The last samurai.

      Чонгук чувствует на своей шее что-то холодное, жутко пугается, но не произносит ни слова, потому что медово-карие глаза напротив жутко пленят, западают в самую душу и Чон понимает, насколько стоящий напротив него парень с катаной в руке прекрасен. Он проходит по парню изучающим взглядом, сильнее прижимает ко лбу дуло пистолета и пытается выискать в чужих глазах ответы на загадки — не получается. У того во взгляде, кроме боли и сожаления совсем ничего.       Никто из них не совершают ни одного лишнего движения: знают, что в любой момент могут оказаться без головы или с пулей во лбу. Чонгук судорожно выдыхает, отрывает взгляд от прекрасных омутов напротив и переводит его на аристократичную руку, длинные тонкие пальцы, что сжимают ручку своего меча, пробегается ниже: по тёмному кимоно, немного смятому и нисколько не напоминающее то, что обычно надевают на фестивали, а какое-то более упрощённое и свободное. Чужой взгляд так же скользит по сильному телу детектива, впиваясь в перекатывающиеся от напряжения мышцы за плотной тканью недорогого костюма. — Помимо того, что тебя арестуют за убийство, тебе могут прибавить срок за угрозу детективу, — спокойно проговаривает Чонгук. На чужих пухлых губах выплывает насмешливая ухмылка. Чонгук сводит к переносице брови и пугается резкой смене настроения парня. — Если я перережу тебе глотку, меня не посадят ни за что, детектив Чон Чонгук, — усмехается самодовольно, сильнее надавливает на шею и усмехается скрежету немного сместившегося с привычного места спускового крючка. Чонгук понимает, что начальник этого парня уже обо всём прознал и, скорее всего, заказал убийство детектива. Именно поэтому, когда посреди ночи Чон решил выйти покурить на крышу своего дома, он застал этого паренька. Детектив боится думать, что парень хотел сброситься с крыши, но, как же хорошо, что он пришёл в нужное время.       Прошло, наверное минут десять, Чонгук не считал. Руки онемели от одного и того же положения в течении длительного времени. Парень напротив стоит так же, не делая никаких движений, застыв словно статуя, а у детектива в голове проносится, что если это так, то парень — самая красивая статуя, которую он когда-либо видел.       Неожиданно, Чонгук чувствует как к его горлу перестало прижиматься холодное лезвие. Парень опускает катану, усмехается и срывается со своего места. Чон от удивления застывает на своём месте, смотря в худощавую спину, что с каждым мигом отдаляется от него. Парень снова перелезает через перила, оглядывается и подмигивает застывшему Чону, прыгая с крыши прямиком вниз. — Чёрт! — детектив неожиданно быстро приходит в себя, несётся к краю крыши и опускает взгляд на землю, надеясь не видеть там бездыханное тело и окровавленное кимоно, но поднимает взгляд на многоэтажку, что находится почти впритык с той, в которой живёт он и замечает удаляющийся тёмный силуэт. Облегчённый вздох срывается с губ Чонгука быстрее, чем он это осознаёт. Парень удаляется, Чонгук оценивает вероятность того, что сможет перепрыгнуть так же как и он, но понимает, что его тело, хоть оно и во много раз мощнее, чем тело юноши, не сможет сделать это гибко и плавно, так же как и темноволосый. Чонгук думает, что если его заказали, тогда парень ещё вернётся за ним, и тогда детектив уж точно сможет поймать его. А пока нужно побольше порыться в прошлых убийствах, чтобы найти хоть маленькую ниточку, торчащую из тёмного кимоно.       Утро следующего дня становится одним из ужаснейших во всей жизни. За всю ночь он, почти, не смог уснуть, вспоминая пронзительный и резко меняющийся взгляд медово-карих глаз убийцы. Всю ночь он смотрел в тьму ночного Токио, пытался пересчитать зажигающиеся огни многоэтажек, но уснуть получилось только под утро. Будильник стал ещё одной причиной ужасного настроения Чонгука: когда неприятная трель разрезала спокойное сопение в подушку, аппарат тут же оказался разломанным у противоположной стены, запущенным туда сильной рукой.       Недовольно уткнувшись в мягкую подушку, Чон с головой накрылся одеялом, чувствуя себя вредным подростком, который просто ненавидел ходить в школу, и сейчас капризно притворяется больным, пытаясь обмануть свою маму. Однако, сейчас ему обманывать некого, кроме себя, конечно же, но сделать это очень трудно, особенно помня о том, что в офисе тебя ждёт много нераскрытых дел, не таких серьёзных, как убийства, но не менее важные. Чонгук переводит взгляд на циферблат целых настенных часов и понимает, что конкретно так опаздывает, потому что у него до работы полчаса, а добираться туда пешком минут сорок пять. На машину он пока не скопил, а толпится в утреннем рейсе метро не сильно улыбается ему, поэтому либо бег, либо очередной выговор от начальника. Ну, утренняя пробежка ещё никому вреда не приносила.       Чонгук приходит вовремя: начальник появляется спустя пять минут после прихода самого детектива. Чонгук кланяется ему, начальник то ли делает вид, то ли и вправду не замечает Чонгука, а тот только пользуется этим, сразу же убегая в свой кабинет, прячась за огромными горами макулатуры на его столе. Дела несложные, на самом деле. Детективу только достаточно посмотреть на них, прочесть внимательно каждую строку и рассмотреть фотографии улик, и он тут же знает кто из свидетелей виноват. Он законно отрабатывает своё время, а потом облегчённо выдыхает, смотря на циферблат часов. Детектив открывает один из самых важных сейчас документов, снова и снова вчитывается в строчки и печатает на компьютере новые данные.       «Носит холодное оружие. Не реагирует на замечания сотрудника закона».       Он задумывается на секунду, вспоминает, что же он ещё узнал за эту неделю, но потом вспоминает, что буквально несколько дней назад его начальник говорил что-то о его деле и обещал рассказать какую-то информацию о нём. Детектив поднимается с насиженного за день места и быстрым шагом направляется к красивой белой двери, за которой его встречает не слишком удивлённый начальник и небольшой выговор за несколько невыполненных дел. Чонгук оправдывается, ссылаясь на важное не раскрытое дело и тонко намекает на сказанные начальником слова. Такатоши — умный мужчина средних лет, без лишних слов тут же понимает намёки младшего по званию и легонько усмехается. — Я не буду говорить об этом деле здесь, — произносит начальник, — тут могут быть лишние уши, — поясняет начальник. Чон понимающе кивает, предлагая начальнику последовать за ним в его квартиру. Тот соглашается почти сразу, поднимается со своего рабочего места и накидывает на плечи серый пиджак, напоминающий по фасону чонгуков, но явно намного дороже, чем его.       Начальник любезно подвозит Чонгука по названному адресу, следует за младшим и присаживается на край недорогого кожаного дивана в гостиной детектива. Квартира Чона небольшая, но уютная, обставлена скромно, но со вкусом, что как раз подходит под заработную плату детектива. Чонгук гостеприимно угощает Такатоши некрепким кофе, присаживается рядом, прикасаясь пухлыми губами к краю белой кружки и отпивает горячую жидкость, сразу чувствуя неприятное жжение на кончике языка. Он проводит языком по белоснежным зубам, пытаясь умерить неприятное обжигающее чувство, немного морщится, когда ощущает как горячая жидкость спускается по пищеводу и отставляет кружку на небольшой журнальный столик, откидываясь на спинку кресла. Детектив смотрит на старшего ожидающим взглядом, тот понимает это сразу и готовится слушать всё, что ему поведает старший. — Ну, Чонгук-кун, думаю, что всё то, что я знаю, хоть чем-то, но поможет тебе, — вздохнув начинает Такатоши, — хм, с чего же начать? С первого убийства, логичнее всего, наверное. Тогда, началось это где-то год назад, если не полтора. Когда мы нашли первую жертву, то были немного обескуражены: согласись, что редко встретишь жертву с отрубленной головой. Мы тут же начали расследование и установили, что жертва была как раз-таки одним из участников этой мафиозной группировки. Мы тогда были наслышаны о Ким Намджуне, но не думали, что он поселится в соседний район. Кстати, странно, именно то, что почти каждое из убийств происходило в нашем районе. Теперь понимаешь, почему убийство Накаджимы Тору отдали в наш отдел? Не только потому, что у нас самый большой процент раскрываемых дел — хотя и поэтому тоже — а потому, что в нашем районе происходили похожие. Как ты уже понял, убийства совершались острым предметом, а именно катаной. Ты из Кореи, но, думаю, что ты наслышан о самураях, ведь так? — Чонгук кивнул, подтверждая слова начальника, — так вот, как мы поняли, по способам убийств и по сообщениям от мафии, убийца — самурай. Раньше он не светился на камерах наблюдения, но если попадался, то было видно лишь часть его кимоно или лезвие меча. Но ты говорил, что вышел на его след, ведь так? Он засветился? — Да, — просто отвечает Чон. Детектив хмыкает и достаёт что-то из своей рабочей сумки. Он протягивает это Чонгуку, детектив опускает взгляд и смотрит на какие-то документы, принимая их в свои руки. — Этого убийцу мы так и прозвали — Самурай. Он не действует самовольно, а только исполняет приказы своего босса — Намджуна. Когда мы осознали, что он работает на одного из самых опаснейших якудза в городе, тогда попросту забили на это дело.       В комнате повисла напряжённая тишина. Чон нервно постукивает по белой стеклянной поверхности кружки, чувствуя давящую на виски атмосферу. — Просто пойми, Чонгук-кун, — начал Такатоши спустя несколько минут такого напряжённого молчания, — у меня семья, двое детей и мама, которая больна раком. Что я мог с этим сделать? У меня не оставалось выбора, кроме как закрыть глаза… — Закрыть глаза на смерти людей? Ни в чём невинных, по сути? Возьмём даже того же самого Накаджиму — что он сделал такого, за что его можно было убить? Только не отдал долг и попросил новую дозу. Он ведь не для себя — для начальника своего, но убили ведь его. А у него тоже жена была. Молодая, тихая, и как ей теперь одной жить? Если б вы хотя бы этого Самурая поймали, тогда бы, может быть, он заплатил бы ей за моральный ущерб. А в лучшем случае, так, вообще, бы нас на этого Намджуна вывел и мы бы его арестовали. — Сомневаюсь, — хмыкает Такатоши, — ты, видимо, совсем ничего о мафиози не знаешь. Это ужасные люди, которые не щадят ничего и никого. Главное для них — деньги и физическое удовольствие. Намджун точно такой же, только в два, нет, даже в три… в десять раз хуже, чем вся мафия в Токио вместе взятая. Я говорю сейчас очень серьёзно, Чонгук. Я тебя уже предупреждал, но ты не слушал меня. Предупреждаю тебя в последний раз, у тебя есть время отказаться от этого дела до завтрашнего обеда. Я буду ждать тебя в кафе напротив офиса. Надеюсь, ты примешь правильное решение.       Такатоши встаёт, благодарит Чона за гостеприимство и выходит из его квартиры, оставляя детектива наедине со своими мыслями. Чонгук чувствует, что и эту ночь проведёт за глубокими раздумьями, вместо крепкого сна. Он не ошибается ни сколько, просыпается на следующий день с огромнейшими синяками под глазами и втоптанным в грязь настроением, отправляется на работу, расшвыривает все документы на своём рабочем столе и рычит на своего помощника, который тут же съёживается и сбегает в другой кабинет.       У Чона перед глазами только слёзы той женщины, Накаджимы, жены жертвы. Только из-за её сожалеющего взгляда он не может отступить назад. Ну, а ещё из-за того, что знает, что его жизнь сейчас на волоске болтается, потому что Самурай уже направил на неё свою катану.