The last samurai.

      Звонкий стук тонкого стекла о деревянную поверхность заставляет мафию вздрогнуть. Намджун поднимает свой скучающий пронзительный взгляд тёмно-карих глаз вверх и со скукой, наблюдая за представшей перед ним картиной. Он потягивается, хрустит костями, усмехается насмешливо, потому что его личную никому не нужную шлюху снова унижают, прижимают к стене и пытаются стянуть с него его старый потрёпанный наряд, что Ким выдал ему в первый день невольного проживания этого парня здесь. Чимин пытается вырваться, стучит по покрытым тонким слоем липкого пота грудям, старается не смотреть на устрашающие татуированные руки и злые похотливые взгляды, кусается, жмётся к стене. Намджуну противно. В первую очередь от самого себя противно, но поступать по-другому он не может и не будет, а всё этот чёртов кодекс его проклятой семьи. — У вас какие-то проблемы, парни? — Ким и сам не понимает, как в мгновение оказывается рядом с небольшой группой из двух человек, ловит на себе невинный взгляд чужих карамельных глаз и мысленно морщится. — Никак нет, Намджун-сама.       Противный голос одного из парней режет уши. Ким морщится, в этот раз не мысленно, склоняет голову в бок и складывает руки на груди, пристально наблюдая за чужими эмоциями на уродливом худом лице с большими проколами в обоих ушах и нижней губе. От обоих подчинённых за километр, кажется, несёт перегаром и неприятным табаком. Намджун морщится, инстинктивно отходит назад и властно оглядывает мужчин. — Тогда почему моя шлюха сидит у ваших ног? — Ким выгибает бровь и скучающим, но не менее злым взглядом смотрит в глаза каждому. У Намджуна власти столько, сколько этим пешкам и не снилось. Одного щелчка пальцев хватит для того, что оба будут валяться на полу со вспоротым брюхом, простреленной грудью или отрубленной головой. Но, нет, им же мало, мало гнева главного, мало жертв и смертей, мало того, что Ким показывает свою власть. Они дерзят и отказываются слушаться, заставляя Намджуна всё больше и больше хотеть их смерти. — Так это же — шлюха, Намджун-сама, — ухмыляется второй, презрительным взглядом смиряя всхлипывающего Чимина, — шлюха, которой только у ног хозяев и место.       Чимин взвизгивает, осматривая бездыханное тело рядом с собой, прикрывает широко открытый рот ладонью и плачет с новой силой. Второе тело приземляется с другой стороны. Обе раны кровоточат, заливают пол ужасно неприятной красной жидкостью. Чимин на секунду поднимает взгляд наверх, там где стоит Намджун, и дуло пистолета, направленное на одно из мёртвых тел, а потом прижимает ноги к себе, громко шмыгает носом и зажмуривается, пытаясь отогнать от себя картинку с обездвиженными телами.       В зале воцаряется тишина. Каждый из подчинённых Кима переводит взгляд на источник шума, безразлично смотрят на пристреленных и перешёптываются, продолжая заливать в себя литры алкоголя. — Слушайте сюда, — грозно рычит глава мафии, привлекая внимание к своей персоне, — я смотрю, из ваших наполненных бухлом голов совсем выветрилось то, кем вы являетесь. Так вот, знайте, ублюдки, что вы — просто ненужные пешки. У меня и без вас полно власти и связей, так что, одним меньше — одним больше, мне глубоко поебать. Посмеете тронуть кого-то из приближённых, что ж, комната пыток пока свободна, и, уж поверьте, я точно не подарю вам такую же быструю смерть, как им.       Ким не совсем уверен, что его слова пробрались в их накуренные головы, но сейчас, ему и правда плевать. Если же кто-то и вправду снова посмеет тронуть кого-то без его ведома, то придётся вспомнить молодость и поиздеваться над этими суками. — Вставай.       Чимин не слушается, только прижимает колени к себе, чувствуя, как ткань его старых джинс пропитывается липкой кровью. Намджун рычит, в этот раз беззлобно, хватает за тонкую кисть и ведёт за собой в комнату. Пак не сопротивляется, безвольной куклой плетётся за старшим, кидая на деревянный пол крупные кристаллики слёз. Ким вводит парня в свою комнату, грубо кидает на кровать и нависает сверху, усмехаясь и склоняя голову в бок. — Какого хуя ты поднялся сюда без моего ведома? — шипит Намджун, раздвигая стройные обтянутые в пропитанные кровью джинсы в стороны, и сжимает пышные бёдра в руках. Пак всхлипывает, на вопрос не отвечает, зажмуриваясь и сжимая миниатюрные ручки в кулаки, — я, блять, тебя спрашиваю. Или тебе одного члена в заднице не хватает? Может мне тебя тогда окончательно шлюхой сделать, а себе Тэхёна оставить? Это всё равно не нарушает его моральных принципов да и задница у него ничего такая, — глава мафии усмехается, когда Чимин широко распахивает карие глаза, с испугом разглядывая, красивое лицо Кима, — а вот ты, я думаю, там как раз в коллектив вольёшься запросто и клиентов своей смазливой мордашкой привлечёшь, — Намджун поднимает изящную кисть к лицу Чимина, с насмешкой сжимает его подбородок, разглядывая ровные, почти женские черты лица. Испуг Пака ему только на руку, его только забавляет, заставляя самодовольно усмехаться, — ещё раз спрашиваю: какого чёрта ты вышел из комнаты? — Я-я...— всхлипывает парень, сжимая простынь в своих руках, — м-мне нужно был-ло кое-что пер-редать Тэхёну о ж-жертве, — скомкано мямлит парень. Ким удивлённо вскидывает брови и удивлённо осматривает плачущего парнишку, — но найти я-я его не с-смог, — голос срывается, Чимин кусает губу и опускает взгляд в пол, вовремя вспоминая, что Намджун запретил долго на него смотреть. Ким спрашивает удивлённо у Чимина, почему тот не сказал ничего о жертве ему, прежде чем пойти к Самураю, — э-это...— Пак чувствует, как его дыхание учащается, сердце бьётся в груди быстрее, а ладошки сильнее сжимают белую простынь, — Н-намджун-сама, э-это то, ч-что должно помочь ему.       Ким ухмыляется, сводит к переносице брови и понимает, что Пак сейчас нагло и неумело ему врёт. — Ты мне лапшу на уши-то не вешай, малыш, — злобно рычит мафия, спуская руку к шее и сжимая её, — что ты хочешь поведать ему? Скажи мне, детка, я же тебя не съем за это, — притворно-нежным тоном проговаривает Намджун, напуская на доверчивого Чимина иллюзию собственной никогда несуществовавшей доброты, — скажи, и я позволю тебе выходить погулять каждый день. Ты ведь хочешь этого, да, малыш? Тебе ведь не нравится сидеть взаперти, поэтому скажи мне правду.       Чимин вздохнул неуверенно, а в голове тут же прорисовываются картинки того, как он ежедневно выходит в излюбленный с самого первого дня вишнёвый сад и сидит на скрипучей скамье, неторопливо почитывая выцвевшую за многие года книгу, и наслаждается получасовой свободой. За такое времяпровождение Чимин не только правду скажет — душу продаст. — Э-этот детектив Чон, — на одном выдохе произносит Пак, — он уже узнал про другие убийства Тэ и начинает догадываться обо всём.       Так и знал       Ну, от этого наглого ублюдка можно было ожидать всего чего угодно. — Откуда такая информация? — сквозь зубы проговаривает мафия, отстраняясь от несопротивляющегося тела и садясь на край кровати. — Сато Ацуши, — просто произносит Чимин, садясь на кровать и обнимая себя руками, — его имя вам о чём-то говорит?       Намджун напрягает память, пытаясь вспомнить хоть что-то, ведь имя и вправду звучит знакомо, и если ему так кажется, то так оно и есть на самом деле. Спустя минуту Ким усмехается, зарываясь руками в тёмные волосы. — Одна из шавок моего отца, — ухмыляется, закусывая губу, — достаточно полезная ищейка, работающая детективом и закрывающая все наши дела на дно. Но, видно, в этот раз у него это мало получается, — Намджун слегка оборачивается на Пака и выгибает бровь, — мне нужен Тэхён. Сейчас же.       Чимин слушается беспрекословно, тут же подлетая с кровати и выбегая из комнаты мафии. Намджун вздыхает тяжело, падает на кровать, больно прокусывая губу и сводя брови к переносице. Этот исход событий ему совсем не нравится. Мирится с этим он уже точно не будет.

***

      Привычное тренировочное место ничем не отличается от своего каждодневного вида. Разве что, Тэхён сегодня не занимается с катаной, не пускает стрелы из излюбленного лука и не достаёт укороченную копию основного меча — дайсё. Тёмное дерево прохладной стены неприятно холодит кожу, взгляд отправляется за пределы комнаты — прямиком на улицу, на небо, полностью усыпанное звёздами. До его ушей, кажется, доносятся чужие голоса, звон бутылок соджу или коньяка — если не что-нибудь покрепче, — заливистый смех и чужие мужские и женские противные стоны, которые ножом впиваются в юношеское сознание и режут уши неприятными воспоминаниями.       Невольно переносясь в то время, когда обязанности и законы клана не вешали на хрупкие детские плечи, улыбка невольно окрашивает губы. Тогда, когда в доме нижней ветви Ким царил покой и порядок, когда по дому бегала спокойная умиротворённая улыбка, и кровь не окрашивала детские руки.       Тогда, когда входя в ту самую комнату, в которой всегда царил запах лекарств и старости, а сморщенные руки обнимали нежно и бережно на несколько длинных часов, которые для маленького Тэхёна казались всего лишь незаметными секундами. Тэ всегда любил приходить к дедушке. Дедушка рассказывал ему истории из молодости, от чего малыш смеялся и крепче обнимал старческое тело. Ким, кажется, помнил дедушку таким, каким он был всегда: улыбчивым и открытым, со шрамом на груди, как и у самого Тэхёна, с вечно смеющимся взглядом и рассудительными мыслями в голове. Тэхён, в отличие от своего старшего брата, всегда равнялся на дедушку и брал с него пример. Он хотел быть таким же сильным и смелым, как и он.       Как жаль, что всё это так быстро закончилось.       Ким вздрагивает от противного скрипа, раздавшегося по тренировочному залу. Воспоминания когтистыми лапами сжали хрупкое сердце, заставляя непроизвольно сморщиться от боли. Взгляд переводится в сторону того, кто эту минуту покоя и призрачного умиротворения нарушил. Тэ и ожидал в дверях увидеть Чимина — вечно жмущегося, пытающегося спрятаться от этого мира и пытливого самурайского взгляда, боящегося всего на свете. Иногда, Тэхёну становится его жалко. Мальчик ведь совсем молодой ещё, ему от силы восемнадцать, а жизнь над ним так жёстко шутит. Хотя, к Киму эта жизнь не относится снисходительнее.       Тэхён понимает всё без слов — Чимин и приходит к нему в тренировочный зал только для того, чтобы сообщить о желание Намджуна видеть его, поэтому и в этот раз Самурай не ожидает услышать из пухлых губ ничего нового. Сознание сиюсекундно воспроизводит в голове чужой липкий взгляд, от которого по телу непроизвольно пробегают миллионы мурашек. Губа больно закусывается от надоедливого воспоминания о неубитом человеке, губы поджимаются от чувства ничтожности и возможного наказания, хоть указанный срок в одну неделю ещё не истёк.       Под чужим напором широкая дубовая дверь открывает вид на спальную комнату главы мафии. Пытливый самурайский взгляд скользит по стенам, впивается в большую кровать. Взгляд концентрируется на деревянном полу, лицо искажается в немом недовольстве, кулаки непроизвольно сжимаются, а ноги подкашиваются от чужой тяжёлой ауры, заставляя Тэхёна осесть на пол, склонившись в поклоне. — Явился, — рычат сверху. Тэхён закусывает губу, кивает легонько головой, боясь поднять взгляд, — почему голова этого паршивого детектива всё ещё не у меня? — Намджун недоволен сильнее обычного, это заставляет Тэхёна непроизвольно вздрогнуть, но не уменьшить собственную злость. Когда-нибудь он убьёт Намджуна, если мафия не сделает это раньше с ним. — Но, Намджун-сама, прошло всего три дня. Я не мог найти подходящего момента, — тихо проговаривает Тэ, прикусывая себе язык. Намджун вскидывает брови, склоняет голову в бок и, опираясь на собственные руки, смотрит на Самурая с неприкрытым удивлением. Впервые, после истребления нижней ветви, Ким Тэхён смеет хоть как-то не так отвечать на его слова. — Тогда, не думаешь, что кто-то другой сможет? — спрашивает Нам, ухмыляясь непроизвольно дико, — я уже говорил сегодня, что камера пыток до сих пор пуста. Не забывай об этом, Тэхён.       Тэхён поднимает свой яростный взгляд и смотрит мафии прямо в глаза. Сердце стучит бешено, руки трясутся от осознания, что за собственную дерзость его могут убить в самых страшных муках. Злость сейчас переливается за рамки его самоконтроля, страх отходит на второй план, а грациозная ладонь сжимает рукоять катаны. — Что, посмеешь поднять на меня меч? — одна только усмешка и властный взгляд буквально парализует Тэхёна своей силой. По комнате еле слышно раздаётся скрежет зубов, хватка на холодном оружие слабеет, а руки тянутся к небольшому карману на тёмной ткани катаны, проверяя его на наличие таблеток. Намджун довольно хмыкает, поднимается с кровати и подходит к Тэхёну, приподнимая его лицо за подбородок, — всё же, ты невероятно похож на брата. Такой же упёртый и почти без слабостей.       Воспоминания оглушают, пелена слёз застилает глаза, судорожный вздох срывается с губ, по которым тут же пробегается влажный язык. Взгляд темнеет, из горла так и хочет вырваться отчаянный крик.       Зачем Намджун вспоминает о нём? Чтобы окончательно сломать Тэхёна? Довести его до слёз и посмотреть на то, какой он слабый?       Что же, кажется, у него это практически получилось. — Иди. И не забывай, что у тебя осталось всего лишь четыре дня.