Лучший друг кузена

      За ужином с Тору и Николь Кей чувствовала себя вуайеристом, подглядывающим за парочкой, которая вот-вот займется делом подобно кроликам, долгое время находившимся в вынужденном одиночестве. Во время ужина Кей насчитала пять поцелуев в щеку или висок, четыре поцелуя в губы, раз десять, не меньше, рука Тору исчезала под столом, и так же часто рука Николь сдвигалась далеко вправо.       К концу ужина они были слишком увлечены игрой в шаловливые ручки, чтобы задавать девушке вопросы «Почему ты оказалась в джипе Масато вместо того, чтобы ехать с ними?» и тому подобное. Их долгое отсутствие не могло остаться незамеченным, и допрос был неизбежным, но заводить этот разговор на парковке между закусочной и книжным магазином явно никто не собирался.       Хотя на той же парковке Тору и Николь ничто не мешало сливаться в поцелуях.       Обратная дорога домой оказалась на удивление спокойной. Из динамиков лилась негромкая музыка девяностых. Время было не позднее, но Кей то и дело прикрывала рот рукой. Столько всего произошло сегодня, столько всего изменилось за последние три дня. В девушке накопилась смертельная усталость; она взглянула на Масато и залюбовалась его красивым профилем. У Кей закружилась голова, стоило подумать, что Масато и она… что они вместе. Он — её парень. Наконец-то ярлык на месте, и Кей едва удержалась от того, чтобы не захихикать как тринадцатилетняя девчонка.       Грусть шла по пятам за счастьем, и Кей отвернулась к окну, крепко зажмурившись от внезапного жжения в глазах. Она больше не сможет танцевать. Потеря чего-то дорогого и важного темной тенью наползала на всё остальное. Так же было и за ужином: Кей чувствовала себя счастливой, улыбалась и смеялась, а потом вспоминала, чего лишилась сегодня.       Все её планы, цели, надежды и будущее — всё ушло.       Кей не хотела об этом думать, но не могла выкинуть из головы мрачные мысли, потому что они засели в тайниках сознания.       В дом Масато зашел с Кей. Он зашел первым и включил свет, чтобы Кей не споткнулась на костылях. Как обычно, дверь в соседнюю комнату была заперта. На маркерной доске Мэй нацарапала, что сегодня будет ночевать у Изуми.       — Ты хочешь остаться? — Кей покраснела, потому что это прозвучало как приглашение к тому, о чем поется в песне «Нагибайся, детка, вау, вау». И не то чтобы Кеё была совсем уж против этого, но, стоя перед ним на костылях, она совсем не чувствовала себя сексуальной. — Я имею в виду, можно просто потусоваться.       «Потусоваться? Боже, я совсем спятила».       Масато усмехнулся, заглядывая в комнату.       — Нет на свете другого места, где бы я предпочел остаться.       Её губы растянулись в улыбке, и Кей отвернулась, чтобы он не увидел, как осчастливил её своим ответом.       — Я сейчас.       Поставив костыли в угол, Кей быстренько собрала пижаму и банные принадлежности. В ванной переоделась в хлопковые штанишки и рубашку, отказавшись от лифчика — рубашка чёрного цвета не особенно просвечивала. Она поправила скобку на колене и наскоро умылась. Распустив хвост, пробежалась щеткой по волосам и вернулась в свою комнату.       Масато уже устроился на её узкой кровати. Он лежал на спине, и пульт дистанционного управления телевизором перекочевал с комода на его плоский живот. При виде этой картины Кей охватил трепет, который только усилился, когда Хаякава похлопал по месту рядом с собой.       — Тебе разве можно ходить без костылей? — спросил он.       Не обращая внимания на боль в колене, Кей медленно подошла к нему и села на кровать.       — Расстояния не такие уж большие. К тому же эти комнаты слишком тесные, чтобы передвигаться здесь на костылях.       Он переключился на музыкальный канал и повернулся на бок, бросив пульт на тумбочку. Потом взял Кей под локоть и потянул к себе, поглядывая сквозь густые темные ресницы.       — Ложись со мной.       «Как я могу устоять перед такй просьбой?»       Поскольку он устроился на боку, Кей смогла лечь на спину рядом с ним. Как только её голова коснулась подушки, он улыбнулся так, что она невольно поджала пальцы ног.       — Как ты?       — Не знаю, — честно ответила Кей.       — Понимаю. — Он сгреб пряди её волос, убирая их с лица. — Столько волнений сегодня… и в последние пару дней.       — Да. Голова кругом. — Её грудь резко поднялась, когда он очертил контур нижней губы большим пальцем. — Теперь всё чувствуется по-другому.       — Правда?       Кей кивнула и замерла, когда его рука заскользила вниз по ложбинке между грудями и остановилась как раз под ними. Рука оставляла за собой колкий след мурашек, и соски мигом напряглись. Она знала, что он это заметил, потому что его взгляд опустился, и он втянул нижнюю губу, слегка прижав её передними зубами. Его ресницы вспорхнули, и он поймал её взгляд.       Масато провел ладонью вдоль её ребер.       — Ты говоришь о нас или?..       — И о нас тоже, — прошептала она.       Его взгляд пробежал по её лицу и задержался на губах. Тепло переместилось из живота и собралось горячей лужей между бедрами. В какое-то мгновение Кей слышала только стук своего сердца и тихий гул от телевизора.       — Всё будет хорошо.       Она улыбнулась и накрыла его руку ладонью.       — Я знаю.       — О нас… Что по-другому? Хорошо или плохо?       — Хорошо. Очень хорошо.       Он опустил голову и потерся губами о её лоб. Кей задрожала.       — Мы сделаем так, что будет ещё лучше.       — Мы?       — Угу, — пробормотал он, а потом поцеловал её.       Было что-то неуловимо иное в этом поцелуе. Может, потому, что всё происходило в её постели, или это был их первый настоящий поцелуй после разговора. А может, ещё что-то. Как бы то ни было, он словно впитывал в себя её губы, пил из её рта. Поцелуй длился вечность, пока он пробовал Кей на вкус и исследовал. Она никогда не думала, что поцелуй может быть таким всепоглощающим, но он оказался именно таким.       — Как тебе это? — спросил он, и легкая дрожь пробежала вверх по его руке, когда его губы снова скользнули по её губам.       Тело, казалось, проваливалось сквозь матрас. В такие мгновения, когда губы ещё покалывало от поцелуев, Кей не думала — да и не могла думать — ни о чем другом.       — Это было лучше, чем хорошо. Это было потрясающе.       Он поцеловал Кей снова, но на этот раз медленным, сладким шелестом губ. Эти мягкие, неслышные прикосновения возбуждали её беспредельно, и в груди растекалось тепло, навевающее мысли о любви, вечных чувствах и прочих глупых нежностях, в которых Кей не хотелось признаваться вслух.       Но физическое влечение лишь усиливалось. Даже постоянно ноющее колено не заглушало боль в других уголках тела. Кей хотела Масато почти болезненно. Представляя, что между их телами нет никаких препятствий, что он внутри неё, девушка сходила с ума от желания ощутить это.       Масато оторвался от её губ, тяжело дыша, устраиваясь на боку рядом с Кей. Она ждала, что он прикоснется к ней. Её груди набухли, готовые отдаться его рукам, но он не двигался.       Кей повернула голову: его глаза полыхали серебром, когда он глухо застонал.       — Будешь так смотреть на меня — я сорву с тебя одежду и заберусь так глубоко, что уже никогда не выйду.       Всё в Кей напряглось, и мышцы внизу живота откликнулись спазмом на его слова.       — Не вижу в этом ничего плохого.       Глубокий сексуальный звук снова вырвался из его груди, и она загорелась, отчасти из-за собственной смелости.       — Ты так всё усложняешь.       — Усложняю? — Кей потянулась к нему, и, как только её пальцы коснулись пояса его джинсов, он нежно перехватил запястье. В растерянности Кей подняла на него взгляд.       Он зажмурился.       — Да, ты меня возбуждаешь. Постоянно, черт возьми. Рядом с тобой я как ходячая эрекция, но… я хочу это сделать правильно.       Пальцы сжались в кулачок, когда он поднес ее руку к своей груди.       — Правильно?       Когда он открыл глаза, легкий румянец окрасил его щеки.       — Правильно. Ты знаешь сама. Мы — это не только голый секс.       Губы раскрылись, но Кей ничего не сказала. Её ошеломило то, что Масато залился краской и произнес такие слова.       Румянец на его щеках стал ярче.       — Как бы ни было трудно сдерживать себя… потому что, черт возьми, детка, я хочу тебя всеми возможными способами. — Он опустил её руку и прижал ладонью к своей эрекции, словно в подтверждение того, что сказал дальше. — Я настолько хочу тебя прямо сейчас, что меня это убивает, но любая девушка, с которой я был с тех пор… очень давно… хотела только секса. Сунул-вынул и пошел.       — Как Миса?! — выпалила Кей, прежде чем успела себя остановить.       Он поморщился.       — Да, как Миса. И для неё — для них — это нормально. Каким бы негодяем я тебе ни показался, но мне было плевать на них. С тобой всё не так, Кейси. Я хочу этого, но я хочу, чтобы у нас всё было по-другому. Для меня «мы» значит гораздо больше, чем секс. Я хочу, чтобы мы значили больше, чем это. Поняла?       Кей смотрела на него, и комок чувств поднимался всё выше, пока не поселился в горле. Слезы наполнили глаза.       Его зрачки расширились, и он тут же отпустил руку и взял в ладони её лицо.       — Детка, почему ты плачешь? Я что-то не так…       — Ты не сделал ничего плохого, — быстро вставила Кей, и её голос сорвался. — Ты всё делаешь как надо.       Недоумение отразилось на его лице.       — Я не понимаю.       Кей хрипло засмеялась.       — Всё хорошо. — Потянушись к Масато, Кей поцеловала его. Кем бы ни была мама Нино, она много потеряла. — Всё замечательно.       — Ты уверена? К черту, что я считаю правильным и неправильным. Потому что я могу раздеться в две секунды и оказаться в тебе ещё быстрее.       Она кивнула и снова засмеялась.       Масато прижался лбом к её лбу и закрыл глаза. Его теплое дыхание снова играло на её губах.       — Я хочу пригласить тебя на свидание. Я хочу пригласить тебя покататься на лошадях. Я хочу сказать твоему двоюродному брату. Я хочу отвезти тебя домой к родителям и представить как свою девушку. Я хочу доказать, что это значит для меня гораздо больше… Я хочу все сделать правильно. Её сердце сжалось от наплыва чувств, которые Кей испытывала к нему в этот миг. Если бы она не была по уши влюблена в него, то, наверное, влюбилась бы сейчас, но Кей уже давно потеряла голову. Три коротких слова вертелись на языке, но она сохранила их для себя, когда крепче прижалась к нему, закрыла глаза и позволила себе просто наслаждаться близостью и его почти отчаянным желанием сделать это правильно.

* * *

      Масато ушел, и, несмотря на бурю переживаний, Кей уснула как убитая, а проснулась на удивление бодрой и посвежевшей. Кей боялась, что утро среды станет тяжелым испытанием — встречей с будущим, которого она не планировала, — но если Кей что-то и почувствовала, так это странный азарт предвкушения.       Собираясь к кузену в студию, Кей получила эсэмэску от Масато. Он сообщил, что его не будет сегодня там, но он приедет за ней после репетиции. Когда Кей спросила, все ли в порядке, он ответил коротким текстом: «Всё круто».       Радостное оживление, почти осязаемое, царило в комнатах студии. Осенний отпуск — четыре дня выходных. В студии было не так оживлённо, но маневрировать на костылях всё равно было чертовски неудобно.       Сочувствие омрачило лицо Каори, когда она увидела Кей такой жалкой и беспомощной.       — Что случилось?       Неуклюже усаживаясь на скамейку, она повторила байку про неудачное воскресное приземление. И ни словом не обмолвилась об Изуми или Мэй. Не потому что заботилась о репутации этого говнюка, просто не хотелось подставлять соседку. В какой-то момент между вчера и сегодня Кей твердо решила, что они поговорят с Мэй по душам, как только та вернется домой. Кей собиралась рассказать ей правду — о том, что когда-то произошло с ней. Возможно, это ничего не изменит — но всё же вдруг?       — И как же теперь с танцами и работой? — спросила Каори, и Кей поморщилась.       — Мое колено слишком нестабильно, и, скорее всего, таким и останется. — Сердце ёкнуло от этих слов, как будто, произнесенные вслух, они стали ещё более реальными. — Оно не должно было меня подвести в воскресенье, но…       Каори наклонилась вперед, понизив голос:       — Значит, с танцами и работой– всё?       Не в силах повторить это, Кей покачала головой.       Подруга заметно сникла.       — Я так сожалею.       — Спасибо, — просипела Кей.       После такого вступления пускаться в длинные разговоры уже не хотелось. «Посвежевшее» настроение и вовсе улетучилось, когда они опоздали на автобус до студии, и Кей пришлось тащиться туда на костылях. Когда они доковыляли до намеченного места, подмышки нещадно жгло, и боль не утихала до конца репетиции парней из coldrain.       Одному Будде известно, сколько Кей предстояло мучиться с этими костылями. Лицо исказила гримаса отвращения, когда Кей попыталась удержать равновесие, одергивая сзади рубашку. Было бы гораздо легче, если бы репетиции групп её парня и кузена не проходили в разных концах здания.       — Вон твой парень, — сказала Каори, и Кей едва не рухнула вместе со своими подпорками.       Ватабэ уже хотела спросить, откуда она знает, но потом сообразила, что Каори попросту её дразнит. Кей не терпелось рассказать подруге о себе с Масато, но первым об этом должен был узнать Тору. Странно, что до разговора с Тору всё происходящее казалось лишь фантазией, как и любое событие, о котором не объявлено на Фейсбуке.       Кей закатила глаза и повернулась к ней.       — Ладно, увидимся.       Подруга махнула на прощание, и Кей, превозмогая боль, потащилась к джипу, который урчал на холостом ходу в зоне, запрещенной для парковки. Масато выскочил из машины и подбежал к ней. Высветленные волосы выбивались из-под серой вязаной шапочки. Кей решила, что ему очень идет.       Он открыл пассажирскую дверь, взял у девушки костыли, сложил их сзади и, когда повернулся к Кей, чуть наклонил голову, словно собирался поцеловать. Сердце ухнуло вниз. Он замер на полпути к её губам, шумно выдохнул и подхватил её под локоть.       — Забирайся, — произнес он глубоким голосом, и легкий озноб прокатился по коже.       Как только они оказались в машине, Кей повернулась к нему.       — Всё успел сделать сегодня утром?       — Да. — Его взгляд скользнул к зеркалу заднего вида. Из-за поворота показалась патрульная машина полиции. С удовлетворенной ухмылкой он вырулил со стоянки, прежде чем его успели оштрафовать за неправильную парковку. — Мама позвонила сегодня рано утром. Нино нездоровилось всю ночь. Тошнило.       — О нет. Надеюсь, ничего страшного?       Он кивнул.       — У него вирус. Врач сказал, что нужно обильное питьё и покой, до конца недели придется побыть дома. Он ужасно расстроился.       — Правда?       — Да. Он обожает свою учительницу, и ему нравится ходить в школу. — Масато сделал паузу, потирая подбородок. — Будем надеяться, что это пройдет.       Кей наклонилась к нему.       — А тебе нравилось ходить в школу, когда ты был маленьким?       — Да.       — И это осталось с тобой до конца?       Он рассмеялся.       — Черт, нет. Я прогуливал чаще, чем бывал в классе! Впрочем, Нино другой. Он вырастет не таким оболтусом как я.       Кей улыбнулась, мысленно пожелав ему удачи.       — Если ему станет лучше в эти выходные, я подумал, мы могли бы… не знаю, съездить с ним куда-нибудь пообедать или ещё что?       Кей охотно кивнула, хотя и нервничала в душе. Что, если Нино проснется однажды утром и решит, что ненавидит её? Малыши так непостоянны в своих привязанностях.       — Хорошо. — В голосе Масато послышалось облегчение.       Поскольку большинство работников уже отчалили на длинные выходные, проблем с парковкой у кафе не возникло, и в обеденном зале тоже было немноголюдно. Масато нес рюкзак и старательно замедлял шаг, чтобы сравняться с Кей.       За столом сидели только Тору и Николь, с одним куском пиццы на двоих. Кей выбрала мисо и салат с морепродуктами — нарушая монодиету из жирных гамбургеров, — а Масато взял, похоже, целую пиццу — судя по количеству ломтиков на тарелке.       Усевшись напротив влюбленных голубков, Кей вытянула вперед правую ногу.       — Я удивлена, что вы здесь. Кажется, вы собирались лететь в Россию?       — Мы и летим. — Тору сгреб с её тарелки половину салата и даже не сделал виноватое лицо. — Сегодня в ночь вылетаем.       — Волнуешься? — спросила Кей Николь.       Невеста кузена закивала головой, отчего запрыгал её лисий хвост.       — Я давно не виделась с братом, поэтому жду не дождусь.       — И что вы там собираетесь делать? — Масато оперся локтем на стол и, подавшись вперед, схватил второй кусок пиццы, опуская свободную руку вниз. — Я имею в виду, что будете делать в России? Глазеть на медведей?       Тору фыркнул.       — Нет. Пешие прогулки, сауны, вино, общение со скорыми родственниками, рыбалка — возьму Николь на рыбалку. Она никогда не…       Пока кузен увлеченно рассказывал, Масато придвинулся ближе, прижимаясь ногой к её левой ноге. В следующее мгновение его рука легла чуть выше её колена. Глаза Кей расширились, и ложка с супом зависла на полпути ко рту.       — А в субботу мы арендуем лодку, — продолжал Тору, посылая Масато многозначительный взгляд, который заставил Кей выронить ложку.       «Неужели он видел, чем занимается Масато?»       Тору нахмурился, глядя на Кей.       — Тебе там удобно?       — Да, — пропищала Кей и схватила упавшую ложку, пока рука Масато пробиралась выше по её ноге. — Ну, и… лодка?       Кузен что-то сказал Николь, и она сощурилась от смеха, но Кей больше волновала рука Масато, путешествовавшая по её ляжке. И когда Тору потянулся к её тарелке за новой порцией салата, Кей судорожно вдохнула…       Потому что рука Масато скользнула ей между ног.       Лицо Кей полыхнуло, и она потупилась, но тепло спустилось ниже, устремляясь туда же, куда двигалась его рука.       «Нет, он не посмеет».       — И что за лодка? — спросил Масато, и, черт возьми, его голос звучал непринужденно.       Кей даже не пыталась вникнуть, что за лодку собирался арендовать Тору. Рука Масато полностью завладела её вниманием, тем более что кончики пальцев уже терлись о планку, прикрывающую молнию джинсов.       Кей затаила дыхание, крепче сжимая в руке ложку.       «Он не двинется дальше. Ни за что».       — А ты что будешь делать? — спросила Николь, подпирая рукой подбородок.       — Ничего особенного, я собиралась… — Кей перебили длинные пальцы, которые скользнули вниз по планке застежки и надавили на бугорок. Сладкая боль стрелой пронеслась по всему телу. Кей сдержалась и не подпрыгнула.       Тору склонил голову набок.       — Да, что?       — Собиралась… — Кей отложила ложку на тарелку, когда его палец пролез ниже и вернулся назад, продолжая тереться о джинсы. Движение усилило остроту ощущений, а вместе с ней и боль.       — Собиралась?.. — невозмутимо спросил Масато.       «Чудовище. Дикарь».       — Собиралась остаться здесь, — выпалила Кей наконец.       — На мотоцикле ты не сможешь пока что передвигаться. Тебе нужна машина, — сказал Тору. — Тогда ты хотя бы сможешь съездить домой, навестить родителей.       Рука Масато переместилась на ляжку, и Кей не знала, испытывать ей облегчение или разочарование. Тело пульсировало, но в голове чуть прояснилось.       — Что ж, значит, куплю себе машину на воображаемые деньги, заработанные на воображаемой работе.       Он скорчил гримасу.       — Я знаю, что мама и отец дают тебе деньги.       — Да, на еду. Но не на машину, — ответила Кей.       — Ты ведь оставляешь свой внедорожник здесь? — Николь потянулась за бутылкой воды. — Она могла бы…       — О нет, только не это. — Тору посмотрел на Николь как на сумасшедшую. — Она не сядет за руль моей машины.       Масато так и держал руку на её бедре, и к концу обеда Кей разрывалась между желаниями двинуть ему как следует и забраться на него верхом, содрать штаны и…       — Послушай, — сказал Тору, прерывая поток её безумных мыслей. — Мне нужно сказать тебе пару слов. Ты поела?       Сердце кубарем скатилось вниз, как малыш с горки.       — Конечно, — сказала она и осторожно покосилась на Масато. Он не выглядел встревоженным. Да и с чего ему волноваться? Вряд ли Тору жестоко расправится с ним, когда узнает правду, тем более что Масато уже доверил Кей свой секрет.       Кей попрощалась с Николь и на костылях последовала за Тору на улицу. Они не пошли далеко, а остановились под раскидистым пылающим красным и золотым кленом. Тору сдвинул бейсболку козырьком назад, а Кей плотнее запахнула кардиган. Прохладный воздух освежал, но и покусывал.       — В чем дело? — спросила Кей, чувствуя, как подкатывает тошнота.       Тору улыбнулся, но улыбка померкла, и вырвался глубокий вздох. Когда кузен взглянул на неё, тревожный узел начал раскручиваться у неё в животе.       «О боги, это про нас с Масато-куном. Он знал. Почему мы сразу ему не сказали? Правда, всё это случилось не далее как вчера, и всё-таки…»       — В эти выходные я хочу сделать Николь предложение! — выпалил он.       — Постой. — Кей едва не выронила костыли. — Что? Ты ведь сделал ей предложение пять месяцев назад?       — Я сделаю предложение Николь в эти выходные– на лодке. Мы там будем только вдвоем. Я хочу усыпать её цветами и шоколадом и сделать предложение в более романтической и спокойной обстановке, чем первое. Кольцо… так себе. Всего семь карат.       — Всего семь карат?       — Да, и я хочу положить его в одну из роз. — Его щеки порозовели. — В общем, я просто хотел тебе сказать…       Кей очнулась. Радость поднялась в ней пузырьками шампанского. В спешке она чуть не свалилась, пока неуклюже перекладывала костыли, чтобы обнять его одной рукой.       — Ого! — взвизгнула она. — Тору-кун, ты сделаешь предложение руки и сердца во второй раз и женишься через две недели!       — Ну, я надеюсь. — Он тоже обнял Кей, и, когда отстранился, на его лице расползлась счастливая улыбка. — Если она скажет «да».       — Конечно, скажет. Она же сказала однажды. — Кей улыбалась так, что трещали щеки. — Ой, я так рада за вас обоих! Она такая милая девушка, и я люблю её, и тебя люблю!       Тору громко рассмеялся и снова обнял кузину.       — Она… она идеальная.       Кей кивнула.       — Когда ты это сделаешь? В субботу? — Он кивнул, и она ещё больше обрадовалась тому, что не сказала ему ничего про Масато. Нет, сейчас не время. Он должен полностью сосредоточиться на Николь и своих планах. — Позвони или пришли эсэмэску, когда она скажет «да». Ты должен пообещать мне.       — Обещаю.       Кей опять завизжала, пугая прохожих, и снова заключила его в свои неуклюжие объятия, когда увидела, что Масато выходит из кафе с её рюкзаком в руке.       — Вот и твой маленький помощник. — Тору усмехнулся и поцеловал Кей в щёку. — Я возвращаюсь к Николь.       — Удачи, хотя она тебе не понадобится.       Всегдашняя самонадеянность исчезла с его лица, когда он оглянулся и посмотрел на Кей.       — Ты действительно так думаешь?       Она сглотнула слезы — счастливые слезы.       — Я уверена в этом.       — Спасибо, — ответил он. — Люблю тебя, сестренка.       — И я тебя люблю.       Провожая брата взглядом, Кей сделала несколько глубоких вдохов. Поравнявшись с Масато, Тору дружески хлопнул его по плечу и скрылся за дверью кафе. В её глазах стояли слезы, ещё немного — и Кей бы кинулась обнимать всех подряд, даже незнакомцев.       — Судя по твоей улыбке до ушей, Тору не расспрашивал про нас. — Масато перекинул через плечо её черный рюкзак. — Я говорил тебе, что обожаю твои улыбки?       Одна из них разрослась до невозможных размеров, и Кей не могла её сдержать.       — Тору-кун делает предложение Николь! Во второй раз!       — Совсем разум потерял.       — Что?! — Крепче вцепившись в костыли, Кей шлепнула его по груди. — Он не потерял разум. Он его обрел.       Масато рассмеялся.       — Шучу. И я уже знаю.       — Что?! — завопила Кей и снова обрушилась на его грудь. — Что ты хочешь этим сказать?       — Уф. — Он почесал ушибленное место. — Тебя не смущает, что ты меня ещё больше заводишь?       Кей покачала головой.       — Серьезно?       — Может быть, — пробормотал он, опуская голову. Ветерок подхватил его прядки, выглядывающие из-под шапочки. — Честно говоря, я уже давно в приподнятом состоянии.       — О боги… — Кей потерла рукой горячую щеку. — Ладно. Вернемся к предложению. Когда он тебе сказал?       — С месяц назад. Хочешь ещё раз меня ударить? Можешь опробовать задницу. Кто знает, вдруг мне понравится?       Кей вытаращилась на него.       Он хохотнул.       — Я ездил с ним выбирать кольцо. Кажется, ювелир решил, что женимся мы.       — Мог бы и мне сказать. — Кей надулась.       — Послушай, он просил меня держать это в тайне. Тору не хочет, чтобы Николь узнала раньше времени. — Увидев, что Кей приготовилась спорить, парень сложил на груди руки. — Вспомни, как я возил тебя к врачу, Кейси. Ты ведь тоже не хотела, чтобы он узнал…       Кей кивнула.       — Ладно, ты меня поймал.       — Я знаю.       Взбудораженная счастливой новостью, девушка больше не могла злиться, и на её лицо вернулась широкая улыбка.       — Я так рада за них. Они действительно созданы друг для друга. Знаешь, это то, что бывает раз в жизни. Ты скажешь, что это глупо, но я в это верю.       — Я вовсе не считаю, что это глупо. Я знаю… о чем ты. — Он опустил руки.       Его слова были наполнены особым смыслом, но внимание привлекло другое. Поскольку за обедом его руки были по большей части заняты, Кей только сейчас заметила, что костяшки его пальцев сбиты в кровь, кожа огрубела и распухла. Она нахмурилась, когда осторожно взяла его руку в свою.       — Что это?       Он высвободил руку и оглядел её.       — Понятия не имею. Должно быть, содрал на ферме.       — Ты не знаешь?       Масато покачал головой.       — Давай-ка я доставлю твою милую попку домой. Поскакали, ковбой.       Хотя на его губах появилась дразнящая ухмылка, по лицу пробежала мрачная тень. Кей снова покосилась на его костяшки и почему-то сразу вспомнила руки Тору после разборки с Рю. Кей прогнала эту мысль, потому что… нет, это невозможно. Масато сказал, что поранился на ферме, значит, так оно и есть, и никаких других причин попросту не может быть. Ни одной.