Последнее пророчество

Дверь открылась тотчас, словно по волшебству, и в проеме возникла фигура. - Наконец-то! - проворчала она голосом Лафея. – Заходите скорее. Локи, немедленно греться! Один не помнил, как взлетел на крыльцо. Сразу как рукой сняло усталость от долгой дороги, и все чувства обострились до предела, когда он прижал Лафея к дверному косяку, стискивая его плечи замерзшими пальцами. От волнения он не мог произнести ни слова, но почувствовал улыбку Лафея, когда целовал его губы. - Я тоже рад тебя видеть, - прошелестел Лафей, отстраняясь и прижимая к холодным щекам Одина свои горячие ладони. – Нет-нет, не говори ничего. Здесь слишком много посторонних ушей. Коридор огласился топотом и воплями – с лестницы второго этажа почти кубарем скатились близнецы. Они сразу принялись прыгать вокруг Одина, а завидев Тора, воодушевились еще больше, словно тот был клоуном и его приезд сулил им веселое представление. На небольшом пятачке прихожей вдруг стало очень людно. - Надеюсь, присутствие Тора не слишком стеснит тебя? – стараясь перекричать шум, спросил Один. Он все еще не мог унять бешено бьющееся сердце, и голос плохо слушался его. - Я подозревал, что он тоже захочет приехать, и ожидал вас вдвоем, - как ни в чем не бывало сказал Лафей. – Места хватит всем. Тор наконец втащил все чемоданы, входную дверь, из которой на пол успело намести снегу, закрыли, в прихожей снова возник Локи, уже без пальто и с лихорадочным румянцем на щеках, и снова началась суета и толкотня. - А, явился не запылился, - сварливо проскрипели над ухом Одина. Обернувшись, Один оказался лицом к лицу со стариком, в котором с трудом смог узнать отца Лафея – за минувшие годы тот значительно сдал и теперь походил скорее на собирательный портрет дряхлого етуна, чем на того бодрого, полного сил мужчину, с которым когда-то ему довелось быть знакомым. Их с Одином взгляды скрестились, как две шпаги – давняя взаимная неприязнь, дремавшая все эти годы, пока вблизи не было источника, питавшего ее, теперь пробудилась с новой силой. Одину пришлось очень постараться, чтобы не выдать своих истинных чувств. - Дедушка, а это – Тор, - произнес звонкий голос Локи, и оба его сына выступили вперед. Лицо старика смягчилось. - Я же говорил тебе, что вы с ним скоро увидитесь, - покровительственно сказал он Локи и протянул Тору руку: - Ну, здравствуй… Наслышан. - Проходите в дом, - пригласил Лафей. *** Одину потребовалось не меньше получаса, чтобы смыть с себя чужие запахи, прицепившиеся к нему в дороге. После душа он сразу попал на праздничный ужин – в гостиной растопили камин, накрытый стол ломился от угощений, и дети ходили вокруг них, сверкая голодными глазами. - Я готов, - сообщил Один, потирая руки. – Можем начинать. Тор, подарки. Тор притащил из прихожей оставленную там сумку, и Один, устроившись за столом, расстегнул молнию. Близнецы тотчас подошли поближе, и даже Локи покинул свое теплое местечко возле камина. - Вручать будем по старшинству, - переглянувшись с улыбающимся Лафеем, Один картинно достал из сумки большой сверток и передал его старику. – Для вас - асгардские меха. Старик молча принял сверток, распаковал его и извлек на свет длиннополую безрукавку из волчьей шерсти. - Хм, - протянул он и направился к зеркалу. – Мех, конечно, так себе, только дерьмо цедить… Но что они там, в Асгарде, в этом понимают? – громко ворчал он, примеряя безрукавку. Один удивленно посмотрел на Лафея, но тот только махнул рукой. - Тебе, Локи, я хотел привезти книги, но ты ведь и сам скоро переберешься в Асгард, поэтому возить их туда-сюда – непрактично, - продолжал Один, возвращаясь к своей сумке. – Я привез тебе библиотеку, которую ты сможешь всегда брать с собой, - и он вручил Локи коробку. – Это электронная книжка, - пояснил он. Слова благодарности Локи потонули в завистливых криках близнецов, поэтому Один поспешил одарить и их: - Вам двоим я приготовил не оригинальный, но, во всяком случае, актуальный подарок. С этими словами он выдал близнецам по мобильному телефону. Близнецы вцепились в них с видом одержимых. - Я знаю эту модель, здесь можно слушать музыку, - возбужденно закричал Хельблинди. – А игры, гляди-ка… - Шашки, футбол, - подхватил Бюлейст, и оба в один голос закончили: - …и «Убей бобра»!!! - Что нужно сказать? – вмешался Лафей, качая головой. Но близнецы его не слушали, поскольку решали куда более важный вопрос: - Спорим, я уложу полсотни бобров за раунд? - Я выбью мозги сразу сотне! - Тихо! - прикрикнул на них Лафей. – Убийство бобров отменяется. Никаких посторонних занятий за столом. Угомонитесь, иначе я отберу у вас ваши игрушки. Близнецы ненадолго притихли и отложили телефоны. Праздничный ужин у Лафея получился не хуже, чем те, что Один пробовал на светских приемах в Асгарде. Скоро воцарившаяся за столом тишина снова нарушилась болтовней, потому что и гостям, и хозяевам хотелось пообщаться. Локи о чем-то шушукался с Тором, Один видел, что Лафею это как будто не слишком нравится, но тот никак не пытался вмешаться в их беседу. Старый етун в подаренной безрукавке сидел молча и взирал на всех так, словно был королем, а не рядовым жителем северного захолустья. Именно этот высоко задранный нос и поднятый подбородок унаследовал от него Лафей. Сам Лафей не был особенно разговорчив, но у Одина перехватывало дыхание каждый раз, когда он ловил на себе его взгляд. Близнецы первыми опустошили свои тарелки и подсели к Одину. - А мы ездили к маме, - сообщил Хельблинди, сгорая от нетерпения выложить все свои новости. - Серьезно? – удивился Один. – Когда? - На осенних каникулах. Один посмотрел на Лафея, тот хмурился. - Ты не говорил мне, - заметил Один. - Не всё можно обсудить по телефону, - ответил Лафей. – И, если тебя это интересует, я не виделся с ней. У меня были свои дела в городе, я завез к ней детей и забрал вечером того же дня. Один поймал на себе взгляд старика – тот поглядывал на них с Лафеем с нескрываемым интересом, так, словно ожидал какого-нибудь скандала. Один решил, что скорее треснет, чем доставит ему такое удовольствие. - Я думаю… это было очень мило с твоей стороны, - сказал он Лафею и повернулся к детям. – И как она поживает? Обрадовалась вам? - Конечно, обрадовалась! – воскликнул Хельблинди. – Она пекла треугольнички с мясом... Такие вкусняцкие! - Да! И спрашивала про Асгард, и про школу, и про то, собираемся ли мы на праздник в Храмовый город… - вмешался Бюлейст, чувствуя, что брат собирается сам рассказать всё интересное, без его участия. - И обещала связать нам по свитеру! – снова перебил Хельблинди. – И показывала свои ящики с цветами… - И учила нас варить суп!!! – торжествующе договорил Бюлейст. Лафей сделал такое кислое лицо, что Одину стало даже жаль его. - А Локи тоже ездил с вами? – спросил он. - Да, - ответил Локи. – Мне хотелось ее увидеть… Ты не сердишься? – добавил он. - С чего я должен сердиться? Я думаю, вы очень хорошо сделали, что съездили к ней, - заверил Один. - Она вышла замуж? - Нет. Во всяком случае, живет она одна, - ответил Локи. – У нее только кот и собака. Она попросила прислать ей наши фотографии. - Обещала купить рамочки и повесить нас на стенку! – гордо сказал Хельблинди. - Понятно… - пробормотал Один, с досадой ощущая в себе сочувствие к этой незнакомой етунше, чья судьба во многом повторяла его собственную судьбу – точно так же, как и он сам, она столкнулась с Лафеем, и не смогла быть счастлива больше ни с кем после того, как Лафей оставил ее. – Чем она занимается? – спросил он для очистки совести. - Работает на рыбной ферме, - откликнулся Локи. - У них там все работают на рыбной ферме, - с досадой перебил Лафей. – Зато не сидят без работы по полгода… Ладно, нашли тему для разговора, - фыркнул он и бросил недовольный взгляд на Хельблинди и Бюлейста. – Играйте лучше в своих бобров. Близнецы схватились за телефоны. - Как продвигается твоя статья? – спросил Локи у Одина, разряжая обстановку. - Осталось совсем немного – выяснить про конец света, - ответил Один. – Именно этим мы с Лафеем и планируем заняться в ближайшее время. - Если конец света уже скоро, я не стану доделывать ремонт, - потягиваясь, заметил Лафей. - Ну па-а-апа! – принялись ныть близнецы, не отрываясь от экранов своих телефонов. - Ты обещал нам новые кровати! И полки! И комод! - Вы и так получили отдельную комнату, - отмахнулся Лафей. – Будете скандалить – отдам вас мистеру Фарбаути. - Кстати, мы его встретили сегодня, - вспомнил Локи. – Он передавал тебе привет. - Много мне радости в его привете, - проворчал Лафей, зато его отец тотчас встрепенулся и сделал ехидное лицо. Один помнил это выражение и не ждал, что за этим последует что-то хорошее. Старик оказался предсказуем. - Бедный-бедный Фарбаути, - протянул он вкрадчиво. – Столько лет он вьется вокруг тебя, а ты вспоминаешь о нем, только когда думаешь, кому бы сбагрить своих неслухов… - В каком смысле, вьется вокруг меня? – рассеянно спросил Лафей, нарезая сладкий пирог. - В прямом… какие еще смыслы здесь могут быть? – откликнулся старик самодовольно. – Хочешь еще прямее – изволь: Фарбаути подкатывал к тебе яйца. Лафей едва не выронил тарелку. - Когда такое было? – спросил он изумленно. - Да всё время, что ты тут жил, он тёрся у нас... Пока ты не уехал в Асгард, - сообщил старый етун. - Впрочем, я припоминаю, что и после, когда ты вернулся сюда с тремя малолетними детьми, у него по-прежнему глаз горел. Почему, ты думаешь, он так и не обзавелся партнером или наследниками? Все еще сохнет по тебе! - Да ладно болтать! - рассердился Лафей, и старик, того и добивавшийся, радостно захохотал. Один открыл было рот, чтобы вмешаться, - и не нашелся, что сказать. *** За разговорами вечер пролетел незаметно. Когда стенные часы пробили половину одиннадцатого, Локи увел Тора показывать свою комнату, и старик тоже скрылся в неизвестном направлении, Лафей заварил ароматного чаю с травами. - Никакого кофе на ночь, - предупредил он Одина. - Ты должен хорошо выспаться, завтра снова в дорогу. Любопытные близнецы, прислушивавшиеся к разговору, тотчас подобрались совсем близко. - Папочки, а куда вы едете? Возьмете нас с собой? - затараторили они, повисая на спинках стульев Лафея и Одина. - Разумеется, нет, - отрезал Лафей. - Детям не место в Храме. Будете сидеть дома и зубрить математику. А ну, брысь! Я разве с вами разговаривал? Близнецы, ворча, вернулись на диван. - "Папочки"? - тихо спросил Один у Лафея. - Они успели к тебе привязаться, - криво улыбаясь, ответил Лафей. Взгляд у него был такой, как в тот день, когда близнецы обвалили люстру. - Я вовсе не против, чтобы они звали меня отцом, - сказал Один, касаясь руки Лафея. И, видя, что тот по-прежнему сконфужен, переменил тему: - Так что это за чай? Я думал, в Етунхейме не особо разживешься травами. Лафей улыбнулся уголками губ. - Эти растут даже под снегом, - объяснил он. - Они не такие ароматные, как все легендарные "Букеты Ванхейма", но целебных свойств у них масса. Хочешь чаю, отец? - обратился он к старику, появившемуся в гостиной в длиннополом халате, поверх которого по-прежнему красовалась подаренная Одином безрукавка. - Что там у вас? - поинтересовался старик и бесцеремонно приподнял крышечку. - У-у, какой белёсый... Нет уж, откажусь. Чай должен быть густой, как дерьмо... Чтобы ложка стояла. Один вытаращил глаза, но больше никто не выглядел удивленным, видимо, такие словесные выпады старик совершал нередко. - Ладно, утомили вы меня, - сообщил меж тем несносный старый етун. - Пустите-ка дедушку, - с этими словами он легонько ткнул Хельблинди и Бюлейста в спину, те поднялись с дивана, а старик демонстративно разделся до трусов, лег и натянул на себя до самой макушки толстый плед. Лафей взял поднос с чаем и, сделав Одину знак, вышел из комнаты. - Марш спать, - добавил он от порога, обернувшись через плечо к сыновьям. Один благоразумно решил оставить все увиденное без комментариев. *** - Сегодня Тор переночует у Локи, там есть диван… а с завтрашнего дня переедет сюда, поскольку нас все равно здесь не будет, - рассуждал Лафей, когда они с Одином устроились на постели в его комнате и поставили поднос на пол. В клетушке, которую занимал Лафей, едва умещались книжные полки, платяной шкаф, письменный стол и кровать. Кровать, впрочем, была огромная, двуспальная – видимо, некоторые привычки Лафея не поменялись с юности. - Долго нам добираться? – спросил Один, зевая. Похоже, травы обладали снотворным эффектом, потому что всего несколько минут назад он чувствовал себя еще вполне бодро. - Два дня туда, два обратно… И неизвестно, сколько пробудем в самом городе… Куда-то торопишься? – уточнил Лафей. – Ты, вроде, собирался подавать в отставку? - Собирался, но ты не одобряешь это, - со вздохом констатировал Один. - Сейчас – нет. Ты мог бы воспользоваться своим положением и как официальное лицо получить доступ к архивам. Пока твой развод не попал в газеты, ты можешь спокойно оставаться в своей должности… - Я уже совершил достаточно дурного, пользуясь своим положением, - возразил Один мрачно. Лафей придвинулся ближе. - Что у тебя случилось? – спросил он серьезно. – Это все твоя бывшая? - У нее поменялись требования, - подтвердил Один. – Есть кое-что, о чем и я не мог рассказать тебе по телефону… возможно, ты станешь иначе ко мне относиться, когда услышишь правду. - Я слушаю, - сказал Лафей с нетерпением. Один вздохнул. - Это не ее идея, я знаю, это Вили научил ее… Он не успокоится, пока не растопчет мою репутацию… Коротко говоря, она потребовала, чтобы я позволил вернуться в Асгард не только Вили, но и Ве. И мне пришлось восстановить их обоих в правах. На этих условиях я получил развод. Он опустил голову, но Лафей только фыркнул. - Будь у тебя хоть капля жалости, ты провернул бы все это намного раньше, и без понуканий, - заявил он. – Твоим братьям не место в Етунхейме… благодари богов, что они не погибли здесь… и перестань стыдиться того, что сделал доброе дело. - Ты тоже стыдишься, - возразил Один. – Ты ведь не собирался мне рассказывать, что позволил своим сыновьям повидаться с матерью. - Это была сентиментальная глупость, - нахмурился Лафей, но Один видел, что одобрение ему приятно. - Зато женщины и дети счастливы, разве это не главное? – заметил он, улыбаясь. Лафей улыбнулся ему в ответ. - Ты отращиваешь волосы, - тихо сказал он, без перехода меняя тему. - Не стригся с твоего отъезда, - подтвердил Один. - Скоро будешь совсем как раньше, - Лафей посмотрел на него, щурясь, словно припоминая, каким Один был двадцать лет назад. - К счастью, таким, как раньше, я не буду, - ответил Один, смеясь. – Не хочу иметь ничего общего с тем эгоистичным мерзавцем, каким я был прежде. Кстати, я ведь только тебе еще не вручил подарок, - добавил он и, достав из-под кровати свою дорожную сумку, извлек из нее коробочку. – Вот, возьми. Лафей открыл ее и некоторое время молча смотрел на лежащее внутри золотое кольцо. - Это вопрос, - с волнением произнес Один. Лафей поднял на него взгляд. На мгновение Одину показалось, словно не было всех этих прожитых в разлуке лет, словно они по-прежнему стоят на крыше "Трюма" - там, где они сказали друг другу свои тайные имена, и ночь окутывает их покрывалом, прячет от всего мира, создавая иллюзию, будто на свете нет больше никого, кроме них двоих. Той ночью он испытал такое удивительное ощущение близости, какого не знал уже никогда после, потому что она оказалась интимнее и глубже физического обладания. Теперь, как тогда, сердце его готово было выпрыгнуть из груди, как будто перестало умещаться там. Вместо ответа Лафей всё так же безмолвно протянул левую руку, Один взял кольцо и одел ему на безымянный палец. - Хочу, чтобы ты знал... С тех пор, как мы знакомы, ничто и никто не имеет для меня смысла, кроме тебя, - произнес он нетвердо, потому что голос вновь отказался подчиняться ему. И ничуть не удивился, когда Лафей с самым серьезным видом кивнул и ответил: - Я знаю. *** - Будешь спать здесь, - сообщил Локи, демонстрируя Тору диван, такой узкий, что лежать на нем можно было только вытянувшись в струну. Впрочем, собственную кровать Локи тоже нельзя было назвать широкой. Поэтому слова "Пустишь меня на свой сексодром?" так и остались непроизнесенными. Комната была небольшая - прежде ее занимал дед, а Локи с братьями теснились втроем в теперешней гостиной. Сюда Локи перебрался совсем недавно, с месяц назад, когда Лафей переделал чердак под детскую для близнецов, и все еще не мог привыкнуть, что теперь он здесь - полноправный хозяин. Правда он уже расставил на полках свои книги, диски и любимые безделушки, а над столом повесил фотографию Тора, ту самую, которую утащил из альбома в Асгарде. Сверху раздался топот. - Это мои братья бесятся, - объяснил Локи. - На каникулах у них совсем от безделья крышу сносит... Придется их чем-то занимать, пока Лафея не будет... Иначе они нам проходу не дадут... Ну, как раз наша очередь быть гостеприимными.... Покажем тебе Етунхейм, - добавил он иронично. - Познакомишься с местными... им прямо не терпелось на тебя взглянуть. Ангербода так требовала подробностей, что всю кровь из меня выпила. - Ты с ней все еще общаешься? - удивленно вскинул голову Тор. - Да, - ответил Локи нехотя. Тор стянул свитер и бросил его на стул. - Вот, значит, как, - пробормотал он. - Она... всё ещё твоя подружка? - не дождавшись ответа, он повысил голос: - Какого цверга, Локи? Ты даже не сказал ей?.. - А что я должен был ей сказать? - устремляя на него злой взгляд, воскликнул Локи. - Что влюбился в своего брата, переспал с ним и потому не хочу ее больше видеть? Так?! Он отвернулся к окну, вцепившись в подоконник. Тор подошел и встал рядом. За окном выл ветер, снежинки с размаху бились в стекла. - Но это же правда, - сказал Тор тихо. - Разве нет? Локи засопел, словно пытаясь справиться с рвущимся наружу раздражением, но ответил спокойно и почти ровно: - Когда мы вернулись из Асгарда, Лафей говорил со мной о тебе... Он догадался обо всем, что у нас с тобой было, и потребовал с меня клятву, что это больше никогда не повторится. - И ты поклялся? - спросил Тор, невольно отступая. - Да. Понимаешь, что это значит? - Понимаю, - откликнулся Тор покорно. Как ни странно, это вызвало у Локи новую вспышку ярости. - Ничего ты не понимаешь! - зашипел он с раздражением и толкнул Тора в плечо, так сильно, что тот от неожиданности не удержался на ногах и с размаху опустился на диван, наваливаясь на спинку и задевая головой маленькое бра. Локи дернул за цепочку, включая лампу, и медленно оперся одним коленом о диван рядом с бедром Тора, подаваясь вперед, так что Тор теперь почти утыкался лицом ему в район грудной клетки. Нависая над братом и сжав его подбородок пальцами, Локи заставил его поднять лицо вверх. - Это означает, что каждую минуту, каждую секунду своей жизни я должен буду лгать, - произнес он вкрадчиво, с притворной мягкостью, которая совсем не шла к той стальной хватке, какой он удерживал голову Тора запрокинутой. - Лафею, Одину, всему миру. Я буду хитрить, буду носить маску и добьюсь того, чтобы она намертво приросла к моему лицу. Я стану встречаться с Ангербодой, с ее подругами и с подругами ее подруг - со всем Етунхеймом, если понадобится... Я сделаю все, что в моих силах, чтобы отвести любопытные глаза - даже самые родные из них - от тебя и меня. Я хорошо умею это, поверь. Я стану тише снежинки и изворотливее ветра, чтобы нас с тобой не поймали... Я сольюсь с твоей тенью, со звуком твоего дыхания... И, если ты хочешь быть со мной, тебе тоже придется научиться лгать. Ты готов к этому? - спросил он с нажимом. - А? Ну... да, готов, - пробормотал Тор, изумленно глядя на Локи снизу вверх. Локи страдальчески свел брови на переносице. - Как я могу заглянуть в твою душу? - спросил он тихо. - Как могу знать, что для тебя это так же важно? Тор, не разрывая зрительного контакта, задрал рукав майки, открывая плечо. - Посмотри, - сказал он. - Я сделал ее. Татуировку с твоим именем. Как и обещал. Локи изумленно коснулся кончиками пальцев темно-синих букв, вживленных под кожу. - Это останется здесь навсегда... До конца моих дней, - продолжал Тор. - Так же, как и моя любовь к тебе всегда будет здесь, - он взял Локи за руку и приложил его ладонь к своей груди. - Тор, - выдохнул Локи. - Ты хочешь, чтобы я тоже носил на своем теле твои метки? Знаки моей принадлежности тебе?.. Хочешь? - Хочу, - отозвался Тор хрипло. - Тогда поставь их, чего ты ждешь? - прошептал Локи, подаваясь вперед, так, чтобы Тор мог ощутить дрожь, сотрясающую его тело, и нарочито медленно опустился к нему на колени. Глядя в совершенно сумасшедшие глаза старшего брата, он закончил: - Не знаю, дар ли это, или проклятие... но ты мой, а я - твой. На миг взгляд Тора приобрел осмысленность, и Локи с чистой совестью передал ему инициативу и контроль над ситуацией. Дважды предлагать не понадобилось. Пальцы Тора сжали бедра Локи, губы двинулись по горлу вверх от худой ключицы, и с этого момента их тела больше ни на миг не разделялись в течение всей долгой зимней ночи.