Чарльз
Я просыпаюсь слишком рано, поспав от силы часов пять, но так как сон отвалился от меня практически мгновенно, не думаю, что смогу еще заснуть. Как только я открываю глаза, сразу же вспоминаю, что нам сегодня предстоит встреча с Шоу и в не самой мирной форме. Возможно, кто-то из нашей команды сегодня не выживет. И это могут быть самые родные мне люди — Рейвен и Эрик. Настроение располагается в перигее к ужасному, практически депрессивному состоянию. Ссора с Рейвен и Эриком все еще дают о себе знать, при этом в голове метается мысль о том, что на этом могут закончатся наши отношения, так как помириться уже не будет возможности. Сажусь, свесив ноги с кровати и убрав волосы с лица. Надо взять себя в руки. Конечно, я вряд ли избавлюсь от страха и напряжения, но пора перестать настраиваться на худший исход — остальные мутанты могут это почувствовать и тогда о победе над Шоу можно будет даже не задумываться. Приняв душ, одевшись и чуть рассеяв свой пассивный настрой, я направляюсь на кухню оккупировать кофе. Все в доме еще спят, поэтому принимаюсь за горький напиток в одиночестве, но мне это только на руку. За это время я могу спокойно обдумать то, что произошло вчера. Во-первых, Эрик. Я уже не знаю, как убедить его в том, что убийство Шоу сделает все намного хуже — он не почувствует облегчения, и на его душу только ляжет очередной неподъемный груз. Я не уверен, что смогу заставить его не убивать Шоу, когда этот вопрос встанет клином. Я попытаюсь уговорить, но пойти против его воли не смогу. Я не буду лишать его права выбора. Во-вторых, Рейвен. Я так и не понял, почему вчера она говорила со мной таким образом. Мне удалось после разговора найти при помощи телепатии Хэнка и узнать, что же произошло. И то что я увидел, мне не понравилось — ученый, из-за того, что Рейвен отказалась принимать сыворотку, обидел ее, назвав настоящую ее внешность некрасивой и непривлекательной. У меня даже был порыв пойти и разобраться с ним, но я понял, что этот конфликт будет неконструктивным, так как я просто вылью на него весь накопившийся во мне за вечер негатив. Это была бы только очередная бесполезная ссора. Да, и Хэнк чувствовал себя виноватым и готов был на следующий день извиниться перед Рейвен. Но все же слова Хэнка не было поводом для конфликта со мной, и для странного поведения Рейвен тоже — может, только частичным, но не основным. И я так и не смог разобраться в чем проблема. А ее слова, так похожие на слова Эрика, заставили меня насторожиться. Может, что-то произошло между ними. Неужели для поддержки она пришла к нему, а не ко мне, как было всегда до этого… В проеме двери я замечаю Рейвен, которая отвлекает меня от мыслей. Она тоже замечает меня и на мгновение в нерешительности останавливается на пороге. Сестра в своем естественном виде, собранная и готовая отправляться. Она настроена отвергать все мои запреты ехать с нами — вчерашняя ссора дает о себе знать. — Видимо, бесполезно отговаривать тебя ехать с нами. Рейвен молча наливает себе в кружку кофе, добавляет сахар и молоко, как делает всегда. Она тоже чувствует себя не в своей тарелке после своих слов, сказанных в порыве чувств, и не хочет дальше ссориться. — Да, Чарльз. Я поеду, — спокойно произносит и присаживается напротив, прямо как вчера. — Ты же знаешь, что я всегда был на твоей стороне Рейвен, — после несколько секунд неловкого молчания перехожу к делу. Я не хочу, чтобы, если мы по какой-либо причине расстанемся, это было бы на той же ноте, что и тогда, когда я уехал в Россию. Она виновато опускает взгляд в кружку с нетронутым напитком. — Прости, Чарльз, я была не права. В последнее время я чувствовала себя бесполезной, ненужной и вчера я не почувствовала от тебя поддержки. И… — она начинает обводить пальцем край кружки. Что-то недоговаривает. Значит, дело не только в этом. Но настаивать на полном ответе я не буду, в конце концов она мне скажет. Так всегда было. — Хэнк был не прав, Рейвен, — она поднимает взгляд, реагируя на мои слова. — Ты уникальна такая, какая есть. И я никогда не думал по-другому. В ответ она озаряется яркой улыбкой, которая остается одинаковой в каком бы образе она ни была.Эрик
Чарльз ведет себя чуть отстраненно со мною. Вчерашний разговор, словно проложил между нами трещину, и мне это не нравится. Но я не знаю как это наладить, ведь вчера ночью я не передумал, а наоборот решил надеть шлем, чтобы Чарльз не смог меня заставить или уговорить не убивать Шоу. Я уверен — ему это точно не понравиться. Поэтому я не поднимаю вчерашнюю тему, когда встречаюсь с ним на кухне — да и вообще не показываю, что заметил напряженности в наших отношениях. Рейвен сидит напротив него, и до моего прихода они о чем-то мило общались. Замечаю, что девушка не меняла своей внешности, что вызывает чувство удовлетворенности. Все-таки наш последний разговор не прошел зря. Она чуть стеснительно мне улыбается и я, невольно вспомнив вчерашний вечер с ней, улыбаюсь в ответ. Чарльза же почему-то не особо удивляет наше нестандартное поведение, хотя до этого мы с Рейвен, кроме пары дежурных, ничем больше не обменивались, даже элементарной улыбкой. Может, догадался? Или Рейвен сказала? Хотя не похоже. Телепат здоровается со мной и, сделав глоток, ставит пустую кружку рядом. — Может, кофе? — спрашивает, прослеживая мою реакцию. — Не откажусь, — присаживаюсь рядом, но вместо друга с места срывается Рейвен и принимается за приготовление напитка. Ее хлопоты выглядят так мило, что я невольно ощущаю домашний уют, такой естественный для семей, но со времени маминой смерти позабытый мною. Хоть бы так было всегда — два родных мне человека рядом.***
— Я не знаю, где Хэнк — его нет в своей комнате, — тараторит Шон запивая свой нескромный завтрак молоком. — Я заходил его разбудить, а там его нет. Чарльз хмурится. И его взгляд на несколько мгновений уходит в никуда. Когда он возвращается из своего телепатического путешествия, то встречается со мной глазами, обеспокоенно качает головой и говорит: — Его нет в особняке. — То есть? А где он? — озадаченно спрашивает Алекс. — Не знаю, — Чарльз встает и выходит, остальные увязываются следом. Дверь в лабораторию Хэнка встречает нас запиской «Я на авиабазе, захватите ящик отмеченный крестом. Хэнк». Прочитав сообщение, Чарльз срывает записку и распахивает дверь, открывая нашим глазам неожиданную картину. В лаборатории стоит погром — каждый предмет мебели, каждое оборудование, каждая вещь находится не на своем месте. Столы повалены набок, некоторые даже сломаны или погнуты. Все стеклянное оборудование разбито вдребезги, а если что-то осталось целым, то разбросано по полу. — Что тут, черт возьми, произошло? — спрашиваю я. Чарльз в ответ лишь поворачивается и награждает меня взглядом, дающим понять, что он сам задается тем же вопросом. И это его беспокоит. Телепат, обходя столы и хрустящие под ногами крошки стекла, проходит к другому концу комнаты, где лежит огромный железный ящик, с налепленным на него в виде икса скотчем, и открывает его. К тому времени мы догоняем его и с любопытством заглядываем внутрь. В ящике лежат костюмы желто-черной расцветки — на самом верхнем налеплена скотчем записка: «Профессора». Видимо, ниже находятся костюмы остальных. — Хэнк времени не терял, — отмечаю я. Чарльз смотрит на меня, но никак не отвечает. Он все еще волнуется насчет погрома в комнате и того, с чем это связано. — Нам что, надо это носить? — не очень довольным тоном спрашивает Хавок. — Ни у кого из нас нет мутации предохраняющей от радиации или от прямого попадания пуль. Думаю, нам стоит экипироваться, — констатирует Чарльз и, достав свой костюм, остальные раздает членам команды, продолжая: — Грузовик приедет через полчаса. Поэтому встречаемся снаружи через пятнадцать минут. До авиабазы ехать полтора часа, советую приготовиться. Раздав экипировку, он выходит из комнаты.Чарльз
Пока мы едем до базы в кузове стоит напрягающая тишина. Только Эрик находится в каком-то предвкушающем возбуждении, наверное, ждет не дождется скорой встречи с Шоу. Хочет, чтобы цель всей его жизни наконец была достигнута. И меня это только еще больше напрягает. Но иногда все-таки я от него ощущаю волны разочарования и неудовлетворения. И он как-то странно посматривает на меня — видимо вчерашний разговор все-таки не дает покоя не только мне. — Мы приехали! — кричит Мойра, как только мы останавливаемся. Мы выбираемся из грузовика, и нас встречает один из агентов ЦРУ, который вежливо представившись, провожает нас до ангара с реактивным самолетом, построенным Хэнком. По мере того, как мы продвигались по базе, я пытался найти ученого, но так и не наткнулся на него. Я до сих пор теряюсь в догадках, что могло так разгромить его лабораторию. И если это был не Хэнк, не повредило ли это нечто ему? — Где Хэнк? — спрашивает Рейвен, как только агент выходит, оставляя нас одних лицезреть реактивный самолет, который мы видели еще в Исследовательском отделе ЦРУ или очень похожий на него. — Я здесь, — раздается ответ со стороны выхода из ангара, голос совершенно не похожий на знакомый нам голос молодого ученого — он более звучный и глубокий, более взрослый. Мы все устремляем взгляд в сторону ответившего человека — солнце ярко освещает его сзади мешая нам увидеть что-то кроме силуэта. Он движется к нам и его габариты становится все больше и шире — становятся совершенно непохожим на щуплого ученого. — Хэнк? — спрашиваю немного озадаченно. Я узнаю сознание и эмоциональный фон парня, хотя в них, как и в самих размерах Хэнка, что-то кардинально поменялось. Наконец, человек подходит настолько, что обретает очертания и четкость, и я понимаю в чем дело — мутация Хэнка развилась в нем еще сильнее. Он полностью покрылся синей шерстью, радужка глаз приняла ярко-желтый, практически, светящийся оттенок, ногти превратились в когти, а зубы в клыки. На нем тот же костюме, что и на нас, а на носу все еще сидят очки, хотя они ему уже не нужны. Ученый явно их надел, чтобы в нем хоть что-то напоминало о нем былом. Даже я поначалу теряю дар речи от неожиданности. — Сыворотка не поразила клетки, — начинает объяснять Хэнк команде, притупив взгляд, — она дала им рост. Она не сработала… — Нет, сработала, Хэнк, — порывисто и нежно отвечает Рейвен, делая к нему шаг. — Неужели ты не видишь? Ты сейчас такой, какой должен быть. Это ты, — кладет ему руку на щеку, успокаивая его. — Хватит прятаться. Хэнк закрывает глаза, наслаждаясь ее прикосновением, и понимает, что не все отвернулись от него, как он ожидал. Все то время, что он пробыл в этом виде, главным было, чтобы Рейвен не отвернулась. Особенно после того, что произошло между ними вчера. И она не отвернулась. — Прикольно выглядишь, старик, — говорит Эрик, подбадривающе хлопнув его по плечу. Но это вызывает неожиданную реакцию со стороны ученого. Тот резко хватает Эрика за горло и рычит, оскалив клыки: — Не насмехайся надо мной! — Хэнк! — кричу я, ощущая, как Эрику больно и, что с каждой секундой ему все больше не хватает воздуха. Ученый не реагирует на мои слова. — Сейчас же отпусти его, будь так добр! Хэнк! — я пытаюсь говорить твердо и уверенно, но ноль реакции, он продолжает зло сжимать шею Эрика, выливая в этом действии все пережитые этим утром эмоции и страхи. Тогда я подключаю свои способности усиливая властность своих слов: — Хэнк! И он наконец слушается — отпускает Эрика, который безвольно падает на колени. К счастью, Хэнк ему не сильно повредил. — Я не насмехался, — зло процеживает Эрик, все еще морщась от боли. Он сдерживает себя, чтобы не ответить Хэнку ударом крылом его же самолета. Но он знает, что разводить сейчас драку нет смысла, поэтому держит себя в руках. Ого… Я даже и не заметил, как мгновенно залез в голову Эрика, стоило появиться угрозе его жизни. Быстро выхожу, надеясь, что он не заметил. — Даже я готов признать, что ты выглядишь круто, — разбавляет обстановку Алекс. — Думаю, у меня есть для тебя новое прозвище — Зверь. Хэнк в ответ лишь недовольно рычит, но я чувствую, что он остыл и понял, что никто не собирается издеваться над ним, или как-то по-другому относиться. Его приняли, и ему стало гораздо легче. — Ты уверен, что сможешь управлять этой штукой? — недоверчиво спрашивает Шон, не сводя взгляда с самолета. — Конечно, могу. Я ее создал. — Думаю, нам стоит отправляться, — добавляю я притягивая к себе взгляды окружающих и помогаю Эрику встать, — каждая секунда на счету. Остальные со мной соглашаются. Хэнк открывает самолет, впуская нас внутрь. Летательный аппарат рассчитан на восемь человек и, видимо, на взрывоопасный груз, так как в хвосте располагается бомбовой люк. Шесть кресел прижаты по бокам самолета — три с правой стороны и три с левой. В носу самолета перед панелями, тумблерами, рычагами и другим оборудованием для управления самолетом стоят только два кресла — первого и второго пилота. Мойра занимает место второго пилота, рядом с Хэнком, так как она единственная из команды, кто хоть немного разбирается в его управлении, да и она должна на всякий случай иметь связь с головным отделом ЦРУ или военными. Я располагаюсь в ближайшем от пилотов кресле с правой стороны самолета, Рейвен между мной и Шоном, Эрик же напротив меня, рядом с ним Алекс. — Ну что, — спокойно объявляет Хэнк, — застегивайте ремни, нас ждет веселая поездочка. Уши в начале может заложить. И надеюсь никто из вас не страдает морской болезнью. С этими словами он закрывает люк и приводит самолет в движение. Ну, поехали…