То, что не убивает тебя, заставляет желать смерти.*
***
Ближе к полночи Лив делает вторую попытку спокойно выйти из комнаты. Лили ушла спать пару часов назад, а вот звуков со стороны комнаты Тома девушка не слышала. Старшая Чейз еще заходила к сестре и просила ту успокоиться и нормально пообщаться с Томом, на что девушка только кивнула. Она кутается в длинную вязанную кофту на запашку и скользит по полу в милых черных носочках с нарисованными звездочками. Быстро спускается по холодным ступенькам вниз и сворачивает на кухню. В этот раз она наливает себе кофе и делает пару бутербродов. Со стола забирает все ту же пачку печенья и словно мышь уходит к себе. Сворачивая в сторону своей комнаты, она видит, что свет в ванной говорит, а еще слышно шум из-за льющейся воды. Дверь в ванную она обходит десятой дорогой. Заходя в комнату, девушка слышит приглушенный звук от пришедшего уведомления. К ноутбуку подключены наушники, а потому звук тише, чем должен быть. В Facebook пишет Каталина. Она кидает трек группы «Twenty One Pilots». Девушка их ярый фанат и очень усердно пытается подсадить лучшую подругу Оливию на них. Девушки познакомились, когда им было по двенадцать, благодаря группе по сериалам в одной социальной сети. Вначале они общались не чаще нескольких раз в неделю, но со временем их общение стало значительно чаще, а в итоге, они общаются каждый день. «Я влюбилась». — пишет Каталина. «Если ты снова скажешь, что влюбилась в Джоша Дана — я тебя убью!» — после этого сообщения было пару минут затишья, а потом пришло сообщение, в котором была новая фотография Дана и следующий текст: «Ты злюка! Когда ты втюрилась в того парня из десятого класса, будучи в восьмом, я тебе ни слова не сказала! Даже свести пыталась!» — возмущалась девушка, но Чейз знала, что девушка, сидящая по ту сторону экрана, улыбается. «Мне попытаться свести тебя с Джошем? Прости, солнце, у меня нет его номера». — Лив тихо рассмеялась и откусила кусок чабаты, из которой сделала бутерброд. «Ничего страшного, золотце. Из нас двоих я выйду замуж второй». На этом диалог, можно сказать, был закончен, ведь Каталина написала, что идет спать. Обычно девушка ложится спать ближе к десяти вечера, а сегодня и так «загулялась» до двенадцати. Это успех. Чейз пожелала подруге добрых снов и закрыла социальную сеть. Даже несмотря на то, что двери на балкон плотно закрыты, Лив слышит, как во дворе заводится машина. Она выскакивает за дверь босиком, но не успевает посмотреть кто уехал. Когда девушка перегибается через перила, машина уже поворачивает на другую улицу.***
На ночь в доме Поузи Дилан не остается. Он, достав из рюкзака складной ножик, быстро прошел в дом, а там уже закрылся у себя в комнате. Патрика снова не было, и это не могло не радовать, а особенно сейчас. Дилан был полностью обезоружен: и физически он не мог сейчас постоять за себя, и психологически он сейчас был слаб. Говорят, что сон лечит. В этом Дилан не был уверен, ведь уроки биологии он удачно пропускал, а вот в том, что сны лечат больную психику, он был уверен. Обычно нам снится то, чего мы боимся или чего хотим. О’Брайену часто снилась мама. Женщина почему-то всегда была одета в её любимое платье нежно-голубого цвета, а в руках у нее была роза. На самом деле, когда миссис О’Брайен была жива, весь задний двор был в розах. Женщина очень любила их, а потому двор украшали именно разными видами этих цветов. Она вообще очень любила растения и эта любовь передалась парню. Правда, сейчас как-то было не до этого, но первый год после смерти мамы он еще исправно ухаживал за её розами. Сейчас от них ничего не осталось, ведь со временем, из-за проблем с Патриком, Дилан стал просто забывать ухаживать за ними. Они засохли. Сон парня был поверхностным. Он не был глубоким, а потому сны ему сегодня не снились. Сны — это место, если можно так сказать, где парень был спокоен. Из-за любого громкого звука, будь то проехавшая машина или компания слишком громкий парней, проходящих по улице, Дилан просыпался. Он переворачивался на другой бок и снова засыпал. Проспал он недолго, ведь ближе к часам десяти вечера или ночи, к нему в гости заявился Поузи. Ну у кого еще есть ключи от комнаты Дилана? Только у него самого и Тайлера. — Че не спишь? — спрашивает, зайдя в комнату, ведь даже в темноте комнаты видит, что друг смотрит прямо на него. — Чтоб ты во сне меня не грохнул. — Дилан отталкивается слабыми руками и двигается ближе к стене, садится поперек кровати. Тайлер нажимает на кнопку вкюлателя лампы на столе и садится рядом с другом. Даже такой небольшой источник света режет парню глаза, и он щурится, отворачиваясь. — Мамка тебе еды передала. Скажу сразу, что вкусно. — у О’Брайена складывается впечатление, что друг уговаривает его поесть. — Мелисса всегда готовит вкусно. — парень кивает, он будто соглашается с самим собой. — Спасибо скажешь ей от меня. — А мне где спасибо? — Тайлер наигранно возмущенно смотрит на друга, но Дилан только кидает слегка скептический взгляд на друга и выразительно, вскинутыми бровями, спрашивает, мол, за что? — За доставку и так далее. — Иди в задницу, Тайлер. — парень поднял руку и указательным пальцем указал на дверь из комнаты. А Поузи вовсе не обиделся, просто толкнул друга локтем в бок. — Вставай живее, я есть хочу. Сделаешь мне кофейку. — Эй, я тебе не девушка, чтобы кофе делать! — Нет, ты — лучше. Ты — мой друг, который, конечно, будет обо мне больном заботиться. — Дилан накинул поверх футболки длинную рубашку, которая закрывала руки. Даже при искусственном освещении парню противно смотреть на свою кожу. Нет, он не суицидник, если вы подумали об этом. — О больном на голову. — Тайлер поднимается на ноги и идет к двери, которую оставил открытой, и, за что, на удивление, брюнет на него не наехал.***
Лив заглядывает в комнату к сестре и совершенно не удивляется когда видит ту спящей. Вывод один: уехал Томас. Пользуясь моментом, Лив решает выпить еще чашечку горячего чая, но уже перед телевизором. Казалось бы, что после учебы, выполнения домашнего задания и принятого успокоительного, Чейз должно вырубать, и её правда клонит в сон, но девушка не хочет идти к себе в комнату. Она садится в зале с горячей чашкой чая в руках, пледом на коленях и включает какой-то канал, по которому крутят следующую часть «Люди Икс». Или это «Логан»? В этом девушка не совсем разбирается, но не переключает. И все же это «Логан», ведь в этой части герой уже постаревший. Чейз берет в руки телефон и пишет в чат, она спрашивает есть ли кто. Минут через десять, которые девушка занимает убиванием времени в Tumblr, ей отвечает парень из Мексики. Он не спит, потому что пишет зачетную работу, которая поможет ему вытянуть учебу. Оливия спрашивает может ли чем помочь, но Антонио отвечает, что все в норме и он справляется сам. На вопрос парня как ей на новом месте, девушка отвечает коротко: «Жить можно». Такой ответ говорит парню о многом, а потому он желает ей удачи и говорит, чтобы писала если что случится, да и вообще, чтобы рассказывала что нового. Чейз желает ему удачи в написании работы. Этот диалог идет, может, минут пятнадцать, не больше, но за это время девушку начинает клонить в сон. Чашку она ставит на пол около дивана. За это Лили иногда ругает её, ведь пару раз было, что она переворачивалась. Чейз накрывается пледом и прикрывает глаза. Звук на телевизоре заранее сделала немного тише. И, все-таки, почему-то Лив комфортнее в зале, нежели в своей спальне. Оливия Чейз засыпает и не слышит, как через полчаса хлопает дверь в дом. А через час она хлопает снова.***
Дилан подпирает голову рукой, а второй задумчиво ковыряет еду, приготовленную Мелиссой. Вы не подумайте, женщина готовит очень вкусно. Картофельное пюре с мясом вышло на славу, но, как известно, мы не особо голодны, когда больны. О’Брайен съедает не больше половины, а остальное убирает в холодильник, решая, что съест или ночью, или завтра вечером. В холодильнике Тайлер, ставящий прозрачную коробочку с едой, находит стеклянную бутылочку с пивом, которое, видимо, притащил Патрик. Дилан только хмыкает и кивает, решая, что выпить немного не будет лишним. Что вы хотите от этого придурка? Больного придурка, который сейчас еще и выпьет. Нет, от ноль двадцать пять его не развезет в хлам, но он определенно уже не будет трезвым. Они не наливают в стаканы, просто по очереди делают глотки прохладной жидкости. Уже через несколько таких глотков парней отпускает, и они расслабленно сидят на стульях, привалившись к стене. Тайлер настороженно дергается, когда слышит стук в двери. Дилан машинально тянется к карману штанов, в котором так и лежит ножик. — Патрик бы не стучал. — говорит Поузи, подымаясь на ноги. — Патрик мог забыть ключи и рассчитывать на то, что я дома и не способен нормально думать. — О’Брайен подходит к окну, из которого отлично видно крыльцо. И нет, около двери определенно стоит не Патрик. — Кто там? — Томас. Возвращения старого друга парни не ожидали, а потому, когда открывают двери, все еще настороженно смотрят на вернувшегося друга, от которого не было новостей несколько месяцев. Он просто молчал с того самого момента, как его матери и отчима не стало. В руках у парня бутылка с выпивкой, если быть точнее, то это коньяк. Парни не особо привередливы в плане алкоголя, а когда он бесплатный, то тем более пьют все. — Ты молчал почти полгода. — констатирует факт Поузи, который так и вертится на языке у его друга. Дилан бы врезал ему, если бы не тот факт, что организм уже подкошен не только болезнью. — Знаю. — Эванз поджимает губы. Он знает, что виноват и что смерть родственников, которых терпеть не мог, не является оправданием. — Впустишь? — сейчас он скорее обращается к Дилану, ведь дом его, и если парень не захочет впустить старого друга — он не войдет точно. — Где твоя куртка? — Тайлер замечает, что О’Брайен, волк до мозга костей, смотрит на черное пальто Томаса со слабой усмешкой и немного даже кривится. — Еще не вытащил из чемодана. — Том и сам опускает голову вниз, пробегаясь взглядом по краям распахнутого пальто. — Ты вернулся? — Тайлер решает снова вернуться в беседу и на каком-то подсознательном уровне отмечает, что, несмотря на усмешку на лице, Дилан абсолютно расслаблен. Парень протягивает руку вперед и забирает у Тома бутылку. Он задумчиво вертит её в руках, а потом подымает немного грустный взгляд на друга. Нет, он расстроен не производителем коньяка, которого прочитал внизу на этикетке. Дилан расстроен таким долгим молчанием старого друга. — Может, я расскажу все, когда зайду? — О’Брайен отходит в сторону, приваливается боком к стене. — Заходи, потеряшка. — тихо смеется парень. Обстановка как-то резко из натянутой становится дружелюбной, такой же, как пару лет назад, когда Томасу не было и двадцати, а Тайлеру и Дилану было по шестнадцать. Как раз когда они только познакомились. Поузи хлопает Эванза по плечу и все так же по-доброму ему улыбается. Том бросает шутку про немного кривую челюсть друга, но тот не обижается, только еще раз пихает старого друга кулаком по плечу. — С возвращением тебя, придурок. — тихо говорит ему О’Брайен и в ответ обнимает Эванза.***
Когда я просыпаюсь в четыре утра, телевизор выключен, а чашки около дивана нет. Лили обычно спит в такое время, она вообще встает минут на десять раньше меня, не больше. Проснулась я, кстати, из-за того, что замерзла. Отопление в доме не включено, а потому под тонким пледом у меня был шанс замерзнуть. Решаю вернуться в комнату и продолжить крепкий сон, но уже под теплым одеялом. Еще несколько часов назад в доме было значительно теплее. Думаю, это связано с тем, что температура на улице ночью и днем очень-очень отличается, и если днем можно ходить в мастерке, то ночью нужно надевать куртку. Дом остывает. Как можно быстрее поднимаюсь на второй этаж и собираюсь свернуть в сторону своей спальни, но замедляю шаг, уловив свет в комнате, что была закрыта все эти дни. Это кабинет Вильяма, моего отца. Спросите, откуда я знаю, что это именно кабинет? Лив говорила, что на этаже ванная, три спальни и кабинет. Где все спальни и ванная я знаю точно. Вывод очевиден. Глаза не привыкли к свету, и потому первое время щурю их, подходя к кабинету. Торможу около двери и заглядываю внутрь. Меня не удивляет то, как роскошно сделан этот кабинет: большой, явно не дешевый стол; несколько шкафов у стены, они просто забиты книгами; небольшой диван у другой стены; картины, их очень много и они развешены чуть ли не на каждой вертикальной поверхности. Это меня не удивляет ни капельки. Меня удивляет то, что в ящиках стола роется Лили, она явно спешит, ведь не особо заботится о сохранении порядка. Я не параноик и не играю в детектива, но, как по мне, это очень странно, когда человек в четыре утра роется в ящиках умершего отца, в кабинете, который с момента нашего приезда был закрыт. А когда это делает моя сестра, которая никогда ничего от меня не скрывала, это выглядит еще страннее. — Ли, ты что делаешь? — тру еще немного сонные глаза. — Я тебя разбудила? — Лилиан хмурится, понимая, что я стою тут давно. — Извини, идем спать. Она подходит и ненавязчиво кладет руку мне между лопаток, подталкивает к выходу из комнаты. Я еще не совсем проснулась и не могу спорить с ней, а потому просто выхожу из комнаты. Идя к себе, как мне сказала Лилиан, я улавливаю, что девушка закрывает комнату на ключ. Особо еще не предаю этому значения, но этот момент хорошо заседает в моей памяти.***
Пьяные, слегка сонные, совершенно не собранные, они сидят на кухне. Тайлер развалился на стуле и смотрит прямо, глаза затянула, так называемая, «пелена алкоголя», которая не дает нормально думать. Томас сидит по центру и, на удивление, он самый трезвый. У него есть подозрение, что самый трезвый он только потому, что Дилан больной. О’Брайен подогнул одну ногу под себя, а второй упирается в ножку стола. — Я хочу забить себе руки. — тихо говорит он. — До локтя. Чтобы рубашку можно было закатывать. — он зажимает сигарету во рту и правой рукой закатывает левый рукав. Потом делает своеобразную пометку указательным пальцем до куда он хочет сделать тату. — Резаться не нужно было. — фыркает Том. — Боль отрезвляет. — по-философски отвечает ему парень. — Не будь ты такой неженкой, тоже бы резался. — Ой, началось. — оживился Поузи. Ти-Поуз уверен, что, как бы эти два друга не ссорились, Дилан всегда придет на помощь Тому и наоборот. — Что хоть набить хочешь? — Одну руку я хочу до локтя забить розами. — Том фыркает, а Тайлер понимающе качает головой. Поузи знает намного больше, чем Эванз. — А вторую еще не знаю. — Розы это как-то по-девчачьи, тебе не кажется? — Томас не сдерживается от такого комментария, за что получает один хмурый и один злой взгляд. — Ладно, я просто сказал.flashback
Женщина родила мальчика довольно рано, а потому, когда ему было уже десять, самой женщине было не больше тридцати. Любовь к растениям ей привила бабушка, прабабушка Дилана, которая давным-давно умерла, а вот любовь к цветам осталась. Весь задний двор был усажен розами, которые, конечно, не один раз ломали, ведь живут они в далеко не прекрасном районе, но женщина не печалилась, а пыталась вернуть растения к жизни. На зиму она закрывала их целлофаном с опилками, чтобы те не погибли от холода, а как только приходила весна — удобряла. Разные сорта, разного цвета и разного размера, но все они были прекрасны. Иногда женщина сравнивала свои цветы с людьми, говоря, что все люди разные, но все они прекрасны. Как розы. Дилан соглашался, ведь мама говорила всегда только правду. По крайней мере, он думал, что люди прекрасны до того момента, пока мама не ушла в мир иной. Но давайте не будем о плохом. Один день, связанный с этими красивыми цветами, мальчик, уже парень, запомнил очень хорошо. Это было солнечное, жаркое лето. Настолько жаркое, что земля трескалась из-за нехватки воды. Из-за этого женщина старалась чаще поливать розы, но при этом не заливать. — Мам! — на крыльце на задний двор появился мальчик. Он был одет в какую-то футболку с супер героями, шорты, а волосы были подстрижены под нолик. Эту прическу сейчас Дилан вспоминает со стыдом, но зато тогда было очень удобно. — Я к Супермену! — женщина я сама не знала почему, но прозвище «Супермен» получил Тайлер, а «Бэтмен» — Дилан. Это было странно, но так мило, что женщина уже привыкла. — Хорошо, только дорогу аккуратно переходи! — женщина снова подняла ведро, чтобы вылить воду в лунку с красными, алыми розами. — Ма, — мальчик задумчиво уставился на розы, о которые не раз кололся и из-за которых у него уже есть на руке пару шрамов. Мелких, правда. — А зачем тебе эти розы? Ты о них колешься, заботишься, а что они дают тебе? Женщина улыбнулась. Иногда вопросы сына её удивляют. Зачастую, маленькие дети думают намного больше, чем взрослые. — Они приносят мне успокоение. Я забочусь о них, и в ответ они дают мне свою красоту, которая радует мне глаз. — Дилан нахмурился, а потом подошел ближе и уставился на маму. — Они — мое хобби, так сказать. — Как у меня бейсбол? — женщина кивнула и, погладив сына по голове, снова попросила его быть осторожным, на что мальчик фыркнул.flashback end