Необыкновенное лето

Дорога от ворот усадьбы Идунн почти сразу резко сворачивала налево, вливаясь в основную, более широкую трассу, а та буквально через пятьдесят метров упиралась в высокие металлические створчатые ворота, по верхней части которых шла складывающаяся из затейливых завитков надпись "Иггдрасиль-холл". Надписи Локи в прошлый раз не заметил, зато ворота узнал сразу – это был второй контрольный пункт на подъездах к дому премьер-министра. Весь путь от одних ворот до других занял у них не более пяти минут. Локи остановился, не веря своим глазам, и схватил Тора за руку чуть повыше локтя. - Что это значит? – прошипел он. - Что? – похлопал глазами Тор. - Твоя тетя... Мало того, что она тебе тетя... Она еще и твоя соседка... И живет в пяти минутах от твоего дома! - И? - И как же вышло, что мы полчаса шарахались по лесу? - Мы просто пошли в обход. Я показал тебе более сложный, но более интересный путь. - Интересный путь?! - Конечно. Эти земли принадлежат отцу, но он предпочел отгородить маленький сад, а все остальное – настоящий дикий лес, который рос на этой горе еще до того, как ее заселили. Может, там даже лежат кости каких-нибудь мамонтов... Надо будет поискать... - Странно, что ты до сих пор не поискал, – сказал Локи с нескрываемым сарказмом. - Такое дело не сделаешь в одиночку, – примирительно возразил Тор. – Тут нужна целая экспедиция. - Не вижу в этом проблемы. У тебя что, нет друзей? - Есть, но... они здесь нечасто бывают. Отец не очень любит посторонних людей в доме. - Мне так не показалось, – не удержался Локи. – Возможно, ему просто не нравятся твои друзья? - Не твое дело, – наконец вспылил Тор и, перехватив корзину, быстро зашагал к воротам. Локи рассудил, что сегодня они с Тором в расчете, поскольку каждый из них узнал кое-что о слабых местах другого. *** Премьер-министр как раз облачился в деловой костюм и размышлял, не остаться ли дома позавтракать с семьей, когда в его кабинете зазвонил телефон. Поговорить с Одином напрямую редко кому удавалось, и, если Нанна перевела звонок прямо сюда, значит, произошло что-то из ряда вон выходящее. Воображая разные кошмары – начиная от забастовки мусорщиков и заканчивая объявлением войны с Ванхеймом, Один схватил трубку и не сразу смог узнать в звонившем Лафея. Голос Лафея звучал как из трубы. Но все его модуляции по-прежнему оставались такими, какими Один их и помнил. И он непроизвольно потянулся к горлу, чтобы ослабить узел галстука. - Пара кордонов – и вот я слышу тебя... Может, дашь прямой номер? - У меня только служебный, – ответил Один извиняющимся тоном. - Кхм... Не важно. Я знаю волшебные слова, действующие на всех секретарш, – Лафей гнусно хмыкнул. Один не стал уточнять, что именно это за слова – он не был уверен, что хочет знать это. - Что с твоими делами? – сменил он тему. - Делаются, с переменным успехом, – неохотно отозвался Лафей. – Как там мои ребята? - В порядке. - А наш? От неожиданности Один поперхнулся воздухом. - Тоже... в порядке. - Что так неуверенно? – насторожился Лафей. - Нет, действительно, все хорошо. Не о чем беспокоиться, – Один расстегнул верхнюю пуговку на рубашке. – Правда, он задает вопросы. - О, это он любит – задавать вопросы, – снова хмыкнул Лафей. – Но, полагаю, с ответами у тебя не заржавеет... А близнецы? Не слишком тебе досаждают? Один вздохнул. - Нет. Но они постоянно ругаются и дерутся друг с другом. - Это совершенно нормально, – заверил Лафей. – Хуже, если они перестали ругаться – жди каких-нибудь пакостей. - Спасибо. Я учту, – пробормотал Один. – Может быть, приедешь повидаться с ними? Где ты сейчас? Я могу прислать за тобой машину. - Не в этот раз. Сегодня у меня и без того много планов, – отказался Лафей. – Просто передай им, что я звонил. - Послушай, – торопливо сказал Один, чувствуя, что Лафей собирается повесить трубку. – Я сегодня буду в городе, нужно ненадолго заехать в Министерство... Может быть, встретимся и пообедаем вместе? - Еще чего не хватало. Потом объясняй твоим женам, любовницам и коллегам, что это всего лишь обед и ничего личного... – мгновенно завелся Лафей. – Нет уж, спасибо, твоими обедами я сыт давно и надолго. "Почему же ничего личного?" – хотел возразить Один, но прикусил язык и лишь сказал: - Пообедать у меня дома ты не откажешься? Когда закончишь свои дела. - Обсудим это позже. Ну, привет, – и Лафей нажал отбой. Один опустился в кресло и провел рукой по лицу. Сердце билось быстро и неровно, словно он только что взобрался на вершину крутой горы. Отчасти так оно и было – отношения с Лафеем всегда напоминали восхождение с непременным последующим падением. Он сам не знал, как Лафею удается даже теперь проделывать с ним это: прошло столько лет, а Один по-прежнему терял голову, как мальчишка. Второй звонок заставил его подскочить. В растревоженном сознании пронеслась мысль "Неужели передумал?". Схватив трубку с рычагов, он нервно произнес: - Лафей? - Контрольный пост два. На линии Хеймдаль, сэр. - А... – Один не смог скрыть разочарования. – Что случилось, Хеймдаль? - У нас ваш сын, сэр. - Который? – брякнул Один, прежде, чем успел спохватиться. В трубке повисла пауза – на свете еще остались вещи, способные вывести из равновесия даже Хеймдаля. - Старший, сэр, – отчеканил тот после минутного замешательства. – С ним еще мальчик, Локи. И корзина яблок. - Что за чушь... куда они собрались? Никуда их не выпускай. - Напротив, сэр. Они хотят войти. - Тогда впусти их... Стоп. Разве они покидали территорию? - У меня нет таких данных, сэр. - Значит, Тор снова за свое... Ладно. Я разберусь с ним вечером. Подавай машину, Хеймдаль. Один положил трубку и схватился за голову. Дисциплина в этом доме, как и весь уклад жизни в целом, кажется, расшатались настолько, что он уже не мог контролировать ни события, ни собственные эмоции. *** Утренняя прогулка не прошла для Локи бесследно – к обеду у него начался насморк. Премьер-министр, вернувшийся домой вскоре после полудня, здорово переполошился, услышав, как Локи шмыгает носом. Он поднял на уши весь дом, собирался даже вызвать доктора, но в итоге просто отправил своего шофера в город за лекарствами. Локи льстило беспокойство о его здоровье, но в сущности он не мог взять в толк, к чему поднимать столько шума вокруг его персоны. Впрочем, поиграть в больного и заставить всех побегать оказалось увлекательным занятием. Пока они ждали лекарств, Один обрядил Локи в свой шерстяной свитер, усадил его возле камина и велел экономке приготовить горячий чай. - И побольше джема, Нанна – говорил он, в волнении расхаживая по кухне. – В доме есть джем? - Брусничный, сэр. - Брусничный, прекрасно... Это что, вкусно? - Очень, сэр. Хотите попробовать? - Нет, разумеется, нет... Это для ребенка... Я просто спросил. - Понимаю, сэр, – ответила Нанна с улыбкой. Один прекратил метаться и в изумлении уставился на нее. - Чему вы улыбаетесь, Нанна? – спросил он. – Мальчику как можно скорее нужен горячий чай, а вы до сих пор стоите тут и смотрите на меня, будто я – ваш новый комод. - Я приготовлю чай через две минуты. Это всего лишь насморк, сэр. У нас в Асгарде прекрасный морской климат. Мальчик быстро поправится. Не переживайте так, сэр. - С чего вы решили, будто я переживаю? Это просто обычное... нормальное беспокойство! – вспылил Один, будто его уличили в чем-то дурном. - Как вам будет угодно, сэр, – склонила голову Нанна. – Я лишь хочу сказать, что никогда прежде не видела вас таким встревоженным, но ваше волнение совершенно напрасно. Мы сделаем все, чтобы мистер Локи как можно скорее встал на ноги. - О боги... Нанна, не нужно слов. Прошу вас, просто сделайте этот чертов чай! – воскликнул Один в сердцах. Через две минуты, показавшиеся ему вечностью, Нанна вынесла поднос с дымящейся чашкой и пиалой брусничного джема, и Один, забрав все это у нее из рук, отправился в гостиную к Локи. Тот сидел в кресле у растопленного камина, где Один его и оставил, – с самым жалким видом кутаясь в слишком большой для него свитер, с коробкой бумажных платков на коленях, хлюпая покрасневшим носом. Один поставил перед ним поднос и не отходил ни на шаг, пока Локи не выпил весь чай и не доел джем. - Я принесу тебе плед, – сказал Один, отставляя поднос на пол и трогая лоб мальчика ладонью – он не знал точно, как определить жар, но помнил из детства, что его мать подобным образом узнавала, не болен ли он. В дверях Один столкнулся с Тором, тот кривился, словно проглотил что-то кислое. - Это всего лишь насморк, – сварливо сказал Тор. – От этого не умирают. Помнишь, я как-то болел ангиной, и ничего, жив! Один не помнил ни о какой ангине, – он, по правде сказать, мало интересовался болячками Тора, поскольку очень много работал. - Ты – совсем другое дело, – возразил он нервно. – А у Локи слабое здоровье. - Знаю. Это из-за того, что он жил в Етунхейме, а кровь асов портится на морозе, – буркнул Тор. Один похолодел. - Что ты сказал? – произнес он едва слышно. - Что? – начал было Тор, но, увидев, каким взглядом смотрит на него отец, испугался. – А что я такого сказал? - О крови асов... Откуда ты взял это?.. – зловеще произнес Один. - Ниоткуда. Это слова Идунн. - Идунн? - Ну да, ее. - И что же именно она сказала? – с обманчивой мягкостью начал Один и тут же схватил сына за плечо, сжав так, что тот поморщился. – Отвечай. - Ничего особого, – промямлил Тор. – Сказала, что у него голубые глаза, и поэтому он не может быть етуном... Но я что-то сомневаюсь, по мне так он вполне себе етун... Хотя, конечно, ей виднее... - Это все? - Не все. Еще она сказала, что знала его отца. И что он был очень красивым. И умным. Почти как Браги, – Тор дернул плечом, высвобождаясь из захвата. – Да в чем дело-то? - Ни в чем, – выдохнул Один. – Нужно укоротить Идунн ее болтливый язык... Иди и не попадайся мне на глаза сегодня, – договорил он раздраженно. Когда Тор ушел, Один вернулся к Локи, лихорадочно придумывая оправдания только что состоявшемуся разговору, но увидел, что тот спит, свернувшись калачиком в кресле и положив ладонь под щеку. Один хотел было тихонько удалиться, но вместо этого, повинуясь внезапному порыву, опустился на колени возле кресла. Он впервые мог разглядывать Локи столько, сколько захочется, без опасения смутить или напугать его. Даже спящий, Локи ухитрялся быть закрытым и непонятным, словно и во сне не забывал прятать свое истинное лицо, чтобы никто не узнал, какие мысли рождаются в его голове. Одину предстояло еще привести в порядок и свои собственные эмоции. Кто знает, сколько времени должно пройти, прежде чем он научится облекать в слова те чувства, которые он, с появлением Локи в его жизни, впустил в свое сердце? И научится ли когда-нибудь вообще?.. *** Один привык все свои силы отдавать работе – она была его спасением все эти годы, иначе он, возможно, давно рехнулся бы. Оглядываясь на свою жизнь, он мог бы признаться себе, что в делах, касающихся его лично, он никогда не был удачлив или вполне счастлив, – во многом именно потому, что однажды сделал выбор в пользу карьеры. Теперь все переменилось. Проект, над которым Один работал в последние несколько лет, вдруг совершенно перестал занимать его. Зато дела семейные внезапно вызвали такой шквал эмоций, какого не ожидали от него не только окружающие, но и он сам. Не в силах справиться с неожиданным наплывом чувств, он снова спрятался в привычную броню чиновника. Отложив отпуск, который он хотел взять, чтобы проводить больше времени с Локи, Один придумал себе какое-то пустяковое, но муторное дело с бумагами и снова заперся в своем кабинете в министерстве. Кроме того, он удвоил охрану территории поместья, а Тору было назначено недельное взыскание: прочесть несколько книг по школьной программе и подготовить по ним эссе. Прознав, что Тор наказан, Локи пинками выгнал братьев из бассейна и заставил их играть в футбол на стадионе, который Один устроил на заднем дворе. Он даже сам немного поиграл вместе с ними, хотя еще чувствовал себя неважно: окно комнаты Тора выходило как раз сюда, и Локи придавала сил скорбная физиономия арестанта, выглядывающая из-за занавески. Несчастный пленник вытерпел всего один день, и уже на второй взбунтовался. - Это унизительно! – кричал он, раздраженно прохаживаясь по гостиной и пиная стулья. - Мне семнадцать, и я не могу без особого разрешения выйти за ворота!.. И как ребенок должен весь день сидеть взаперти, а вечером отчитываться перед отцом! Тогда как другие, - он выразительно посмотрел на Локи, – могут гонять мяч и вообще заниматься, чем хотят. - Но ты сам рассердил его, – заметила Фригг, листая ноты – она наконец нашла постоянную дневную няню для Бальдра и теперь могла некоторое время уделять музицированию. – Вот послушайте, я хочу кое-что вам сыграть... Тор замолчал и они с Локи уселись возле нее. Пока Фригг пыталась разобраться в аппликатуре и взять нужный темп, Локи наклонился к Тору и еле слышно прошептал: - У меня есть план, как тебе помочь. Тихо. Я буду говорить, а ты слушай. Тебе нужно написать эссе к завтрашнему дню... Но я могу сделать это за тебя, потому что уже прочел всю программу на пару лет вперед... А эти два дня ты проведешь с пользой... Можешь, например, поиграть с нами в футбол, – в моей команде как раз не хватает нападающего... Как думаешь, Фригг не выдаст нас? Тор уставился на Локи с выражением нескрываемого восторга. Удивительно, как легко оказалось поймать его на такой простой трюк. А уж дальше всё оставалось на откуп фантазии Локи, с богатством которой Тору предстояло познакомиться в ближайшее время. Тор еще не знал, в какую западню вела его собственная лень. - Гениально! – закричал он в возбуждении. - Ах, да я играю эту вещь всего во второй раз, – ответила Фригг, принявшая его слова на свой счет. - Уверен, ты уже можешь выступать с ней на музыкальных гостиных, – нашелся Тор. - Хорошо бы... Но Бальдр еще так мал, и я не могу выезжать, – погрустнела Фригг. - А что такое музыкальные гостиные? – спросил Локи. - О, это такое совершенно особое действо, – Фригг сложила ноты и мечтательно улыбнулась. – Обычно кто-то собирает всех знакомых у себя в доме и дает небольшой концерт с живой музыкой и вокалом... Начинает хозяин или хозяйка, а потом могут выступать все желающие... Когда я была маленькой, родители часто брали меня с собой на такие концерты... Сейчас они уже не в моде. - Можно возродить эту моду, – предложил Локи. – Устроить концерт здесь. Тор хмыкнул. Фригг отрицательно покачала головой. - Один не любит посторонних людей в доме. - Почему посторонних? – удивился Локи. – Ведь это же будут ваши знакомые. - Не знаю, – с сомнением произнесла Фригг. – Даже если так, мне нужно для начала разучить несколько номеров... Если вы согласитесь помочь мне с выбором программы и поработаете музыкальными критиками... - Конечно, – заверил Локи. – Я могу еще позвать своих братьев, вкуса у них нет, но энтузиазма предостаточно. - Зови, – согласилась Фригг. Локи, не теряя времени, направился к бассейну. Близнецы традиционно сидели в воде, на бортике стояла тарелка с надкусанными бутербродами. Локи взял один из них и принялся жевать. Близнецы никак не отреагировали на столь дерзкий поступок. - Эй, – позвал Локи, подходя к самой кромке воды. – Вылезайте, у меня есть для вас дело. Оба неохотно подчинились. - Надевайте штаны, – велел Локи. – Фригг приглашает вас послушать концерт. - Врёшь, – оживился Хельблинди. - Два раза повторять не стану, – фыркнул Локи. Пока близнецы, сверкая голыми задами, перелезали из мокрых плавок в сухие штаны, Локи стоял в выжидательной позе, копируя отцовскую манеру – он знал, что братьев это дисциплинирует. Те, действительно, даже натянули футболки и выстроились перед ним как на параде: - Мы готовы. - Вижу, – пробормотал Локи. Он вспомнил недавний разговор с Идунн и схватил Хельблинди за нос: – Стой, не вертись! - Чего ты? – загундосил Хельблинди. – Чего хватаешь? - Изучаю, – таинственно откликнулся Локи. Щеки и лоб брата покрывал золотистый загар, но никаких пятнышек на носу у него не было. Черные глаза подозрительно смотрели из-под черных ресниц. Локи вздохнул и выпустил нос из захвата. - Ты настоящий етун, Хельблинди, – признал он. – Ну, вперед. И все трое поспешили к дому. *** Фригг очень воодушевило присутствие публики, даже такой никудышней – среди слушателей один только Локи немного умел петь, Тору и близнецам же и вовсе медведь на ухо наступил. Но они сидели так чинно, что она доиграла одну пьесу и прямо перед ними довольно бодро прочитала с листа вторую. Правда, к концу второй пьесы близнецы сбежали. Фригг, старательно скрывая огорчение, предположила: - Наверное, это было совсем плохо. - Они ничего не понимают в классической музыке. Слышали ее только в школе на уроках искусствоведения, которые ненавидят, – попытался оправдать братьев Локи. – Честное слово, это было здорово... Правда, Тор? - Мне понравилось, – откликнулся Тор, зевая и потягиваясь. Фригг поджала губы. - Ладно, идите, у вас наверное есть дела поинтереснее, – сказала она. Локи оглянулся на Тора, тот пожал плечами. Чувствуя себя почти виноватыми, оба поплелись к дверям, но тут в коридоре раздался топот, и в гостиную, толкая друг друга, влетели близнецы. Выглядели они так, словно только что подрались – очевидно, так и было. Но каждый держал в руках по букету, и это добавляло зрелищу комичности. Не обращая внимания на брата и презрительно скривившегося Тора, они устремились к Фригг. - Мадам! – произнес Хельблинди пафосно, пытаясь оттеснить от молодой женщины Бюлейста. – Позвольте преподнести вам... - Это была моя идея! – с обидой заорал Бюлейст, вырываясь вперед и держа букет на вытянутой руке, будто олимпийский факел. Фригг растерянно приняла цветы. - Ой, да это, кажется, с твоей клумбы, Фригг, – радостно заметил Тор. Локи не знал, смеяться ему или рвать на себе волосы от досады. Он вытолкал братьев за дверь и подошел к Фригг, та стояла у окна, одной рукой прижимая к груди оба букета. Щеки ее уже были мокрыми от слез. Тор, завидев это, исчез так быстро, словно растворился в воздухе, предоставив Локи разбираться во всем самому. Локи решил, что в данной ситуации наиболее политически грамотным поступком будет проявить сочувствие. - Мне очень жаль, что они испортили вашу клумбу, – сказал он. – Это не со зла. Просто они еще глупые, а вы им так нравитесь... - Ах, Локи, да не в клумбе дело, – перебила Фригг, всхлипывая. – Неужели ты думаешь, мне жалко цветов? - Что же тогда? – осторожно спросил Локи. Фригг вытерла щеки ладонью, совсем как девчонка. - Первый и последний букет от Одина я получила в день свадьбы. Почти пять лет назад. С тех пор никто не дарил мне цветы, – она снова всхлипнула, и Локи протянул ей свой платок. - Только не говорите об этом моим братьям. Иначе они станут носить вам по букету каждый день и скоро от клумбы совсем ничего не останется, – неловко пошутил он. - У тебя чудесные братья. И ты тоже чудесный. Родители должны гордиться вами, - ответила Фригг срывающимся голосом. – Если я могу сделать для вас что-то... - Пригласите их на свой концерт, – сказал Локи, с радостью заметив, что она уже улыбается. – Они любят, когда с ними разговаривают, как со взрослыми, но Лафей и дедушка их нечасто этим балуют. - Приглашу, – пообещала Фригг, снова поднеся к глазам платок. – У вас будут лучшие места в первом ряду – для самых важных гостей. *** Остаток дня до возвращения Одина они играли в футбол. Правда, дело продвигалось медленно – близнецы то и дело принимались драться или отбегали на дальний конец поля "обсудить стратегию", Тор лупил по мячу так, что потом приходилось обшаривать в его поисках все кусты в округе, а Локи и вовсе не был футболистом. - Посмотри, как ты двигаешься! – ворчал Тор. – Ты случайно в балете не танцуешь? - Не танцую, – огрызался Локи. – Я занимаюсь капоэйрой. - Это еще что такое? Я знаю только менуэт и латину. - Идиот, – беззлобно сказал Локи. Он прошелся колесом по полю и, неожиданно подпрыгнув, сделал быстрое движение в воздухе, отчего Тор оказался на земле. - Ого... – пробормотал он. - Капоэйра – это искусство, возникшее на границе между поединком и танцем, – возвышаясь над ним, наставительно сказал Локи. – Правда, для Етунхейма это скорее бесполезная экзотика. - Почему? – пропыхтел Тор. – Это было круто! Похоже, иногда он умел принимать поражение. Локи подал ему руку, помогая подняться. - Все, что нужно в Етунхейме – иметь хороший слух и быстро бегать, – объяснил он. – Особенно если ты не вышел ростом и не слишком силен. У нас всегда бьют слабых. - А тебя? - Я быстро бегаю. Тор посмотрел в сторону – близнецы продолжали совещаться, размахивая руками и о чем-то яростно споря. - Слушай, Локи, – сказал Тор. – Я приеду в Етунхейм и отколочу всех, кто тебя когда-то хоть пальцем тронул. - С чего вдруг? – удивился Локи. Тор покраснел. - С того. Только подонки бьют слабых. - Но Етунхейм и состоит из подонков, – пожал плечами Локи. – Советую тебе помнить это, когда имеешь дело с етунами, вроде меня, – добавил он и отошел в сторону, решив, что и так уже сказал лишнее. Впрочем, не похоже, чтобы Тор воспринял его предостережение всерьез. Но – как постарался убедить себя Локи – это уже были проблемы Тора. *** За ужином Один был как никогда рассеян. Он четыре раза спросил Локи, как тот себя чувствует, ни разу не спросил Тора, имевшего глупость явиться к столу взъерошенным и в пыльной футболке, почему тот выглядит так, будто весь день валялся в грязи, а не читал в своей комнате книги, согласно распоряжению, ответил Фригг "да, всё, что угодно, дорогая", даже не расслышав ее вопрос, и случайно выхватил пирожок прямо из-под носа Хельблинди, чем нажил себе кровного врага в лице последнего. Вечером, когда все разбрелись по своим комнатам, он включил в кабинете маленькую лампу и достал из ящика стола фотографию человека, к которому всегда мысленно обращался за советом, хотя того уже давно не было в живых. - Ты столько дал мне, Мимир, – сказал он тихо. – Почему ты не научил меня быть счастливым? Человек на фото улыбался ему уголками губ – он-то всегда знал, чего хочет, и не мучился сомнениями. Свои идеалы он внушил и внуку, но теперь, в сорокалетнем возрасте, Один задумался, что, возможно, слишком боготворил деда и потому выбрал для себя неправильный путь, с каждым годом все сильнее отдаляясь от того, что на самом деле составляло его истинное предназначение.