Удар.
Кровь тонкими струйками течёт от носа по губам, а после капает на грязный пол. Парень морщится, сцепляет зубы. Знает, что это ещё не конец. Сейчас последует череда ударов, которые он просто обязан отразить. Мужчина отходит на шаг и бьёт ногой под ребрами. Хриплый кашель вырывается из рта. Или борись, или дай себе подохнуть, в конце-концов. Ждёт пару секунд, и, когда мужчина собирается нанести очередной удар, отталкивается разбитыми руками от холодного пола. Сильно толкает старшего и тот валится в сторону, но успевает устоять на ногах. Пока он тратит пару секунд на концентрацию, брюнет хватает стоящую около стены биту и бьёт по ногам. Ему достаточно пару секунд, чтобы сориентироваться. Сплевывает кровь и, держа в руках биту, идёт назад, к двери, не оборачиваясь. Уже около выхода бьёт мужчину холодным металлом по груди. Тот не может подняться. Парень не жалеет сил на физические увечья именно для него. Сердце в его груди колотится, словно сумасшедшее, дышать тяжело. Сколько времени у него уже не было панических атак? Нет, это не она. Это просто страх. Обычный животный страх за свою жизнь. Не перебегает дорогу к дому друга. Идёт прямо. Когда нам плохо, у нас два пути: первый — выложить кому-то все то дерьмо, что с нами происходит; второе — держать все в себе, ограждаться от общества, бежать. По мнению Дилана, первое слишком эгоистично. А О’Брайен не на столько эгоистичен.***
Пол ночи я сидела за ноутбуком, читая информацию о новой школе и параллельно общаясь в чате о сериале. На самом деле, из-за разницы во времени, в беседе никогда не бывает тишины. Стоит ночью скинуть какой-то пост, кто-то обязательно ответит. В чате даже есть ребята, для которых английский язык не является родным, они его изучали самостоятельно. Нас около тридцати человек, но, как говорится, на любой вкус и цвет. Синяки под глазами, красные глаза, спутанные волосы из-за того, что не развязала пучок перед сном — моя обычная «красота» утром. Единственная причина, по которой я хоть немного пользуюсь косметикой — синяки под глазами и небольшие покраснения кожи. Неуверенно стучу в двери кабинета директора. Дорогу к кабинету я узнала у какой-то девчонки, которая по внешности напоминает куклу. Скорее даже не по внешности, а потому, как одевается и красится. Не люблю таких. Из-за двери слышу разрешение войти и нажимаю на ручку, толкаю двери. — Здравствуйте, я Оливия Чейз. Мне сказали зайти к секретарю за номером шкафчика, но у секретаря закрыто… — подымаю руку к шее и касаюсь кулона. Обычный себе кулон зеленого цвета в форме кристалла. Верчу его между тремя пальцами, ожидая ответа темнокожей женщины. — Здравствуй. Да, секретарь сегодня взяла выходной. — женщина наклоняется вперёд и из стопки бумаг достаёт лист, на кончике которого написано мое полное имя. — Возьми, Оливия. — протягивает мне лист. — Хорошего первого дня. Оу, женщина очень доброжелательная. Её красные губы изогнуты в улыбке, и я просто не могу не ответить ей тем же. Киваю и покидаю её кабинет, на ходу читаю лист. Эм, Боже, сначала нужно разобраться с коридорами школы и найти класс литературы, а потом уже можно найти шкафчик. Не хочу после звонка бродить в пустых коридорах, ища нужное помещение. А вообще, похоже, секретарь позаботилась об этом. В скобочках, около названий предметов, написаны номера кабинетов. Не знаю делает ли она так всегда для новичков, но это мило с её стороны. По пути в кабинет литературы, я нахожу свой шкафчик. Ничего необычного, покрашен в зелёный цвет, как и все другие. Как скучно. Ввожу пароль, внимательно смотря на листочек. Сверяю, а после открываю шкафчик. На полочку выкладываю часть книг и закрываю. Народу в коридоре становится все больше и, посмотрев на всех, легко понять кто есть кто и какую ступеньку занимает в обществе. Вот этот парень, у которого челка зализана назад, а верхние пуговки чёрной рубашки растегнуты, явно король без короны и парень, за которым бегают все девочки школы. Это подтверждает количество людей вокруг него, а особенно — девушек. Парни, которые стоят в стороне ото всех, скорее всего какая-то отдельная группа. Возможно, даже какие-то ублюдки, учитывая то, как они выглядят. Заметно, как пару девчонок стараются обойти их стороной, а один из парней криво улыбается им и отвратительно подмигивает. Сбоку от дверей в какой-то кабинет стоят пару девчонок. Они не выглядят, простите, девушками легкого поведения, но и не выглядят особо тихими. Просто девчонки. Думала, вид таких людей уже вымер. Слишком много сейчас королей некоронованных, и забитых в угол первыми. Звенит звонок на урок. Звонок совсем недалеко от меня, а потому я морщусь из-за громкого звука. Первый урок сегодня — литература. Кабинет находится на третьем этаже и по нумерации он седьмой. Оборачиваюсь, ища лестницу, чтобы подняться.***
Дилан держится рукой за раковину, другой дотрагивается до носа, а потом трогает ребра, оценивая боль по десятибалльной шкале. Бала четыре, не больше. Не больше семи? Значит, все отлично, О’Брайен, жить будешь. Слабо усмехается и наклоняется. Пальцами открывает кран, а после в ладони набирает воды. Омывает кожу лица, а потом моет руки. Большим пальцем правой руки потирает костяшки другой руки, смотрит на белые шрамы. Тяжело выдыхает и собирается духом, когда дверь в уборную хлопает. — Я сказал ей, что ты упал и рассек руку о какой-то крючок в земле. — машет пачкой ваты в руках парень, а в другой держит бутылочку с перекисью. — Ей на всех всегда похер, так что поверила. — кладет все это добро на край раковины и скидывает рюкзак куда-то на пол под раковину. — Нахер было искать новую медсестру? Та старушка была классная тетка. — хмыкает. — Открой пачку, Тай. — Поузи разрывает целлофановую упаковку и достает немного белой ваты. Смачивает её прозрачной жидкостью и сует другу. — Звонок уже был? — Глухой, что ли? — Дилан бросает на него насмешливый взгляд, а потом все равно не может сдержать смешка. — А вообще, ты придурок. — брюнет вскидывает брови, просит объяснить. — Ты сколько шлялся ночью? У тебя нос разбит, а ты все шлялся. — О’Брайен не поворачивается в другу, не отвечает что-то ему, а наоборот — отворачивается еще больше, выбрасывая использованную вату в урну. — Стоп… Ты же не.? — щурит глаза, хмурясь. Поузи не особо удивлен, но все равно злится, а потому от бессилия хлопает ладонью по бедру. — Придурок ты, блять. Они хотят как-то скинуть на наших проблемы с наркотой, а ты их… Придурок. — Повторяешься. — закатывает глаза, подымая с пола рюкзак. — Всего два человека. И они никому ничего не скажут. Идем, совесть моя. — Дилан, мать твою, ты не понимаешь! — восклицает, обгоняя друга на выходе из уборной. — Тай, я не хочу слушать о проблемах. Я уже достаточно наслушался о них. По горло уже. — цедит и выходит, оставляя друга одного. Тайлер оборачивается, смотрит вслед уходящему другу. Дилан пошел не в ту сторону. Он снова прогуляет урок. Но это норма, так что Поузи просто разворачивается и идет в противоположную сторону. Это третий этаж, так что подыматься ему не придется. Он минует пару кабинетов и сворачивает. — Утро доброе, мистер Поузи. — небрежно кидает ему учитель, намекая на то, что парень не поздоровался. — Не скажете где мистер О’Брайен? Он, хотя бы, в школе? — Тайлер делает вид, что не слышит учителя. Удивленно вскидывает брови, когда на месте рядом с собой обнаруживает девчонку. За последние три парты обычно никто не садится, их себе всегда забирают парни в черных кожанках. Ублюдки, по словам Лив. И та же Лив сейчас широко, слегка натянуто, ухмыляется, смотря на парня. Она заняла место Дилана. Окей, самого парня точно на уроке не будет, так что это не имеет никакого значения, да, Тай? Рюкзак бросает около парты и тяжело падает на стул, складывает руки на груди. Учитель неотрывно смотрит на парня, и тот понимает, что придется ответить на вопрос о друге. — Я не имею понятия где Дилан. — учитель удовлетворенно кивает и опускает голову вниз, ставит парню пропуск в журнале. Еще какое-то время что-то заполняет в журнале, а после подымается, заставляя всех замолчать. — Перепишите тему с доски. Лив хмурится, понимая, что села за одну парту с парнем, которого негласно приписала к ублюдкам. Она слегка откланяется назад, чтобы было лучше видно тех, кто сидит на одной прямой и тяжело выдыхает. Самый невезучий человек на Земле? Оливия Чейз. Впереди видит свободное местечко и понимает, что вероятнее всего заняла место некого Дилана, о котором спрашивали у её соседа. Обычно, у друзей спрашивают об отсутствующем, и из этого всего Лив делает вывод, что некий «Дилан» тоже в составе этой группы людей. Учитель начинает рассуждать на вопросы, вроде «О чем, по вашему, думал автор, создавая книгу?», а Лив достает из рюкзака блокнот, в который записывает дату и… все. Она не делает банальные записи в стиле «Дорогой дневник…». Она находит цитаты великий людей, строки из песен, фразы любимых героев, которые в точности могут охарактеризовать её новый день. Последняя запись была сделана неделю назад. Что Чейз написала? «Возможны ли пытки для того, в ком все давно мертво?». Именно неделю назад она стала собирать вещи. В тот день она сняла все плакаты и убрала их на дно коробки, в тот день она достала чемодан и в тот день стала думать, когда идти забирать документы со школы. — Ты ведешь дневник? — сосед по парте первый проявляет интерес. — Да. — кивает, переворачивая страничку. — Глупо, по-твоему? Все парни считают это глупым. — Нет, это не глупо. — качает головой, разглядывая рисунок на краю странички. — Это… классно. Чейз пару секунд удивленно смотрит на парня, а потом закрывает блокнот, убирает его на край стола. Оранжевый блокнот и голубым узором много для нее значит. Какой это по счету? С какого возраста она ведет личный дневник? Кажется, лет с четырнадцати и это уже третий, вроде. Точно не помнит, но уверена, что все предыдущие лежат в чемодане на самом дне под кофтами, которые она еще не достала. — У меня есть немного странный вопрос. — девушка убрала блокнот в сторону, подымая темные глаза на парня. — Где у вас тут втихую курят? Все эмоции, появившиеся на лице парня, заставили девушку рассмеяться: удивление, хмурость, а потом легкая усмешка, которая была вовсе не злой. Глаза парня были не злые, а, скорее, заинтересованные в чем-то. Но в чем? Девушка с интересом склонила голову в бок, разглядывая глаза парня, которые были… обычные. Темно-карие. Обычные. Обычные — не значит не красивые. Обычные — значит, такие же, как у всех. — Не думал, что такие как ты курят. — парень даже не шевелится, когда учитель делает ему замечание. Правда эту фразу он просто кидает и продолжает писать на доске что-то по теме. — Я не курю. Просто обычно там, где такие как ты курят, тишина, и можно просто посидеть. — Лив садится поудобнее, не отводит глаз от парня. — Так ты скажешь? — Попросись выйти, и тогда я покажу. Если не слабо прогулять урок. — на последнем предложении он делает акцент и вскидывает брови. Скотина, «на слабо» давит. И у него выходит, ведь Оливия подымает руку и просит выйти в уборную, а сама захватывает с пола рюкзак, когда преподаватель отворачивается. Он не видит, как девушка выскальзывает из класса, а вслед за ней свои вещи начинает собирать Поузи. Парень дает «пять» товарищу, сидящему сбоку, и тоже выходит из класса. Это мужчина замечает, уже когда за парнем громко захлопывается дверь, и он, неспешным шагом, с Чейз идет к пожарной лестнице. Парень прячет руки в карман куртки и вынимает одну, только чтобы открыть двери на лестницу. Девушка проскальзывает за ним и старается держаться поближе, но тормозит на ступеньке, вскидывая голову. — Что там.? — говорит негромко, но шепот в этой тишине кажется громким. — Там выход на крышу? — Да. Суицидница? — хмыкает парень и перепрыгивает сразу несколько ступенек вниз. — Такое чувство, будто там холоднее, чем на улице, хоть это и не так. — Нет, не суицидница. Просто интересно. — пожимает плечами и бежит за парнем, который уже почти на этаж ниже. Они выходят на самый первый этаж, под лестницей которого есть выход на улицу… Запасной выход в случае каких-либо аварийных ситуаций и который почти всегда открыт. Тайлер толкает тяжелую металлическую дверь вперед и выходит первый. Пальцы сразу начинают мерзнуть, и он снова прячет руку в карман, в то время, как второй ищет сигареты по карманам. Пачка оказывается в заднем кармане джинс. — Вот тут. — зажигалкой подпаливает кончик сигареты и зажимает губами злодейку с фильтром*. — Не знаю, как все… Но волки курят тут. — Волки? — вскидывает брови и садится на край холодной лавки. Тайлер не успевает ответить на вопрос, потому что на площадку около двери выскакивает злой и запыхавшийся парень. В отличии от Чейз и Поузи, он одет только в одну футболку, лицо у него красное, волосы запутавшиеся, а в носу вата. — Сука! Сука! — он громко и загнанно дышит, пока пытается достать сигареты из кармана, но руки с длинными пальцами трясутся, и он только еще больше психует из-за того, что не может нормально зацепить колесико зажигалки. Брюнет подымает взгляд вверх и застывает. Поузи и какая-то девчонка стоят в метрах трех от него. Друг внимательно смотрит на О’Брайена, а девчонка просто немного удивленно. Ну не каждый же день со школы выбегает злой, матерящийся на весь квартал, парень? Парень в одной футболке и сигаретами в руках. — Чего уставился на меня, Поузи? — Что случилось? Что могло произойти в школе? — напряженно, сквозь зубы, цедит он. — Один из тех придурков перевелся в нашу школу. — он открывает пачку, в которой находится лишь одна сигарета. Картонку он мнет и бросает куда-то в сторону кустов, на что Чейз смотрит на него слегка зло. Да, она борец за экологию. Нет, ей не на все плевать в этой жизни. Умрет экология — умрем все мы. — Я… Я хотел пойти на литературу, а он сидел в коридоре, понимаешь? — Вы подрались? — предполагает Лив, судя по вате в носу. Но парень лишь зло зыркает на нее и отворачивается, становясь полу-боком, чтобы все же видеть друга. — Он что-то говорил? — Тайлер делает несколько шагов вперед, напряженно сжимает пальцы на руках. Парень хмурится. Дилан, мать его, О’Брайен не понимает! Не понимает что происходит и что может произойти! Дилан слишком зациклен на гребанном Патрике! — Он что-то говорил?! — повторяет вопрос, но уже криком, парень, ведь друг молчит. Парень качает головой, успокаиваясь. Смотрит под ноги. Чтобы ты сделал, Дилан, если бы тебя избили? Отомстил. А если этот человек под боком? Уничтожил.***
Боже, да о чем они вообще говорят? Ранее, часто упоминаемый Дилан, зло зыркает на меня, не дает ответа на вопрос, но почему-то сильно ругается. О ком они говорят? Тайлер пыхтит, но успокаивается так же быстро, как и начал психовать. Оба стоят молча, а я просто не могу так. Не могу стоять в тишине, которая уничтожает и которую можно хоть лезвием резать. — Что это за человек, из-за которого вы психуете? — Дилан прыскает со смеха и отворачивается. Он прикладывает сложенную в кулак ладонь к губам и хрипло смеется. Это нервный смех? Слегка наклоняется вперед и уже двумя ладонями закрывает все лицо, пытается остановиться, но…, но он все еще смеется. Услышала бы этот смех я ночью и в темноте — инфаркт гарантирован. — Дилан? — почему Поузи так осторожничает, когда протягивает руку к парню? Почему он аккуратно тормошит его? Почему замирает и сам, стоит Дилану перестать смеяться? Парень руками проводит по лицу еще раз, а после опускает их вдоль тела. Он выдыхает, а после забирает у друга (они же друзья, верно? Точно друзья) зажигалку, которой и подпаливает сигарету. — Я в норме. — бормочет, ведь во рту сигарета. — Начнем все с самого начала. — поворачивается ко мне лицом. — Кто ты? — Тебе всю историю жизни или только имя? — парень кидает смешок и насмешливо вскидывает брови. — Конечно мне всю историю твоей жизни: где, когда и во сколько родилась, с кем жила и живешь, хобби и так далее! — Поузи смеется в кулак, да и я не могу сдержать улыбки. Напряжение, висевшее минутами ранее в воздухе, уходит. Напряжение разряжает юмор, который хоть и банален, но работает. — Мне имя только, а то реально сейчас начнешь рассказывать историю всей жизни, хер тебя знает… — мои уши к матам уже привыкли. Не впервой их слышу, да и сама бывает нарушаю границы нормальной лексики. — Лив. А ты, значит, Дилан, которого утром так активно искал учитель литературы? — парень улыбается, а Тайлер только взмахивает руками, мол, заткнись. Может, у них мысли одни на двоих, ибо я ни черта не понимаю? — Хорошо, что не химик. — парень кашляет в кулак. Тайлер хочет что-то сказать, но Дилан перебивает его: — Мы потом поговорим. — кивает другу. — Я домой поеду. — Ничего, что еще даже первый урок не закончился? — вскидываю брови. — Я уходил и до начала уроков. — хмыкает. — А, если… А, если что — я у Йена. И уходит. Так просто тушит сигарету о бетонную стену и бросает её в кусты, а потом уходит. Грохот металлической двери выводит меня из глубин подсознания, и я наконец-то отвожу взгляд от кустов, в которые парень выбросил окурок. — Козел он. — скорее разговариваю сама с собой, но Тайлер слышит и широко улыбается. — А что? Убивает природу. Начинать нужно с себя. — Скажи это ему. Будет весело посмотреть на его реакцию. — прыскает от смеха Поузи и так же бросает окурок в кусты. — У вас там кладбище окурков или как? — иду за ним, подымаемся вновь на крыльцо около выхода и заходим внутрь школы.***
— Уже уходишь, О’Брайен? — смешок со стороны выводит парня из себя, но он только сжимает пальцы в кулаки, прячет ладони в карманы кофты и гадко ухмыляется. Он тормозит напротив Джоша и смотрит ему в глаза. Смит стоит, оперевшись на один из шкафчиков. — Бежишь как побитый пес? Или как побитый волк? — Утешаешь себя мелочами, да, Джош? — делает медленный шаг вперед. — Ты знаешь, чем прекрасны волки? Они бросаются в самое пекло ради своей цели. — Смит плохо понимает к сему ведет парень, но продолжает ухмыляться, ожидая чего-то. — Ты — моя цель. Я сожгу тебя. Дилан отступает назад, делает шаги назад, а потом разворачивается к врагу спиной. Лишь слишком уверенные в себе люди могут поворачиваться к врагу спиной. Парень легкой, свободной походкой покидает стены школьного здания. Он отлично сделал вид, что его совершенно не беспокоит то, что Джош теперь учится в его школе. Почему «сделал вид»? Все просто. Стоит ему выйти за пределы здания, как грудь сдавливает тисками, дыхание сбивается, а он прикрывает глаза. Это не агрессия, даже близко не она. Просто он приболел и теперь не очень может контролировать себя в эмоциональном плане. Ему нужно бы отоспаться и принять что-то от боли в горле. Но это же Дилан. Ему плевать на свое здоровье. Он выдыхает и идет на остановку. Нет, на машине Поузи он в таком состоянии сейчас не доедет до дома. На остановке в метрах ста от школы никого нет, и парень спокойно садится на лавочку. Голову он откидывает назад, упирается затылком в стену остановки. Его клонит в сон, а еще его бьет озноб. У него почти зубы стучат, но он сжимает их. На голову набрасывает капюшон и садится немного ниже, сутулится. Так удобнее. Иногда проходят люди. Все они думают, что этот парень наркоман или пьянчуга. Лишь некоторые предполагают, что ему плохо и решают подойти помочь, но, замечая на нем кожаную куртку со знаком группировки, отходят в сторону, не решаясь помочь «плохому» человеку. Мы живем в двадцать первом веке, неужели мы все все еще судим лишь по слухам? Да что вы знаете об этой группировке, что избегаете её участников? Слухи. Слухи, обросшие ложью и скрывающие правду где-то глубоко внутри. А Дилан ждет, пока приедет автобус в конец города и заходит, рассчитываясь с водителем. Тот зыркает на него, но в салон пропускает. А ведь уже были случаи, когда членов стаи не пропускали, заметив какую-то символику. Такое было не только с автобусами, но и с обычными заведениями. Что уже говорить тогда о школе, где, если ты одет в кожаную куртку — нарушение правил. Получается, Дилан и Тайлер регулярно нарушают правила, да? Вы можете подумать, что от стаи нет пользы, а одни лишь проблемы, но вы будете глубоко ошибаться. Да, есть проблемы, но они решают их вместе. Они друг для друга как семья, и никто из них не обращает внимание на прошлое друг друга. Утро, светло, и потому водитель автобуса все-таки пересекает мост и останавливается около разрисованной остановки. В свое время Тайлер и Дилан тоже приложили руку к разрисовыванию зданий города. Водитель автобуса кричит, что это конечная, и Дилан подымается со своего места. Он остался в салоне один. Улицы этой части города такие же пустые, как и в центре. Единственный плюс всего этого состоит в том, что бар Йена находится всего-то в квартале от этой остановки.***
Давление в области груди пугает меня, а из-за страха сбивается дыхание. Рукой опираюсь об умывальник, а другой открываю кран. Пытаюсь отрегулировать воду, но идет только холодная, так что умываюсь ею, выбора-то все равно нет. Встряхиваю ладони, пытаясь убрать воду, а потом просто веду ладонями по джинсам, чтобы убрать влагу. Еще немного смотрю на себя в отражении зеркала. Кожа бледная, а губы приоткрыты, пытаюсь нормально вдохнуть воздух, но ничего… Прикрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на чем-то положительном. Что положительное? Что… Думаю лучше будет, если я просто про себя буду считать от ста до одного. Это всегда помогает. Девяносто семь… В чемодане, кажется, лежит пачка таблеток. Я должна была её закончить черт знает когда, но. Но да, я безответственный человек и потому не пропила весь курс. Шестьдесят один… — Ты в порядке? — когда в туалет зашла эта девчонка? — Если тебе плохо, советую сходить к медсестре, а не отсиживаться в туалете. — внешность у нее… Ну, кукла — Барби. Это она была в коридоре. Из сумки она достает ярко-красную помаду из разряда «поцеловать так, чтобы потом хер стер» и подводит ею губы. — Спасибо за совет. — при этом рюкзак толкаю ближе к стене и сажусь на него пятой точкой. Уборная далеко не самое чистое место, но оно в данный момент самое тихое. Почему-то идти на задний двор, место, которое показал мне Тайлер, я не имела желания. То-есть, дело не в моем желании. Мне казалось, что если приду так просто — я нарушу их личное пространство, вторгнусь в него без проса, даже не смотря на то, что Поузи сам мне показал это место, а мог просто послать или сделать что-то такое. Может, домой? — Правда, медсестра у нас та еще сучка. — убирает косметику обратно в сумку и достает влажные салфетки. — Говорят, она связана с какой-то из банд. — чмокает губами, смотря в зеркало. — Хотя, когда в школе, где ты работаешь, учатся парни из Стаи — это не является уже каким-то видом связи? — Можно, пожалуйста, подробнее о Стае. — несколько секунд она молчит, и я было думаю, что меня чисто игнорируют. Мол, мне хочется — я тебе скажу, ты просто слушай. А если я не хочу — отвали, бэйба. Ладно, с «бэйба» я уже переборщила. — Одну из частей города делят две группы людей. Стая, по слухам, как-то связанна с наркотиками и из-за них в городе повышенная преступность. Правда, доказательств нет. Поговаривают, что бывший шериф пару лет назад умер не своей смертью. — внимательно слушаю, хмурясь. В школе учатся участники группировки. — Люди, которые ходят по школе в черных кожанках с белыми кольцами на спине — состоят в Стае. Правда, их называют волки. — Тайлер и Дилан. А еще вся та компашка на последних партах. Отлично. — А вообще они не волки, а психи. Какие придурки будут ходить в том, что запрещено? — Их куртки запрещены? — подымаюсь на ноги и сразу поправляю штаны, которые слегка съехали. — Любая символика этих двух группировок запрещена в школе. — они идут против правил. — Что ты можешь сказать о Поузи и О’Брайене? — она не скажет мне о них что-то хорошее. В этом я уверена. Я уверена, что сейчас она польет их грязью, на пятьдесят процентов состоящей из слухов и еще на сорок из выдумок. Почему я так думаю? Если ты общаешься с плохими людьми, тебя автоматически приписывают к плохим людям, и никто не будет разбираться какой ты. Я не говорю, что Поузи и О’Брайен хорошие, я ничерта о них не знаю, если не брать в счет место, где курят волки, и, что Дилан не в очень хороших отношениях с каким-то парнем, который только перевелся в школу. — Что я могу о них сказать? Они уроды, как и вся их группа. — убирает вещи в сумку и идет на выход из уборной. Она сказала то, что я ожидала от нее услышать.