Генерал Риг

Примерно через час шум мотора прервал сон. Эрик резко вскочил, сбросив с себя Хеймдалла. Три человека оставили машину на обочине и пошли к полю. Дёргаясь и спотыкаясь, они несли труп. Собирались спрятать убитого среди погибших в недавнем бою. Увидев Хеймдалла, один из них крикнул: — Наш брат умер от лихорадки, его надо закопать подальше от деревни! — Ага, и в лихорадочной агонии он рубанул себя тесаком раз пятнадцать, голову себе почти отсёк. — На окровавленном теле не осталась живого места. — И как вы его закопаете, если у вас нет лопаты? Люди насторожились, бросили труп, потянулись к оружию. Хеймдалл опередил их, выхватил из-за плеча автомат и дал короткую очередь над головами. — Мне всё равно, от чего умер ваш брат. Валите отсюда. — Мы не хотели ничего плохого... Эрик приблизился к людям, обошёл их, внимательно рассмотрел. — Хороший у тебя зверь. Молодой, здоровый... — Зверь вежливо намекает, что вам надо уйти. Эрик встал на задние лапы и, легко коснувшись груди человека, хитро повёл мордой. — Мумба, — сказал стоявший рядом мужчина, — он унюхал у тебя что-то вкусное, хочет выманить. — Но у меня нифево нефу, — Мумба оказался шепелявым. Выпущенные когти рассекли Мумбе шею, кровь брызнула сильной струёй. Он упал и громко заорал, зажал рану ладонями, но это не помогало, кровь продолжала хлестать. Второй человек упал следом и даже не успел закричать — ему Эрик прокусил голову. Третий бросился бежать, напугался так, что даже не пытался взяться за автомат. — Бешеный зверь! Убери его! Пожалуйста, не-е-ет! Эрик нагнал его в два прыжка, повалил, вцепившись в одежду, и мгновенно загрыз шею. прокусил шею. От неожиданности и стремительности произошедшего Хеймдалл оторопел. По земле растекалась кровавая лужа, в неё вязкой белой кашей капали мозги. «Клубника со сливками, какая мерзость», — Хеймдалл брезгливо отступил на пару шагов. Затем подошёл к Эрику, опустил руку ему на холку и надавил пальцами на позвоночник. Ягуар обмяк, лёг на землю, как набитый ватой тюфяк. Он недовольно поглядел на аса. «Что случилось? Я лап не чувствую». — Магия. Я ненадолго тебя парализовал, чтобы ты на своей шкуре понял, с кем имеешь дело. Ещё скажу, что мне ничего не стоит превратить твои кости в труху. Хеймдалл убрал руку. Эрик смотрел напряжённо, пристально, но без страха. «Я слушаю тебя». — Я прожил тридцать пять веков и много раз мне приходилось смывать с себя кровь. То была ледяная синяя кровь ётунов и горящая кровь огненных великанов, чёрная кровь тёмных эльфов и зелёная кислотная жижа пришельцев с планеты Нибиру. Я видел кровь асов, ванов, светлых альвов... Мы, асгардцы, защищаем вас от врагов из других галактик, могущественных и развитых рас, одолеть которых вам не под силу. Но мы давным-давно решили, что не станем вмешиваться в ваши внутренние склоки. Как и судить вас. Это бесполезно. Судить вас по вашим, мидгардским законам — смешно, ибо над такими нелепыми законами можно только смеяться. По законам же асов вас судить бессмысленно, поскольку вы не поймёте их. Нет, наши законы вовсе не замудрёные, напротив, они предельно простые, но недосягаемые для людей из-за ваших глупости и слабостей. Возможно, когда-нибудь вы поумнеете и перестанете истреблять друг друга из-за всякой ерунды, но до этого долго. Поэтому, я не осуждаю тебя за убийство тех людей, хотя они не были угрозой. Я, раз уж Судьба назначила меня твоим покровителем, не брошу тебя, смогу защитить. Но и ты кое-что сделаешь — ты не посмеешь никого убивать без моего одобрения, даже если это будут твои дядюшки, кузены и прочие горячо любимые родственники. Знаешь, я никогда не стремился к власти, не люблю принуждать, давить, контролировать, но — умею при необходимости. Баст говорила, что ты служил в армии. Поскольку ты человек военный, то знаешь — что для солдата главное? Правильно — дисциплина и субординация! Быстрым прикосновением руки Хеймдалл снял чары, Эрик смог шевельнуться. — В Асгарде тоже ценится дисциплина. Поэтому, будем считать, что ты — солдат, а я — твой командир. Обращаться ко мне теперь будешь «генерал, сэр», прямо как в фильме «Скала». Очень люблю этот фильм. Эрик чуть повернул голову, взглядом выражая полное согласие. «Мне тоже нравится этот фильм». — Вот и отлично, солдат. А за нарушение Устава я... я отведу тебя в ветлечебницу. Знаешь, что там делают с непослушными котами? — Р-р-р... — Эрик отвернулся. — Рад, что ты меня понял. Вольно, солдат. Эрик поднялся на лапы, вяло отряхнулся и медленно побрёл непонятно куда. — Эй, Эрик... Ты обиделся? Да ладно... Ну, допустим, про ветлечебницу я пошутил... Эрик не откликался. Он подошёл к машине и, стоя на задних лапах, передними шарил у водительского сиденья, что-то искал в пикапе, оставшемся от убитых им людей. Хеймдалл подумал, что зря так наехал на парня, ему и так сейчас тяжело. Вдруг Эрик отбежал от машины и вернулся, сел перед Хеймдаллом. В его пасти что-то сверкнуло, блик был хорошо виден на фоне чёрной шерсти. Тихий звон — дзыньк! — на землю что-то упало. Хеймдалл опустился на колено, провёл по примятой траве руками и подобрал связку ключей. Эрик смотрел гордо, довольно и нахально. «Теперь у нас есть машина, генерал, сэр!» — То есть, ты хочешь сказать, что убил тех парней, чтобы забрать у них тачку? —Мр-р-р! — Эрик сделал салют хвостом. «Так точно, генерал, сэр!» — Так-так-так... — Хеймдалл усмехнулся. — Но, скажи, зачем мне машина? Я люблю пешком ходить, это у тебя ноги устают. Получается, что эта машина нужна, чтобы возить в ней твою хвостатую задницу. Я, страж Асгарда, пусть и отставной, должен стать личным шофёром у кота?! Кажется, я раскрыл твой злодейский план. Хеймдалл говорил строго, но глаза его весло искрились. Уловив благодушное настроение аса, Эрик почти пропел: — М-ы-ы-ы-р... «Я бы сам сел за руль, без проблем, но у меня лапки!» — Ладно, запрыгивай! Пусть смерть тех головорезов не будет напрасной. Эрик разлёгся на задней площадке пикапа. Сперва он активно шуршал, перебирая лапами валявшиеся там вещи, потом, не откопав ничего стоящего, притих, наверное, задремал. Через полчаса слух Хеймдалла уловил тихое прерывистое урчание. Сначала Эрик будто бы стеснялся, подавлял и это проявление кошачьей физиологии, но потом сдался и врубил урчалку на полную мощность. Вслед за урчанием послышалось причмокивание — Эрик вылизывал лапы. Слушать балдеющего ягуара было наслаждением. Если бы дорога была забита и не позволяла отвлекаться, то Хеймдалл непременно остановил бы машину и заглушил бы мотор, чтобы слушать эту прелесть. Никогда прежде общение с человеком не было таким приятным. «Стоп! — Хеймдалл будто сбросил морок. — Эрик не может вылизывать лапы, он не стал бы, ему западло...» Магическое зрение показало, что Эрик действительно не вылизывал лапы, он уткнулся в задний угол багажника и совал морду в пакет. Там лежало что-то мягкое, липучее. Хеймдалл огорчился: «Он что, торчит? Клей нюхает? Не-ет, он не такой... почему я о нём так плохо думаю? Кажется, я проникся земной культурой, люди всегда думают друг о друге плохо». — Эрик! Эй! Посмотри-ка на меня! Эрик медленно обернулся, голова моталась, глаза были полузакрытые, забалдевшие. — Покажи пакет. Эрик придвинул пакет, причём, дважды он промахнулся, попал лапой по воздуху. В пакете не было ни клея, ни другой дряни. Там лежали разноцветные мармеладки: красные, жёлтые и зелёные фигурки, а Эрик их жрал. Хеймдалл возмутился до глубины души. — Ты нашёл вкусняшку и даже не предложил мне?! Ты не счёл нужным угостить меня, а ведь я вытащил тебя с того света. После всего добра, что я для тебя сделал, ты пожадничал и заныкал конфеты? Эрик виновато хлопал глазами, он не просто растерялся, а пребывал в настоящем потрясении, от которого впал в ступор. «Я не думал... я не знал...» — Чего ты не думал? Что высокомерный асгардец опустится до человеческих сладостей? Ошибаешься, дружок! Как раз по части изобретения матов и сладостей людской род вполне может встать вровень с асами. Ладно, я не сержусь, но... — Хеймдалл забрал пакет. — Котам нельзя есть сладкое. Категорически нельзя! Быстро испортятся зубы. Эрик ответил раздосадованным взглядом, понуро сложил лапы и спрятал в них морду. Хеймдалл смилостивился: — Ну хорошо... Буду выдавать тебе по мармеладке в час. Но не больше. Следующие минут пятнадцать прошли прескверно. Спокойное, глубокое дыхание ягуара почему-то изводило до тоски и казалось пустым. На душе стало тяжко, гадко. Хеймдалл не выдержал и легонько дёрнул Эрика за хвост, а когда тот обернулся, вернул ему пакет. — На, кайфуй. Ты упоительно чавкаешь. Упрашивать дважды Эрика не пришлось. Он доел мармеладки и задремал, а Хеймдалл слушал его сладкое умиротворённое урчание и думал, что, пожалуй, Судьба свела его с этим чудом ради того, чтобы он смог услышать, как звучит чистейшее, неразбавленное счастье. Дорога постепенно расширилась, появился вполне добротный асфальт, и впереди показался город. Хеймдалл собирался объехать его, чтобы не застрять в пробках, которые бывали здесь не от большого потока машин или тесноты улиц, а от безалаберности людей, имевших весьма смутные представления о регулировании дорожного движения. Но, заглянув чуть дальше, Хеймдалл увидел базар — большущий, бурлящий котёл, из которого вылетали возбуждённые крики, смех, ругань и звуки пальбы — оружие продавали открыто, проверяли и пристреливали на месте. Базар втягивал в себя не только город, но и округу, сюда ехали торговцы из соседних селений, было много иностранцев из расположившейся за высокой каменной оградой гуманитарно-дипломатической организации, которую охраняла миротворческая полиция. С караульных вышек, установленных по периметру ограды, над суетящимися улицами угрожающе склонились чёрные скорострельные пушки — пулемёты системы Гатлинга с вращающимися стволами. Обычно ими вооружали корабли или вертолёты, это были настоящие расстрельные машины. Несколько минут Хеймдалл наблюдал за людской вознёй, и чем дольше он прислушивался, тем отчётливее улавливал тончайшие магические импульсы, доносившиеся из глубины рядов. На базаре был ломбард, и там хранился какой-то колдовской артефакт, и магия его была не мидгардская — асгардская. Хеймдалл решил непременно заглянуть туда, посмотреть, что за вещица. Эрик спал. Будить его было жалко, но и оставлять одного никак нельзя, мало ли, вдруг свяжут и уведут, продадут в зоопарк или просто убьют, чтобы содрать шкуру. Пришлось его растормошить. — Подъём, солдат. Прогуляемся. Эрик неохотно плёлся за Хеймдаллом, зевал и периодически разгонял негромким злым рычанием глазевших на него людей. В длинных торговых рядах рядом с магазинчиками громоздились ширмы лоточников, кто-то раскладывал товар на покрывалах или картонных подстилках. В какой-то момент пришлось остановиться и ждать, пока проползёт длиннющая фура с эмблемой той самой гуманитарной организации. Завидев фуру, люди бросились к ней, предвкушая бесплатную раздачу чего-нибудь. Из открывшихся дверей выскочили автоматчики — бравые парни с тяжёлыми подбородками, в голубых касках и с белыми голубями на бронежилетах. Они обступили фуру и бдительно зыркали на прибывающий народ. Под аккомпанемент из одиночных выстрелов и показной, отборной грязной ругани появился местный бандитский туз со свитой. Крупный мужчина, моложавый и щекастый, с тугим необъятным брюхом, на котором расходились пуговицы рубашки, бряцал золотыми цепями на толстой шее. Его боевики все были невысокие и худощавые, будто туз нарочно подбирал подручных так, чтобы казаться на их фоне львом среди шакалов. Но, несмотря на бесспорно высокий криминальный статус, туз не стал наглеть, а послушно встал в конец очереди, чем заслужил уважительные взгляды других людей. Внезапно Эрик остановился и замер, вытянув шею. — Что такое? Чёрные ноздри ягуара ловили колыхание ветра, он усердно принюхивался. Наконец, склонив голову набок, Эрик хитро взглянул на Хеймдалла, выпрямился и плавно вильнул хвостом. «Иди за мной! Тебе понравится!» Перед глазами мелькали тряпьё и посуда, в воздухе стоял запах овощей и специй, пороха, резины и навоза, а Эрик вёл за собой аса, отсекая всё это острым кошачьим обонянием, к невидимой, известной пока лишь ему цели. Остановившись около палатки, в которой продавались ремни, рюкзаки, шлёпанцы и панамки, Эрик гордо уселся спиной к прилавку. Торговка, полноватая флегматичная женщина в растянутой бордовой футболке и пёстрой юбке, увидев чёрного ягуара, не то что бы испугалась — немного замялась, но отточенные базарные рефлексы побороли смятение, и она принялась обрабатывать потенциального покупателя: — Какой большой кот, красавец... А ты, взял бы что-нибудь голову накрыть, у меня панамки есть хлопковые, льняные, и про жену не забудь, ей купи что-нибудь, порадуй подарком. Шлёпанцы есть всякие, банданы... Хеймдалл рассматривал разноцветную пластиковую обувь, в глазах пестрело от ядовитых красок, и тут... Хеймдалл не поверил своим глазам — между синими и розовыми шлёпанцами скромно стояли его сандалии. Он опустился на колено и, подхватив Эрика под лапы, обнял его, прижал к себе: — Ты нашёл их! Унюхал! Ты чудо! Эрик, не ожидавший такого бурного проявления чувств, проурчал что-то невнятно-приятное. Хеймдалл не стал выяснять у торговки, где она взяла эти сандалии, расплатился, а кроме баксов отдал ей и перцовые башмаки. Женщина была в полном восторге и ещё долго желала вслед уходящему Хеймдаллу божьих милостей. — Возвращение блудных сандалий нужно отпраздновать, — сказал Хеймдалл, — но сначала зайдём в ломбард. Внутри ломбарда, неприглядной бетонной коробки с крошечными окнами, стоял полумрак. Кондиционер охлаждал воздух чересчур интенсивно, и было зябко. Под стеклом тускло блестели золото, серебро и драгоценные камни, на стенах висели ритуальные маски и картины, на полу стояли скульптуры, статуэтки и вазы. Ломбардом это заведение было лишь формально, для прикрытия, здесь наверняка шла подпольная торговля антиквариатом. Хеймдалл остановился, увидев толстую золотую цепочку. В ней не было ни грамма магии, но выглядела она эффектно, броско. — Что-то интересует? Хозяин ломбарда, высокий сухопарый мужчина с неподвижным бесстрастным лицом, был одет в длинный африканский балахон ярко-синего цвета и маленькую шапочку. — Эта цепочка продаётся? Сколько стоит? — Дорого, — сказал хозяин. — Я понял, что не дёшево. Сколько? — Пятнадцать тысяч. — Беру. Хеймдалл отсчитал пятнадцать тысяч баксов. Подозрительный хозяин, удивлённый тем, что клиент совсем не торговался, долго проверял купюры, но, убедившись, что деньги не фальшивые, унёс их в сейф, стоявший где-то в подвале. Хеймдалл расстегнул карабин и подмигнул Эрику. — Нравится? Казалось, Эрик улыбнулся, растянув губы. «О да! Понтовая вещь!» Хеймдалл присел и застегнул цепочку на его шее. Глаза ягуара округлились от изумления. — Да-да, я решил сделать тебе подарок. Мы, асгардцы, очень щедрый народ. Должен же я тебя отблагодарить за сандалии. Это тебе поощрение, типа медаль за успехи в боевой и политической подготовке. Эрик сидел как вкопанный, пару раз потрогал цепочку лапой. Морда у него была в этот момент такая милая и растерянная, что Хеймдалл с лёгкой грустью подумал: «Похоже, ему никогда ничего не дарили...» Он снял с полки зеркало в массивной деревянной оправе и поставил перед Эриком. — Любуйся на себя, а я пока тут ещё кое-что посмотрю. Хозяин смекнул, что к нему забрёл отнюдь не простой посетитель, поэтому молча взирал на это мелкое самоуправство. Хеймдалл прохаживался по ломбарду, искал источник магии, который несомненно находился здесь, но никак не обнаруживался. Наконец, рядом с одной из масок, он заметил пучок амулетов. Фигурки из дерева, камня и кости, разрисованные и украшенные бахромой, были дешёвкой и сгодились бы как сувениры. Среди них затесалась крысиная голова. С виду — ещё более неказистая, чем остальные, обшарпанная, но лишь притронувшись к ней, Хеймдалл почувствовал укол — та самая вещь! Взяв черепушку, он стал её изучать. Кость была настоящей. Эта крыса жила давно — девять-десять тысяч лет назад. Пальцы ощущали невидимые крапинки металла — остатки облетевшей позолоты, и какие-то тонкие бороздки. Рисунок? Надпись? Руны! Хеймдалл представил себе золочёную крысиную голову, на которой рунами было высечено заклинание. У него перехватило дыхание — он держал на ладони артефакт Крауфа. По рассказам отца, у деда было много волшебных золотых крыс. Дважды за день дед напомнил о себе, это не могло быть случайностью. Судьба хотела ему поведать о чём-то важном. Заплатив за крысу, Хеймдалл позвал Эрика. Когда они выходили из ломбарда, им встретился странный тип, одетый в длинный плащ с капюшоном, скрывавшем лицо. Хозяин поклонился типу и молча повёл его в подвал. — Да-а-а, — сказал Хеймдалл, — здесь творятся тёмные делишки. А теперь, как я и обещал, найдём годную харчевню и закатим пирушку. До единственного среди антисанитарных забегаловок приличного кафе, в котором имелся даже вип-зал, было недалеко. Хеймдалл и Эрик почти пришли, когда где-то в стороне, совсем рядом, раздался резкий хлопок. Мгновенно началась толкотня. Люди услышали взрыв, закричали и забегали, торговцы принялись торопливо сворачивать лавочки, спасать товар. Воронка действительно появилась, только не в земле, а в воздухе, и не горизонтальная, а вертикальная. Пространство вокруг неё будто промялось. Через пару секунд стало ясно, что взрыва не было, и паника спала, сменившись настороженным любопытством. Хеймдалл сразу понял, что кто-то открыл пространственный ход. Из чёрной воронки появились трое. Первый — белокожий стройный мужчина в тёмно-зелёной боевой одежде, отделанной вычурными защитными пластинами. Его абсолютно лысую голову и голые руки покрывали яркие кроваво-алые татуировки, явно какие-то колдовские символы. Однако с имиджем жуткого фрика абсолютно не вязался воротник из пушистой беличьей шкурки, прикреплённый между фигурными заострёнными наплечными шипами. Спутники фрика — женщина и молодой парень, тоже когда-то были белыми. Именно были. Их кожа выглядела сероватой, на ней то и дело выступали и пропадали огненные прожилки. Эти двое будто сгорели и возродились из пепла. Причём, из-под чёрно-серой одежды парня натурально валил самый настоящий сизый дым. На женщине было длинное фиолетовое платье с вызывающими разрезами по бокам, в проборе густых платиновых волос чернела широкая прядь, удачно завершавшая стервозный образ, созданный безумным макияжем. На руках у женщины сидела крошечная светло-рыжая декоративная собачонка. Не глядя по сторонам, троица пошла вперёд, от них разило крепкой мощной магией. На мгновение лысый фрик едва заметно повернул голову и посмотрел на Эрика, его глаза налились огнём, остались только зрачки, черневшие, как угольки в костре, вспыхнули и татуировки. Эрик приподнял лапу и больше не мог двинуться, лишь провожал троицу замершим ошеломлённым взглядом. Хеймдалл видел, что Эрик почувствовал в их магии что-то, недоступное ему — живому, что-то понятное только тому, кто побывал в мире смерти. «Посланник с Ветерны ждёт нас», — произнёс кто-то из них. Люди успокоились, сомкнулась и потекла потоками толпа, скрыв странную троицу. Хеймдалл проследил за ними и не удивился, когда увидел, что загадочная компания направилась к ломбарду. — Очнись, — Хеймдалл погладил Эрика по голове. Они устроились в просторной прохладной вип-зоне кафе на уютных плетёных креслах. Здесь было почти безлюдно, только небольшой отряд автоматчиков-миротворцев, пивших пиво. Официанты быстро принесли по большой тарелке местного овощного рагу с мясом и соусом, лепёшки, а Эрику ещё блюдо с тушёной курицей и тазик воды. Никого не смущало, что посетитель привёл с собой опасного чёрного ягуара без поводка и намордника, и вздумал посадить его за стол, мало ли какие причуды у богатых. Эрик ел медленно, неохотно, постоянно задумчиво озирался, пытаясь что-то разглядеть через стеклянные стены кафе. Та встреча не давала ему покоя. Вдруг двери распахнулись, и появился тот дымящийся парень, что сопровождал лысого фрика. Достав смартфон, парень перестал дымиться и обратился к Хеймдаллу: — Простите за беспокойство, уважаемый пане, а можно сфотографироваться с вашим котэ? У вас изумительный, прелестный котэ. — Это ты у него спроси, — с серьёзным лицом ответил Хеймдалл, — попробуй, но учти, что давеча утром сей изумительный котэ растерзал насмерть троих человек. Удачи, чувак. — Троих?! Какой крутой котэ! — парень нисколько не напугался и пристроился ближе к Эрику. Вспышки вылетали одна за другой, словно выстрелы. Парень крутился около ягуара, потом каким-то неведомым образом стащил его с кресла, и они стали фотографироваться сидя, стоя, в обнимку, даже лёжа на фоне большущей вазы, украшенной африканским орнаментом. Хеймдалл следил за ними с интересом, Эрику нравилось это общение. Минут через десять пришла и женщина. Она нахально подсела к Хеймдаллу, хотя её никто не приглашал, позвала официанта. Вместе с собачкой она принесла воротник фрика, который оказался живой проворной белочкой, а вовсе не шкуркой. Получив заказ, женщина расставила тарелки и по-хозяйски пригласила зверушек к трапезе, достала тонкую сигарету, чиркнула изящной золотой зажигалкой. Белочка тоже взяла сигарету, зажала в коготках обеими лапками и закурила. Парень и Эрик прервали фотосессию и вернулись за стол. Собачка залезла в блюдо, из которого ел Эрик. Её левая задняя лапа была длиннее остальных и неуклюже выпирала над спиной, как нога кузнечика, а гладкий тонкий хвост венчала пушистая кисточка. — Киса не будет кушать зайку? Киса не будет кушать белочку? — женщина улыбнулась Эрику фиолетовыми губами, а потом повернулась к Хеймдаллу и, указав на собачку, похвасталась: — Зайку я сшила сама, из орочьего меха. Докурив сигарету, белочка стала есть. Она выбирала из тарелки только куски мяса. Женщина достала расчёску. — Кису надо почесать... Какие ушки, какой хвост, какой красавец! А лапки... Ай, какие у кисы когти, а вот посмотри, у меня тоже есть когти! Царап-царап! Какой у меня фиолетовый маникюр — недавно сделала, с жёлтенькими цветочками. Белочка наелась, запрыгнула Эрику на загривок и, радостно пофыркивая, скатилась по его спине, словно с горки. — Белочка Стрелочка не любит орехи, терпеть не может, такой вот нонсенс! — сообщила женщина. — Она любит трэш, сигареты и нашего босса! — поведал парень. Хеймдаллу казалось, что ещё немного, и белочка начнётся у него, хотя, вроде бы и не с чего, последние пару недель пил только воду. Абсурд пёр, как сказочная тыква. Эрик же веселился — играл с собачонкой. Лапами он закапывал её в блюде, а она раз за разом выпрыгивала из овощной могилы и пискляво тявкала. — Скажите, а как зовут кису? — Его зовут Эрик. А как ваше имя, любезная леди? Женщина выпрямилась и произнесла нормальным, без сюсюканья тоном: — Синдел. Королева Эдении. Бывшая. — Рад знакомству. Я Хеймдалл из Асгарда. Страж Радужного Моста. Бывший. — Страж Радужного Моста?! — парень захлопал серыми глазами. — Так ты значит из этих... из радужных... — Смоук... — Синдел укоризненно покачала головой. — Да я прикалываюсь, не обижайтесь. Я знаю, что такое Радужный Мост. Биврёст. Я читал мифологию. А меня Томаш зовут, я из Чехословакии. Томаш Врбада, кодовое имя — Смоук. Ещё меня называют эненра, сизоволосый ассасин, дух дыма, посвящённый воздуха, шатен, пепельноглазый убийца, серый ниндзя — у меня много заместительных синонимов. — Повезло тебе, — с подначкой сказала Синдел, — такие сокровища нажил! — Не согласен категорически. Заместительные синонимы — йашная ересь! Ненавижу их и клянусь уничтожить! — Кто вы такие и что вам от меня нужно? — сурово спросил Хеймдалл. — Мы бойцы Братства Тени. Наш босс просил задержать тебя. Он хочет поговорить с тобой после того, как разберётся с одним делом, — ответила Синдел. — То, чего хочет ваш босс — это только его проблемы. Зачем мне разговаривать с ним? — Ну-у... не знаю... — пожал плечами Смоук. — Ну-у-у, просто так... Ты же не торопишься... Эрик коснулся лапой руки Хеймдалла и посмотрел чуть ли не умоляюще. «Пожалуйста!» — Хорошо, я дождусь вашего босса. Но, объясните, кто вы такие по сути. От вас несёт магией. Очень сильной магией. — Мы ревенанты, — ответил Смоук. — Мы погибли и переродились в новой плоти. — Мы демоны, созданные искусственно, — добавила Синдел, — наш дом — Нереальность. Теперь было понятно, что почувствовал Эрик. Хеймдалл поймал его взгляд: «Какое совпадение — живые мертвецы, прямо как ты!». В глазах Эрика отражались волнение и надежда. «Да! Скажи им, кто я!» Хеймдалл коротко кивнул: «Хорошо». — Что такое Нереальность? — Это новое название Ада, Преисподней, — стал объяснять Смоук. — Раньше Адом заправлял Люцифер, но потом падший бог, лорд Шиннок, вместе с нашим боссом замутили там революцию. Люцифера свергли, а сам Ад переименовали. Ещё они упразднили круги, переименовали виды демонов, да и много всего реформировали. Наш босс и сам демон, он родился в Аду... Так было понятнее. Ад, нынче Нереальность, был, пожалуй, самым большим из магических карманов Мидгарда. — Ай, мне Кирюха пишет! — Смоук схватил заигравший смартфон. — Я фотки с котэ выложил. Оу! Уже тридцать лукасов. Котэ зашёл. Кирюха просит, чтобы я сфоткался с Джейд, но здесь нет Джейд, только котэ! Босс не ставит меня в пару с Джейд, потому что мы будем ворковать и отвлекаться от работы... О! Мемасики! Азх-ха-ха-ха! Мы с Кирюхой вчера SJW троллили. Кирюха живёт в России, учит чешский язык, а я немного говорю на русском, мы переписываемся каждый день... А-а-а-а! Вышел тизер новой части Call of Duty! Смоук, уставившийся в экран, стал похож на зомби. Хеймдалл, понаблюдав за ним, улыбнулся и шёпотом спросил: — Простите, королева, а что он делает? — Бесоёбит, — Синдел улыбнулась и махнула рукой. Эрик склонился над смартфоном вместе со Смоуком, было видно, что он прекрасно ориентировался в потоке бреда про мемасики и лукасы. — А-а-а-а! Меня забанили! — Смоук поглядел на Эрика. — Ты видел, как я этого вейпера сейчас затроллил! Эрик выпустил когти и несколько раз аккуратно коснулся экрана. Заиграла музыка, под которую начал причитать картавый каркающий голос. Смоук расхохотался. — Ты знаешь эту группу! Это же пародия на... И вдруг его лицо переменилось. Смоук замолчал и удивлённо посмотрел на Хеймдалла, а потом осторожно произнёс: — Какой умный у вас котэ. Он всё понимает, как человек, или... это и есть... — Это и есть человек, ты догадлив. Его разум волей случая очутился внутри тела ягуара. Как и вы с Синдел, он живёт после смерти. — Кла-асс... — Смоук выдохнул и задумчиво оглядел Эрика, чтобы заново познакомиться с ним. — А по нему и не скажешь, что ревенант, как настоящий... — Между прочим, это бывший король Ваканды, — сказал Хеймдалл. — Коллега, значит, — Синдел протянула руку и пожала Эрику лапу. Отошедший от шока Смоук принялся юморить: — Э-э-х, я сейчас начну комплексовать: кругом короли, королевы, всякие магические стражи, и только я один — простой земной парень, как пишут в протоколах, славянской внешности... Оборвавшись на полуслове, он взял со стола банку пива. Наступила тишина — внезапная, странная, неуместная. Даже зверушки угомонились. Смоук потягивал пиво и недоумённо оглядывался по сторонам, будто разыскивал внезапно пропавшее веселье. Через минуту, почти одновременно, все склонились над тарелками. Уже давно пора приступить к делу, ради которого они здесь собрались — надо поесть. Не пропадать же вкуснятине.