Лучший друг кузена

      — Вот козёл! –Каори прижала к груди коробку мороженого, которая нашлась в холодильнике. — К черту этих парней. Серьёзно. Хрен им, и не в хорошем смысле.        Глаза опухли от слёз, и как в тумане Кей наблюдала за подругой, пока она расхаживала по комнате. Каори много чего не знала о Масато, и Кей бы ни за что не рассказала ей всю правду, хотя бы из уважения к его частной жизни. Какую бы боль он ни причинил, она не собиралась объявлять на весь мир о том, что у него есть сын, и что, скорее всего, он всё ещё очень сильно любит мать своего ребёнка.       Потому что разве не в ней все дело? Он не готов к серьезным отношениям, и Кей почти ничего не знала об этой девушке. Где она живет, присутствует ли до сих пор в его жизни или как давно они расстались? Осознание того, что его сердце, вполне вероятно, принадлежит другой, заставляло чувствовать себя ещё большей кретинкой.       «Почему меня сразу не насторожило его нежелание говорить о ней? Почему я не придала этому значения?»       — Да, к черту их, — прошептала Кей.       Подруга остановилась перед ней, протягивая мороженое.       — Хочешь ещё?       Ватабэ помотала головой, прижимая подушку к набитому животу.       Вздохнув, подруга плюхнулась рядом с ней.       — Мне так жаль, Кей-тян. Этого еще не хватало, будто мало тебе разбитого колена, Мэй-тян и этого придурка Изуми-куна.       — Могло быть и хуже, — пробормотала Кей, думая о том, что больше никогда не сможет лечь в ту постель. Она знала, что она ещё долго будет хранить его запах, и этого она уж точно не выдержит. Изгнанная из комнаты в доме и собственной постели, Кей готовилась подружиться с диваном, на котором сейчас сидела.       Каори бросила на неё насмешливый взгляд.       — Ты как будто съела сэндвич с дерьмом.       Да, пожалуй, но Мэй все-таки пришлось хуже с этим Изуми, чем Кей. Закрыв глаза, она потерла ноющий лоб.       — Не думаю, что когда-нибудь снова буду заниматься сексом.       — Вступай в наш клуб. — Она тяжело вздохнула. — Я отказалась от парней.       Кей покосилась на неё.        «В последнее время по ней такого не скажешь. Она так мило общается с Казуя-куном».       — Что, совсем?       Подруга кивнула.       — Ага. Без них жить гораздо легче.       — Тебе нравятся девушки?       — Если бы. — Она засмеялась. — Просто я думаю, что секс все усложняет и портит. В смысле, да, я много рассуждаю о горячих парнях и позволяю себе всякие скабрезные шуточки, так что кто-то, наверное, решит, что со мной что-то не так, но на самом деле я ещё никогда не занималась сексом.       — Что? — Недоверие прозвучало в её голосе. — Ты девственница?       Она снова рассмеялась.       — Неужели это так шокирует? Не думаю, что я единственная девушка, которой уже двадцать пять лет, которая работает стриптизёршей, но у которой ни разу не было секса.       — Ты не единственная, — поспешила добавить Кей.       Она переложила коробку с мороженым в другую руку.       — И посмотри на меня, Кей-тян. Разве я такая, как ты или Николь? Я не худышка, да и вообще больше похожа на Джокера *. — Она показала шрам на лице.       У Кей отвисла челюсть.       — Во-первых, ты не толстая.       Она выгнула бровь.       Кей закатила глаза.       — И ты вовсе не похожа на Джокера, тупица. Ты очень красивая. — И это правда. Со шрамом или без, Каори действительно была симпатичной девчонкой. — Как тебе такое в голову-то пришло?       Она пожала плечами и встала с дивана.       — Ну, хватит обо мне и моей сексуальной отсталости; ты мне всё рассказала про разговор с Изуми-куном?       Кей несколько опешила от столь резкого поворота.       — Да вроде бы всё.       — Предупредишь Мэй-тян?       — Конечно! Я же не знаю, на что он способен.       — Согласна. Мне не очень нравится то, что он сказал.       — Мне тоже. — Кей снова потерла лицо руками.       Каори ушла на кухню выбросить пустую коробку из-под мороженого. Вернувшись, она устроилась рядом с подругой на диване, вооружившись пультом от телевизора.       — Давай посмотрим какую-нибудь порнушку. Я уверена, это лучшее лекарство.       Возможно, и так, но Кей знала, что оно её не вылечит. Ватабэ вообще не думала, что эта болезнь поддается лечению. Кей отдала Масато своё тело и своё сердце, а он вернул их обратно.

* * *

      К концу недели кое-что прояснилось. Кей мельком видела Изуми в студии, но он не производил впечатления человека, который что-то замышлял. Но всё-таки парень явился к Мэй домой, вот только дверь ему открыла не бывшая девушка, а Рё. И Изуми тут же отстал.       Кей, зная, что своего насильник не добился, продолжала избегать его. Уж очень он был ей противен.       А ещё Кей так и не удалось утаить от Тору и Николь новость о том, что они с Масато уже не вместе. К пятнице, спустя три дня после их свадьбы — Николь была потрясающа в белой юкате — когда никто из них уже в третий раз не явился на традиционный обед в их кафе, они заподозрили неладное.       Тору припер Кей к стенке, когда заглянул домой, чтобы захватить кое-что из одежды. Она сидела на диване перед телевизором, смотрела реалити-шоу  в компании с пакетиком чипсов и двумя пустыми банками содовой на журнальном столике.       Он сел рядом с ней, зажимая руки между коленями.       — Ну, и…       Кей шумно выдохнула.       — Да-а, — медленно произнес он. — Что, черт возьми, у вас происходит? Вы оба давно не появляетесь в кафе. Поначалу я решил, что вам просто хочется побыть наедине, что, кстати, меня здорово бесило, но с воскресенья я и джипа его не вижу здесь.       Размышляя, что лучше — увильнуть от ответа или разом покончить со всем этим, Кей натянула бабушкино одеяло, сшитое ею для Тору несколько лет назад, до самого подбородка.       — Мы больше не вместе, — сказала Кей, как будто сорвала с кожи пластырь. И тут же расхохоталась сухим смехом. — Даже не знаю, можно ли назвать отношениями те пару дней, что мы встречались. По-моему, Бритни Спирс и Ким Кардашьян были замужем дольше, чем мы вместе.       Последняя реплика показалась девушке чертовски остроумной, но Тору выглядел так, будто кто-то только что умер у них на глазах.       — Я так и знал. Что этот сукин…       — Я не хочу это слышать. — Кей повернулась к нему, и, что бы он ни увидел в её лице, это заставило его замолчать. — В любом случае то, что произошло между нами, не должно повлиять на вашу дружбу.       — Как это не должно? Посмотри на себя! — Брат оглядел комнату, и его взгляд остановился на пакете с чипсами и банках газировки, а потом метнулся к телевизору. Как раз в этот момент на экране появилась рыдающая девчушка. — Ты — моя двоюродная сестренка, и ты сидишь здесь одна, с разбитым сердцем. Я так и знал, что он облажается, и ему тоже следовало думать своей башкой.         — Откуда ты знал, Тору-кун?       Он открыл было рот, но тотчас плотно сжал губы.       Кей вымученно улыбнулась.       — Я знаю… про Нино-куна. Всё.       Шок отразился на его лице, и он откинулся на спинку дивана.       — Он рассказал тебе всё?       Кей кивнула.       — Да, рассказал. Поэтому ты знал, что он все испортит? Потому что у него есть ребенок или потому, что он все еще любит его мать? — Она бросила эту фразу наугад. В конце концов, Кей не могла с уверенностью сказать, что он все еще любит ее, просто ей так казалось. Глаза Тору расширились еще больше, и Кей испугалась, что попала в точку.       — Он рассказал тебе про Хану-сан?       — Её зовут Хана-сан? — спросила Кей.       Тору пристально посмотрел на неё и отвернулся. Повисло молчание.       — Выходит, он не рассказал о ней? Я так понимаю, он сказал только про Нино-куна?       — Да. — Кей сглотнула, чуть опуская одеяло. — Масато-кун не захотел говорить о ней, когда рассказывал мне о Нино-куне и когда… когда сказал, что мы не можем быть вместе, объяснив, что просто ещё не готов к чему-то серьезному. — Кей старательно обходила стороной сексуальную главу их отношений, поскольку Тору не догадывался о том, что они продвинулись так далеко. Если бы Тору узнал, что между ними уже все произошло и что Масато порвал с ней на следующий же день, то, наверное, ударом в челюсть не ограничилось бы. — Я спросила, не связано ли это с ней, но он все равно не стал говорить. Я думаю… что он всё ещё любит её.       Тору запустил руки в пепельные волосы, и несколько прядей встали торчком.       — Черт, Кей-тян, я не знаю, что сказать.       В животе образовался ледяной ком.       — Нет, ты знаешь, просто не хочешь сказать. Ты знаешь о ней, и он до сих пор её любит, да? Вот почему ты не хотел, чтобы мы были вместе. Она…       —  Была, — тихо произнес он. — Ее звали Хана-сан, и я уверен, что Масато любил её, как может любить свою девушку двадцатипятилетний парень.       Её мозг вцепился в прошедшее время. Речь явно шла не о любви, а о самой девушке.       — Что значит «была», Тору-кун?       Он выдохнул.       — Я никогда не говорил это ни одной живой душе, Кей-тян. Я не знаю, помнит ли сам Масато, что проболтался мне о ней. Мы как-то напились и разговорились по душам… ну, помнишь, когда я сидел дома под надзором полиции. Он больше никогда не упоминал о ней. Говорил со мной о Нино-куне, но только не о ней.       Ледяной ком разрастался, но уже по другой причине.       — Тору-кун…       — Она погибла, сестренка. Вскоре после того, как родился Нино-кун. В автокатастрофе.       Кей схватилась за горло и в ужасе уставилась на брата.       — О боже…       — Я не очень много знаю о её родителях, но думаю, что они из той же породы, что и мама с отчимом Николь, — такие же озабоченные репутацией и все такое. Насколько я понял, когда она забеременела, они услали ее куда-то далеко и требовали, чтобы она отказалась от ребенка, но тут вмешались родители Масато. Я знаю, что Масато и Хана-сан были вместе лет с семнадцати. И могу сказать наверняка, что он очень дорожил ею, поскольку, уже потом он никогда не относился серьезно ни к одной другой девушке.       В груди заныло, когда начала складываться картинка. «Девушка… мать Нино-куна умерла?» Кей это даже в голову не приходило. Никогда. Но всё обрело смысл. Черт возьми, что может быть хуже, чем разбитое сердце? Только сердце, разбитое смертью любимого человека.       — Я обалдел, когда понял, что Масато рассказал тебе про Нино-куна. Никто не знает об этом, кроме его семьи, а её родители, кажется, давно уехали отсюда, — объяснил он. — Когда до меня дошло, что он сказал тебе правду, я тотчас отступился, потому что знал, что у него с тобой серьезно, раз он решился на такое. По крайней мере, я надеялся, что серьезно, но…       — Но он всё ещё не может её забыть, да? — сказала Кей, страдая за него всей душой, потому что даже и представить не могла, каково это — навсегда потерять любовь своей жизни. — Вот почему. О боже…       — Я не знаю, Кей-тян. Я не уверен, что Масато до сих пор её любит. То есть в каком-то смысле всё ещё любит, но думаю… Господи, он убьет меня за это… короче, я думаю, он боится снова полюбить, а потом потерять.       — Ты думаешь? — Сомнение звучало в её голосе.       — Посмотри на это с другой стороны. Он оказался в идиотской ситуации. Они были молоды, у обоих самое начало карьерного роста, и она забеременела. Родители их разлучили, а потом его старики усыновили ребенка. Они оба — Масато и Хана-сан– виделись с Нино-куном, зная, что это их сын, но больше никто не знал. Это был их секрет, и одному всевышнему известно, что они планировали на будущее.       Кей помнила, как Масато говорил, что поначалу не хотел ребенка, но потом всё изменилось. И это могло произойти, пока Хана ещё была рядом.       — И вот она умирает, совершенно неожиданно,  молодой.  Такая трагедия кого угодно напугает до смерти. Поэтому я не думаю, что он до сих пор её любит. Просто  боится  любить кого-то другого.       — Тогда бы это означало, что он любит меня, но я в этом сомневаюсь.       Брат слегка улыбнулся.       — Он рискнул дружбой со мной ради тебя, он рассказал тебе про Нино-куна. Знаешь, что я тебе скажу, Кей-тян? Он…       — Это не имеет значения, — отрезала она, потому что не хотела слушать рассуждения о потенциальной любви Хаякавы к ней. Ни к чему забивать себе голову сказками и ложной надеждой. То, что сказал ей Масато после секса, — не более чем продукт оргазма. — Я не могу соперничать с Ханой-сан. Никто не сможет.       — Кей-тян…       — Я не хочу, чтобы ты говорил с ним обо мне, — настойчиво попросила девушка. — Серьезно, Тору-кун. Я знаю, тебе наверняка хочется прочистить ему мозги или что-то в этом роде, но, прошу тебя, не вмешивайся, потому что… — Потому что Кей искренне переживала за него. История Ханы многое изменила. Это не значит, что тотчас забылась обида — а он действительно сделал ей больно, — но ему было гораздо больнее, и его потеря оказалась страшнее. — Потому что это уже не важно, я в порядке.       Он вскинул брови.       — По тебе этого не скажешь.       Кей оглядела одеяло, под которым отсиживалась, как в домике.       — Спасибо.       — Я не в том смысле. — Он похлопал её по здоровому колену. — Просто я беспокоюсь за тебя. На твою долю столько всего выпало.       — Я в порядке, но обещай мне, что ничего ему не скажешь. Просто оставь всё как есть. Прошу тебя, Тору-кун.       Он вздохнул.       — Ладно. Не скажу. Ты была права, когда говорила, что это не моё дело, но видеть тебя такой расстроенной и не врезать кому-нибудь…       — Я тебя поняла, — кивнула Кей и тоже постаралась улыбнуться. — Но ты же не можешь вечно решать мои проблемы, правда?       Кузен рассмеялся.       — Кто сказал?       Качая головой, Кей откинулась на спинку дивана. То, что она узнала о прошлом вокалиста, отчасти помогло, но не облегчило сердечную боль. В каком-то смысле всё выглядело ещё более печально.       Услышав стук в дверь, Тору поднялся.       — Это, наверное, Николь-тян. Ты готова к девичьим посиделкам?       — Девичьим посиделкам?       Он скорчил рожицу.       — Как ни назови. Ты хочешь её видеть?       — Конечно. — Любая тусовка — всё лучше, чем сидеть здесь в одиночестве, жалея себя.       Если Николь и догадывалась о том, что происходит, она поступила мудро и увлекла Кей болтовней обо всем и ни о чем, а в конце концов уговорила оторваться от дивана и убраться в квартире, которая давно превратилась в свинарник. Отчасти не по её вине. Похоже, в последний раз Тору включал пылесос и вытирал пыль в день последней инаугурации императора.       — Я слышала, Рё хочет официально заявить об отношениях с Мэй-тян на дружеской вечеринке, — сказала она, убирая медно-рыжие волосы в растрепанный хвост. — Ты как, сможешь пойти?       Кей кивнула, выбрасывая в мусорное ведро тряпку, которой только что протерла тумбочку в своей спальне.       — Каори-тян подбросит меня, а потом заберет, когда все закончится. Она не сможет прийти из-за срочных дел.       — Я тоже. — Она нагнулась, поднимая мешок с пола гардеробной и упираясь рукой в спину. — Я не думаю, что Тору-кун соберется, но, если ты хочешь, чтобы он был рядом, уверена, он пойдет. К сожалению, мой срок уже не позволяет мне отжигать.       Кей знала, что ради неё кузен это сделает, но не хотела заставлять его идти на вечеринку, в которой он не планировал участвовать.       Открыв большой пакет из универмага, Николь вдруг натянулась как струна. Заглянув в него поверх её плеча, Кей увидела, что в нем полно музыкальных принадлежностей, которые она до сих пор не удосужилась разобрать, и это напомнило о том, что в съемном доме осталось ещё много её вещей.       Кей стало интересно, что она там разглядывает, и подошла к ней.       — Что такое?       Не говоря ни слова, она полезла в пакет и достала укулеле *.       — Сто лет в руках не держала. Откуда она у тебя? Ты ведь танцевала?       Что-то кольнуло в груди. Кей отвернулась и села на кровать.       — Это было давно. По-моему, я купила её со скуки и начала обучаться. Кажется, у нас с тобой были одинаковые вкусы в музыкальных инструментах. Хочешь — возьми себе.       — Разве ты не хочешь её сохранить?       Кей пожала плечами.       — Не знаю. Возьми хотя бы на время. Как тебе такой вариант?       Она задумчиво взглянула на лакированное покрытие инструмента и тихонько вздохнула.       — Почему ты больше не играешь, Николь-тян? — вдруг спросила Кей.       Она подняла взгляд, её щеки вспыхнули.       — Это длинная история и уже совершенно не важная. Да и, в любом случае, я бы сейчас и не смогла что-нибудь сыграть. Из головы уже всё вылетело.       — Держу пари, что смогла бы, — сказала Кей, вместо того чтобы выпытывать у неё подробности.       Она отшутилась, но в её глазах зажглось что-то сродни волнению, как будто ей всё-таки захотелось попробовать.       — Наверное, нафальшивлю.       — Даже не думай. — Колено немного затекло, и Кей осторожно выпрямила ногу. — Попробуй.       Её руки порхали в воздухе над струнами укулеле.       — Я буду выглядеть по-идиотски.       — Но здесь, кроме меня, никого, а я ещё даже не была в душе. К тому же хромая, так что на меня ты в любом случае произведешь впечатление.       Она заколебалась, но приложила пальцы к струнам.       — Если ты будешь смеяться, я расплачусь.       — Да не буду я смеяться! — Хотя Кей тут же улыбнулась. — Давай. Просто сделай это.       Присев на край дивана, Николь сделала глубокий вдох и заиграла. Закрывая глаза, она поддалась музыкальному порыву. Девушка вызывала восхищение, и совершенно очевидно, что она обладала врожденным талантом, которому позавидовала бы любая обученная гитаристка.       Когда она завершила мелодию, Кей громко захлопала.       — Безупречно! Ты смогла сыграть песню группы Тору!       Она раскраснелась, одергивая рубашку.       — Да ладно. Мои пальцы…       — Боже, ты не играла столько лет, но сыграла лучше, чем большинство известных музыкантов. — Кей ещё раз похлопала. — Ты должна вернуться на сцену. Пусть даже на малую, где твоим единственным зрителем буду я. Хотя бы раз.       — Ну, не знаю…       — Ты должна! — Кей расширила глаза в восторге, и Николь потянулась к струнам второй раз. Трудно сказать, почему, но Кей твердо знала, что для неё очень важно вернуться к музыке. — Тебе необходимо это сделать. И я смогла бы проживать мелодию через тебя. Давай, хоть разочек, до весеннего тура по Европе. Пожалуйста.       Николь глубоко вздохнула и пристально посмотрела на Кей.       — И что мне за это будет?       — А чего ты хочешь?       Она сжала губы.       — Две вещи. Сначала ты поможешь мне выбрать рождественский подарок для Тору-куна, потому что я ничего в этом не смыслю.       Кей хмыкнула.       — Ладно, это выполнимо. Какое второе желание?       — Тебе придется посидеть с Кеном и Аки в эти выходные.       — С котами?       Она усмехнулась, кивая головой.       — Мы обустроили для них домик, чтобы они могли… ну, ты понимаешь… жить вольготно, а Тору-кун хочет сходить в кино, но я боюсь, что они поубивают друг друга.       — Так ты предлагаешь мне поработать вышибалой? Чтобы я разнимала драчунов?       Николь хихикнула.       — Точно.       Кей засмеялась.       — Ладно. Заметано. — Она помахала у неё перед носом укулеле.       Николь выхватила её у Кей из рук.       — О, и ещё. Аки — это девочка, поэтому попытайся остановить их, если заметишь, что они собираются делать детей. Мы с Тору-куном ещё не готовы стать родителями для целого выводка котят.       Кей со стоном плюхнулась на спину.       — О боже…