Лучший друг кузена

      Кей плакала так горько и так долго, что рубашка Масато насквозь промокла. Зрелище было не для слабонервных.       Почему он не расцепил её руки и не оттолкнул, оставалось загадкой, но он держался стойко. Обхватывая ладонью затылок, он прижимал Кей к груди, как только мог, насколько позволяла коробка передач между ними, а другой рукой гладил по спине. И все это время шептал успокаивающие, но бессмысленные слова, пока наконец не заставил Кей рассмеяться.       — Я всегда знал, что из меня получится отличная живая промокашка. — Он уперся подбородком в её макушку. — Спасибо, что позволила мне осуществить эту мечту.       Он оказался еще и самой долгоиграющей промокашкой.       Когда Кей наконец пришла в себя, они выехали из Токийского университета. Она должна была позвонить матери, но всё ещё не решалась это сделать. Мама бы поддержала во всем, что бы дочь ни сделала со своей жизнью, но она так любила смотреть, как Кей танцует, и так болела за неё на конкурсах… В каком-то смысле это была и её мечта.       Когда они приблизились к её съемному дому, Кей взглянула на Масато.       — Нам уже пора возвращаться?       — Нет. Мы можем делать всё, что ты захочешь.       Возвращение в этот дом означало возврат к прошлому и раздумьям о будущем. Вроде того, что теперь Кей нужно серьёзнее относиться к своему здоровью.       — Я хочу сказать, у тебя, наверное…       — Я там, где я хочу быть, — сказал Масато, и его взгляд заставил Кей умолкнуть. — Ты пока не хочешь возвращаться, тем лучше — у меня на примете есть клевое местечко, куда мы можем поехать.       — Правда? — Ее голос прозвучал гнусаво, и, хотя девушке было любопытно, каким чучелом она выглядит, заглянуть в зеркало не решилась.       — Ага. — Масато подмигнул.       Уголки её губ вздернулись вверх, и Кей сняла с волос резинку. Когда они выехали на дорогу, которая вела к ферме его родителей, она напряглась и замолчала, но он свернул на полпути, протиснувшись между двумя толстыми дубами.       Её глаза расширились, она вцепилась в ручку двери:       — Это дорога?       Он усмехнулся.       — Да. Нет.       Узкая полоска земли, изрытая ухабами, тянулась перед ними. Редкие островки травы прорастали сквозь плотный грунт.       — Если это дорога, то определенно из фильма «Поворот не туда» *.       Запрокинув голову, Масато рассмеялся от души.       — Поверь мне. Место, куда мы едем, гораздо симпатичнее того, где оказались те ребята.       — Слабое утешение. — Крепко держась за ручку двери, Кей с трудом сглотнула, когда джип с ревом преодолел рытвину. Вокалист стиснул руль, и ухмылка на его лице, пока они петляли вокруг деревьев и скал, оказалась заразительной. Резкие движения джипа ничуть не вредили ноге, затянутой в фигурную скобку, и вскоре Кей уже беспечно хохотала, подпрыгивая на сиденье. В эти драгоценные мгновения она забыла обо всем.       — Держись, — предупредил Хаякава.       Джип нырнул в овраг, и когда они выбрались наверх, Кей радостным возгласом приветствовала чудесное спасение. Деревья расступились, и перед ними открылся дикий луг, усыпанный крошечными белыми цветами. Он спускался прямо к воде, а на берегу маячил одинокий деревянный причал.       Джип замедлил ход и остановился в нескольких шагах от пристани.       — Добро пожаловать на озеро Икэда, — сказал Масато, заглушив двигатель.       — Это его название?       Он рассмеялся.       — Нет. На самом деле это просто пруд. Но достаточно глубокий, чтобы купаться летом, к тому же — в нем полно рыбы. Здесь Нино поймал свою первую рыбину — в первый раз, когда я привез его сюда.       Кей улыбнулась, представив, как они вдвоем сидят на краю причала с удочками в руках, один из них совсем еще кроха.       — Сколько лет ему было?       — Три, — сказал он, и гордая улыбка заиграла на его губах. — Рыбалка у него в крови.       — И верховая езда? — Девушка отстегнула ремень безопасности.       — Ага. И еще он обожает рисовать фигурки из палочек. — Когда Кей рассмеялась, Масато блеснул ухмылкой, и она была счастлива оттого что он по-прежнему говорит о Нино так легко, зная, что она посвящена в его тайну. — Не двигайся, хорошо?       Кей замерла возле ручки двери.       — Вот так?       Масато выпрыгнул из машины и подошел к багажнику. Кей расслышала, как поднялась и хлопнула крышка. В следующее мгновение он опять появился в поле зрения, в нескольких шагах от нее. Откинувшись в кресле, она протянула руку и нащупала скобу сквозь плотную ткань джинсов, в то время как он расстилал темно-синее одеяло среди многоцветия полевых цветов.       Эмоции комом подкатили к горлу, и Кей изо всех сил старалась прогнать их. Иногда, находясь рядом с Масато, Кей верила, что сбываются все её девичьи фантазии, но даже воображения не хватало, чтобы нарисовать такую сцену.       «Неужели всё это наяву?»       Пальцы пробежали вдоль кромки бандажа.       «Это наяву. И хорошее, и плохое».       Он вернулся к джипу, открыл дверцу и замер с обеспокоенным видом.       — Ты в порядке? Поездка не повредила колену?       — Все отлично. — Кей улыбнулась и заморгала. Наверное, пора капать что-то в глаза. — Теперь можно двигаться?       — Не-а.       — Нет?       Кривая усмешка появилась на его лице, когда он нагнулся и бережно передвинул её на сиденье так, что ноги свесились наружу. Их глаза встретились, когда он просунул руку под колени, а другой обхватил девушку за спину.       — Держись.       Сердце сделало кувырок.       «Идеально».       — Совсем необязательно таскать меня на руках.       — Я знаю, — ответил он. — Теперь держись крепче.       Кей обвила руками его шею, пальцы впились в ткань рубашки.       — Я могу пользоваться костылями.       — А я пользуюсь своими неповторимыми мускулами.       — Они действительно неповторимы, — признала она.       Хаякава усмехнулся.       — Какие есть! Готова?       Кей кивнула, и он осторожно поднял её. Девушка чувствовала себя глупо, когда он понес её на одеяло, но земля под ногами действительно была неровной, и на костылях Кей бы исчертыхалась. Когда он усадил её, девушка неохотно отпустила его.       — Ходить на костылях по городу — полный отстой.       — Да уж. — Масато сел рядом с Кей, лицом к пруду. — Но, насколько я понял со слов доктора, тебе они понадобятся ненадолго.       Кей вытянула ноги и поправила скобу через джинсы. В первый раз она целую вечность привыкала к ней. И при мысли о том, что придется носить её неделями, если не месяцами, настроение резко упало, как будто Кей лебедем спикировала с крыши Нью-Йоркского небоскреба.       Заправляя распущенные волосы за уши, Кей шумно выдохнула, поймав себя на том, что всё это время не дышала. Вокруг царила божественная тишина, которую нарушало лишь чириканье птиц в кронах деревьев. Всё в этом месте дышало покоем. Она подумала, что именно сюда приезжает Масато, когда ему хочется побыть одному и подумать.       — Здесь бывает много машин?       — Отсюда до нашей фермы километра три, но это все равно наша собственность, — объяснил Масато. — Здесь бываем только мы с родителями, но они сюда не собираются, поэтому мы можем оставаться, сколько захотим.       Кей уронила руки на колени.       — Спасибо, что привез меня сюда.       — Нет проблем. — Он легонько подтолкнул её локтем. — Ты уверена, что не хочешь заехать за обезболивающим, которое прописал врач?       Рецепт уже прожег дырку в ее кармане.       — Нет. Я имею в виду, хорошо бы их принимать и ни о чем не думать, потому что они действительно приносят облегчение, но я должна справиться с этим сама. Понимаешь?       — Понимаю, но ты не должна страдать от боли.       — Не так уж я и страдаю. — И Кей не обманывала. Боль никуда не ушла, но она пока терпела. Масато лег на спину, закинув руки за голову. На какое-то время она забылась, любуясь его профилем и веером ресниц неприличной длины. — Могу я спросить кое-что?       — Кое-что.       Кей улыбнулась, вспоминая свой пьяный бред в ночь субботы.       — Почему ты не живешь на ферме? Ты же любишь находиться рядом с Нино. Я имею в виду, можно спросить тебя об этом?       — Да, — сразу же ответил он и слегка нахмурился. — Я сам этого хочу. Знаешь, я мог бы проводить с ним больше времени, но не думаю, что это хорошая идея. Получается гораздо… тяжелее, особенно когда мама и отец воспитывают его как родители. Боюсь, это его только запутает.       — Понимаю. — Кей облизнула губы. — Извини.       — За что?       Она пожала плечом.       — Просто… то, что ты переживаешь с Нино, это действительно тяжело. Ты пытаешься поступить правильно, но что на самом деле правильно? Никто не знает. Представляю, как это трудно.       — Ты права. Вот почему я не уверен, что рассказать ему правду — это правильно, — признался Масато, и Кей вздохнула с облегчением, оттого что он говорит с ней об этом, куда более важном, чем её глупая нога. — С другой стороны, разве он не должен знать? И что, если он узнает случайно, когда подрастет? Это дерьмо не дает мне спать по ночам.       Перегнувшись, Кей сжала его руку.       — Я думаю, ты разберешься.       Он ничего не сказал, но посмотрел на неё так, что заставил произнести слова, давно вертевшиеся на языке.       — Я не знаю, что буду делать дальше, — прошептала Кей, устремляя взгляд на неподвижную гладь воды. Вот и она себя чувствовала такой же — обездвиженной. Как будто в жизни нажали кнопку паузы. — Я думала… всегда думала, что смогу вернуться. Что снова буду танцевать. Это то, о чем я мечтала всю жизнь, а теперь… — Голос дрогнул, она покачала головой.       — Все изменилось, — добавил он тихо.       Кей кивнула, еле слышно выдохнув.       — Я говорил это раньше и скажу снова. Иногда самое большое счастье приходит оттуда, откуда его совсем не ждешь. — Длинные ресницы вспорхнули, и его взгляд стал пугающе пронзительным, как будто эти слова скрывали куда более глубокий смысл. — Я знаю, что тебе нелегко осознать это прямо сейчас, да и вряд ли это поможет, но я говорю правду.       Кей снова кивнула.       — Ты о Нино-куне?       — Да.       Кей снова искоса посмотрела на Масато. Его взгляд застыл на безоблачном ярко-синем небе. Уголок губ вдруг вздернулся вверх.       — Знаешь, из тебя получится великий педагог балета, Кейси.       У девушки вырвался сдавленный смех.       — Кажется, такой вариант мы не обговаривали.       — Нет, но я хотел сказать тебе это раньше. Ты будешь с радостью учить детей любимому делу, но это не то, чего ты хочешь.       — И в чем разница?       Он скосил на неё взгляд.       — Разница очень большая. Педагогика может стать для тебя желанным и любимым делом. Просто для этого нужно время.       Время… забавная и непостоянная штука. Иногда его катастрофически не хватает, а порой оно тянется мучительно медленно.       — Я действительно верю в это, — тихо сказал Масато.       Кей ощутила тяжесть в груди. Возможно, он прав. Кто знает, может, завтра, или на следующей неделе, или через месяц все это не будет казаться смертным приговором. Но пока она находилась в состоянии свободного падения, беспомощно размахивала руками, и не за что было ухватиться, чтобы остановить этот роковой полет.       — Я не хочу говорить об этом, — хрипло произнесла Кей и крепко зажмурилась.       — А чего хочешь?       — Я… не хочу об этом думать. Наверное, я выгляжу слабой.       — Нет, — сказал он, и Ватабэ почувствовала, как он перекатился на бок.       — И не хочу сейчас чувствовать это — пустоту, неопределенность, смятение, — следующий вздох получился дрожащим. — Просто не хочу.       Наверное, все-таки стоило запастись лекарствами.       В какой-то миг, не дольше, чем удар сердца, его рука легла на изгиб её локтя. Кей тотчас открыла глаза, когда он потянул её вниз, укладывая на спину. Комок воздуха застрял в горле, когда Масато приподнялся на локте, нависая над ней.       — У меня есть идея, — сказал он, и легкая дразнящая усмешка тронула его губы, но не глаза. Они горели каким-то особым светом. И накал его взгляда вызвал в Кей глубокий трепет. — Думаю, эта идея обязательно заставит тебя почувствовать что-то другое.       — Ты так думаешь? — Её пульс участился.       — Угу. — Кончиками пальцев он коснулся её щеки, и очень медленно они переместились к раскрытым губам, прочертив линию шеи. — У меня ученая степень в искусстве.       Кей вскинула брови.       — Что?       — Ты не знала? — Его рука спустилась ниже, к горловине рубашки, и остановилась, когда ладонь накрыла её напрягшуюся грудь. — У меня степень в искусстве отвлечения.       Кей засмеялась.       — Это же глупо!       — Но работает, верно? — Он усмехнулся и опустил голову. Его губы скользнули по её скуле, которая еще ощущала следы прикосновения пальцев. — И знаешь, что еще?       — Что? — Она вздрогнула, когда его рука двинулась снова, по ложбинке между грудей, и замерла чуть ниже пупка.       — У меня есть степень кое в чем еще. — Его губы потерлись об уголок её рта, и Кей накрыло волной мурашек. — Ты опять скажешь, что это глупо, но я знаю правду. Ты втайне потрясена моим мастерством.       — Одному Будде известно, о чем ты. — Кей шевельнула нижней губой, пытаясь закусить, но Масато опередил это движение, нежно ухватив её зубами. Кей ахнула от неожиданного ощущения, и он воспринял это как приглашение. Накрывая её рот губами, он проник в него языком, заигрывая с её, блуждая по небу.       Жар пронзил тело, воспламеняя низ живота. Искры возбуждения разлетались в самые укромные уголки, пока он исследовал её рот, целуя с наслаждением, неторопливо, словно впереди у них вечность. Когда он поднял голову, она ощутила приятную припухлость губ.       Кей положила руку ему на грудь, с восторгом отмечая, что его сердце бьется так же неистово, как и её. Спору нет, целоваться он умел, как никто.       — У тебя степень и в поцелуях?       — В этом тоже… — Кей снова ощутила твердую гладкость его губ, когда он впился в её рот снова, а рука продолжила движение вниз. Он ловко расстегнул пуговицу на её джинсах. — И в раздевании девушек.       Кей рассмеялась, и смех утонул в его губах, превращаясь в мягкий стон. Он ответил низким звуком, который завибрировал у неё в груди. Во рту пересохло, когда настойчивый гул желания пронесся по телу. В глубине сознания шевельнулось сомнение — не такое, как раньше, но скорее навеянное неопределенностью их отношений. Они ведь так и не объяснились, кто они друг для друга, и Кей отчаянно хотелось навесить этот чертов ярлык. Хотелось уверенного завтра с ним, обещания ещё одного поцелуя. И не только поцелуя.       Но тут рука скользнула в её трусики, и ощущение его пальцев, приближающихся к самому естеству, разметало все мысли и страхи. Он действительно оказался мастером отвлечения, потому что Кей забыла обо всем кроме того, что может сделать его рука.       Его губы проложили выжженную тропку по её шее, щекоча кожу, в то время как длинный палец погрузился во влажную глубину между бедрами. Кей дернулась в ответ на интимное прикосновение. В прошлый раз он не трогал её руками, поэтому она так остро и по-новому ощущала трение его кожи.       Масато оставил след горячих влажных поцелуев, подбираясь к чувствительной ложбинке под ухом, а его палец сделал ещё одно манящее погружение. Её тело дрожало от возбуждения. Рука замерла, он поднял голову и их взгляды встретились. В серо-карих глазах переливалась ртуть.       — Я не могу забыть твой вкус, — сказал он, и Кей вспыхнула всем телом. — И до смерти хочу ощутить тебя изнутри.       Видит Будда, Кей не стыдливая девственница, но его смелое заявление ошеломило… своим бесподобным хулиганством. Возможно, остроты добавило и то, что они лежали в чистом поле, открытые всему миру. Масато снова поцеловал Кей, перенося тяжесть своего тела на руку, согнутую в локте. Давление его пальца внизу нарастало, и узел в животе затягивался все туже. Кей вздрогнула, и он отозвался низким рычанием.       — Ты такая влажная, — хрипло произнес он, и она загорелась от этих слов. — Обожаю это. Ты, наверное, истекала ещё до того, как я добрался туда рукой.       «О, боги…»       Кей с трудом сглотнула, и он усмехнулся.       — Я тебя смущаю? — спросил он.       — Нет. — Его слова заставили девушку почувствовать нечто совершенно иное.       — Хорошо.       Масато опустил голову, захватывая её поцелуем, выворачивая Кей наизнанку, и в тот же миг его палец вошел глубоко в неё. Его губы поймали её вскрик. Кей схватила его за плечи, поднимая бедра, стремясь к большему. И она это получила.       Он прижал ладонь к самому чувствительному островку, и молния пронеслась по её венам. Ноги задрожали, пальцы на них резко сжались; боль лизнула колено, но сдалась, не в силах противостоять плотской страсти. Желание дурманило голову. Масато был опасен во всех смыслах.       — Боги, — простонал он, терзая её нижнюю губу, пока его палец скользил туда-сюда. Он добавил ещё один палец, растягивая её лоно, и прервал поцелуй, упираясь в Кей лбом.       Крупная дрожь пробежала по его телу, когда её бедра последовали за его рукой. Его самоконтроль, казавшийся беспредельным, подтолкнул Кей к решительным действиям. Переполнявшее возбуждение прорвалось наружу. Впиваясь в него поцелуем, захватывая в плен язык, она достигла пика наслаждения и содрогнулась, накрытая волной оргазма, бурного и нескончаемого.       Масато убрал руку, но оставался с Кей, прижимаясь к ней щекой, пока она жадно глотала воздух. До неё не сразу дошло, что он дышит так же тяжело. Когда он скатился на бок, Кей тотчас затосковала по его тяжести, теплу и близости.       Он придвинулся к ней. И, хотя в каждой её косточке ощущалась приятная пустота, Кей почувствовала его твердость. Она хотела увидеть его. Тогда, в субботу, было темно, но то, что Кей смогла разглядеть и нащупать, впечатляло. И еще Кей хотелось подарить ему такое же блаженство, которое он только что подарил ей. Она потянулась к нему, но он перехватил её руку, поднес к губам и покрыл поцелуями костяшки каждого пальца.       — Я же сказал. Это было для тебя.       Кей не знала, что на это ответить, и закрыла глаза. Наверное, хватило бы и «спасибо», но оно казалось неуместным. И не то чтобы она потеряла интерес к неуместным поступкам. Тем более что её джинсы все ещё расстегнуты, и она знала, что если посмотрит вниз, то увидит выглядывающие трусики в горошек.       Он поцеловал Кей в висок, и сердце сделало еще один сумасшедший кульбит. И дальше — серию прыжков, из которых сложилось слово Л.Ю.Б.О.В.Ь. Прозрение вызвало в Кей бурю эмоций, настолько же сильных, насколько и пугающих и окрыляющих.       «Я влюбляюсь в Масато… Я уже влюблена».       Наверное, с той самой ночи, когда почти три года назад увидела его в доме своих родителей, и это чувство не ослабело даже после того, как она узнала, что у него есть сын, и в один ужасный день это может обернуться настоящей драмой, особенно если объявится мама, но сейчас они были здесь, вместе…       — Эй, — пробормотал Масато, двумя пальцами приподнимая её подбородок, поворачивая лицо Кей к себе. — Ты где?       В стране безумства, вот куда Кей улетела. Ей вдруг захотелось утащить туда и его, потому что её сердце уже поселилось там, устроилось счастливо и уютно, но это не страна, где можно находиться одной. Кей необходимо…       Кей нужен этот ярлык.       Иначе говоря, Кей нужно знать правду о том, кто они друг другу, и она хотела выяснить это прямо сейчас.