувственное тело. — Асгардец, не умирай! Я не хотела его убивать... — Я не умираю, — ответил Хеймдалл расстроенной принцессе, — богиня Баст шлёт благословение королевской семье Ваканды и всем вождям. Баст заглянула в будущее и просила передать вам пророчество — следующим правителем Ваканды станет король В’Жопу. Живите с этим! Вообще-то Хеймдалл не любил издеваться над людьми, считал подобное развлечение глупым и не достойным аса, но, наверное, сказалась дестабилизация сознания, неизбежная при магическом перемещении, вот и вздумалось пошутить. Он посмеивался, а потрясённые вакандцы замерли у стола и смотрели на тающее в лучистой пелене тело. Тьма мягко сомкнулась: скрылись лица, оборвались голоса. Хеймдаллу всегда нравилось ощущение возвращавшейся плоти: твердели кости и наливались силой мышцы, кровь билась в жилах, и каждый вдох чудился волшебным глотком из источника жизни. Перемещение шло плавно, приближались самые чудесные его мгновения, как вдруг правую голень разорвало от дикой боли, словно она угодила в капкан. Хеймдалл тряхнул ногой, что-то шмыгнуло в сторону и исчезло. Похоже, в созданный богиней ход затащило зловонную чучу, сбежавшую из корзинки. Стало обидно — тварь помешала насладиться приятными моментами. В черноте прохода появилась светящаяся точка, через миг она вспыхнула и породила волну, которая выбросила Хеймдалла через порог. Коленями и ладонями он встретил жёсткую пыльную землю. Нога невыносимо болела. Хеймдалл присел и стал её рассматривать. Глубокие длинные раны рассекли кожу и мышцы, кое-где почти до кости. Ступню быстро заливало кровью. Хеймдалл сосредоточился, призывая внутренние силы. Рана была тяжёлой, но ас мог исцелить её самостоятельно, без помощи лекаря. Жалко, что не было с собой воды, чтобы смыть кровь — рюкзак с вещами остался в Ваканде. Боль понемногу стихала, и Хеймдалл осмотрелся, чтобы сориентироваться и понять, в какую сторону идти. Прислушавшись к голосам людей, он понял, что оказался не в Кении, а в Уганде. Рассеянная Баст переместила его не в ту страну! Вот раззява! — от злости Хеймдалл двинул кулаком по земле. Из человеческих телевизоров было слышно, что вчера в Уганде опять свергли президента и шла гражданская война, словом — ничего нового. Хеймдалл вздохнул и пошёл по запылённой ухабистой дороге в сторону кенийской границы. С обеих сторон росла высокая трава, кое-где торчали деревья. На пути встретился сгоревший танк, повсюду валялись свежие трупы, над которыми кружили падальщики, а впереди, километра через два, виднелся подбитый вертолёт. Но среди смерти Хеймдалл чувствовал живую душу. Совсем рядом притаился человек и осторожно шёл за ним следом. Было странно, что Хеймдалл не мог разглядеть его точно: мужчина это или женщина, взрослый матёрый разбойник или только попавший на войну парнишка. Хеймдалл остановился и обернулся. Человек остановился вместе с ним. С минуту они смотрели друг на друга: человек из укрытия, а Хеймдалл через магические волны. Разглядеть, кто прятался в траве, так и не получилось, было ясно одно: если бы человек хотел напасть, то давно выстрелил бы, но он просто шёл, следил. Такое поведение было необъяснимым. — Я тебя вижу, — обратился Хеймдалл к незнакомцу. — Выходи. Ограбить меня ты не сможешь — убью голыми руками, но я хочу посмотреть на тебя. Если ты мне понравишься, получишь сто баксов. За просто так. К счастью, баксы лежали в поясной борсетке, вакандцы не тронули их. Было тихо — человек раздумывал. Потом трава шелохнулась, зашуршала и вскоре на дорогу вышла чёрная пантера. Тот самый ягуар-племянничек. — Что за... — только это и смог произнести изумлённый Хеймдалл. — Ты... Внутри зверя мерцала человеческая душа. Как она там очутилась?.. И вдруг всё стало ясно. Хеймдалл присел на корточки и, мягко взяв ягуара за ухо, сказал: — Ты вцепился в меня, когда Баст открыла выход из Страны Предков, и таким образом сбежал? — Р-р-р... — голос прозвучал тихо, лёгко и без сомнений эта тональность означала «да». — Так-так... И что мне с тобой делать? Вот прибежит сейчас твоя Баст и скандал устроит, скажет, что я украл у неё котика. Знаю я этих кошатниц, она же мне голову оторвёт. В блестящих глазах ягуара выразительно сочетались отчаяние и надежда, дерзость и упрямство. В неподвижном, настойчивом взгляде Хеймдалл разборчиво прочитал: «Возьми меня с собой!» Единственным правильным решением было бы отправить это недоразумение в Хельхейм — мёртвым нет места среди живых, но Хеймдалл почему-то колебался. Душа, заточённая внутри ягуара, изо всех сил жаждала жизни и билась за жизнь одна против всего мира и его законов. Убийство этого существа во имя порядка было бы лицемерием. Если уж наводить порядок, то нужно вымести в Хельхейм и всех остальных питомцев Баст вместе с ней, и тысячи тысяч душ, которые после земной смерти продолжали существовать в подобных карманах. Заниматься уборкой магических сфер Мидгарда Хеймдалл не планировал. Он задумался и стал неторопливо рассуждать вслух: — Пожалуй, ты достоин уважения. Я даже не могу злиться на тебя за разодранную ногу, хотя мне было очень больно. На твоём месте я бы тоже использовал любой, даже самый призрачный, крошечный шанс, чтобы сбежать из страны вечной скуки, созданной твоей богиней. Да, оттуда надо было рвать когти, и у тебя получилось... Знаешь, у нас в Асгарде существует древняя, всесторонне доказанная концепция Судьбы. Если рассматривать нашу ситуацию с точки зрения этой концепции и учесть, что гармония мироздания сплетается из бесконечно малых потоков сиюминутного бытия... Короче, кот, мне тебя подкинула сама Судьба, и значит, я должен тебя принять. Пойдём, На... Н-н-н... — Хеймдалл усмехнулся. — Я забыл, как Баст тебя называла. Наждака... Нет, но что-то похожее на наждачку... Ш’Курка... не-е-ет... Как тебя зовут, кот? — К-р-р-р... — ягуар встряхнул головой, его ответ означал: «Да какая сейчас разница? Зови, как хочешь: хоть наждачкой, хоть шкуркой, хоть галтовочным барабаном». — У тебя же второе имя было! Американское. Вспомнил. Тебя зовут Эрик. Как славного викинга Эрика Рыжего, открывшего Гренландию. Ягуар кивнул. — Вот и чудесно, Эрик, — обрадовался Хеймдалл. — Пойдём. Первое, что нам нужно сделать — найти подходящую тару для воды, чтоб не треснутая была и чистая. Эрик вильнул хвостом, шмыгнул в траву и кивком головы позвал Хеймдалла за собой. «Я знаю, где лежит то, что ты ищешь!» Он бежал бесшумной рысцой через поле боя, ловко огибал окровавленные тела, разорванные автоматными очередями, Хеймдалл шёл следом. — Сурт побери! Эрик обернулся, насторожился. — Да ничего, в кишки вляпался, — ответил Хеймдалл, вытирая ступню об одежду ближайшего трупа. Эрик удивлённо сощурился. «Почему ты ходишь босиком?» Хеймдалл рассмеялся: — Потому что у меня украли сандалии. Представляешь?! Я задремал всего на полчаса, хотел набраться сил перед тем, как идти через перевал. Проснулся и чувствую — что-то не то. Глянул — нет сандалий! Стащили, а я — всевидящий ас — даже не заметил, что ко мне подкрался воришка. Жалко сандалии, крепкие были, я носил их два века и ещё бы на сотню лет хватило. Э-эх... Хеймдалл наклонился, поднял автомат и стрельнул в воздух. Внучок старика Калашникова, его дешёвый китайский клон, был исправен и смазан — можно брать. Эрик одобрительно кивнул — мол, правильно, гулять по Африке без оружия почти что неприлично. Они прошли ещё полсотни метров, Эрик резко свернул и побежал к вертолёту. Оказалось, что вертолёт не сбили, у него заглохли двигатели. Внутри было семеро человек, все погибли. Двое пилотов сидели спереди. Сзади расположился высокий, полный, лет пятидесяти мужчина в дорогом брэндовом костюме и лакированных туфлях с заострёнными носами, закованный в наручники. Остальные были в военной форме — не то конвоиры, не то похитители. Один из них, крепкий парень, единственный, кто был в бронежилете, сживал в руках ультрасовременную модифицированную американскую штурмовую винтовку на базе карабина M4. Увидев её, Эрик ошалел. Обхватил ствол обеими лапами, обнял, тёрся мордой о приклад и издавал какие-то утробные тихие звуки. Казалось, он вот-вот зарыдает. — Ты чего? Не пугай меня... — Хеймдалл оторвался от обыска важного человека. — И-и-и-у-у... — Эрик описал в воздухе хвостом размашистую восьмёрку. — Погоди-ка... Да ты кайфуешь? — И-и-и... — Я догадался! У тебя был такой автомат? Твоё любимое оружие? — М-я-я-я... — Эрик закатил глаза. Хеймдалл понял, что сейчас эта винтовка значила для Эрика всё. Она была не просто приятным воспоминанием о боевых подвигах, а неким знаком, символом надежды, который он не хотел отпускать. — Давай возьмём её с собой, — Хеймдалл потрепал ягуара по голове и снял с плеча автомат. — Эта штука выглядит солиднее, чем китайский калаш. — М-я-я-я! От радости Эрик подпрыгнул и чуть не перевернул вертолёт на бок. Среди вещей Хеймдалл отыскал всё, что было нужно: добротный рюкзак, флягу с водой и роскошные солнцезащитные очки в дорогой оправе — важный человек любил шик. Ещё у него были подходившие по размеру фирменные ботинки, но Хеймдалл сомневался, брать ли их. Носа ботинок были вытянуты и торчали так, что на ногах напоминали перцы чили. Пораздумав, Хеймдалл всё-таки решил приобуться, у солдатов ноги были мелкие, их берцы не налезли бы. Взяв банку тушёнки и прочих найденных в сухих пайках яств, Хеймдалл вышел из вертолёта, и тут ему в голову пришла гениальная мысль: — Дружочек, а что бы нам не перекусить? Усевшись на траве, Хеймдалл открыл тушёнку и вывалил содержимое в каски боевиков, которые было решено использовать как тарелки. Подумав, решил дать Эрику воды, но тот не мог пить из фляги, пришлось вернуться в вертолёт и притащить ещё одну каску, чтобы сделать из неё миску. Эрик, сильно проголодавшийся, махом спорол свою порцию тушёнки. Хеймдалл наложил ему ещё. Целую каску. На его изумление — почему тушёнка не кончается, Хеймдалл отвтил: — Магия. Я немножко поколдовал над этой банкой, она всегда будет полной. Как и фляга с водой. Это что, я и с баксами умею такое проделывать. Хочешь ещё? Нет. Эрик наелся, но выглядел угнетённым, недовольным. Он открывал рот и высовывал розовый язык, хотел облизнуться, но каждый раз будто одёргивал себя. Это было непонятно и забавно. — Пить ещё будешь? Хеймдалл налил воды, но Эрик не лакал, засунул в каску передние лапы. — Почему ты пошёл за мной? Ты сбежал от Баст, ты свободен, можешь идти куда хочешь. От меня тебе что нужно? Эрик задумчиво склонил голову на бок. Потом протянул лапу, повернул её насколько смог и, резко подняв взгляд, посмотрел Хеймдаллу в глаза. «Помоги мне!» — Чем тебе помочь?.. — Хеймдалл вздохнул, взял протянутую лапу. — Слушая наш разговор с Баст, ты решил, что раз мой дед был магом, то я смогу тебя расколдовать? Ты хочешь стать человеком? Эрик кивнул. — Увы... Мои способности совсем иные, а в Асгарде сейчас нет ни одного колдуна, который занимался бы чем-то подобным. Эрик поник, глаза стали совсем грустные. — Не отчаивайся. То, что я не чернокнижник, ещё не значит, что тебе нельзя помочь в принципе. Что-нибудь придумаем. Пойдём, Судьба укажет нам дорогу. Но другой дороги, кроме той, с которой они свернули, Судьба пока не предлагала. Они шли три часа без остановки, и Эрик вёл себя всё более раздражённо. Он начал отставать. Хеймдалл чувствовал огромное напряжение внутри него. Завидев какую-то канаву, он бросился к ней, прыгнул в воду. Вылез весь мокрый и грязный, со злостью тряс лапами. — Вроде бы коты вылизываются, а не купаются... И Хеймдалл понял: Эрик изо всех сил боролся с кошачьей физиологией. Сейчас был разгар дня, ягуары в это время спят, а бодрствуют по ночам. Эрик не хотел вылизывать шерсть, как того требовала природа, а предпочёл прыгнуть в вонючую лужу. Он устал, выбился из сил, вены на лапах вздулись, но жаловаться боялся, не просил остановиться и отдохнуть, предполагая, что ас не будет с ним нянчиться и отвлекаться на его капризы. Эрик старался оставаться человеком и вести себя как человек, а не как кот. И Хеймдалл подумал, что он прав, поскольку инстинкты, заложенные в кошачьем теле, могут размыть человеческую личность. Не сразу, со временем, незаметно. Как гласит знаменитое людское изречение — бытие определяет сознание. Эрик был готов терпеть любые мучения, лишь бы остаться с асом, лишь бы не упустить шанс на возвращение в человеческий облик. Хеймдалл не мог не сжалиться над ним. — Сворачивай. Привал. Они снова сели в траве, на этот раз под деревом, в тени. — Ложись на спину, лапы кверху подними. Кровь отойдёт быстрее, так ты лучше отдохнёшь. Эрик послушно сделал всё, как сказал Хеймдалл. Он немного неуклюже водил лапами в воздухе, перекатывался с бока на бока, пока не смог удержать равновесие. Хеймдалл достал флягу и стал его поливать. — Фр-р-р! — Не фыркай. Надо смыть с тебя то дерьмо, в котором ты искупался. Терпи. Скоро обсохнешь. Обсохнув, Эрик захотел ещё тушёнки. Глядя на жующего ягуара, Хеймдалл сказал: — Слушай, Баст говорила, что ты был королём Ваканды. Мне стало интересно, как ты погиб? Недовольные подданные устроили против тебя мятеж и казнили? — Р-р-р! — Предположение было неверное. — Заказное убийство? Снайпер, бомба? Яд? — Р-р-р! — Нет. — Неужели болезнь или несчастный случай? От СПИДа что ли помер или от эболы? — Р-р-р-р-р! — Эрик аж подскочил. — Опять не угадал. Ты намекни хотя бы. Эрик разволновался. Сначала он царапал когтями землю, пытаясь что-то написать, но кошачья лапа не могла воспроизвести мелкую моторику человеческой кисти, раз за разом выходили непонятные каракули. Тогда он просто провёл когтями по земле, остались четыре линии, потом провёл ещё раз, и четыре полоски пересеклись с первыми. Хеймдалл смотрел на этот рисунок и думал, что он значит. Перекрестие, пересечение. Скрещенные когти. — Ты дрался с другой пантерой? Кивок и грустный, чуть насмешливый взгляд. «Мог бы сразу догадаться, а не выдумывать всякую чушь!» — Ты дрался с нынешним королём Ваканды Т’Чаллой? — Г-р-р-р-р! — Ладно, не рычи, — Хеймдалл дружески похлопал ягуара по спине. — Значит, ты погиб в бою... А оружие? Ты когда умирал, случайно не выпустил из рук оружие? Кивок — нет, не выпустил. — Э-э-э, дружок, так тебя можно в Вальхаллу отправить. Все необходимые условия у тебя соблюдены, не зря ты мне понравился. Эрик посмотрел на него с недоумением, недоверием и даже обидой. «Ты гонишь, асгардец, чёрных в Вальхаллу не берут!» — Это ты гонишь, долбаный ты расист, — усмехнулся Хеймдалл, — в Асгарде такой тупости нет, посмотри на меня, я тоже чёрный, афроасгардец, можно сказать, хе-хе... У нас водятся не только чёрные, асы бывают всех цветов: красные, оранжевые, жёлтые, зелёные и далее по спектру. Я не шучу. И никто никого не притесняет из-за цвета кожи. В Асгарде у меня был высокий пост, пока наш царь не выжил из ума и не отправил меня в отставку... Но с Вальхаллой другая заморочка. Неизвестно, существует ли она на самом деле. Да, у асов тоже есть свои мифы. Если в Асгарде где-то запрятан такой магический карман, то он очень и очень надёжно, пока его никто не нашёл, хотя, теоретически, обитель воинов, ушедших на Вечную Битву, вполне может существовать... Зачем я тебе это рассказал? Подбодрить тебя хотел, поддержать. Будешь ещё пить? Вылакав две каски воды, Эрик завалился на бок и отрубился. Не удалось в этот раз ему справиться с физиологией. Хеймдалл решил, что не будет тормошить его, пусть спит, да и самому можно бы вздремнуть. Он пристроил голову на холке ягуара, как на подушке, прикрыл глаза. Только бы не увидеть Одина...