***
Как только девушка оказалась в личных апартаментах, её как прорвало. Она развернулась к Айше, в глазах появилось страдание и она разревевшись, с болью в голосе почти выкрикнула: — Зачем ты удержала меня от побега?! Зачем?.. Сейчас бы я уже со своими… — … Оказалась бы на дне, — закончила её гостья. — Что? — Не сразу поняв смысл сказанного, явно недоумевая, нахмурилась Паола. — Там, моя девочка, там, — повторила Айша, — у тебя была развилка судьбы. И от твоего решения поступить тем или иным способом, зависело, как потекут судьбы многих. Ты, как всегда, многого не знаешь. В твою руку Рыжий вживил что-то, что позволяло легко узнать, где ты находишься. И тут же Паола вспомнила вопрос, заданный Камо: -«Герхард выследил… Вот ведь вопрос: как это ему удалось?» — Поэтому он определил твоё местоположение по сигналу с этой штуки. — Между тем продолжила Айша. — Так-как ты не двигалась, он не стал торопиться. И потерял время для нападения на подлодку, которая к этому времени уже покидала склон материкового шельфа. Атаковать её в этом случае смысла не было. По счастью, конунг — не мясник, а собирать беглецов по всей поверхности и поднимать мелюзгу с океанического дна слишком затратно. Но если бы ты погрузилась на субмарину, тогда бы Герхард быстрее решился на атаку. В своих прибрежных водах он спокойно обстрелял вас пеленг-торпедами. Естественно, субмарина бы затонула. Моркадо выжили, а Обыкновенные… Сама понимаешь. В ответ на нападение гролингов пытавшиеся помочь вам зермийцы атаковали бы флайеры Герхарда, и опять погибли бы Обыкновенные… В ответ псы конунга отступили бы за подкреплением, и потом был бы непродолжительный вооружённый конфликт между гролингами и зермийцами. Большую часть беглецов вернули бы обратно в неволю. Младенцев труднее поднять, но шельф не так глубоководен, оттого задача не так затратна. Часть Моркадо была бы спасена командой зермийцев, и ты в том числе. Но вживлённый чип не найти простыми сканерами, а военные это могут сделать. Так выяснилось бы, что ты — причина обнаружения. В условиях, когда ты встала бы перед дилеммой — быть свободной, ценой ещё кучи жизней Обыкновенных, или остаться и дать уйти оставшимся… Как думаешь, что бы ты выбрала? — А если бы я сразу не стала принимать участие в побеге? — грустно спросила девушка. — Если бы ты послушала меня, и осталась бы, то твои малыши, Олия и Маттео спокойно бы ушли без спешки. А теперь у Олии — развилка судьбы. Но не кори себя, надо отдать должное — ты всё же остановилась. — В глазах Айши светилось сочувствие. — Что её ждёт? — Спросила с тревогой в голосе, терзаемая угрызением совести, Паола. — Не важно, по крайней мере для тебя. Ещё раз повторюсь, тебе не уйти от него. По крайней мере сейчас, пока не родишь ему второе дитя, а может ещё и третье. — Он меня ударил. — Горечь и обида заполняли её сердце, и излишки этой смеси лились с языка. — У них это норма, — спокойно произнесла виртула. — Мне всё равно. Видеть его не хочу! — Ощутив усталость и сжавшись в комок, девушка прилегла на постель. Ночь оказалась слишком длинной и надо было поспать. Айша подошла к ней, погладила по голове и оставила беглянку в покое.***
Паола проснулась от того, что в её новых покоях кто-то был. Она не видела его в темноте, но ощущала дыхание рядом с собой. Прежде, чем совсем испугаться, она вдруг вспомнила, что у дверей стража. «Чужого они точно не пустят.» — Мысленно успокоила она себя и уже тихо спросила. — Это ты, Герд? — А ты ждёшь кого-то другого? — Даже во тьме комнаты она могла побиться об заклад, что он опять ухмыляется. — Просто сначала испугалась. — Явно отдохнув, девушка чувствовала себя лучше как физически, так и морально. Она перевернулась на бок в его сторону и провела по сенсору светлячка. Тот выплыл из ниши и слабый полумрак осветил покои. Герхард сидел в кресле, которое пододвинул к её кровати. — Я кажусь тебе настолько грозным? Так сама виновата в этом и прости, что разбудил. — Вдруг произнёс он, а она, осмелев, взглянула в его глаза. Там больше не было ярости и злости. Да и в ней буря чувств поутихла. Хотя осадок от того, что он распустил свои руки, всё ещё оставался. В домашнем халате спешно наброшенном на пижаму из натуральной ткани, вальяжно раскинувшийся в кресле, он вызвал у неё чувство «дежа вю», сменившееся покоем в душе, отчего тот небольшой ледок, что всегда бывал в их отношениях, за небольшим исключением, вдруг растаял. Это был уже второй раз, когда она душой ощутила домейн — домом, а конунга — своим. Но теперь она приняла это, что и позволило ей многое понять и переоценить. Но она молчала, ей всё же не хотелось пока говорить с ним. Обиды не было, просто ей хотелось побыть одной. — Когда мне впервые попалась визуалия вашей семьи, ты внешне напомнила мою юношескую любовь. Сразу скажу, вы оказались абсолютно разные. Она была тихой, печальной и беззащитной. Ты — другая. Ты лишь имеешь вид сурейской овцы, но я уже хорошо знаком с твоими милыми коготками и острыми зубками. Но, пожалуй, мне это нравится. — Вдруг неожиданно произнёс он. — Спокойной ночи, дурёха. Я рад, что тебя не пришлось долго искать. Встав и подойдя к ней, он нежно поцеловал ранку на губе девушки, и опять ощутил щемящее чувство жалости к ней и сожаления, что не смог себя сдержать. Понятное дело, сегодня он не останется у неё, но на днях, когда всё до конца успокоится он попытается разобраться с этим глупым побегом, чтобы между ними не было больше обмана. Дождавшись, когда он вышел, Паола повернулась на бок, ощутила, как терзавшее чувство жалости к себе куда-то ушло, а внутри что-то отпустило. И она с улыбкой опять заснула.***
Мыс Хордая, в шутку прозванным каким-то шутником «дуршлагом», был самой выдающейся частью Зермы в буквальном смысле слова. Округлый, маленький материк, в юго-восточной части продолжающимся полуостровом, который и заканчивался полукруглым мысом. С узкой пропускной частью, над небольшим подводным хребтом. А если посмотреть на Зерму сверху, то наличие множества речных озёр, располагающихся неподалёку друг от друга, создавали картину, глядя на которую, сразу становилось ясно, что шутник не так уж и не прав. Весь континент был щедро наделён природой растительностью. По самому мысу шли густые заросли кустарниковых и высокотравья. Среди которых и укрылся флайер Криги, под защитой «Невидимка». Побережье хорошо контролировалось зермийцами, но гролинги не зря были самой высокотехнологичной расой мира. Единственное, в чём Зерма смогла немного обогнать их, был подводный флот. Однако в технической слежке и защите равным гролингам не было. И теперь Охотник ждал сигнала. Они опередили субмарину на достаточное время. Отдохнув и подкрепившись, воины сидели в засаде, установив поочередное дежурство у пеленгатора. Криге надоело отлеживаться, и он тоже присел рядом. Вытащить Олию отсюда будет сложно. Но Охотник, не был бы собой, если бы не имел «друзей» повсюду. И теперь они ждали, когда можно будет прибегнуть к их помощи. Сначала проникнуть внутрь, потом вынести её наружу. Шприц-пистолет с ампулой снотворного был наготове. Только надо дождаться…***
Прозрачная до синевы вода. Чистая, как стекло, позволяла рассмотреть любой предмет, лежащий на дне, даже на расстоянии ста метров глубины. Что говорить про огромные купола, созданные из кристаллизованной пленки, укрепленной остовом из пластолита. Созданного с учётом частых штормов в зимнее время. И закрепленной наверху шторы, для защиты от щедрого солнца летом. Закрывающих поверхность над куполом, по типу мембраны, задерживающей большую часть теплового излучения, преобразующего его в энергию. Отчего жить под водой было вполне комфортно. Теперь прибывающие Моркадо, беженцы с других континентов и просто беглые рабы, опять получили возможность украшать и благоустраивать окружающее их пространство, создавая шедевры ландшафтного искусства и архитектуры. Место между куполами было заполнено роботизированными производствами, плантациями по выращиванию водорослей и зермийского жемчуга, разнообразных расцветок, даже таких редких, как золотой и баклажановый. Помимо этого, Зерма занималась добычей рыбы и ресурсов, залегающих близко к шельфу. Кроме того, подводные течения давали возможность растить редкие кристаллы акварона, ценимые в оптической индустрии, за свои уникальные свойства. Олия и Маттео, малыши и другие Моркадо, сумевшие добраться до желанной свободы, расположились в зале ожиданий, куда Обыкновенных не допускали. Во-первых, кто мог дать гарантию, что «хозяева» не пустили погоню по следу сбежавших. Во-вторых, не привыкшие к самостоятельной жизни (в большинстве), они могли легко затеряться в суете приёмных залов, что принесло бы дополнительные волнения и ненужные поиски. Кроме того, впервые оказавшись в обстановке, когда ими никто не интересовался, кроме волонтёров, беглецы сбились в кучки. И так же гурьбой походили к приёмному элесеку, который регистрировал их и собирал сведения, чтобы определиться, что понадобится каждому. Как только последний отошёл от блока регистрации, главный, как обозначила для себя его Олия, попросил внимания: — Попрошу выслушать информацию! Сейчас прибудут представители ваших семейств, которые смогут забрать своих возвращённых домочадцев. Что касается тех, чьих родственников найти не представляется возможным, вы получите всё необходимое для достойного проживания, в том числе и временную работу. Со временем сами определитесь, где будете проживать и что делать. Теперь предлагаем вам перекусить, и приготовиться к радостной встрече. — Маттео, поешь. — Сунув контейнер с сытным завтраком, попыталась утешить нахмуренного врача метресса. — Всё никак не успокоишься? — Да как она могла так сделать? И ведь на ходу так умело соврать! — Нелицемерное возмущение было написано на его лице, и пища явно «не лезла в глотку». — Что ты пристал к ней? Она не твоя Ожидаемая. Поэтому мне трудно понять, чего ты вцепился в неё. Я в Герхарде больше тепла к ней рассмотрела, чем в тебе. Прости, но мне кажется, что твои якобы чувства к Паоле — блажь. — Ах вот как! — Маттео не на шутку рассердился. Он даже отсел от метрессы. — Прости, — болезненно сморщившись, подойдя и прижавшись к нему, Олии стало немного стыдно за этот срыв. — Просто я оказалась не готова к тому, что уже с утра буду вольным человеком. И оттого, наверное, нервничаю. Я не сомневаюсь, что ты испытываешь чистые чувства к Паоле. Но мне кажется в них больше братской любви. Ты готов заботиться о ней, но не любить. И пусть это болезненно для тебя, но Герхарду нужна именно её любовь. Вздохнув, взяв контейнер, врач молча закидывал пищу и проглотив всё вдруг произнёс: — А может ты и права. Но я всё равно сделаю всё возможное, чтобы и она обрела свободу. — Да разве я против? — И она по дружески погладила его. Они еле успели доесть, как элесек стал вызывать беглецов, к которым родственники уже прибыли. Малышей разбирали по зафиксированным номерам. Было отрадно обнаружить, что представители семей привезли всё необходимое для перевозки своей мелюзги. В зале появилась элегантная женщина, приехавшая за своими родственниками в сопровождении серьёзного парня и двух молодцов, явно захваченных для каботажных работ. И тут увидевшая её Миночка сорвалась с криком: — Мамулечка! — И раскинув ручонки и распахнув глазёнки побежала к маме навстречу, а за ней ринулись и остальные малыши. Олия даже всплакнула, глядя на их трогательную встречу полную слёз, радости и надежды, что этот кошмар в их жизни больше не повторится. Внутри метрессы появилась догадка, и она решилась подойти к даме. — Ваша фамилия случайно не Кыштану? — Да, меня зовут Гвена Кыштану. А почему вы интересуетесь? — Полюбопытствовала мать Паолы, понимая, что навряд ли эта изящная и аристократичная женщина будет задавать вопрос из пустого любопытства. — Паола была в моём гареме. — Была?! — В голосе женщины прозвучало столько ужаса, что метресса поспешила поправить двусмысленность сказанного. — Нет, нет. Она жива, но почему-то отказалась продолжить побег и вернулась к конунгу. Но если вы дадите мне контактную информацию, я свяжусь с вами и тогда расскажу побольше. — Конечно, — та взяла коннектор Олии и забила в него свой код. — В любое время суток можете обращаться. А сейчас сами видите — надо моих проказников домой отвезти. — И она прижала к себе Миночку, отказавшуюся спуститься на пол. Всё происходящее сейчас с ней и даже будничность их разговора казалось Олии иррациональным. И до сих пор метресса не понимала: а что изменилось в её жизни? Подъехала капсула-сцепка передвижения по «пузырю», как называли свои подводные места обитания Моркадо. Олия проводила их до платформы, помогла погрузить детишек, переобнималась со всеми, пообещала приехать при первой возможности и помахав с перрона, дождалась, когда капсула скроется в тоннеле. Приёмная быстро пустела, и наконец осталась небольшая кучка Меченных, родственников которых пока не нашли, или их просто не было из-за большого возраста. Им выдали адрес адаптационного центра, где они пока временно будут проживать, кредитные карты с многочисленными льготами и список вакансий. Маттео помог добраться до её отсека, припрятать драгоценности и, тепло простившись, отправился к себе. Раскофф решилась осмотреть свое жилище. Она прошла в крытый эркер-балкон, нажала на управляющей панели «природа» и окна открылись, позволив искусно имитированному солнцу и щедро рассаженным деревьям и лианам вокруг здания временного проживания, создать иллюзию пребывания на поверхности, под открытым небом Зермы. Она прилегла в шезлонг, набрала «коктейль-шоколад», и потягивая его стала рассуждать, что же такое свобода? Как изменилось её положение теперь? Самое интересное заключалось в том, что никак. Изменился только размер клетки. Раньше она была размером с гаремную домейна, и иногда ей разрешалось проехаться по Мелоре. Теперь она может пройтись по Эзонду, как назывался их «пузырь». Но ей настойчиво «рекомендовали» оставаться в его пределах во избежание недоразумений. А далее, когда найдется Модный Дом, она спустится по шельфу ещё дальше, и уже там она будет предоставлена самой себе. Но… В домейне, за последнее время она тоже могла делать, что хотела. Хотя… Может ещё рано рассуждать об этом. Она за более вековой срок жизни в неволе могла потерять вкус к самостоятельному существованию, где нет «хозяина», от которого зависит твоё благополучие, и в ответ на послушное поведение ты получаешь вкусную еду, кучу милых безделушек и обновок… Свобода оказалась с горьким привкусом. Зазвучал вызов. Олия встала и прошла к двери. Нажав «просмотр» она увидела девушку с файлдоком. «Опять что-то уточнять» — подумала Моркадо, и нажала «пропустить». Девушка зашла внутрь, и вдруг посторонилась. Далее всё произошло слишком быстро, но бывшая метресса заметила мелькнувшую руку со шприц-пистолетом, и… Кригу, оставшегося за порогом. Но быстро померкнувшее сознание вырвало её из реальности, и погрузилось во тьму. — Давай быстрее, — произнес Охотник, осмотревшись и убедившись, что никто ничего не обнаружил. Время было рабочее, самый разгар. А бездельников здесь не было. И потому коридоры были пусты. Кроме этого Охотник везде расставил «стражей», чтобы не нарваться на лишних свидетелей. Наблюдение внутри здания не велось, считалось, что охрана на посту не пропустит никого, кому постоялец будет не рад. Но при этом, местная криминальная структура нашла лазейки, по которым попасть внутрь без лишнего «шума» стало возможно. Но так, как случаи похищения, хоть и были, но оказались столь малочисленны, то системы в этом, правоохранительные органы пока не видели. А может и не хотели. Поэтому Крига и его проводник быстро обыскали помещение, обнаружили тайник, к великой радости ярла. Опять же Герхард будет доволен. И скрытыми путями покинули центр, прихватив Олию и кисет с драгоценностями. Прошло немного времени и флайер гролингов взял курс на Грою.***
Паола наконец проснулась и почувствовала приятный запах. Открыв глаза, она изумилась, что спала столь крепко, что даже не почувствовала, как в её комнату поместили шикарный букет. А слуга-бот подал завтрак ей в постель и передал сообщение конунга: «Доброе утро, дорогая. Напоминаю, что сегодня прибывает твоя наставница и ты должна начать рисовать». «А простить придётся», — подумала девушка и стала завтракать.