Чарльз
— Чарльз Ксавье… Не думал, что наша встреча состоится так скоро, — Шоу наклоняется надо мной так, что его глаза оказываются на уровне моих. Он улыбается и от этого сердце неприятно сжимается от страха. — Я даже представить не мог, что ты настолько глуп, чтобы остаться в городе после того, как я напал на отдел ЦРУ в поисках тебя. Он сжимает мои плечи. Я пытаюсь вырваться, но это бесполезно — веревки держат меня крепко и его руки тоже. И самое ужасное я не чувствую никого. Ни Шоу, который в шлеме словно под защитой, ни людей за пределами комнаты, я не могу воспользоваться своими способностями, чтобы дать отпор! Я беспомощен, как мышь в лапах кота! — Знаешь, Чарльз, мне бы пригодился такой сильный мутант, как ты, — он отпускает меня и садится на стул напротив, скрестив ноги. — Ты не только силен, но еще и умен. Мне нужен такой союзник, как ты. В новом мире. Я не отвечаю, только качаю головой. Мне страшно, что я не ощущаю его присутствия — не могу почувствовать его как живого человека. В то же время меня распирает ненависть к нему. Я настолько сильную ненависть не чувствовал ни к кому и никогда. Этот сумасшедший готов уничтожить целый мир атомным взрывом, и хочет, чтобы я в этом участвовал?! Сумасшедший! — Где они? — мой голос никак не выдает моих чувств. Может, я этому научился у Эрика, но сейчас это не имеет никакого значения. Я должен как-то выбраться отсюда и найти остальных мутантов. Шоу расслабленно качает головой и довольно ухмыляется. — Я тебе уже сказал, они все перешли на мою сторону. Остался только ты. Сердце неприятно сжимается. Он лжет! Это не может быть правдой! Они не могли последовать за этим психом! Только не Рейвен! Не Эрик! — Нет, ты лжешь! — мой голос на мгновение теряет уверенность и твердость, но я быстро беру себя в руки, если он увидит мой страх, то поймет, как близок к победе, если все сказанное им правда. — Ну что ж, — мужчина улыбается. — Эрик! Дверь открывается и в комнату заходит Эрик. Он не смотрит в мои глаза, но я ничего от него не ощущаю. Он словно тоже надел шлем, как у Шоу. — Эрик? — голос охрип, но я не обращаю на это внимания. Сейчас я только могу думать о своем друге, который стоит передо мной. Который явился по первому же зову своего самого ненавистного врага. Который никак не отреагировал на свое имя из моих уст. — Теперь ты мне веришь? Я не обращаю внимания на слова Шоу. Почему друг на меня не смотрит? — Эрик? Но он продолжает стоять, уперев взгляд в пол и не обращая внимания на мои слова. — Ну что ты молчишь, Эрик, — по-отечески ласково говорит Шоу, что вызывает к нему еще большее отвращение. — Ты можешь поговорить со своим другом. Эрик поднимает глаза на меня, и что-то в его взгляде заставляет меня похолодеть. У него пустой — мертвый взгляд. — Чарльз, он прав, нас ждет такой конец, — голос холоден и полон безнадежности, и я до сих пор его не чувствую! Что происходит? — Думаю, Чарльз, ты уже понял, насколько ты беспомощен, — со злорадной улыбкой произносит Шоу, и снимает шлем. И я понимаю, почему я не чувствовал Эрика. Я не чувствую Шоу тоже. Я потерял свои способности и из-за этого мы проиграли.Эрик
Даже когда Чарльз не читает мои мысли, я продолжаю ощущать его присутствие рядом с собой. Он словно обволакивает, частично передавая свои эмоции. И я не знаю только я ощущаю его эмоции или все рядом с ним. Но я не помню, чтобы чувствовал Чарльза так хорошо в первые дни нашего знакомства. Я даже не замечал, когда он читает мои мысли. А сейчас я словно сам получил его способности. Может, он позволяет мне, или я настолько хорошо узнал друга. И я так сильно привык к этому ощущению, — к чувствованию Чарльза рядом, — что мне становится ужасно некомфортно, когда он неожиданно исчезает. Может, на мгновение или несколько минут, но я словно теряю часть себя. И уверенность, что с другом все в порядке. Я теряю чувство безопасности.Чарльз
Я понимаю, что что-то не так, когда воздух начинает искажаться. Я на несколько секунд словно отключаюсь и оказываюсь в другом месте. Сначала не могу разобрать, что это за место, но после оно обретает четкость, удерживает меня все дольше и дольше, пока окончательно не забирает меня. Я в лаборатории. С белыми стенами и ярким, слепящим светом. Вижу Эрика. Он привязан к кушетке. Между нами стоит Шоу, в его руке пистолет, и он целится в женщину, в которой я узнаю мать друга. Эрик всеми силами пытается выбраться, осыпая Шоу проклятиями и угрозами, а тот, не обращая внимания, продолжает целится в изможденную женщину. Она не сводит глаз с сына и говорит на немецком, что все будет хорошо. — Eins, — голос Шоу равнодушен, словно он не собирается убить невинную женщину, а обсуждает свои планы на выходные. Он смотрит на Эрика. Они до сих пор не замечают моего присутствия. — Не смей ее трогать! — голос Эрика уже срывается, так громко и долго он кричит. — Zwei. Я все еще никого не чувствую, но это и не нужно, по лицу друга видно все. И он напуган до смерти. Он не хочет терять свою мать. Не хочет видеть ее смерть. — Шоу, если с ней что-то случится, я тебя убью! Для Шоу слова Эрика ничего не значат, он продолжает спокойно целиться в женщину, и ни один мускул не дернется на лице. — Drei. Я не успеваю подумать, просто бросаюсь вперед, отталкиваю женщину. Меня оглушает громкий звук выстрела. И я просыпаюсь. На улице все еще темно. Прошло около трех часов с тех пор, как я заснул. Голова раскалывается от недосыпа, но сердце настолько быстро и сильно колотится в груди, что вряд ли получится заснуть. Давно меня не мучили такие реалистичные кошмары. Морщусь и нахожу взглядом Эрика. Он все еще спит. Бледный. Нахмуренные брови. Руки сжаты в кулаки. Это так странно. Я только что был во его сне. Раньше такого не происходило. Я никогда в спящем состоянии не залезал в чьи-то головы. В животе сворачивается узел, когда я вспоминаю сон друга. Черт, каждая ночь для него может стать очередным повторением смерти матери. Мне тоже часто снится катастрофа, в которой погибли мои родители, но это в основном составляющее из моих представлений и воспоминаний других людей. А Эрик своими глазами видел ее смерть и винит себя, что не смог никак остановить Шоу. Голова болит очень сильно. Я потираю виски, но это никак не помогает. Поднимаюсь и иду в ванную. Может там найдутся какие-нибудь таблетки от головной боли. Конечно, что маловероятно.Эрик
— Eins, — голос Шоу равнодушен. Он смотрит на меня, а я не могу отвести взгляда от пистолета направленного на мою мать. В груди разливаются такие сильные чувства, как страх за маму и ненависть к Шоу, что такое ощущение, что они разорвут меня изнутри. — Не смей ее трогать! — голос срывается, но Шоу продолжает равнодушно смотреть на меня и целится. — Zwei. — Шоу, если с ней что-то случится, я тебя и убью! Ноль реакции. Нет, пожалуйста! Где мои способности, когда нужны мне как никогда?! Почему я не могу сдвинуть этот полностью железный пистолет? Не нацелить его на Шоу и выстрелить в него? — Drei, — все внутри обрывается. Раздается выстрел… Словно ниоткуда, сбивая с толку, появляется Чарльз. Он толкает мою маму и падает на землю вместо нее. Рядом с его головой расползается лужица крови. Она кажется слишком яркой. — Чарльз? — произношу практически беззвучно. Нет реакции. Он мертв? Слезаю с кровати и пошатываясь подхожу к нему. Как он здесь оказался? Его же не было рядом? Он спас мою мать? Оглядываюсь вокруг, но никого не замечаю. Но меня это никак не волнует. Опускаюсь на колени и протягиваю руку, чтобы дотронуться до Чарльза, но в последнее мгновение отдергиваю ее. — Чарльз? Глаза пустые и стеклянные. На краю лба красная кровавая рана от пули. Он мертв! Мертв. Нет! Нет-нет-нет! — Что ты наделал?! — слова застревают в горле, и я до боли закусываю губу. Ты не должен был лезть! Ты не должен… Наконец я прикасаюсь к щеке друга. Кожа ужасно холодная. Словно замораживает меня. Прости меня, Чарльз. Прости… Сердце словно вырвали из груди, и кровь медленно вытекает, лишая меня жизни. Лишая меня всего. — Чарльз…Чарльз
Видимо спросить о таблетках придется на ресепшене, хотя вряд ли они выдают. Придется сходить за ними в аптеку. Откручиваю ручку крана, выпуская холодную воду. Подождав пока из крана потечет самая холодная, набираю ее в руки и обливаю лицо. Но добиваюсь лишь того, что руки немеют от холода, сон уходит окончательно, а головная боль остается. Не делая резких движений, возвращаюсь в комнату и одеваюсь. Вместе с болью меня преследует неприятное ощущение утраты и горечи. С чего бы это? Опускаюсь на кровать и в мою голову неожиданной вспышкой врывается картина — Эрик сидит и прижимает меня к себе. В голове у меня рана. По щеке друга течет слеза. Черт, вот откуда утрата и горечь — это не мои чувства, а Эрика. Наверное, стоит его разбудить. Я уже поднимаюсь с кровати, морщась от боли, как друг, сделав резкий судорожный вздох через нос, сам открывает глаза и смотрит на меня.Эрик
— Доброе утро, — Чарльз сидит напротив меня на краю кровати и смотрит на меня, чуть нахмурившись. Внутри все еще так больно от потери друга, что не сразу удается поверить в его реальность. Так, я должен взять себя в руки. Это всего лишь был очередной ужасно реалистичный кошмар! Сажусь и окидываю комнату взглядом. Все еще темно — где-то четыре часа утра. По-хорошему нам надо бы еще спать сном младенца, но чувствую, что мне больше не получится заснуть. — Что не спишь? — спрашиваю у Чарльза и замечаю, что он слишком бледен. — Кошмары, — он практически шепчет и морщится. — Ты в порядке? Он качает головой и, промолчав несколько секунд, отвечает: — Голова раскалывается. Перед глазами сразу же всплывает картина из моего сна — Чарльз с простреленной головой. Но я сразу же откидываю ее. Какое совпадение. Вылезаю из кровати и начинаю одеваться, друг наблюдает за мной, но ничего не говорит. — Таблетки выпил? Чарльз снова морщится и качает головой. — Их нет в номере. — Ладно, я скоро. И я быстро выхожу из комнаты. Поиск лекарства — хороший повод выйти и развеется. Избавиться от оставшихся после сна чувств и взять себя в руки.