Демоны пророчества

      Гинтар шел по саду вместе с лунным, обсуждая прошедший совет. У них было мало времени, и туманный только узнал последние новости, но не успел возмутиться. Гайзил посчитал несправедливым, что его сын умер, а Дакота жила себе припеваючи? Припеваючи?! Он сам когда-то придумал закон о том, чтобы морские не показывались на глаза! Из-за его же закона ему пришлось казнить сына! И он ссылался, что из-за упрямства лунной, Каяралл продолжал с ней встречаться. И, мол, она была предупреждена о последствиях, но всё равно встречалась с ним! И вот…       «Ааа!» — Гинтар мог только кричать, так как наглость морского просто в голове не укладывалась! У лунных нет закона о запрете встречаться с кем-либо. За что Дакота должна умереть?! И вот туманный уже приготовился всё это вылить на Альфреда, возмутиться в полной мере, но…       — Гинтар!       Прежде чем его окликнули, туманный услышал быстро приближающиеся шаги, но когда оглянулся, почувствовал резкий удар кулаком в лицо, который не просто заставил его пошатнуться — Гин упал, хватаясь за скулу и сразу ощутил на ней влагу.       Сектар, нависший над ним, встряхнул руку, оскалившись, смотрел, как брат пытается встать и сфокусироваться на противнике.       — Стоять! — это было сказано Альфреду, который хотел броситься на помощь другу. Это был не просто крик, а магический приказ.       Силы амулета не хватило, чтобы отразить такой сильный приказ, и лунный просто замер на месте, не в состоянии двинуться. Опять попасть под чужое воздействие было невыносимо. Чертыхнувшись, Альфред пообещал найти амулет посильнее.       — Ты что делаешь? — рот ему никто не затыкал, и болтать — это все, что осталось вожаку. — Нечестно нападать без предупреждения. Он твой брат! Разве это достойное поведение старейшины?       — Заткнись, дикарь! — Сектар себе сейчас совершенно не отдавал отчета в том, с кем разговаривает. Пока он сюда шел, он настраивался. А стоило увидеть брата, так и вовсе достиг пика ярости. — Он должен был знать, под чем подписывается! Ещё раз узнаю, что ты подошёл к Валанди… — начал было младший, но Гинтар взбесился от одного только его голоса:       — Это я должен тебе по морде давать за неё!       — Мне? Это не я сейчас так нагло пытаюсь к ней подкатить со своим «вернуть всё, что было»!       — Но ты посмел покуситься на мою невесту! Мою невесту!       — Мы думали, что ты мёртв! — Сектар резко подскочил к Гину, чтобы вновь ударить его, но старший, несмотря на то, что в армии не был, в ближнем бою всегда сражался лучше Сектара. И сейчас он был к этому готов — уйдя от удара, Гинтар схватил руку брата и перекинул его через себя, отходя в сторону.       — И ты сразу сделал на неё стойку? — рявкнул он. Он не боялся Сектара сейчас, и это стало главной его ошибкой.       Удар был очень болезненный — младший туманный не сразу даже смог вздохнуть, но стоило ему распахнуть глаза, как Гинтар закричал от боли, что началась в его голове. Череп словно крошился на маленькие острые кусочки, каждый из которых больно врезался в мозг. И всё это усиливалось, боль отдавалась по всему телу — Гинтар упал на колени, но нашел в себе силы, чтобы взмахнуть рукой в сторону младшего брата, и кусок земли, на котором он лежал, с силой врезался в позвоночник, словно под землей был кулак, который только и ждал своего выхода.       Больше всего он боялся за Альфреда. Только бы его не задело. Он послал одну единственную просьбу мысленно, но Сектар, кажется, в данный момент его не услышал.       — Альфред, уходи отсюда, это не твоё дело, — ах, если бы он мог… Если бы только Гин смог как-то ослабить брата…       «Не могу пошевелиться. Проклятый мозговик, я загрызу тебя, дай только двинуться», — мысленно кричал лунный. Ему хватило бы несколько движений пальцами, чтобы ослабить магию Сектара, а затем обездвижить его, но он напал раньше. Любые попытки пошевелиться не увенчались успехом, а Альфред не мог мысленно чертить руны, пока все, что ему было позволено, — это собирать силы. Как только он сможет сделать хоть одно движение, Сектару очень не поздоровится.       Боль в голове прекратилась, Гинтар услышал, как сквозь зубы застонал Сек, и вновь вскочил на ноги, ожидая нового шага от него. И он был.       Сектар перевернулся на живот и с большим трудом поднялся на ноги. Удар пришелся точно в середину, точно в позвонки, отчего ему было больно не просто двигаться, а стоять, но он подавил в себе эту боль. Будь Гин не таким обозленным, он бы испугался из-за крови, которую сплюнул Сек, но сейчас он предоставлял куда большую опасность. И Сектар не будет заботиться о благополучии Гинтара, по крайней мере, сейчас.       — Я выложил перед тобой все карты сразу, — прохрипел Сектар, медленно подходя к пятившемуся назад Гину. — Я тебе сразу сказал, что полюбил её. А ты решил действовать втихаря от меня. Думал, я не узнаю? Ты только ей хуже сделал. Она была счастлива со мной, пока ты не появился. Теперь Валанди мечется меж двух огней.       — Огнём для неё здесь являешься только ты!       Эти слова стали последними, которые разрушили какие-то запреты для Сектара. В Гинтара полетела молния, от которой тот тут же прикрылся выросшей стеной земли, но когда стена опустилась, Сектар был перед ним в нескольких сантиметрах, и вновь кулак полетел в лицо, но и тут реакция и практика в ближнем бою Гинтару помогли. Он остановил кулак, схватив его, но не успел вновь перекинуть — Сектар схватил кисть старшего и прожог её.       Гинтар не остался в долгу. Прежде, чем отпустить от боли, он проделал тоже самое, но его стихийная магия была куда сильнее. Теперь уже Сектар не скрывал крика, и братья отпрыгнули друг от друга, давая себе передышку.       Но с какой же злобой они смотрели друг на друга, с каким ядом. Разве это те братья, которые любили друг друга сто лет назад и готовы были защищать до самого конца? Этот ли Сектар боготворил старшего брата и желал ему только добра, пусть и выражал это немного не так, как все привыкли? Этот ли Гинтар защищал младшего, готовый быть ему опорой всегда и во всём? Они ли слали друг другу письма?       Нет. Это были уже совершенно другие эльфы.       — Она тебя боится! — не унимался Гинтар.       — Что за чушь ты несешь? — сквозь зубы прорычал младший, держась за обожженный кулак.       — Я это тебе уже говорил тысячу раз! У всех должно быть что-то личное, что-то сокровенное, что-то своё! Но ты отнимаешь это право! Ты отнимаешь право мыслить, думать! Быть самим собой даже внутри себя! Валанди не может позволить себе этого счастья. И ты учишь её лишать этого остальных! Она боится думать, боится мыслить, а всё из-за тебя!       — Потому что только так я могу узнать, кто мне друг, а кто враг, и это тебе было сказано столько же раз! — Сектар влез в голову Гина, вороша его мысли так же, как и когда-то Закнеылу, делая это больно, неаккуратно. Старший вновь закричал, но он продолжал слышать его голос: — Я знаю, как Валанди больно видеть тебя. Я знаю, кто хочет меня отвратить. Я знаю, что её сердце из-за твоего эгоизма никогда не станет моим!       Возможно, эти слова придали сил Гинтару — Валанди всё-таки ещё помнит их вместе — он вновь применил стихийную магию, на этот раз выпуская сильный луч пламени и, предугадав, в какую сторону отскочит брат, в мгновение ока нарисовал в воздухе несложную руну, которая полетела в него и взорвалась на груди, отбрасывая Сектара на пару метров назад.       Это не так опасно для жизни, но эти мгновенья Гинтару были необходимы, чтобы собрать свои мысли и попытаться унять боль. Он, наверное, единственный, кто знал слабость Сектара и сейчас этим пользовался. Физическая боль — вот то, что не даёт ему творить магию. Он давно научился всё делать без зрительного контакта, на большие расстояния, но это требовало концентрацию. А к физической боли он был очень восприимчивым, но…       Постойте. Гинтар встал, потер обожженную кисть и увидел свои запонки, которые… не работают! Магия в них была, тогда… «Насколько же выросла его сила, что он с такой лёгкостью игнорирует столь сильные зачарования?» И это напугало Гинтара. Ещё больше напугал смех, который Сектар пытался продемонстрировать. Хотя больше походило на смесь из пыхтения и стонов от боли.       — Мне теперь не способен препятствовать ни один артефакт мира, — простонал он, вновь вставая на ноги.       Оставлять руну без ответа Сектар не стал, и он уже в третий раз бросился первым на брата, завязывая новый, более ожесточенный бой.       Они могли оба пойти более лёгкими путями — Сектар мог убить или лишить Гинтара воли одним взглядом. Гинтар мог вложить больше сил в выученную руну, больше магии и взорвать брата без шанса на жизнь. Но не убийство было их целью. Это было соперничество, дуэль за любимую женщину и свою правоту.       Гинтар отвоёвывал то, что у него украли; то, что спрятали под замком. И отчего-то он был уверен, что Валанди действительно боится Сектара и хочет вернуться с нему, Гину. Сектар же отвоёвывал своё право на счастье. Несмотря на все его слова о том, что Валанди не его на все сто процентов, это не означало, что он не собирался биться за остальные проценты, за её сердце. Он любил её. Это была его первая женщина, к которой он испытывал такие глубокие чувства. Он любил её как мать, а ту он просто боготворил. Любил грубо, тихо, без слов, но действиями. Но любил.       И сейчас эти два сосуда с безграничной любовью к Валанди схлестнулись в ожесточенной схватке. В ход шла вся магия, какую знали братья. Они вредили друг другу, пытались вывести из строя, но не убивали.       Хотя в скором времени от поляны в саду, где они бились, не осталось и следа — вся земля была выжжена, всклочена. Какие-то деревья поломались пополам. Одежда братьев была сожжена в каких-то местах и изодрана. Да и оба они, немного забывшись, стали действовать слишком жестко. Молнии, огонь, крики и стоны — вот что слышали те, кто был недалеко от драки.       Без крови тоже не обошлось. У Гинтара хлестала кровь из носа и ушей, Сектар всё плевался ею, а что говорить о теле и конечностях, которые были покрыты глубокими ранами, словно они дрались на мечах. Но ожогов было больше всего: руны, огонь, заклятия — в ход шло всё.       И даже когда они встали друг напротив друга, чтобы выделить несколько секунд на небольшую передышку, братья качались, вот-вот готовы были упасть, оглашая тем самым победу второго, но они не сдавались. Гинтар почти перестал видеть младшего — голова гудела, в ушах звенело, в глазах двоилось, а череп раскалывался. Сектар же не мог нормально концентрироваться — всё тело было словно в огне. Болело всё — от костей до кожи, и туманный постоянно думал о боли, хотя должен был думать о противнике. Его так даже на поле боя никто не отделывал. Да он и не позволял никому к себе приблизиться ближе, чем на три метра.       Оба эльфа тяжело дышали, хрипло и обрывисто. Но у каждого ещё были силы на последний удар. Гинтар сделал шаг по направлению к брату, рисуя в воздухе новую взрывчатую руну. Сектар сделал шаг к нему навстречу, щурясь и направляя новую волну боли в сторону головы брата, которая точно добьёт его. Это были их последние ходы за этот бой. И они были решающими.       Три секунды напряжения. И вот Гин взмахнул рукой, направляя руну, а Сектар распахнул глаза, хватая голову брата, словно невидимый кулак.       — Нет! — раздался крик над ними.       Валанди наконец смогла пробиться сквозь барьер и прибежала сюда, чтобы остановить их. Она увидела страшные увечья на обоих, и ей самой стало вдвойне больнее от них, будто все их раны отразились на ней. Особенно те, что были у Сектара. Она знала, как он плохо переносит физическую боль, а стоило ей связаться с ним через кольцо, словно почувствовала ее на себе. Ноги ее подогнулись, и она упала на колени ровно в том месте, где застывший стоял Альфред. Она схватила его за ногу и направила всю свою мощь, чтобы разрушить оковы Сектара.       «Останови их обоих, заблокируй всю магию здесь!» — раздался ее приказ в голове лунного, а также она нарисовала в его сознании нужную руну. Она ее знала из книг, только использовать знаки такой силы могли лишь мастера рун, такие, как Альфред.       Её силы и желания самого вожака хватило, чтобы победить двойной приказ Сектара — Альфред смог двигаться, и в одно короткое мгновение начертил ту самую руну в воздухе, которая, засияв, разлетелась в разные стороны, поглощая всю магию вокруг.       Оба эльфа упали, понимая, что проиграли оба с того самого момента, как здесь появилась Валанди. Сектару было не стыдно перед ней. Он делал то, что должен — отстаивал своё право быть её единственным и уж тем более на данный момент, а вот Гинтару стало совестливо. Он в таком отвратительном состоянии перед ней… И проблема не в крови и увечьях, а в том, что ей ведь тоже больно от того, что здесь приключилось. Будто это он мозговик, который понимал её чувства.       И сейчас было лучше всего ясно, кто и что из братьев из себя представлял.       Сектар всё же постарался держать лицо. Он встал. Шатаясь, но заставляя себя так, как всегда заставлял что-либо делать Валанди, встал и медленно повернул голову в сторону Валанди.       Но что-либо сказать ни у кого не было сил. Гинтар и вовсе подняться не смог. Такой силы воли у него не было. Попытался. Но сразу повалился. Если у Сека была физическая боль, то Гина изматывала та, что была в голове. Шум в ушах, пелена в глазах. Всё это отражалось на его самочувствии. Он просто не чувствовал, где небо и земля.       — Идиот! — крикнула она на Сектара, поднимаясь, затем перевела глаза на Гина и добавила: — Вы оба такие идиоты. Что здесь устроили? А если бы я опоздала? Придурки, жить надоело?       Она ещё много ругалась и обзывала их всяческими синонимами слов «умственно отсталые», и пока здесь не было магии, вдоволь пользовалась этим, оглушая их своими криками. Когда поток ругани у нее всё-таки иссяк, она стояла впритык к Сектару и гневно сверлила его глазами, но внезапно обняла его, зная, что причинит боль, но все равно хотела сделать это. Ей было страшно потерять его, как она потеряла Гинтара. Страшно было пережить это во второй раз и с самим Гином, но Сек… Сек ей был сейчас дороже всех, и никакие вдруг всколыхнувшиеся старые чувства не могли этого изменить.       Однако Валанди была настолько зла, что, отпустив его, пнула туманного в коленку, чтобы он упал к чертям, и строго, сверху вниз взглянула на него и ткнула пальцем в его сторону, будто этот жест имел реальную силу.       — Лежи и не двигайся, я принесу зелья. Ты тоже, — она перевела палец и глаза на Гинтара, точно так же строго сведя брови. И пусть только кто-нибудь из них пошевелится, она сама их отметелит пострашнее. Бросив Альфреду, чтобы он проследил за этими балбесами, она двинулась искать слуг.       — Валанди, стер… — но от боли он даже договорить не смог.       А вот Гинтар лежал и с таким болезненным видом смотрел на всю эту картину. Она всё же выбрала его. Побежала к нему, хотя лежал именно Гинтар. Обняла его, а Гину доставались лишь её взгляды.       Он вновь попытался встать, но смог лишь на одно колено. Не сможет тут больше оставаться.       — Альфред, отведи меня в комнату, — казалось, ещё чуть-чуть и туманный заплачет — настолько дрожал его голос. Наверное, то, что он увидел, было красноречивее всех «нет» Валанди, которые она могла бы сказать. — Меня Кая подлечит.       — Прости, не могу ослушаться. Ее приказ был последним, и он все ещё действует, — сквозь зубы процедил лунный.       Он получил свободу, мог двигаться и говорить, но она сказала приглядывать за ними обоими, а как он это сделает, если отведет одного в другое место?       — Какого черта они оба пробили амулет, и я все ещё ее слушаюсь, хотя магия здесь не будет действовать ещё несколько минут? — вскипел Альфред и опять взлохматил свои волосы. От бессилия он опустился рядом с другом и сочувственно посмотрел на него. — Мне правда жаль, я думал, у тебя получится.       «Потому что магия Валанди растет», — с гордостью ответил на вопрос лунного Сектар, но кто его сейчас услышит? Он и сам хотел убраться в свои покои, но вот один на один с лунным точно не справится, оттого и продолжил стоять на коленях.       Гин другу ничего не ответил. Как-то было неприятно такой проигрыш обсуждать, да ещё и пока соперник рядом. Гин сейчас больше старался привести свою голову в чувства и, к счастью, у него это постепенно получалось. Ничего, кроме боли от ран, вскоре не осталось.       Совсем скоро вернулась Валанди с целебными пузырьками. К первому она подошла к Гину и молча опустилась перед ним. Ни говорить с ним, ни даже смотреть не хотелось, и хоть она сделала свой выбор, было очень больно отказывать ему таким образом. Сердце словно разорвалось на две части, и одна из них сейчас медленно и мучительно умирала.       Передав ему бутылочку, она проследила, чтобы он все выпил, а когда его раны начали залечиваться, приложила ладонь к его щеке и мысленно прошептала: «Прости». Она всё ещё не отдавала себе отчёта, что колдует там, где магии не может быть в принципе. Возможно, именно поэтому её силы и работали. Она смахнула выступившие слезы и поднялась, поворачиваясь к своему благоверному.       — Дать тебе зелье, или ещё помучаешься? — присаживаясь перед ним, спросила Валанди.       Она еле преодолела желание ещё разочек пнуть его хорошенько, чтобы неповадно было такое повторять. Удумали драку тут устроить, если сестра узнает… А вот и она — легка на помине. Разгневанная Силейз вихрем влетела к ним и сорвалась на крик:       — Какой идиот применил эту руну? Вы мне все барьеры поломали! — сейчас всем стало понятно, в кого солнечная такая выросла.       — Ой-ой, пей скорее, а то костей не соберём, — Валанди быстренько поднесла пузырек к губам Сектара, но с опаской продолжала поглядывать на сестру.       Бедный Альфред опустил голову как можно ниже, лишь бы казаться менее заметным. Все присутствующие знали, что он единственный, кто мог применить руну такого уровня.       — Королева, моя провинность, — вовремя зелье стало действовать. Шагнул бы к ней Сектар ранее, точно бы упал. — Я устроил драку и обещаю, что возмещу все убытки. Но это было семейное дело, которое нужно было решить незамедлительно.       Что ж, хотя бы взял вину на себя, как и полагается мужчине. Он же первый удар произвёл. Склонив голову, Сек боковым зрением оценил Гинтара, но с ним всё было хорошо. Брат, как подбитая собака, облокотился об Альфреда. Трудно держать лицо, когда унизил младший брат, да ещё и невеста бывшая прилюдно окончательно кинула.       — Знаешь, сколько я времени потратила на возведение всех этих барьеров? А вы в один миг их сломали и оставили город без защиты! Возместит он убытки… — меньше Силейз злиться не стала. Осмотрев всю четверку целиком, она постепенно догадалась, что здесь произошло. Она гневно сверкнула глазами на свою подопечную. — Из-за тебя все? Отшлепать бы тебя, как в детстве.       На ее словах Валанди вздрогнула и сделала шаг назад, отходя чуть за спину Сектара. Такой злой она ещё не видела сестрицу, и черт ее знает, правда ведь отшлепать может.       — А ты? — Силейз повернулась к Альфреду. — Не мог что-нибудь попроще использовать, зачем сразу магию блокировать? Или хотя бы радиус действия уменьшил, чтобы не задеть барьеры.       — Меня заставили, — стыдливо и очень тихо буркнул вожак, опуская голову ещё ниже. Честно говоря, он тоже испугался гнева этой женщины. Однако эта фраза не ускользнула от Силейз:       — Ага! Значит, и в этом ты виновата? — правительница снова вернулась к Валанди, но больше кричать не стала, лишь разочарованно вздохнула и помотала головой. — И вы ещё себя братьями называете, — обратилась она уже к туманным. — Не могли на кулаках подраться, зачем сразу магию применять в ссоре? Убить друг друга хотели? Вот поэтому эльфы сейчас в таком плачевном состоянии.       Она ещё долго их всех отчитывала, но нужно было восстанавливать защиту, и чем быстрее, тем лучше. Ткнув в Альфреда и Валанди, она приказала им следовать за ней и помогать, а на братьев обернулась:       — Вы двое, чтобы помирились здесь, а то запру в комнате и не выпущу, пока не договоритесь, как маленьких непослушных детишек. И только попробуйте мне устроить здесь что-то подобное.       Сектар стерпел всё молча с поднятой головой. Ну не мог он себе позволить склонить голову в виноватом жесте. Он защитил честь. Свою и Валанди. И на последних словах оба брата уж больно косо взглянули друг на друга. Мириться? Да после такого? Никогда. Иии не в ближайшие пятьдесят лет.       Конечно до разгоряченных умов не дошли слова Силейз о том, кто такие эльфы с магией в руках — дикари или возомнившие себя богами обычные смертные.       Сейчас братья не могли даже смотреть друг на друга. Их нельзя было оставлять в одной комнате. И Сектар, лишь поклонившись в знак извинения перед Силейз, пошёл обратно в замок, заставляя Гинтара уйти в таверну. Не мог он в замке быть этой ночью. И Каено лечение больше не нужно. Ничего не нужно. Нужен друг, но его сейчас заставят отрабатывать ошибки.       — Отпусти Альфреда, — Валанди повернулась к удаляющимся спинам туманных. Было тяжело смотреть на них таких, особенно на Гинтара. Очень подло она с ним поступила, отвергнув таким образом, а всего лишь нужно было нормально поговорить с ним.       — Нет, он будет помогать, чтобы тебе было стыдно, — Силейз была непреклонна. Альфред только вздохнул, но вмешаться в разговор не рискнул.       — Это я заставила его сделать именно эту руну, он не виноват, — жалобно простонала Валанди. — Он сейчас нужен Гину больше, чем нам. Я сама тебе помогу.       — Ему нужна ты, балда, — сорвалась опять Силейз. Была бы Валанди чуть помладше, точно отвесила бы ей хороший подзатыльник. — Он столько вытерпел из-за тебя, пострадал…       — Сектар тоже… — хотела вставить слово солнечная, но правительница не дала себя перебить:       — Что твой Сектар? Сам виноват. Если бы я знала, что ты сбежишь к нему на острова, заперла бы в комнате.       — Эм, можно я пойду? — робко влез Альфред в спор, за что получил два взбешенных взгляда.       «Иди, не дай Гинтару выйти в город, — послала ему мысли Валанди вместе с месторасположением винных погребов и ключей от них. — Позаботься о нем, пожалуйста».       Столько раскаяния было в ее голосе, столько печали, что Альфреду самому невольно стало грустно. Раз уж получил разрешение, не собирался упускать этот шанс свалить от двух ругающихся женщин. До него лишь долетели ещё несколько обрывков фраз:       — Да тебе, по-моему, все равно, с кем я, лишь бы замуж уже сбагрить!       — Ошибаешься, я ведь желаю тебе только счастья.       — Я счастлива с Сектаром.       — Незаметно…

***

      Гинтар не собирался уходить из города. Он вернулся в замок через другой вход, потом пошёл к главному выходу, после чего уже в городе пошёл в ближайшую таверну, залить свой проигрыш за сердце Валанди элем, самым помойным, но крепким.       Альфреду не составило труда выследить друга, но только потому, что в это время на улицах уже практически никого не было, да и Гин далеко не ушел. Но горожане все равно смотрели с неприязнью, и казалось, что они готовы напасть в любой момент. Не зря Силейз предупреждала, что эльфам опасно высовываться из замка, настроение тут явно не из лучших.       — Гин, я думаю, это не лучшая идея — остановиться здесь, — произнес вожак, подсаживаясь за столик и с опаской осматриваясь. — Давай вернёмся в замок, я узнал, где самый большой склад алкоголя у них, если хочешь напиться.       — Я не вернусь в замок ни сегодня, ни завтра. Прости, друг, но все дела оставляю на тебя, пока мы не уберемся из города.       Пусть никто (почти) в замке и не знал, что случилось, но свой проигрыш он будет видеть в глазах каждого; в глазах каждого была насмешка даже сейчас здесь. Правда то он путал с яростью и осуждением.       — Тут заночую. Заблокирую все и заночую. Не могу вернуться, — он словно говорил сам с собой, не видя лунного.       — Эх, дружище, что с нами делают женщины? — вздохнул Альфред и с видом заправского Казановы развалился на стуле, будто в его жизни был не один такой случай. — Если тебя это утешит, то Силейз тоже делала ставку на тебя. Видел бы ты, как она сейчас разнесла Валанди. Знаешь, что я думаю? Не достойна она тебя! Вернёмся к лунным, найдем тебе хорошую девушку.       — Альфред, скажи, ты когда-нибудь любил? Вот чтобы по-настоящему, — придерживая голову рукой, Гинтар чуть не касался стола носом. Даже при разговоре не поднимал голову.       — Наверное, нет. Так, как ты, точно нет, — ответил лунный и печально улыбнулся. Ему не понять боль друга.       — Вот и не говори об этом так просто. В моей жизни было много женщин, но Валанди полюбила именно меня, а не деньги семьи и статус на острове. А я полюбил её за это. И никогда в жизни эта любовь не была так искренна.       И это было правдой.       К этому времени служанка принесла кружку эля, но не поставила, а, можно сказать, швырнула на стол ненавистным эльфам. Благо Гин успел поймать до того, как кружка опрокинулась.       Запах пойла был просто омерзительным, но сейчас нигде, кроме как у гномов и туманных эльфов не найти годного алкоголя. Приходилось довольствоваться этим. Но Гин готов был пить всё, что угодно, лишь бы забыться.       Он осушил кружку в несколько больших глотков, и через всю таверну окликнул официантку, чтобы повторила.       Альфред был рядом, и это помогало Гинтару сейчас не упасть на самое дно, к которому он приблизился. Он чувствовал поддержку. Да такую, которую ни от кого никогда не чувствовал. Как-то всегда туманный старался всем помогать, но сейчас помощь была нужна ему самому.       — Спасибо, что остался, — хрипло прошептал Гинтар.       — На кого же я тебя брошу? — похлопал его по плечу Альфред. — Если бы я только мог помочь тебе… Надо придумать руну, которая сможет защитить сознание от мозговиков. Вдвоём бы мы его в два счета отметелили бы! Нет, точно нужно что-то получше этого барахла.       Он снял амулет в шеи и бросил его на стол, как самую бесполезную вещь. Больно было видеть, как друг с трудом справлялся с младшим братом, как тот его избивал прямо на глазах у него. Если бы Валанди не вмешалась, чем бы все кончилось? Точно ничем хорошим, как минимум для одного туманного.       — Может, подумаешь всё-таки о богатых подвалах замка? Там пойло получше местного должно быть. Или пошли хотя бы в эльфийский квартал? Я бы тоже не отказался выпить, — но вместо этого он вынужден был следить за окружением и держать все чувства на пределе, чтобы не пропустить возможную атаку. Но ради спокойствия Гинтара он готов пойти на это и караулить его, сколько придется.       — Можно, но сейчас видеть эльфов не могу. Ни солнечных, ни туманных. Вы, лунные, хоть немного на людей похожи со своими неприметными волосами.       Ибо серебренные будут намекать на его проигрыш, а золотые… Да и они тоже. С каждой минутой, как устранялась боль в теле, Гинтар всё больше стал замечать эти взгляды от присутствующих, и он даже был готов согласиться на поход в замок, но как-то теперь ещё и перед Силейз неудобно. Он собирался пить много, а обкрадывать и без того скудные из-за войны запасы королевы не хотелось.       — Нет, давай тут ещё посидим. Всё хорошо.       Он хотел сказать что-то о драке, но не видел смысла — Альфред бы заупрямился. Это был не тот бой, когда можно взять помощника. Он должен был быть один на один.       — Давай… Давай подумаем о деле, — решил Гинтар. Осушив вторую кружку и потребовав третью, ему стало заметно трудно владеть языком. — У нас есть дело первой важности. Что делать с морскими. Дакота стала мне другом. Я не позволю принести её в жертву.       — А у нас есть выбор? Я не хочу превращаться в торговца жизнями, но ты не хуже меня знаешь, что творится на поле боя. Если это не остановить, мы все умрем рано или поздно. Лунным не победить, и хорошо, если туманные не откажутся от нашего союза, но без их помощи мы точно не выстоим.       — Не могу поверить, что ты готов пойти у них на поводу, — ну вот, хоть что-то растормошило Гинтара. Он наконец-то поднял лицо и с ужасом посмотрел на лунного. — Дакота ни в чем не виновата! За что её ты собираешься казнить? И… и… Это же значит, пойти на поводу у Гайзила! И увидев нашу слабость, он так и будет всю жизнь от нас что-то требовать! Альфред, нет! Я не отдам её из-за глупости морского короля!       — Я тоже не рад этому! — разозлился Альфред. Гин на него так посмотрел, будто это он предложил убить свою лучшую помощницу, чтобы умаслить морского короля. — Давай попытаемся трезво оценить ситуацию. Откажемся, и что дальше? Наши берега опять начнут подвергаться атакам, ни один корабль не захочет идти в порт из-за страха потопления. Пока что единственное хорошее, что мы получили от войны, — волнение в море выгнало всех пиратов от нас. А кроме этого вся территория восточнее гор Слёз попала под мой протекторат. Слушай, да тут куча плюсов… Ладно, шучу я, не смотри так.       Альфред стушевался под вглядом туманного и опустил голову. Вся эта история с Дакотой… Да вообще все требования морского были неприятными. Пришел последним, заставил всех ждать, да ещё и условия свои выдвинул. Сидел бы себе в море дальше и не вылезал, раз так ненавидит других эльфов.       — Попросим помочь туманных. Если остальные тоже будут за союз, то морским придётся нагнуться под тяжестью всех остальных. Но Дакоту я тебе не отдам. Не такого я от тебя ожидал решения, когда предложил стать вожаком.       И дело было даже не в Дакоте. В большей степени именно в ней, но если так подумать, гордость туманного не позволяла вот так идти на поводу у других. Вот сейчас они согласятся отдать целую жизнь невиновного! А что потом? Морские ведь поймут, что лунные готовые на всё ради мира! И что, так и будут этим пользоваться? Сначала жизнь, потом земли, потом травы, что ещё?       — Нет. Ни один в здравом уме эльф не убьет вот так хладнокровно другого невиновного эльфа. Гайзил с ума сошел из-за своего сына. Если ты согласишься, я немедленно уйду из города, чтобы прятать Дакоту, ты понял? — и хоть взгляд уже был хмельной, Гинтар был серьёзен.       — Да не отдам я ее, успокойся. Рассматриваю все варианты просто, — вот упрямый, они же просто разговаривали, а он сразу какие-то условия выдвигает, прямо как Гайзил! — Он и Сектару свои требования выдвинул, я хотел обсудить с ним этот вопрос позже, но теперь даже не знаю.       — Я смотрю, морские решили оттянуться за всё то время, что скрывались от глаз. Захотели, чтобы о них весь мир говорил? — фыркнул Гинтар. Вот пошла и четвертая кружка, и он уже перестал чувствовать вкус. И, к сожалению, опьянение. Оно было, но туманный так быстро трезвел на эмоциях, да ещё и с такой информацией. — Что от них-то нужно? И вообще! Вы с Роуленом хоть додумались тоже свои условия поставить?       — Конечно. Роулен заикнулся про камень Созерцания, сказал, чтобы поспрашивали у своих друзей, пророческих, и вернули ему реликвию народа. Я же у морских потребовал на первое время защиты водных территорий вокруг Махтаона и близлежащих берегов от возвращения пиратов, но теперь думаю, что мало попросил. Кая тут предложила отнять у них территорию, мол, пусть воду уберут подальше.       Это воспоминание развеселило Альфреда, но когда он заговорил о Кае, помимо веселья вернулась и злость. Не на неё, больше на себя злился за то, что в какой-то момент поверил, что у него может получиться её изменить к лучшему.       — Кстати, насчёт нее, похоже, я облажался. Мозги у нее совсем набекрень. Предлагаю их с Дакотой отправить куда-нибудь к гномам, где сейчас не так жарко, может, у них ей станет лучше. Но не раньше, чем Дакота научится читать и писать, заставлю ее слать мне ежедневные отчёты.       Зря он про Каю напомнил. Гин только-только сменил депрессию на гнев, а тут вновь. Ох уж эта лунная… И самому стыдно, хоть он и не показывал этого, что вот так бросил на произвол судьбы. Конечно, он будет стараться, куда бы к гномам её пристроить, отыщет хорошую семью… Проклятье, будто решил завести собаку, а как только она стала кусаться, вместо того, чтобы постараться выдрессировать её, отдаёт.       Стыдно. Противно. Он ненавидел себя, но ничего не мог поделать с собой. Не мог он находиться в одной комнате с этим злым созданием. Ни его эта малышка.       — А я тебе говорил. Расхвастался он. Стайные — не городские. В них больше природного упрямства, чем ты думаешь. И где твоё природное очарование? — не мог не поддеть друга туманный. — Да, думаю, твоя идея хорошая, — рассеяно кивнул он. — Отдадим её, как непонравившегося нам щенка, — решил с лунным поделиться этой мыслью. Так действительно было похоже. Гинтар невесело усмехнулся своим словам, допивая уже чёрт знает какую кружку. Официантка не относила пустую посуду, словно забыла про этот столик, только доносила. Отчего места на нём совсем не осталось.       — Завтра голова будет болеть, — оценил ущерб Альфред, разглядывая кружки. — Тогда уж котенка, она же из кошачьих. Черт, и чего мой волк нашел в ней? Я прям чувствую, как он хвостом виляет, когда в комнату возвращаюсь. Тьфу на него, тупой зверь.       Вожак со злости схватил новую кружку, которую принесли Гинтару, и отхлебнув, зашелся в кашле.       — Ну и гадость. Как ты это пьешь? — скривив лицо, он передал пойло другу.       — Мне сейчас всё равно, что пить, — буркнул туманный, забирая кружку и словно в доказательство он отпил из неё даже не поморщившись.       Гинтар подумал о последних словах Альфреда. Но не о тех, что он сказал сейчас. Потребовать у морских немного отодвинуть воды? Мало того, что это трудная задача, так и энергозатратно. Но с другой стороны, у Гайзила столько «земли», что ему будет не жалко отдать…       «Волк хвостом виляет?! Что?!»       — Ты на неё глаз положил? — а вот теперь поперхнулся и Гинтар, но точно не от пойла.       — Не я, зверь мой, — будто оправдывался, сказал Альфред. — Ходит туда-сюда и воет там. Мне срочно нужна глубокая медитация, чтобы успокоить его, да некогда.       — А в чем разница? — спросил Гинтар и мысленно себя по лбу стукнул. Он так привык к адекватным лунным, что и забыл, что они так могут — один любит, другой — нет. — Завтра вместо завтрака можешь. Или сейчас. Сейчас, допью, отведешь меня в замок, помедитируешь. Только куда-нибудь… это… Пошли в другие комнаты. Скромнее. Подальше от этих царских…       — Вместо завтрака? Издеваешься? Это же самое важное время! Ещё обед, ужин, полдничные перекусы. Ладно, пойдем, найдем крыло с симпатичными служанками, развлечешься заодно.       — Да что ты докопался до меня со своими служанками? — выдавили улыбку туманный. — Не хочу я служанок. Ничего не хочу. А ты иди. Расслабься. Может, волку твоему просто случки не хватает.       «Все ему хватает», — подумал Альфред, но вслух говорить не стал.       — Я ж для тебя стараюсь. Вот ты когда с женщиной в последний раз был? — завел разговор лунный, помогая подняться Гинтару. — Или ты так хорошо скрываешься, что наша болтушка Дарсия до сих пор не в курсе твоих похождений?

***

      Кая, конечно же злющая, не знающая, что там вообще происходило за дверями, сидела на кровати в позе лотоса, бесясь от одного только запаха Альфреда, который он тут оставил. Не помогали и открытые окна, и отвлечение на магию — лунная пыталась придумать план, как бы насолить вожаку. Она знала много ритуалов, но они были либо слишком жестокие, либо слишком мягкие, коих, кстати, было очень мало.       Сквозь запах Альфреда она не заметила ещё один, который доносился снаружи. Кая просто пыталась занять себя чем-нибудь. И не нашла ничего лучше, чем сесть перед зеркалом и начать расчесывать волосы. Это успокаивало, да и приучила её Ливафейн ухаживать за собой хотя бы по минимуму.       Проводив короля до покоев, Закнеыл взял с него слово, что он не попытается снова проникнуть в личный кабинет Силейз и не будет досаждать правительнице, а также выслушал очередную хвалебную оду в ее честь. Что-что, а языком чесать Роулен умел, Зак уже даже начал нервничать, что пропустит обещанную помощь от Сектара, и потом добиться от него чего-то будет невозможно.       И все же он вырвался из цепких рук короля и отправился к комнате, где жили лунные, хоть Сектар с ним и не связывался. Заметив, что барьера нет, он все равно долго не решался зайти, но спустя несколько минут сомнений осторожно постучал в дверь.       — С каких пор тебе нужен стук, чтобы вламываться в дверь, Альфред?! Я тебе сказала, чтобы духу твоего не было в этой комнате!       Конечно, вечно думающая об Альфреде Кая подумала, что это был именно он. Она резко развернулась и хотела было швырнуть расческу в ни в чем не повинную дверь, но тут-то она и почувствовала запах — родной, любимый, пусть и хорошо скрытый другими.       Её сердце пустилось в пляс не только от запаха, но и от одной мысли, что он вот здесь, рядом. В голове, как назло, рисовались не образы, где он обливает её водой в тюрьме или приходит наряженный после бала. О нет, зачем? Нужно рисовать именно их последний болезненный поцелуй.       — Никого нет, уходи! — но Кая нашла в себе силы рявкнуть, прогоняя его, точнее попытаться это сделать. И хоть надеялась, что Закнеыл пришел за Гинтаром или вожаком, сердце молило, чтобы он пришел именно к ней. Зачем? Поиздеваться? Объясниться, что он не может оставить ту солнечную? Да пусть за чем угодно приходит.       Она отвернулась обратно к зеркалу и спиной к двери, делая вид, что очень занята своими локонами на случай, если он всё же зайдёт.       — Я пришел к тебе, — конечно он ее не послушал и зашёл.       Войдя в комнату, Закнеыл сразу почуял запах. Вожака здесь было слишком много, он перемешивался со слабым запахом Каи и тем, что здесь произошло не так давно. Боль врезалась острым кинжалом в сердце, и то, что он знал о них с Альфредом, никак не уменьшило ее. Однако ему хватило выдержки, чтобы на лице ничего не отразилось. Он взглянул на отражение в зеркале и, прикрыв за собой дверь, прошел вглубь комнаты.       — Почему не выходишь? Они не разрешают тебе? — спросил Зак, просто не знал, как начать разговор, что говорить.       — Просто я не хочу, — не будет же она жаловаться, что её действительно тут держат под замком. Расческа стала агрессивнее проводить по волосам, голове, больно царапая кожу, но Кая этого не замечала.       Она была слишком взволнована. Бросив один единственный взгляд на Зака через зеркало, она сразу стала смотреть на себя и мысленно посмеялась отражению. Как же сейчас она смешно выглядела — аля высокопоставленная эльфийка, которая тут разговаривает с каким-то слугой — высоко вздёрнутый нос, холодный взгляд, в глубине которого даже она отыскала тоску, и горделивая осанка, которая сейчас была совсем незачем. Всем своим видом лунная, пусть неконтролируемо, пыталась показать, как ей всё равно. Но как же это бросалась в глаза.       — Мне твой дружок всё рассказал, — попыталась как-то сделать вид более уравновешенной эльфийки. — Тебе незачем было сюда приходить. Я от тебя ничего не жду.       — Я хотел прийти ещё раньше, с самого приезда, но меня не пускали, — тихо проговорил он, любуясь ею в отражении. — Когда я узнал, что Лукас наплел тебе, чуть не убил. Его спасло только то, что в моем теле не было ни одной целой косточки в тот момент. Все, что он наговорил, — враньё.       Зак сделал несколько шагов к ней ближе, но совсем подойти и обнять ему что-то мешало. Возможно, тот самый запах. Он не знал, был ли это просто секс, или у лунных появились чувства друг к другу за это время. Думать и гадать об этом было очень больно, но и он сам причинил ей боль не меньше, а то и больше.       — Я хотел попросить Валанди или Сектара показать тебе, как было всё на самом деле, но не могу связаться с ними. Похоже Сек очень разозлился на неё из-за того, что произошло сегодня, — усмехнулся Зак с грустью. Было бы все проще, если бы они показали ей воспоминания, а так она может и не поверить его словам, раз уж так легко поверила во все плохое, что говорил Лукас. — Я порвал с Кейлит, я потерял друга и больше не вернусь к солнечным.       А как же ей хотелось верить. Да она была готова поверить в любые красивые слова, что он говорил, но понимание, что если её сердце разобьется вновь — будет смертельно для лунной. Она просто боялась верить.       — И зачем ты это сделал? — попыталась она придушить свои чувства. — От меня даже Гинтар шарахаться стал. Я изменилась. Даже не могу сказать, насколько сильно, раз даже Гин меня хочет отослать к гномам. Как бы ты сам потом об этом не пожалел, бросая всё, ради меня.       Судя по словам, она даже поверила ему. Возможно, сыграла отсылка на Валанди и Сека. Значит, Заку нечего было скрывать, если он готов пойти к ним за помощью. Сектар ей врать точно не будет. Но… забавно, что он будто бы не может с ними связаться. Но Кая не знала, что им сейчас совсем не до разборок другой пары.       Кая встретилась с ним взглядом вновь через отражение, но на этот раз не торопилась отводить глаза. Какой же он красивый. Он был красивым ранее, останется таким навсегда. Если в нём что-то и изменилось, то Закнеыл стал более… мужественным что ли? Кая не могла описать это, но это как помнить мальчика подростка, а встретить уже взрослого юношу. Даже не из-за внешности — что-то стало иначе в самой ауре, что витала вокруг него.       — Верни себе и друга, и девушку, пока не поздно. Со мной уже у тебя вряд ли что-то сложится. А слушать всё время, как я во всём виновата, что именно из-за меня ты загубил свою жизнь, я не желаю, — вот зачем его уговаривала вернуться? Сама не знала. Боялась… Если она увидит такое же разочарование в его глазах, как у Гинтара, это будет ужасно. Больнее в мире просто ничего случиться не может.       — Это решение я принял сам и понесу за него ответственность тоже сам, — шаг за шагом он приближался к ней, подошёл уже почти в плотную. — Знаешь, я ведь тоже не святой. Бедная девочка влюбилась в меня по уши, а я воспользовался ей, чтобы на короткое мгновение заглушить боль.       Всё-таки Зак приблизился. Он забрал из рук Каи расчёску и занялся ее волосами, как когда-то давно она делала для него. Было приятно вновь чувствовать ее рядом с собой, иметь возможность прикоснуться, как долго он желал этого!       — Знаю я, чему учат звёздные — это для меня не станет сюрпризом. К тому же я не верю, что ты подчинилась злой богине, иначе бы не сидела здесь сейчас. А все остальное — нестрашно.       — Ты всерьёз считаешь, что мне интересно слушать о том, как ты другими девицами пользовался?       Хотела прорычать эти слова, но голос задрожал, и вышел тихий шепот. По телу от самых корней волос по всему телу забегали мурашки от его прикосновений, и Кая не смогла сдержаться оттого, чтобы на секунду прикрыть глаза от блаженства.       Вот и стёрся запах вожака запахом звёздного. Вот и уходила злость на лунного. Была лишь иллюзия, что всё хорошо. Не было той ссоры. Пусть есть война, но она где-то там, далеко. А они пережидают её у гномов.       — Я всё равно попрошу Сектара мне всё показать, — непонятно, зачем она это сказала. Но вот веки её поднялись, и страшная реальность вновь окружила её. Только её руки и горячесть тела позади успокаивали её. Кая так и не повернулась, смотрела на Закнеыла лишь через отражение. Быть может, боялась, что повернётся, а там и не будет никого. — Дурак. Зачем ты всё это сделал? Жил бы спокойно. Ты меня почти не навещал в темницах — сомневаюсь, что это из-за того, что ты жил плохо.       — Я ушел из замка на несколько дней, бродил по городу, пытаясь прийти в себя после встречи с тобой, — он остановился и посмотрел в глаза ее отражению. — Просто не верил, что это была ты, и позволил им издеваться над тобой.       Отложив расчёску, он ещё несколько раз провел пальцами по волосам. Перчаток на нем не было, поэтому он каждым сантиметром кожи ощущал ее, сквозь нее будто ток проходил от прикосновений. И все же он нагнулся к ней и обнял за плечи.       — Прости, я должен был раньше тебя вызволить. Я не должен был оставлять тебя, — тихо прошептал Зак. И непонятно, говорил ли он о темнице или имел в виду их роковую ссору.       Кая прикрыла глаза и прижалась к нему. Сначала долго тёрлась виском о него, словно пыталась вобрать запах за всё то время, что их не было друг с другом, после чего запрокинула руки и тоже обняла его так крепко, заставляя прижаться к себе.       — Этого всё равно уже не вернуть, — прошептала она после некоторых мгновений тишины.       Кая мягко оторвалась от него, но лишь для того, чтобы встать, развернуться и уткнуться в него вновь, обнимая за тело, самое родное, самое любимое. Да плевать, правду он говорил или нет. Кая была готова жизнь отдать ради этого момента. Оно приносило… радость? Наверное, именно её. Счастье и успокоение; веру, что только с ним будет всё хорошо.       — Забери меня отсюда, — шепот был похож на приказ, но это была мольба. Она хотела быть с ним и только с ним. Пусть это всего лишь комната, неважно! Но если он сейчас уйдёт, она не отделается от чувства, что это было лишь сладким сном. — Закнеыл, — как же сладко его имя прошлось по языку. Не хотела сейчас коверкать. Не тот это был момент. Хотелось настоящего…       — Больше ни на миг тебя не оставлю, — подхватив Каю на руки, Зак вышел из комнаты и по широким коридорам направился в крыло, где жили солнечные. Было плевать на то, как странно на них косились стражники и другие обитатели замка.       Она его… Снова Кая в его руках, и на этот раз он не намерен был ее отпускать. Он будет драться до последней капли крови с Гинтаром, если придется, перережет глотку Альфреду, если вожак надумает предъявить свои права. И эта решимость с каждым шагом в нем крепла. Он не побоится даже Роулена поставить на место, если король что-то скажет, но больше никогда в жизни не допустит, чтобы кто-то причинил боль его любимой. А если он снова станет причиной ее страданий, то в то же мгновение пусть провалится в самое адское пекло.       Комната Закнеыла была довольно далеко от покоев солнечного короля и его свиты. Он специально выбирал такую и ещё смотрел, чтобы окна обязательно выходили на восток. Занеся сюда Каю, он опустил ее на пол и снова прижал к себе. Хотел чувствовать ее всю, не верил, что она здесь, но это была она, настоящая, живая и теплая, его маленькая дикарка.       Кая прижималась к нему, словно хотела слиться. Да и хотела, наверное. Сейчас всё отличалось от последней их встречи. Никого не было рядом. Никто не мешал, и никакой дракон не угрожал им. Она в безопасности, в руках, которые её точно не обидят. Хотя за это ещё был страх. Как Кая и сказала — ещё проверит достоверность его слов. А пока тешила себя иллюзиями. Сама их так назвала на всякий случай. Не могла поверить окончательно.       Она молчала очень долго. Да и Заку не нужны были слова. Они просто наслаждались обществом друг друга, запахом. Кстати о нём — лунная очень хотела стереть запах вожака, несмотря на возмущения зверя.       А он возмущался. Он был предан и этого прощать так скоро не собирался. Зверь чувствовал рядом с собой не того, кого хочет. Это был не её зверь. Это был вообще не лунный, и её зов оставался неуслышанным — никто не отвечал воем ей, но Кая не обращала никакого внимания на него.       — Но что теперь? — спустя очень длительное время спросила Кая. — Мы уйдём завтра же? Куда? Или что?       С другой стороны её не сильно заботили эти вопросы. Да хоть в этом замке на всю жизнь. Силейз вряд ли будет против. А если и против — плевать. Они найдут себе место в этом мире, а что до остальных… Она была уверена, что узнав запах звёздного, Альфред скажет всё Гину, и они её даже искать не станут.       — Помнишь, я пообещал, что сделаю этот мир безопасным для тебя? — спросил Зак, отрываясь от нее и заглядывая в лицо. Не мог насмотреться, не верил в свое счастье. Как жаль, что им вскоре придется вновь расстаться. — Когда совет закончится, я хочу, чтобы ты осталась здесь. Силейз сможет защитить тебя, а меня ждёт встреча, которая должна была произойти ещё очень давно.       И Закнеыл очень сомневался, что выживет после этой встречи. Но если книги не врут, он получит такую силу, что будет способен стереть с лица земли всех звездных и вернуться к Кае. Точно, он не может умереть, только не после того, как вернул ее.       — Я обязательно вернусь живым, и мы свалим с этого материка как можно дальше. К гномам, или куда захочешь. Уплывем за море, я слышал, что там есть земли, где всегда много снега, как в горах, и живут там большие и сильные люди, которых называют варварами. А ещё читал про волшебный лес, где обитают спрайты.       Кая приложила к его губам палец, чтобы он замолчал. И наконец-то в её глазах проснулась злость. Не такая, какую она обрушивала на Альфреда. А такая… детская, что ли.       — Ты мне пять минут назад сказал, что никуда не отпустишь. А теперь ты меня оставляешь тут, чтобы сделать какое-то важное дело. И из твоих слов я понимаю, что это опасное дело, в котором ты можешь погибнуть…       Проговаривая всё это, она злилась ещё больше, словно истинный смысл его слов доходил до лунной только тогда, когда всё это было сказано вслух. Выпутавшись из его объятий, она встала на ноги и, вытянувшись по струнке, лишь лицо опустила, словно мамочка, отчитывающая пятилетнего ребёнка.       — Какого черта ты тогда вообще сейчас ко мне пришел, наговорил это всё? Чтобы я сидела здесь чёрт знает сколько времени и терзала себя страхами, что ты можешь умереть? Спасибо, Зак! Большое тебе спасибо! А я-то дура, поверила, что мы сейчас действительно куда-нибудь убежим!       По щекам её потекли слезы, но Кая не морщилась, не вслипывала. Они просто текли сами собой. Её не обидело то, что он оставлял её здесь, хотя и это было причиной её слёз. Она может его потерять на этот раз навсегда, как Ская. И он даже не хочет говорить, куда уходит, зачем уходит, что за дело такое?       — Я не верю больше ни единому твоему слову! — сорвалась на крик Кая, оглядевшись. Была бы та комната, она бы разнесла всё то, что не разнёс Альфред, но здесь и скудно было так, да и вещи постеснялась хватать. Значит, остатки разума ещё боролись с эмоциональной вспышкой. — «Вернусь живым»? Значит, и умереть можешь! Не верю тебе, ясно? Не верю! И сидеть здесь больше не намерена!       В этой комнате или вдали от него? Неизвестно, насчет чего была брошена последняя фраза, да и лунная отказывалась думать над смыслом. Она просто развернулась в сторону выхода, чтобы уйти. Не для того она впустила его в комнату, не для этих слов.       Понимала, что, возможно, и завелась зря. Но вот он опять соврал. Уже готов был уйти сразу, как только кончится совет. Пусть за делом. Но Кая не хотела и не желала проводить всё это время без него в дичайшем страхе и стрессе; неизвестно, сколько ночей она не будет спать и сколько дней не будет есть от переживаний.       Уж лучше бы не приходил. Лучше бы не дразнил этой иллюзией.       — Хорошо, идём со мной тогда, — спокойно ответил Зак и схватил Каю, прижимая к себе. Не позволит ей уйти вот так, не после того, как вновь обрел ее.       Действительно, зачем сейчас пришел к ней? Осталась бы она с Альфредом, а он, если бы и погиб там, то хотя бы не терзал ее душу. Хотел объясниться, чтобы она знала, что Лукас наврал ей, что никакая солнечная с ней не сравнится. Но не сделал ли он хуже?       — Ты знаешь все ходы не хуже меня, а может быть и лучше. Сражаться они тебя научили и магии тоже, поэтому в бою за тебя можно не переживать. А тем более с твоей силой тебе никто навредить не сможет. Если повезёт, этот совет окончится миром, и объединенная армия двинется на звездных. Нам же нужно добраться до моего отца. Как только он сделает последний вдох, я получу всю силу предков и смогу остановить войну.       Закнеыл выложил ей весь свой план, чтобы не было больше никаких недомолвок. И пора начинать считаться с силой Каи. Она столько лет провела со звездными, а слабый там просто не выжил бы, даже под защитой кого-нибудь сильного.       Что… вот так просто? Вот так просто согласился? Даже как-то странно. Будто с подвохом каким-то. Но стоило ей услышать, куда он там собирался…       — К звёздным? — как дурочка повторила она, обнимая его в ответ и облегченно вздыхая. Но так коротко, тело сразу же напряглось от услышанного. — Закниал, Калантар стал очень сильным. Он ведь не просто так сидел на троне, он тоже тренировался, узнавал всё о магии, развивал её.       Кая заговорила спокойнее и невольно вытерла слезки о его одежду. Закончив говорить, она замолчала. Если союза не будет, они двинутся на верную смерть. Можно будет попытаться обмануть их, мол, Кая решила вернуться, попытать счастье. Что ж, зато, умрут они вдвоём, и Кая познакомит наконец-то отца с сыном там… на небесах.       — И опять ты мне наврал, — грустно усмехнулась она, заглядывая в его лицо. — После войны мы никуда не уплывём. Тогда же тебе придётся стать королём звёздных, мой изгнанный принц.       — Ну нет, я не хочу, — надулся Зак. Королем становиться не входило в его планы, о чем он прямо и заявил. — Когда мы отрежем голову змее, они там все перегрызутся между собой за власть, и в это время даже одним солнечным не составит труда их разбить. А с другой стороны в подземельях их поджимают гномы с поддержкой лунных, жалкое трепыхание звездных быстро прекратится. Ливафейн тоже нужно убрать. У них появились новые генералы на замену Кварагху и Анталу?       Немного подумав, Зак решил, что нужно срубить всю верхушку, чтобы наверняка никто не смог своей волей подмять под себя народ. А ненавистную жрицу он собственноручно размажет — слишком много крови она из него попила.       — Ладно, мы, что, встретились, чтобы звездных обсуждать? — вдруг сменил тему Зак. — Я так скучал по тебе. Ты стала ещё прекраснее, но… Что это за тряпки на тебе?       Вот тот самый момент, когда тебя весь день донимали одним и тем же вопросом, и когда ты приходишь домой отдохнуть, родные решили задать тот же самый бесячий вопрос.       — Да вы все сговорились? — обиделась лунная. Но он же не знал. — Просто, походив немного головой… Ну, в смысле, в иллюзии, я поняла, что мне так удобнее. Одежда не мешает, не стесняет движений. Могу вообще голой ходить! Достали!       И в доказательства она сняла иллюзию полностью, но Закнеылу ничего не показала — прижалась к нему нарочно, чтобы не видел.       — Что мне ещё носить предлагаеашь тогда? — буркнула ему в грудь.       — Ты, что, все время голой была? — Зак сглотнул и попытался посмотреть, но разглядел только попку, вытянув шею. Ему пришлось тут же отвести глаза, потому что он почувствовал прилив крови к одному месту. И хорошо, что Кая не видела сейчас красной вспышки в глазах. — Ну, не знаю, платья там… Тебе они очень шли.       Воспоминания о Каи в платье ещё больше подогрели желание, отчего он промямлил что-то непонятное и замолчал, собираясь с мыслями.       — Да. Считай, что всегда, — и как она спокойно это сказала, ведь это настолько нормальным для неё стало. Да и в принципе для лунных, как она поняла, пожив в их лесах. — В платье не удобно. Да и трудно добывать в пещерах платья, когда их рвёшь раз в несколько дней.       А после пещер её как-то по магазинам не водили. Да и не хотела она выходить за покупками. Лунная оторвалась лицом от Зака, чтобы вновь в лицо его заглянуть и, забыв про хмурость, опять улыбнулась так нежно и ласково, проводя пальцами по его виску, переходя на спадающие пряди, которые так любила дергать вниз.       — Я плохо владею иллюзией. Только такие прикрытия и могу создавать. На платья никогда не получалось с концентрацией. Так что привыкай. Я не собираюсь как раньше бегать по лавкам и закупаться шмотьём на несколько дней вперёд.       — Мы купим самый большой шкаф, и я забью его платьями, какими только пожелаешь, — улыбнулся ей Зак. — Хотя идея ходить без одежды тоже выглядит вполне привлекательно.       Он отогнулся чуть назад, чтобы в этот раз заглянуть в ложбинку на груди, и снова почувствовал, как кровь хлынула не туда, куда надо.       — Верни назад иллюзию, пожалуйста, — попросил он, старательно отводя глаза, да только они сами по себе возвращались к груди лунной. Хотя теперь иллюзия вряд ли поможет, ведь он знает, что на самом деле на Кае ничего нет, и будет думать об этом.       Если бы не взгляды, обиделась бы, мол, страшненькой стала, но его желание было видно невооруженным взглядом, и только боги знали, как она сама его хотела. И не потому что хотела секса. Хотела его любви и души. Того, чего ни от кого не получала уже столь десятков лет.       Иллюзию она накинула на себя вновь, прижимаясь к нему, чтобы не мозолить глаза своими частями тела. Улыбнувшись его реакции, она потянула за прядь, чтобы он опустил ухо, и прошептала:       — Я тоже скучаю по тебе.       «Но не раньше, чем смою с себя Альфреда», — добавила она мысленно. Объяснила бы причину и Заку, но не хотела царапать больную ранку. Уже столько времени прошло, а до сих пор чует. Вот тебе и альфа-вожак. Теперь понятно, почему её не трогали — Кая и не догадывалась, насколько он сильный, точнее не обращала на это внимания.       Если бы не этот запах, он бы уже взял ее, но не хотел так. В процессе он будет все время думать, что другой прикасался к ней недавно, и это все испортит. Однако ее жест с волосами был таким родным, что он вспомнил, что не только шептать на ушко она тянула его к себе. Поцеловал ее он со всей своей нежностью и любовью, надеясь передать через это прикосновение чувства. Он действительно скучал, хотел ее видеть, обнимать, быть снова вместе.       — Хочешь чего-нибудь? Может, поесть или прогуляться? Ты же не выходила из комнаты совсем. Они тебя хоть кормили?       — Кормили, — кивнула лунная. — Но я бы правда хотела прогуляться. Теперь уже хочу.       Всё хотела на самом деле. И пить, и есть, и гулять, и бегать. И целовать. Долго. Сейчас было так мало. И несмотря на свои слова, она вместо ухода из комнаты поцеловала его в ответ с теми же чувствами, с той же душой. И будто как в первый раз — робко и осторожно. Эти губы были любимые, они недостойны грубого обращения.       — Но сначала я хотела бы помыться, — потому что запах этот бил даже во время поцелуя. А зверюга внутри довольна, стерва.       — Хорошо, пойдем, я тебя провожу, — согласился Зак и взял ее за руку. Предложил сопроводить ее не потому, что беспокоился, что она может сбежать или потеряться вновь, а просто не хотел расставаться даже на короткое время.       Он проводил ее до купален, и минуты, что тянулись так долго, пока он ждал под дверью, были невыносимы. Однако за это время в воздухе будто произошли изменения.       «Валанди, Сектар, что происходит?» — попытался он дозваться мозговиков, ведь они лучше чувствуют подобные явления, да и проще им узнать новости, но ответа он не дождался. И хоть ничего не происходило, Закнеыл все равно разнервничался. Чувство было, будто это затишье перед бурей.