Лучший друг кузена

      Солнце светило так ярко, но утро в день дружеской вечеринки по поводу отношений Мэй и Рё все равно было морозной прохладным. Каори, как и обещала, привезла Кей к началу, а после окончания тусовки Ватабэ отправила ей эсэмэску. Она отвозила её в студию к кузену всю прошлую неделю, но на этой неделе Кей вызвался возить сам Тору и отказов не принимал.       А без машины девушке пришлось бы туго.       Во время вечеринки Кей заставила себя сосредоточиться на происходящем, и это помогло.       Под конец мероприятия колено ужасно ныло, но, какую бы боль Кей ни терпела, она того стоила. Она чувствовала, что должна быть здесь ради Мэй и если бы не пошла сегодня, то потом жалела бы об этом. На вечеринку приехали даже родители Мэй. Они выглядели счастливыми. Кей не знает, был ли среди людей Масато — толпа была слишком плотной.       Для такого радостного события Кей выбрала платье цвета морской волны и нежный макияж.       Когда закончилась туса, Кей с удивлением обнаружила, что ее ресницы влажные. А она ведь так хорошо держалась, и ее лицо оставалось сухим. Она быстро вытерла щеки руками и повернулась, чтобы уйти. Чья-то рука стиснула ее плечо, заставляя обернуться. Кей едва не перенесла вес на больную ногу, но вовремя удержала равновесие. С гулко бьющимся сердцем она подняла взгляд.       Перед ней стоял Изуми, и его ночные глаза буравили ее взглядом.       — Что ты здесь делаешь? Тебя не могли пригласить…       Кей стряхнула его руку или, по крайней мере, попыталась это сделать. На мгновение его хватка усилилась, потом он отпустил ее, но не отошел.       — Не смей больше никогда прикасаться ко мне, — произнесла она, понизив голос.       Что-то темное и безобразное промелькнуло на его лице.       — Она рассталась со мной из-за тебя. И ты за это ответишь.       Ахнув от изумления, Кей отшатнулась от него.       — Что ты сказал?       — Она рассталась со мной, потому что ты забила ей голову всякой фигней. — Он повысил голос, привлекая внимание тех, кто веселился неподалеку. — Если бы ты занималась своими делами вместо того, чтобы пытаться замутить драму, она была бы сейчас со мной.       Кровь отлила от ее лица.       «Он что, рехнулся?»       Сердце ухнуло вниз, когда Кей заметила, что все больше ребят из его братства оборачиваются в их сторону.       — Я не мутила никакую драму, и ты это знаешь.       Изуми покачал головой.       — Ты виновата в нашем расставании.       — Послушай, старик. — Кто-то из его друзей выступил вперед. — Я думаю, нам пора отвезти тебя домой.       — А я думаю, что это ей нужно валить отсюда, — презрительно усмехнулся он. — Уж ей точно здесь не…       Изуми– точно так же, как он Кей, — развернули кругом. Она понятия не имела, откуда взялся Масато, но это он держал Изуми за плечи, почти вплотную приблизив к нему свое лицо.       — Я знаю, что у тебя много чего на уме, — произнес вокалист голосом низким и угрожающе спокойным. — Но я предлагаю тебе отойти от нее прямо сейчас, прежде чем ты скажешь то, о чем потом пожалеешь.       Он открыл было рот, но Масато покачал головой.       — Уйди, брат.       В какое-то мгновение Кей показалось, что Изуми и не подумает уходить, но он коротко кивнул головой. Стряхнув руку Масато, он развернулся и, не оглядываясь на Кей, пошел прочь, расталкивая толпу своего братства. Насколько Кей могла видеть, никто из них за ним не последовал. Во всяком случае, на их лицах читалось брезгливое неодобрение его выходки.       Масато взял Кей за локоть и наклонил к ней голову.       — Где твои костыли? — спросил он.       Она метнула на него ядовитый взгляд, который он проигнорировал.       — Не то, чтобы это тебя касалось, но я выбросила их на помойку.       Он пристально смотрел на нее.       — На помойку?       — Да, ты не ослышался. — Вспыхнувшая искоркой злость после разговора с Изуми захлестнула девушку. Масато не повезло, что он попался под горячую руку. — И я не просила, чтобы ты вмешивался. У меня все под контролем.       — Именно так это и выглядело. — Он зашагал вперед, и, поскольку ее локоть оказался в железных тисках, Кей ничего не оставалось, кроме как следовать за ним. — Я отвезу тебя домой.       — За мной приедет Каори-тян.       — Напиши ей и скажи, что тебя подвезут. — Когда Кей не ответила, он бросил на нее строгий взгляд. Его глаза приобрели оттенок грозового неба. — Пожалуйста, не спорь со мной, Кейси. Я просто хочу отвезти тебя домой. Хорошо? Я просто не хочу, чтобы ты болталась тут одна, дожидаясь Каори-сан.       Одна ее половина хотела упереться, но другая понимала, что это глупо. Меньше всего Кей хотелось стоять на холоде и ждать, пока она приедет, когда Изуми находился поблизости, готовый и дальше тыкать в нее пальцем, обвиняя в том, к чему Кей не имела никакого отношения.       — Ладно, — сдалась Ватабэ, доставая из кармана мобильник. — Но тебе совсем необязательно держать мою руку.       Его глаза полыхнули.       — А если я хочу?       Кей застыла на месте, вынудив и его остановиться. Их глаза встретились.       — Ты не имеешь права прикасаться ко мне, Масато-кун.       Он сразу отпустил её.       — Извини.       Когда они подошли к джипу, Кей отправила Каори эсэмэску, сообщив, что её подбросят. Уже в машине он первым делом снова спросил про костыли.       — Что? — Кей с силой рванула ремень безопасности и пристегнулась. — Не вечно же мне ходить на костылях.       — Доктор сказал…       — Мне они нужны были всего на несколько дней или неделю, в зависимости от того, как будет вести себя нога. — Кей предпочла бы не помнить, что в тот день он был с ней — помогал, только чтобы вскоре разбить ее сердце, какие бы трагические причины за этим ни стояли. — Я могу обходиться без них.       — Ты  хромала  всю дорогу до ресторана и сюда.       — Ты следил за мной?       — Да. — Его взгляд скользнул по ее лицу и снова вернулся к лобовому стеклу. — Я наблюдал за тобой почти все это время. Ты просто не заметила.       Кей не знала, что и думать.       — Я тебя не видела.       — Я стоял сзади, у двери, пока все не начали выходить, — объяснил он. — Как бы то ни было, Изуми-кун не сделал тебе больно? Он довольно грубо схватил тебя.       Кей покачала головой и только потом поняла, что он не смотрит на неё.       — Нет.       — Мне следовало бы подойти раньше, так что извини. — Он наконец-то завел двигатель, и в салон хлынул прохладный воздух из вентиляционных отверстий. Никто из них не произнес ни слова, пока они не выехали на автостраду, возвращаясь обратно в центр Токио. — Он должен держаться от тебя подальше. Я за этим прослежу — нет, не думай, я не собираюсь его бить или что-то еще. Просто объясню доходчиво, чтобы впредь такое не повторялось. — Он кинул на Кей острый взгляд. — Это первый раз, когда он что-то сказал тебе?       — Почему? — спросила она. — Почему тебя так волнует, Масато-кун, что он мне говорит?       Еще один взгляд, острый как бритва, брошен в ее сторону.       — Глупый вопрос.       — Вовсе нет. Мы не друзья. На какой-то очень короткий период мы стали больше чем друзья, и у нас был секс. — Сердце перевернулось от своих собственных слов. — Это все, что нас связывает.       Масато стиснул рулевое колесо.       — Ты так думаешь о нас?       — Разве ты не этого хочешь?       Он ответил не сразу, и, когда заговорил, его голос прозвучал так тихо, что Кей показалось, будто она ослышалась.       — Нет.       Кей судорожно вдохнула.       — Нет?       — Это не то, чего я хотел. Господи, Кейси, совсем не этого. — Он оперся левой рукой на водительское окно и прижался щекой к кулаку. — Но я просто… я уже говорил тебе раньше, что ты не захочешь быть со мной.       Пламя охватило грудь и горло, когда она вгляделась в его профиль.       — Я знаю, — прошептала Кей, надеясь, что он не затаит обиду на Тору. — Я знаю про Хану-сан.       Он так лязгнул зубами, что Кей бы не удивилась, если бы они раскрошились. Они проехали не один километр, прежде чем он заговорил.       — Я даже не спрашиваю, как ты узнала.       — Пожалуйста, не злись на него. Он думал, что я уже знаю, потому что ты рассказал мне о Нино-куне. Ты не можешь на него сердиться.       — Я не сержусь. — Масато тяжело вздохнул. — Что ж, тогда ты знаешь всю эту грязную историю.       — Я… я бы не назвала ее грязной. — Кей закусила губу. Она помнила, как Масато говорил о том, что поначалу не хотел Нино, и теперь его чувство вины стало еще более понятным, потому что вдруг Хана хотела вернуть Нино в будущем? — Просто печальная.       — О, я, должно быть, не все ему рассказал. — Парень выдавил из себя горький смешок. — Когда Хана-тян забеременела, я не был рядом с ней во время ее разговора с родителями. А должен был бы. Я знал, что ей не поздоровится, и, когда они сказали, что собираются отправить ее куда-то на юг Японии, я испытал что-то вроде облегчения, как будто если ее нет рядом, то можно и не думать о том, что она беременна. — Он снова печально улыбнулся. — Я никогда не был рядом с ней. Да, я был молод, но все же…       — Но тебе было… сколько? Двадцать пять?       Он кивнул.       — Когда мои родители усыновили Нино-куна и Хана-тян вернулась, она заговорила о нашем будущем, втроем. И это испугало меня до усрачки. Мы поссорились. Она укатила и разбилась на машине. Конец истории.       «Боже мой…»       — Ты же не винишь себя. Пожалуйста, скажи, что нет.       — Я долго жил с этим чувством вины, но знаю, что не я стал причиной аварии. Мы кое-как помирились перед ее отъездом, но, знаешь, когда в памяти остается последний разговор, наполненный таким дерьмом…       — Мне очень жаль, — прошептала Кей. — Понимаю, это слабое утешение, но я сожалею.       Масато снова надолго замолчал и заговорил, только когда они подъехали к ее дому.       — Я даже не был на ее могиле.       Кей очнулась от своих мыслей.       — Ни разу?       Он покачал головой.       — Я просто… не знаю. Я пошел дальше по жизни, но…       — Ты не пошел дальше, Масато-кун. Если ты не нашел в себе сил посетить ее могилу, значит, ты не сделал и шага вперед.       Они заехали на парковку перед домом и остановились. Парень заглушил мотор и посмотрел на девушку. Его взгляд спустился к ее губам и, казалось, задержался там навсегда. Рука крепче сжала рулевое колесо.       — Ты все еще любишь ее? — прошептала Кей.       Масато долго молчал.       — Я всегда буду любить Хану-тян. Она была замечательным человеком. Я не знаю, были бы мы сейчас вместе, если бы она осталась жива, но я всегда буду помнить ее с любовью. — Его грудь медленно поднялась. Он как будто собирался сказать что-то еще, но передумал.       Кей вспомнила слова Тору о том, что он напуган. Может, так оно и есть. Может быть, он действительно любит Кей, но этого недостаточно. Некоторые раны, нагноившиеся молчанием, оказываются слишком глубокими. И Кей ничего не могла сделать, чтобы изменить его и то, как он видел их отношения.       Он должен был найти это в себе и  захотеть.  И Кей надеялась, что когда-нибудь Масато это сделает. Не только ради неё, а просто потому, что, как бы ни кровоточила рана, которую он оставил в её сердце, Масато был хорошим человеком.       Просто ему нужно было разобраться в себе.       Наблюдая за тем, как он борется с собой, пытаясь подобрать слова, Кей совершила, наверное, самый взрослый поступок за все свои неполные двадцать семь лет. Достойный медали или коробки шоколадного печенья, потому что она до сих пор всей душой страдала за него. Кей перегнулась через сиденье и прижалась губами к его прохладной щеке. Масато резко вздохнул и посмотрел на нее диким взглядом, когда она отстранилась.       — Мне очень жаль, что тебе пришлось все это пережить, и я… я все еще люблю тебя, поэтому надеюсь, что однажды ты сможешь пойти дальше, потому что ты этого заслуживаешь, Масато Хаякава.