Эти слова повисли между ними, и прядка волос, за которой потянулся Масато, так и осталась нетронутой на щеке Кей. Сердце ёкнуло, как это бывало при выходе на сцену. Страх собирался ледяным комком в груди, когда она замирала перед судьями в балетной позиции в ожидании первых тактов музыки. Сколько бы конкурсов Кей ни прошла, сколько бы раз ни солировала перед зрителями, это мгновение безотчетного страха всегда сопровождало ее, и всегда хотелось только одного — убежать со сцены.
Но Кей никогда не поддавалась минутной слабости, как и сейчас не собиралась бежать от этого разговора. Она уже струсила однажды — после измены мужа Кей резко изменилась, бросила "пристойную" работу, выпустила шипы, чтобы никто больше не смог подойти достаточно близко, чтобы снова причинить ей боль. Она стала жестче, и больше не была той испуганной девочкой — страх перешел в уверенность.
Кей сделала глубокий вдох.
— Ты прав. Нам есть о чем поговорить.
Масато опустил руку и обернулся, взглянув в сторону дома. Не говоря ни слова, он положил руку девушке на спину, между лопаток. Это прикосновение застало врасплох, и Кей вздрогнула.
— Прогуляешься со мной?
— Конечно. — Колибри забилась у Кей в груди с удвоенной силой, угрожая выклевать дырку. Только рядом с ним она вела себя так же, как вела бы раньше, до... всего этого.
Они отошли не так уж далеко от дома, оставаясь на виду. Ватабэ полагала, что на таких просторах можно найти более укромные места, но он увлек ее к бревенчатому забору, огораживающему пастбище напротив поля, где паслись лошади.
— Присядешь? — спросил он, и, прежде чем Кей успела сказать, что может и постоять, его руки опустились на ее бедра. Кей вздрогнула, когда он поднял ее с такой легкостью, будто она весила не больше его братишки, и усадил на верхнюю перекладину. — Это лучше для твоего колена.
— Моего колена…
— Тебе нельзя подолгу стоять. — Он сложил руки на груди.
Кей ухватилась за шершавое дерево, но спорить не стала, потому что меньше всего девушке хотелось говорить о своем колене. Он молчал, устремив на нее пристальный взгляд, и Кей тоже решила держать язык за зубами — в конце концов, приглашение к разговору исходило от него. Ее хватило всего на несколько секунд, прежде чем она выпалила первое, что пришло в голову:
— Это идиотизм.
— Что? — Масато нахмурился.
— Сидеть вот так и молчать.
Он тряхнул головой, смахивая с лица отросшую челку.
— Тебя бесит сидеть без дела?
— Можно ли вообще просто сидеть? — Перехватив недоуменный взгляд Масато, Кей пожала плечами. — Я имею в виду, что лучше бы я покаталась сейчас на байке, чем вот так сидела в тишине.
Масато непонимающе уставился на Кей, а потом вдруг расхохотался глубоким и заразительным смехом. Видит бог, она любила, когда он так смеялся. Как бы Кей ни злилась на него, как бы ей ни хотелось заехать ему между ног, его смех, подобно солнцу, освещал все вокруг.
Он привалился к забору, и их глаза оказались на одном уровне, когда он наклонился и одной рукой обнял девушку за плечи. Масато притянул Кей к себе — и, если бы она подняла голову, их губы могли бы соприкоснуться. Ее сердце сделало несколько кульбитов. Если разговоры о посиделках поднимали ему настроение, Кей готова была перечислить еще причины, почему она не любит сидеть…
— Иногда мне кажется, что у тебя не все дома. — Он легонько стиснул ее, опуская подбородок на ее макушку, и у Кей перехватило дыхание. — Но мне это нравится — ты нравишься. Правда. Хотя не знаю, что после этого можно сказать обо мне.
Кульбит. Ее сердце сейчас неистовствовало. Может быть, после этого разговора у Кей не возникнет желания надраться в хлам и наделать глупостей, только бы не думать... На душе стало легче.
— Что ты удивительный?
Он хмыкнул, его рука скользнула вниз по ее спине и исчезла. Подпрыгнув, Масато уселся рядом с девушкой.
— Да, что-то вроде этого. — Воцарилось молчание, а потом его взгляд снова остановился на ней. Теперь его глаза ловили солнечные лучи и казались светло-карими. — Ты мне нравишься, — повторил он, и его голос смягчился. — И это все усложняет. Я даже не знаю, с чего начать, Кейси.
Теперь сердце вдруг замерло. Кей могла подсказать Масато, с чего начать. Скажем, почему за целый год, с той самой ночи, он не ответил ни на одно ее письмо или сообщение? И почему перестал приезжать к ней домой вместе с Тору? Впрочем, ни о чем спросить она не успела.
— Извини, — сказал он, и Кей растерянно моргнула, как будто в ее легких кончился воздух. — То, что произошло между нами… Я не должен был этого допустить, и, черт возьми, мне очень, очень жаль.
Ее рот открылся, но Кей не смогла издать ни звука. Ему жаль? Ватабэ будто ударили в грудь — выходит, он
сожалел о том, что сделал. Кей не жалела ни о чем: тот поцелуй… он доказал ей, что на самом деле существует такая вещь, как необъяснимое влечение, что желание большего может быть болезненно сладким и что от прикосновения губ порой разлетаются искры. Жалеть об этом? Да только этим поцелуем она жила, он стал для нее самой высокой планкой, по которой Кей оценивала всех, кого знала до него, и тех немногих, кто ей встретился уже после.
— Я выпил в ту ночь, — продолжил он, и мышца на его скуле дернулась в унисон с ее сердцем. — Я был очень пьян.
Кей онемела, пытаясь осмыслить эти три слова.
— Ты был пьян?
Масато отвернулся и, прищурившись, снова пробежал рукой по волосам.
— Я сам не понимал, что делаю.
Чувство неотвратимого ужаса разлилось где-то в животе. Совсем как тогда, в миг неудачного приземления после прыжка. Кей уже знала, что за этим последует вспышка огненной боли.
— В ту ночь ты выпил всего две бутылки пива.
— Две? — Он даже не посмотрел на нее. — О, нет, я уверен, что больше.
— Уверен?! — взвизгнула Кей, чувствуя, как в ней зреют совсем другие эмоции. — Я
очень хорошо помню ту ночь, Масато-кун. Ты с трудом осилил вторую бутылку. И ты не был пьян.
Масато в ответ промолчал. Кей смотрела на него неотрывно, пока он неслышно скреб зубами, очевидно, крепко задумавшись. Извинения ещё можно пережить, но как он мог утверждать, что был пьян? Хуже способа отказаться от того, что произошло, невозможно было придумать.
— То есть ты хочешь сказать, что не стал бы целовать меня, если бы не был пьян? — Кей спрыгнула с забора и посмотрела ему в глаза, сопротивляясь желанию заехать кулаком в живот. Он хотел было ответить, но она его опередила. — Неужели это было настолько отвратительно?
Он резко наклонился к ней, и что-то вспыхнуло в его карих глазах, потемневших, как грозовое небо.
— Я этого не говорил. Это не было отвратительно. Это…
— Охренеть заявленьице! — Тору не раз предупреждал, что ее язык Кей погубит. И сейчас все шло к тому, что его слова окажутся пророческими. —
Ты целовал меня.
Ты прикасался ко мне.
Ты говорил, что я даже не догадываюсь, какие желания пробуждаю в
тебе…
— Я помню все, что говорил. — Злость сверкала в его глазах расплавленной ртутью. Он смерил Кей убийственным взглядом, тоже спрыгивая на землю с грацией хищника. — Только не знаю, зачем: должно быть, виной всему было пиво, потому что нет никаких других причин, почему бы я стал это делать!
Обида сменилась обжигающей яростью, руки непроизвольно сжались в кулаки. Нет, ни за что на свете Кей не поверит в то, что две бутылки пива заставили Масато целовать ее.
— Ты же не слабак какой-то! Ты полностью контролировал себя, и ты наверняка что-то чувствовал, когда целовал меня, потому что нельзя целовать
так, ничего не чувствуя. — Как только эти слова сорвались с языка, ее сердце пропустило удар. Одно дело — когда они крутятся в голове, но произнесенные вслух… как же
наивно они прозвучали.
— И давно ты по мне сохнешь? Представляю, что ты себе вообразила. Боже правый, Кейси, как ты думаешь, почему я не общался с тобой все это время? Я знал, что ты напридумывала себе разного, — сказал он, и щеки ее вспыхнули. — Это была ошибка. Я не испытываю к тебе чувств, во всяком случае,
таких.
Ватабэ отшатнулась, словно ее ударили по лицу. Но пусть она бы лучше получила по физиономии, только бы не услышала этих слов. Когда он сказал, что им надо поговорить, надо было сбежать сразу. Или кое-как доковылять до машины. К черту храбрость и кураж! Обида и смущение уже сдавили ее горло, подбираясь к глазам, чтобы пролиться слезами. Похоже, она была прозрачной, как стекло — благо, солнцезащитные очки отчасти скрывали ее эмоции, — но он, должно быть, увидел что-то в выражении лица девушки, потому что ненадолго закрыл глаза.
— Черт, — выругался вокалист еле слышно. Кей почему-то обратила внимание, что кожа вокруг его губ на оттенок бледнее. — Я не это имел в виду. Я…
— Думаю, что именно это, — огрызнулась она, отступая еще на шаг назад. Масато прав. Та ночь была ошибкой — глупым поцелуем, которому Кей придала слишком много значения, силой воображения заставив перерасти в нечто большее. Кажется, никогда еще она не чувствовала себя такой дебилкой, как сейчас. — Ты выразился предельно ясно.
Он снова чертыхнулся и шагнул к ней, опуская голову, отчего непослушная отросшая челка снова упала на глаза.
— Кейси, ты не понимаешь…
Кей выдавила из себя короткий смешок, чувствуя, как ее захлестывает унижение, прорвавшее невидимую плотину.
— О, я все поняла, не сомневайся. Ты жалеешь об этом. Что ж, твое право. Это была ошибка, и ты не хочешь, чтобы тебе о ней напоминали. Моя вина, каюсь, между нами ничего не было и быть не может, все очевидно. — Кей бормотала что-то бессвязное и не могла остановиться, отчаянно пытаясь сохранить лицо, хотя попытки выглядели жалкими. Тем не менее она продолжала тараторить, избегая смотреть ему в глаза, вместо этого разглядывая его позеленевшие от травы кроссовки. — В любом случае я не собираюсь задерживаться здесь надолго. Как только подзаработаю побольше денег, я уеду. Рано или поздно это все равно произойдет. Так что можешь не беспокоиться — я не буду вечно маячить у тебя перед глазами и напоминать об этом. Не думай, что ты единственный, кто…
— Целовал тебя? — Его резкий тон заставил Кей поднять взгляд. Его глаза сузились до медных щелочек. — Скольких парней ты целовала, Кей, кроме своего мужа?
Много. После измены мужа Кей целовала и спала со многими. Чтобы пересчитать их, не хватило бы пальцев одной руки — даже двух рук, — но гордость уже впилась в девушку острыми когтями.
— Тебя это не касается, — кивнула она, складывая руки на груди. — Более чем достаточно.
— В самом деле? — Что-то неуловимое промелькнуло в его лице. — И твой брат знает об этом?
— Вот еще, — фыркнула она. — Стану я рассказывать брату. Как будто ему решать, кого и
куда мне целовать.
—
Куда? — повторил Масато и склонил голову набок, будто переваривая смысл одного-единственного слова. Как только он догадался,
что оно может означать, его широкие плечи напряглись. — Куда же ты целуешь?
— Хм, вот это уж точно не твое дело.
Его взгляд стал жестче.
— Это мое дело.
Он что, живет в параллельной вселенной?
— Я так не думаю.
— Кейси…
— Не называй меня так, — отрезала она и шумно вдохнула.
Масато протянул к девушке руку, но Кей легко увернулась. Только его прикосновений ей не хватало. Однако парень был настроен решительно.
— Куда ты?..
Хлопнула дверь дома, и это ее спасло. Масато отступил на шаг и глубоко вздохнул, наблюдая за младшим братом, который уже мчался к ним по траве и гравию.
С расстояния четырех шагов он бросился на Масато с истошными воплями:
— Плащ Супермена! Плащ Супермена!
Масато подхватил братишку и закинул его к себе на спину. Нино крепко обхватил его за шею и повис сзади живым плащом.
— Извините, что так долго. — Тору ухмыльнулся, не догадываясь о том, как Кей страдает. — У твоей мамы оказались лимонад и яблочный пирог. Я не мог устоять.
Масато улыбнулся, но тут же опустил голову.
— Понимаю.
Кей застыла, как статуя. Птица могла нагадить ей на голову, и она бы все равно не шелохнулась. Ее пальцы, сжатые в кулаки, онемели. Масато упорно смотрел в сторону. Но малыш Нино сверкал радостной улыбкой.
— Ты будешь учиться ездить верхом?
Поначалу Кей не поняла, о чем он говорит, но, когда до нее дошло, не нашлась с ответом. Кей сомневалась, что Масато захочет снова увидеть ее на этой ферме, даже если она и решится взгромоздиться на лошадь.
Тору, вскинув брови, пристально смотрел на Кей, Масато, стиснув зубы, сверлил взглядом землю, а Нино ждал ее ответа.
— Не знаю, — хрипло выдавила из себя. Чтобы не выглядеть совсем уж дурой, она заставила себя улыбнуться. — Но если я захочу, ты ведь будешь помогать мне, правда?
— Да! — просиял Нино. — Я могу проучить тебя!
— Научить, — пробормотал Масато, захватывая ноги Нино. — И, как я уже сказал, приятель, у нее наверняка есть дела поважнее.
— Нет ничего лучше, чем скакать на лошади, — не сдавался Нино.
Продолжая удерживать брата, Масато выпрямился и взглянул на Кей. Его лицо оставалось непроницаемым, и она пожалела, что заикнулась о верховой езде. Масато, наверное, решил, что она не шутит и собирается искать встреч с ним.
После всего услышанного Кей совсем не хотелось видеть его физиономию.
Как ни больно было это сознавать, но Ватабэ действительно разочаровалась в нем. До того злосчастного поцелуя они уже стали друзьями, хорошими друзьями:обменивались эсэмэсками, электронными письмами. Когда Масато приезжал вместе с Тору, они с Кей тоже с удовольствием общались. И вот теперь все было разрушено.
«Я не заплачу. Я не заплачу».
Кей повторяла это как мантру, пока плелась к машине, забиралась в кабину.
Она не будет плакать из-за какого-то ничтожества. Кей запретила себе пялиться на Масато, но краем глаза наблюдала за ним с Нино на закорках, пока не вернулся её брат.
— Готова ехать? — спросил Тору, захлопывая водительскую дверцу.
— Готова, — севшим голосом ответила она.
Поворачивая ключ зажигания, брат взглянул на нее и нахмурился.
— С тобой все в порядке?
— Да, — сказала она и откашлялась. — Это, наверное, аллергия.
В ответ кузен наградил Кей недоверчивым взглядом, что было не удивительно. Кей никогда не страдала аллергией, и Тору знал это.
* * *
Тору высадил Кей в центре Токио, около дома, который она снимала с ещё одной девушкой. Попросив передать привет Николь, Кей осторожно выбралась из машины и направилась по узкой дорожке в сторону дома, на ходу доставая из сумочки ключи. Ей повезло получить этот дом: хоть он был уже занят, но ее соседка была не против ещё одного человека (так и платить легче). Конечно, всегда оставался еще один вариант — жить с Тору, но, при всей ее любви к кузену, именно этого Кей хотелось меньше всего.
Открыв ключом дверь, Кей скользнула в прохладную гостиную и направилась к лестнице. Вздохнув, она зашла на второй этаж и двинулась к спальне. Кей мечтала нырнуть в постель, засунуть голову под подушку и притвориться, что сегодняшнего дня вовсе не было.
Но, кажется, она хотела слишком многого. Увидев ярко-розовый шарф, болтавшийся на ручке двери в спальню, Кей с шумом выдохнула и, закрыв глаза, застонала. Розовые шарфы служили кодовым словом: входи, а потом пеняй на себя. Другими словами, ее соседка приятно проводила время со своим возлюбленным. Или же они тихо ссорились, но если так, то очень скоро их ссора обещала перерасти в громкий скандал.
По крайней мере, у Кей оставался доступ в ванную комнату.
Ватабэ дотащилась до потертого коричневого дивана и плюхнулась на него с грацией беременного горного барана, роняя сумочку рядом с собой. Задрав больную ногу на журнальный столик, она вытянулась, надеясь унять тупую боль в колене. Грохот за стеной заставил девушку подпрыгнуть на месте. Кей обернулась в сторону двери и нахмурилась. В следующее мгновение раздался приглушенный стон, от которого поднялись волоски у нее на затылке.
Он не походил на счастливый стон на грани экстаза. Впрочем, Кей мало что в этом понимала. Да и откуда девушка, которой муж неоднократно изменял с другой, может знать, что такое заниматься
настоящей любовью? Но все равно, этот стон показался ей неправильным.
Удерживая ногу на столе, Кей напрягла слух, пытаясь угадать, что там происходит. Ито Мэй, ее соседка и бармен клуба, куда она недавно устроилась, казалась очень милой девушкой. Она не распяла Кей за то, что она на целый год лишила ее удовольствия отдельного проживания, свалившись как снег на голову, и вообще отличалась умом и тихим нравом.
Но вот ее парень — это совсем другая история.
Прошло еще какое-то время, и Кей расслышала характерное мужское тяжелое пыхтение. Она вспыхнула и резко развернулась, едва не свернув себе шею. Схватив подушку, девушка уткнулась в нее лицом. Сомнений больше не было: они занимались сексом. И Кей сидела за стеной, прислушиваясь, как самая настоящая извращенка.
— О боже, — простонала она в подушку. — Почему я в этом доме?
Тупая боль вспыхнула в колене как напоминание.
Медленно Кей опустила подушку. Дверь напротив, ведущая в другую спальню, оставалась закрытой. С тех пор, как Кей въехала сюда, она ещё ни разу не видела хозяйку дома. И даже успела убедить себя в том, что она неведимка, или нечто вообще несуществующее, или находится под программой защиты свидетелей, вынужденная скрываться в своей комнате. Кей знала, что она там не умерла, потому что порой, когда выходила в гостиную, слышала женский голос. Но она всегда затихала, как только чувствовала ее присутствие.
Странно.
Прижав диванную подушку к груди, Кей полезла в сумочку и достала мобильник. У нее мелькнула мысль написать сообщение Футабе, но они не общались с тех пор, как Кей развелась с мужем. В тот момент она прекратила общение со всеми своими друзьями.
Большинство из них остались в Осаке. Футаба устроилась в ту самую балетную школу, куда хотела пойти работать Кей. Они жили её жизнью, её мечтой... Ещё эта травма колена…
Кей убрала телефон обратно в сумочку и в обнимку с подушкой откинулась на спинку дивана. Доктор Инари из Токийского университета, который делал операцию, оценил ее шансы на полное выздоровление на девяносто процентов, если не случится повторной травмы. Многие сочли бы такие шансы высокими, но эти десять процентов пугали Кей до смерти, и она даже не позволяла себе думать о них.
Прошло еще минут сорок, дверь в спальню открылась, и в гостиную вышла Мэй, приглаживая смольные волосы длиной до плеч и укладывая их кончиками внутрь. Увидев Кей, она залилась краской.
— Ой! — Ей явно было неловко. — Надеюсь, ты не слишком долго здесь торчишь?
— Не парься. Всего пару минут… — Ватабэ замолчала, приглядываясь к соседке, пока та расправляла край блузки с нежным цветным принтом. Судя по ее красным опухшим глазам, они опять ругались. Должно быть, в конце концов помирились, но вообще-то ссорились они так часто, что Кей не раз задавалась вопросом, остается ли у них время на что-то еще, кроме ругани и примирительного секса.
Следом за ней вышел Изуми, что-то набирая на экране смартфона. Его короткие темные волосы торчали вверх. Надо отдать ему должное, парень был хорош собой, но Кей никогда не понимала, почему его считали привлекательным. Он был одним из работников студии, в которой работали Масато и Тору. Сунув телефон в карман джинсов, он изобразил на лице подобие улыбки, и Кей еще больше разволновалась.
— Ты в порядке? — спросила она Мэй.
— Конечно, в порядке, — усмехнувшись, ответил за нее Изуми.
Пропустив его ответ мимо ушей, Кей многозначительно посмотрела на соседку, однако та быстро кивнула.
— Да, все здорово. Мы собираемся пойти перекусить перед вечеринкой. Хочешь с нами?
Не успела Кей открыть рот, как Изуми поспешно ответил и за нее тоже.
— Похоже, ее беспокоит колено, так что ей, наверное, хочется побыть дома.
— Завали свое хлебало, — не выдержала Кей и закрыла рот, чтобы не ляпнуть чего ещё.
— Что ты там сказала? — возмутился Изуми.
— Я не с тобой разговариваю, ублюдок. Закрой свой рот. Так понятнее? — ее взгляд был равнодушным и холодным.
Изуми промолчал, а после начал подталкивать окончательно смутившуюся Мэй к двери.
— Ты придешь на вечеринку?
На самом деле ее не приглашали, хотя Кей знала, что если придет, никто ничего не скажет — за исключением Масато, а его ей совсем не хотелось видеть.
Кей пожала плечами.
— Еще не решила. Наверное, нет.
Мэй задержалась у двери.
— Ладно, тогда…
— Детка, давай, я чертовски голоден. — Изуми с силой схватил ее за руку, чуть ли не впиваясь пальцами в нежную кожу. — Уже поздно.
При виде этой мертвой хватки Кей словно опалило огнем. Сколько раз муж вот так цеплялся за нее, моля прощения? Не сосчитать. Зрелище вызывало тошноту, заставляя вспоминать то прошлое, что лучше было не ворошить.
Робкая улыбка дрогнула на губах Мэй.
— Напиши, если захочешь… или что-нибудь понадобится.
Изуми пробурчал что-то себе под нос, и они ушли. Кей смотрела им вслед, и ее мысли сами собой перенеслись на пару лет назад.
— Кей, умоляю, прости меня, — сказал, грубо хватая Кей за запястье. Он сжимал пальцы, пока она не закричала от боли. Комната вдруг стала тесной. Ей не хватало воздуха. Смятая постель и голая девушка поплыли перед глазами.
— Нет! — Кей говорила сквозь слезы. — Проваливай! Собирай свои вещи и проваливай отсюда!
Он чуть успокоился, и пальцы ослабили хватку.
— Давай поговорим?
Она покачала головой.
— Я ненавижу тебя…
— Любимая? — Черты его лица исказились, и он исчез из ее виду из-за льющихся слез.
Кей поморщилась, когда его пальцы еще больнее впились в кожу сквозь рукав. — Давай поговорим, Кей?
Кей стряхнула с себя воспоминания, радуясь тому, что ощущает лишь далекие отголоски гнева. Очень долгое время ее мутило от одной только мысли о нем, но те дни уже давно прошли. Рю — изменник и лжец, только вот она больше не жертва. Кей справилась с тем, что он сделал. Она справилась благодаря Тору и Масато.
Оторвав взгляд от двери, Кей еще крепче стиснула подушку, пока не заломило руки. Она не могла доказать, что Изуми издевался над Мэй — скорее, это подсказывало ее шестое чувство, — и знала, что большинство синяков останутся невидимыми. Если Изуми, конечно, хитёр.
Остаток вечера Кей провела, листая страницы журнала с косметикой. Поужинала бутылкой пива, и потом неприлично рано завалилась спать. Качаясь на волнах приятной дремоты, Кей чувствовала себя чертовски ущербной. Подумать только: субботний вечер, а она, которой еще и двадцати семи не исполнилось, засыпает, когда на часах еще нет и десяти.
Ущербная — это мягко сказано.
Перекатившись на бок, лицом к стене, и гадая, стала бы она так переживать из-за Масато, если бы не сломанная нога, Кей погрузилась в сон.
* * *
Кей разбудила далекая трель мобильника. Моргая спросонья, в полном замешательстве она уставилась на часы — светящиеся зеленые стрелки будильника на тумбочке показывали четверть второго ночи.
Телефон снова ожил.
Пошарив рукой вокруг себя, девушка нащупала мобильник и пробежала глазами входящее сообщение. Один раз. Подумала, что все еще спит. Перечитала снова. Решила, что просто разучилась читать. Потом села на кровати, стряхнуть с себя сон. Темная комната перестала расплываться перед глазами, и Кей разглядела пустующую кровать в другом углу. Ее взгляд вернулся к экрану мобильника.
Мне необходимо поговорить с тобой.
Сообщение было от Масато. Следом сразу пришло другое:
Я внизу.
Ее сердце учащенно забилось.
Масато здесь.
