***
Тэхён, честно сказать, был весь на нервах. Для него это была первая в жизни тренировка. Он, конечно, наблюдал за тем, как тренируется его брат, как мощно выглядит его фигура с деревянной — дедушка просто не доверял ещё Сокджину настоящую — катаной, как сосредоточенно он вглядывается в мишень, при стрельбе из лука, как с красивых черт лица скатываются кристаллики капелек пота и разбиваются о деревянный истоптанный пол. На тренировках дедушка был строг. Он только и говорил, что Сокджину делать, а что он делает не так, хотя — на взгляд Тэхёна — он делал всё идеально. На деле недочётов у Джина было столько лишь из-за огромного нежелания принимать вообще какое-либо участие в деятельности нижней ветви. К сожалению, слушать его никто не желает. Традиции есть традиции. Дедушка не был строг с Тэхёном, как с Сокджином. Он чётко разъяснял всё, показывал, рассказывал, иногда улыбался поддерживающе, снова и снова пытаясь показать Тэхёну, как правильно держать лук в своих руках и с какой позы лучше попадается в цель. Тэхён слушал всё настолько внимательно, что, казалось, запомнил каждое слово, выучил каждое предложение, и старался полностью соответствовать словам самурая. В конце тренировки дедушка его похвалил. Казалось, в тот момент Ким был счастлив настолько, что его счастьем можно было обеспечить всю планету, да ещё и на будущее хватит. Сокджина же дедушка снова отчитал. Джин лишь выдыхал раздражённо, отводя скучающий взгляд в сторону и мечтая о том, чтобы всё это поскорее закончилось.***
Как-то, когда Джин с Тэхёном лежали под большой раскидистой сакурой и весёлым взглядом следили за плывущими по небу тяжёлыми облаками, младший спросил: — Хён, а у тебя есть мечта? Джин промолчал. — У меня вот есть, — Тэ приподнял своё тело на тонких ручках, всё так же рассматривая голубое небо, — я хочу стать таким же, как дедушка, — говоря исключительно про его силу, на одном дыхании произнёс Тэхён. Младший улыбался как-то мечтательно, смотря, кажется, куда-то за небо. — Почему дедушка так строг к тебе, Джини-хён? Ты же делаешь всё отлично, — искренне не понимая, спросил Тэ, — не думаю, что это из-за возраста, ты ведь не на много старше меня, но ко мне он относится не так. Старший всё так же продолжил молчать. Тэ на секунду подумал, что брат уснул и посмотрел на него. Глаза были прикрыты. Дыхание не ровное. Не спал. Однако Тэхён этого не заметил.***
Тэхён просыпается глубокой ночью в холодном поту, со свежими следами от слёз на пухлых щеках. Он осматривается вокруг, скидывает с себя небрежно накинутое тонкое одеяло, поднимается с кровати и бредёт к двери, всё ещё чувствуя, как слёзы ручьями бегут по щекам. Его острые исцарапанные подрагивают из-за частых всхлипываний, маленькая ручка быстро хватается за ручку двери и открывает саму дверь. Коридор был полностью пуст, лёгкий ветерок пробежался по телу Тэхёна, от чего мальчишка съёжился. Он хлюпнул аккуратным носиком один раз, тут же направляясь в знакомую комнату, шлёпая босыми ногами по деревянному полу. Свет из комнаты дедушки выглядывал маленькой полосочкой из приоткрытой двери. Тэ заглянул в отверстие, чтобы убедиться в том, что дедушка ещё не спит, но застыл, замечая в комнате помимо самого хозяина ещё нескольких людей. — Нет, ты не посмеешь! — знакомый родной голос сейчас кажется совсем незнакомым и грубым. Тэ непроизвольно морщится от чужого громкого крика, слёзы перестали скатываться по щекам. Мальчик затаил дыхание и продолжил наблюдать за широкой спиной. — Это мой долг, Джин, — строго проговаривает дедушка, подходя к Сокджину и складывая руки на груди. — Долг, долг, я только и слышу в этом доме про долг. Мне надоело! Пойми, надоело мне это всё, я свободы хочу, — Джин сдерживает слёзы, размахивает руками эмоционально, тут же разворачиваясь в другую сторону, — я пойду к нему. Мне всё равно, что будет. Я буду просить свободы, — парень разворачивается, идёт к двери. Тэхён испуганно отскакивает, прижимаясь спиной к стене, в надежде, что брат, проходя мимо, не заметит его. — Но ведь… Джин, ты же знаешь, дело без тебя погибнет… — голос дедушки дрогнул. Рука Сокджина останавливается в нескольких сантиметрах от дверной ручки. Парень тяжело вздыхает. — Тренируй Тэхёна. Он больше хочет быть похожим на тебя, чем я, — он выходит под чужой обречённый вскрик, идёт куда-то в сторону выхода из их дома. Тэхён скатывается по стене, зажимая рот маленькой ладошкой и шокировано смотря в одну точку. На следующий день, точно попадающий на четырнадцатый день рождения Тэхёна, Сокджин исчез. Просто пропал, оставляя всех — а может только Тэхёна — без каких-либо слов на прощание и без любой информации о его местонахождении. На удивление, волновался об этом только Тэ. Ни мама, ни дедушка, даже Намджун ничего не говорили, не обсуждали исчезновения Сокджина, только аккуратно переводили тему, когда Тэхён спрашивал что-то о старшем брате. Спустя время смирился и Тэхён, лишь иногда, лёжа под раскидистой вишней и смотря за плывущими по небу облаками, он думал, хорошо ли Сокджину, в его новом месте?***
Хорошо Сокджину не было. Вернёмся немного назад, когда и случился тот самый разговор Джина и его дедушки. После небольшого конфликта, возникшего по вине парня, он, зло сжимая кулаки, направился на выход из своего дома. Он быстро преодолел небольшое расстояние между их домом и домом верхней ветви, тут же без приглашения входя внутрь. По привычке поморщившись от неприятного запаха алкоголя, Джин, не обращая внимания на чужие заинтересованные взгляды, пошёл дальше, тут же сворачивая в одну из комнат. Вокруг — хаос, не меньше. Глаза цепляются за многочисленные мельтешащие вокруг потные фигуры, то и дело пытающиеся ухватиться за очередную бутылку алкоголя или за танцующую, совершенно голую девушку. Сокджин непроизвольно морщится, взглядом находя нужную фигуру. — Мистер Ким, — громко проговорил парень, подходя к главе мафии чуть ближе. Мужчина поднимает свой озорной взгляд на вошедшего парня, слегка пренебрежительно осматривает его и укладывает голову на подставленный кулак. — Ким Сокджин, — ухмыляется он, — чего пожаловал, в столь поздний час? Если я не ошибаюсь, нижняя ветвь давно должна спать. Парень чувствует, как несколько липких взглядов оседают на его теле. Он сглатывает невольно, но от поставленной цели отступать не собирается. — Прошу простить меня за столь поздний визит, но я пришёл не просто так, — вежливо произносит он, ловя на себе знакомый взгляд карамельных глаз лучшего друга и слегка успокаиваясь. — Надеюсь, малец, то, зачем ты пришёл стоит моего времени, иначе… — мафия не договаривает, усмехаясь каким-то своим мыслям, — продолжай. — Не могли бы мы с вами выйти и поговорить наедине? — проговаривает парень, указывая на выход из просторной комнаты. — Нет уж, говори зачем пришёл, — мафия отрицательно качает головой, скучающе зевая. Сокджин глубоко втягивает воздух, пытаясь хоть как-то собраться с мыслями. — Я хочу покинуть нижнюю ветвь, — произносит парень, смотря на мафию уверенно и упрямо. В зале на секунду всё затихает, шокированный Намджун, на пару с его отцом, смотрят на парнишку удивлённым взглядом. Глава улыбается. На мгновение Джину кажется, что всё пройдёт гладко. Как жаль, что всё это ему только кажется. — Что? — якудза смотрит трезво со всей силой его прокуренного взгляда. Зубы сжимаются плотно, Джину даже кажется, что он слышит их скрежет. Рядом стоящий Намджун пытается хоть как-то отвлечь отца, чувствуя, что сейчас случится что-то страшное. Не прогадывает: в одну секунду мужчина достаёт из кармана своего домашнего кимоно пистолет, направляя его прямо в голову представителя нижней ветви, не обращая внимания на крик сына о том, что нужно остановится, — повтори, щенок, что ты сказал. — Я, — снова проговаривает Джин, не поднимая испуганного взгляда, — хочу, чтобы вы дали мне свободу. Я не хочу больше тренироваться, не хочу быть самураем. Мне это не нужно. Мужики всё так же громко о чём-то разговаривают, рассматривают то девушек, то Джина, но сейчас парню на это всё равно. Мистер Ким молчит, смотрит на парня внимательно, спустя какое-то время убирает пистолет обратно в карман и ухмыляется едко. По коже Сокджина пробегают мурашки. — Не хочешь быть самураем? — по залу раздаётся смешок. Глава мафии смотрит на Джина с издёвкой, переводит взгляд куда-то в толпу и кивает, даже не скрывая самодовольной ухмылки, — что же, мальчик мой, я дам тебе свободу от обязанностей семьи. Последнее, что слышит Сокджин перед тем, как отключится — голос Намджуна, что-то кричащий своему отцу. Дальше — тьма.***
Грязно. Мерзко. Противно. Сокджин подавляет собственные слёзы, пытаясь отвернуться от чужих настойчивых прикосновений. Он морщит аккуратный носик, закусывает пухлую губу и даже не пытается вырваться из цепких объятий: за несколько недель такого обращения с собой, как со шлюхой, уже привык и понимает, что его не отпустят, пока не получат желаемого. Мужчинам же наоборот нравится отдавать крышесносные деньги за сопротивления этого мальчишки, наблюдая за тем, как он крушится в их руках. Джину семнадцать всего лишь, он мечтал стать врачом и приносить людям пользу, а не раздвигать ноги перед богатыми и старыми, как мир, мужиками, принося главе их клану деньги за такое его поведение. — Сегодня не сопротивляешься, малыш? Ким одаривает мужчину секундным взглядом, после утыкается красивым лицом в сложенные руки, кусает сильно нижнюю губу, чувствуя, как в него проникают сразу, без какой-либо предварительной подготовки. Хотя, зачем она шлюхе? Как же сильно хочется сбежать. Желательно из этой жизни вообще. Дверь издаёт противный скрип, привлекая к себе внимание испуганного парня. Сокджин поднимает свой взгляд, опустевший за несколько дней ещё большей неволи, чем было до этого. Губы его подрагивают, расползаются в непроизвольной улыбке, руки трясутся и тянутся в сторону вошедшего, пытаясь зацепиться за сильные плечи, как за спасательный круг. — Намджун, — тихо шепчет, утыкаясь в шею носом и вдыхая знакомый с детства запах. Парень обнимает его крепко, прижимает к себе бережно, словно пытаясь защитить от всего мира, и спрятать, никому не позволяя его обижать. Джин чувствует, как быстро стучит его сердце, лишь потом понимая, что Намджун просто так в эту комнату прийти не мог, — ты… Ты почему тут? — парень отстраняется, вглядываясь в чужое лицо. — Ты должен уходить, — говорит Намджун, хватая Сокджина за руку и сжимая её, — бежать, ты должен бежать отсюда, понимаешь? — шепчет судорожно и обеспокоенно. — Джун, но… — Никаких «но», — строго проговаривает он, — ты должен бежать. Я не хочу жить с той мыслью, что тебя тут унижают и используют как игрушку, — парень укладывает свою ладонь на щеку друга, слегка поглаживая и улыбаясь нежно, сквозь беспокойство, — я хочу, чтобы ты был счастлив… Я спасу тебя, а потом, когда отца не станет, ты вернёшься, и мы объединим нижнюю и высшую ветвь, как хотели в детстве, помнишь? Сокджин кивает головой несколько раз. Сознание Намджуна почти не слышит, сердце обеспокоенно стучит, руки цепляются за лучшего друга, подталкивая его к дверям. — Там никого нет, сейчас ночь. Они либо трахаются с какими-то шлюхами, либо с отцом на выезде, либо где-то траву курят. Беги, Джин, пока никто не видит, — заключает в объятия, целует нежно в мягкую щеку и толкает всё же, — обещай вернуться! — в догонку кричит Джун, смотря на удаляющуюся спину. — Обещаю! — оборачиваясь и улыбаясь на прощание произносит Джин. Душа Намджуна успокаивается. К сожалению, обещание своё Сокджин не сдерживает.***
Спустя четыре года, когда подросшему вытянувшемуся Тэхёну становится восемнадцать, он вспоминает про своего брата снова, только грустно вздохнув при этом и сжав в длинных пальцах свою катану, уже не деревянную, как раньше. Сегодня наступит тот самый день, которого он так ждал — он займёт место своего дедушки и станет главным самураем семьи Ким. В его медово-карих глазах отчётливо виднелся страх, руки, крепко сжимающие оружие, дрожали, сердце врезалось в грудную клетку с такой силой, словно хотело вырваться наружу, но психологически ко всему этому Тэхён был готов уже давно. Время неслось со скоростью черепахи, было настолько волнительно, что Тэ чуть ли не выл от нетерпения. Хотелось поскорее всё это закончить, исполнить задание предводителя их рода — то, которое выполнял каждый до Тэхёна, и которое должны выполнять дальше, за ним — и стать самураем. Тэхён присел. Сегодня ежедневная тренировка не клеилась — катана так и выпадала из дрожащих рук, со звенящим стуком ударяясь о деревянный пол, заставляя Кима непроизвольно морщится. Он боялся. Мало ли, не ответит на вопросы главы мафии, или, ещё хуже, провалит задание, что будет огромнейшим позором для него и для клана. А этого допускать ни в коем случае нельзя, даже если его попросят убить всю семью. Тогда благородным Кимам не отмыться от этого позора никогда, а Тэхёну, снова из-за самурайских обычаев, ничего не останется, кроме как совершить сэппуку*. Дверь открылась со скрипом. Мать вошла тихо, ступает аккуратно, чтобы Тэхёна не испугать, подходит близко и укладывает руки на содрогающиеся плечи, поглаживая. Молчит. Зачем слова, когда и без них всё понятно?. — Пора. Тэхён поднимается со своего места, вздыхает тяжело. Думает, нужно ли это ему? Грустный взгляд матери не предвещает ничего хорошего. Она будто знает, что случится в будущем, улыбается натянуто, руки разводит в сторону и приобнимает сына, на себе прочувствовав его волнение. Страшно. Перед чем-то важным всегда так. — Всё будет хорошо, — почему-то женщина и сама в это не верит. Ким собирается с мыслями. Жуёт нижнюю губу, пытаясь не терять от волнения рассудок, идёт по тёмному коридору к ещё одному человеку. К дедушке. Комната встречает его противным запахом лекарств. По телу из-за холода пробегают мурашки, заставляя непроизвольно сжаться. После того, как пропал Сокджин, дедушка начал постепенно худеть, он стал более рассеянным, чаще отвлекался от занятий с Тэхёном, после и вовсе слёг в постель. Приступы его сумасшествия участились, спасали его от такого состояния только таблетки, но и те действовали непостоянно, поэтому в полном сознании он был только во время их действия. Ничтожно мало. Тэхён помнит, как в его детстве у дедушки случались такие приступы, однако редко и в менее тяжёлой форме. То, что с ним творится после ухода Джина — ужасно. — Дедушка? — слава Богу, Ким застаёт его в полном сознании под действием таблетки. Мужчина улыбается, подзывает Кима к себе. Тэхён послушно приближается, садится на край его мягкой кровати и берёт его за руку, — как себя чувствуешь? — Лучше скажи, как ты сейчас? — улыбка чем-то напоминает улыбку матери — выглядит такой же измученной и грустной, — волнуешься, да? — Тэхён подтверждает его слова коротким кивком, — не волнуйся, Тэ. Ты хорошо готовился, ты станешь самураем. Я даже уверен, что, став им, ты превзойдёшь даже меня. Не волнуйся и, какое бы задание он тебе не дал, выполни его, не смотря ни на что. Помни, Тэхён, ты должен. А если должен, то даже не думай о том, что хочешь именно ты. Тэхён судорожно проводит языком по губам. Он кивает покорно, сдерживает слёзы и обнимает дедушку крепко, выдыхая воздух ему в шею, после выходит из комнаты, полностью готовый ко всему. Не ко всему, на самом деле, потому что когда он входит в зал, в котором сидит его главный страх, он не знает куда себя деть, мечется взглядом по комнате, пытаясь зацепиться хоть за что-то, что может спасти его, но ничего подходящего не находит, поэтому взгляд свой поднимает на якудза и застывает, встречаясь с чужой тьмой. Ему плохо, его морозит, он дышит тяжело-тяжело, нервничает, что-то внутри подсказывает, что сейчас может случиться то, что станет переломным моментом. И это на самом деле так. — Здравствуй, Тэхён, — произносит мужчина, смотря на Тэ с ухмылкой, — готов? Тэхён кивнул. Испытания начались. Для начала парню предстояло сразиться с несколькими подчинёнными мистера Кима, чтобы показать на что он способен и как владеет оружием, лишь потом он должен был исполнить задание, которое глава мафии задаст ему. За сражения он не волновался ни капли — дедушка готовил его хорошо и так искусно, что даже самураи-предки могли позавидовать мастерству, с которым Тэхён владел своей катаной и луком, однако, к сожалению, его бой видит только мистер Ким, подперев голову кулаком и смотря на всё это с какой-то странной и пугающей ухмылкой. Три боя Тэ провёл достойно, побеждая противников, при этом не нанося им тяжких телесных повреждений, мастерски блокируя атаки со стороны противников и вызывая у якудза неподдельное восхищение. — Достаточно, — холодно, даже не смотря на собственное восхищение, произносит Ким, — выйдите, — обращается он к своим подчинённым с таким же холодом. Те кланяются и выходят покорно, кидая мгновенный взгляд на Тэхёна, — подойди, — уже к представителю нижней ветви, — ты молодец, Тэхён, — парень мямлит скромное «спасибо» себе под нос и опускается перед старшим на одно колено, склоняя голову и опуская взгляд в пол, — что же, я убедился в том, что ты мастерски владеешь мечом и луком. Твой дед хорошо тебя тренировал. Но ведь ты помнишь, что это ещё не всё? — проговаривает мафия, смотря на склонившуюся голову. Тэ испуганно сглатывает. — Подними свой взгляд, мальчик мой, — парень покорно поднимает взгляд на старшего и закусывает губу, — что же, дедушка ведь не всё тебе рассказывал про наш клан, да? — Рассказывал, — хрипит Ким, — всё, из покон веков, с начала нашей службы и деления кланов на нижнюю и высшую ветвь. Я учил историю очень хорошо и знаю всех самураев до меня, до дедушки и до… — Не стоит, дитя, — усмехается старший, лукаво смотря на Тэхёна, — думаю, что рассказал он не всё. Знал ли ты, что низшая ветвь готовит заговор против меня? — Тэ поднимает удивлённый взгляд на старшего, смотрит с неподдельным изумлением и поверить в сказанное не может. Да чтобы его дедушка и остальные… да никогда… — Ох, поверь, я был так же удивлён этой новостью, как и ты. Мой сын рассказал мне об этом, ты не представляешь, как я возмущён, Тэхён. Где это видано, чтобы низшая ветвь думала свергнуть главу клана? Глупые, глупые люди: сами твердили о верности семье и силе традиций, но строят планы для их уничтожения. Тэ снова отводит взгляд в пол. В глазах скапливается влага — Ким мальчик не глупый, догадаться о своём задании может. — Надеюсь, Тэ, ты понимаешь, к чему я клоню, — Тэ сжимает в руке рукоять меча, — ты должен их убить. Я не потерплю такого отношения к вышестоящим, тем более, к главе клана и ко всему клану. Если же и ты ослушаешься, то тогда нижней ветви больше не будет — ты умрёшь вместе с ними, погубив всю честь и гордость самураев. Ты ведь этого не хочешь? Хочет, на самом деле. Однако дедушку расстроить боится. Ким поднимается, на ватных ногах ступает к двери. Руки дрожат, пот скапливается на висках, противно щекочет нервы и падает на деревянный пол, разбиваясь с беззвучным треском, слезы катятся следом. — Ах, и да, — проговаривает мистер Ким, заставляя Тэхёна остановиться, — дедушку можешь не убивать, раз уж он воспитал в тебе такого сильного и преданного самурая. Всё равно своей немощностью он мне ничего не сделает.***
Тэхёну так сильно хочется сбежать. Проклясть весь этот клан, всю эту его чёртову самурайскую сущность. Главу и Намджуна вместе с ним. Теперь понятно, почему мать с дедушкой улыбались так грустно. Они ведь знали, что их души окажутся в лучшем мире… Тэхён сдерживает слёзы, вздыхает, входит в первый попавшийся дом и сразу, без раздумий лишает его жителя головы. Дядя даже удивиться не успел, только на отлетевшей в сторону голове отразилось застывшее замешательство. Первое убийство всегда оседает на душе тяжёлым камнем. Дальше всё идёт словно по маслу. Так, как будто Тэхён только для убийств и рождён. Он минует свой дом, оставляет его на последок, как бы давая матери возможность сбежать, но, вместо этого, она покорно сидит спиной к двери и ждёт его. Тэ всхлипывает, закусывает больно губу. Не хочет. Как же он не хочет это делать. Хочется взять уцелевшую мать, дедушку и сбежать отсюда, закрыться от всего. На деле присущая Кимам гордость и, только Тэхёну, преданность, а ещё обещание данное дедушке не позволяло ему отступить от этого. Как же он за это себя ненавидит. — Тэ, — нежный голос мамы заставляет его отвлечься от собственных мыслей, — не волнуйся, милый. Ты поступаешь правильно. Ты должен, это сделать. — Мам… — Ким слёзы не сдерживает, оседает на пол и плачет громко, навзрыд, выплёскивая всё своё душевное состояние наружу. Женщина молчит, только улыбается спокойно, смотря в стену, не поворачивает взгляд в сторону сына: боится сделать ещё хуже. — Всё хорошо, Тэхён. Помни, что я всегда буду любить тебя, — женщина прикрывает глаза. Вот и всё. Тэхён никогда не думал, что его детство закончиться убийством самых дорогих для него людей.