Не кормите утконоса, пожалуйста

Марсиаль очень устал, но был очень доволен. Было два часа ночи шестого января, и он только что закончил заворачивать последний подарок — огромную куклу. Перед уходом еще надо было забежать в отдел кадров за зарплатой, но зато потом можно отправиться с Пелайо домой и наконец лечь спать. Болезненное ощущение в области шеи живо напоминало Марсиалю, что он больше двенадцати часов простоял за прилавком, улыбаясь всем и каждому, независимо от того, насколько неприятным был очередной покупатель. Постоянные продавцы ушли уже в полночь, а бедные студенты до сих пор заворачивали товары — у прилавка высились огромная гора подарков, ожидающих упаковки. Марсиаль не мог понять, почему люди всегда откладывают покупки на последнюю минуту. В половине десятого покупатели еще выбирали подарки для своих детей. По мнению Марсиаля, они могли бы проявить чуть большую организованность в преддверии Дня волхвов. Он отправился в отдел кадров, и, к счастью, перед ним стояло всего четыре человека. Марсиаль получил свой чек, и секретарь сказала, что он может не сдавать униформу — открылась пятимесячная заместительная вакансия, которая начнется в середине января, и он может ее занять, если хочет. Смена с двух до десяти в отделе игрушек с зарплатой 750 евро плюс премиальные. Марсиаль был более чем счастлив принять предложение, поскольку остро нуждался в работе, чтобы заплатить очередные пятьсот евро за аренду квартиры. Когда он вышел из мола, то увидел высокую фигуру подпиравшего стену Пелайо, несмотря на то, что был уже поздний час и следующий автобус ожидался в 3:15. — Эй, привет. Спасибо, что пришел. Как холодно! — сказал Марсиаль своему другу. — Холодно, но не холоднее, чем у нас дома, — пожал плечами Пелайо. — Застегни рюкзак, или утконос продрогнет до костей. — Хорошо. Но я думал, что он ненавидит сидеть взаперти. — Еще больше я ненавижу мерзнуть. Они вдвоем дошли до остановки и сели на скамейку ждать автобус. Мимо прошлепал бездомный, крикнув Пелайо «Счастливого Рождества!» Пелайо в ответ только ссутулился. — Ты его знаешь? — удивился Марсиаль. — Да, он увидел меня дней пять назад. Был страшно пьян, бедняга. Мне стало его жалко, и я помог ему вскрыть помещение банкомата, чтобы он смог там переночевать. — Это, конечно, здорово, но однажды у тебя будут неприятности с полицией. — Сначала пусть попробуют меня поймать. Я приобрел большой опыт, бегая от мавров* в этих краях. — Никто их так больше не называет. Теперь они все — испанцы. — Но не настоящие астурийцы или кастильцы. За века все так перемешалось, — сказал Пелайо, морща свой острый нос. — И что? Я даже не знаю, кто был мой отец. От этого я становлюсь хуже? — У меня нет вопросов к тебе или к твоим родичам. Ваша семья жила в тех краях триста лет, возделывая землю, и мы всегда были рядом. Мы знаем друг друга, и если даже в тебе есть доля крови мавров, это никак не проявляется. — Тебе стоит быть посовременнее. — За свои убеждения я заплатил кровью, своей и своих братьев. Мы были воинами, а теперь заботимся о земле. Это наш удел. — Да ладно! Ты помог тем несчастным иммигрантам, а многие из них были мавры. Например, та бедная женщина. — Верно. Просто я не люблю, когда те, кто должен защищать людей, злоупотребляют своей властью. Это оскорбление fasces lictoreae (= ликторским пучкам**) на их нашивках. — Что-что? Для деревенского парня ты забавно выражаешься! — Ох, Марсиаль. Тебе следует больше читать. Попробуй сам найти, что это такое. Повернутый острием вниз меч означает силу, подчиненную закону. Займись самообразованием. Сейчас это очень легко! — Ты же знаешь, что я не могу. Через несколько часов я все забываю. — Ничего подобного. Если бы ты был такой тупой, как говорят доктора, то не знал бы, на какой автобус тебе надо садиться. Ты просто не хочешь учиться, а это другое дело, — в который раз обругал его Пелайо. — Вон, кстати, он идет. — Не вижу… А, точно. Ты едешь? — Нет. Пойду, поболтаю с Карлосом — ты его только что видел. Пока, — Пелайо пожал плечами, поправил красную шляпу и пошел прочь, припадая на правую ногу. Марсиаль вскочил и стал махать подъезжающему автобусу. Когда тот остановился, но еще не открыл двери, Марсиаль крикнул: — Приходи во второй половине дня, я сделаю яблочное печенье, которое бабуля обычно пекла на День волхвов. — Делай на троих, — крикнул в ответ Пелайо сквозь шум открывающихся дверей. * * * Жизнь Карстена превратилась в полный хаос с девятнадцатого декабря — дня, когда его бросил двадцатидвухлетний упаковщик подарков. После одной из самых невероятных ночей в его богатом опытом жизни, ему оставили только записку, да и ту с ошибками. Мальчик, его утконос и шоколад наутро исчезли, и он даже ничего не слышал. Он же практически спал на мальчике! Карстен разрывался между двумя чувствами: злостью — его бросили, и довольно невежливо («Он не попросил у меня номер телефона») и тоской по тому, что он потерял той ночью. Этот мальчик, почти ребенок, был самым прекрасным существом, какое он только видел и трогал. Карстен хотел его назад, в свою постель, в свою квартиру, в свою жизнь. И неважно, что мальчик немного странный и не особо умный, как он сам признался. Карстен скучал по этим голубым глазам, глядевшим на него одновременно и застенчиво, и восхищенно, и лукаво. Карстен ненавидел того человека, Пелайо (фамилия неизвестна, так как он не внесен в договор найма квартиры и не платит коммуналку). В соответствии с отчетом нанятого Маунтбаттеном детектива, никто не хотел говорить об этом Пелайо, и каждый вопрос о нем утыкался в молчание или насмешку. Самое большее, что он смог узнать, это то, что Пелайо — имя утконоса! По мнению Карстена, Маунтбаттен продемонстрировал свою полную некомпетентность. Карстен был настолько не в духе, что собственная мать выпроводила его сразу после Рождества. Он вернулся в Лондон и работал, как проклятый, пока весь персонал, словно издеваясь над ним, праздновал. Он перевернулся на другой бок и потянулся за айфоном, чтобы проверить свое расписание. Да, у него было немного свободного времени после пятого января, так что можно взять короткий отпуск до восьмого числа. Чтобы решить вопрос, этого должно хватить. Карстен быстро пометил 6,7 и 8 января «Мадридом». Он посмотрел на спящего на другой половине кровати темноволосого парня. Лет двадцать пять, но очень опытный. «Эмо», как они себя называют. После двух порций выпивки в «Смеющемся Будде» он показался Карстену подходящим для перепихона. Ну что ж, пора продемонстрировать ему, что эта жизнь действительно полна горестей и печалей, в чем этот чувак убеждал его весь вечер. Карстен потряс его за плечо. — Эй, уже почти три часа ночи. Вызвать тебе машину? Мне завтра надо работать. — В такое время такси не ездят. Я уйду утром. — Мой водитель отвезет тебя домой, не беспокойся. Переспать было плохой идеей. Я не смешиваю бизнес с личной жизнью. Завтра мой ПА свяжется с тобой и назначит дату, чтобы люди из художественного отдела могли посмотреть твои материалы. — Ну ты и задница! Да шел бы ты! — крикнул парень, спрыгивая с постели. Карстен чуть не сказал «меня уже послали до тебя». Он сверкнул неискренней улыбкой и сказал: — Войди в мое положение: я — твой будущий босс, поползут слухи… А мне надо поддерживать в компании позитивную атмосферу. Нельзя подрезать крылья такому большому количеству творческих личностей. «Ага, кучке инфантильных психов с раздутым самомнением», — подумал он, но первая формулировка звучала значительно лучше. Эмо-бой закончил одеваться и, бросив последний испепеляющий взгляд на Карстена, выскочил из спальни, громко хлопнув дверью. Карстен позвонил консьержу и велел вызвать водителя и отвезти парня, куда тот скажет. Еще он должен оставить свою карточку. Вот как полагается делать, а не оставлять странные записки — как бы хорошо ты ни выглядел. У людей есть чувства. И у Карстена они тоже были — что бы про него ни говорили на работе, чувства других людей он уважал. * * * Марсиаль проснулся очень поздно. Был уже почти полдень, но вчерашняя усталость еще не прошла. Он огляделся, но Пелайо, как обычно, куда-то исчез. Наверно, пьет пиво или курит что-нибудь веселенькое с Пако и Лучо. Потянувшись, как ленивый кот, и широко зевнув, он вспомнил о своем обещании испечь для них с Пелайо печенье. Кстати, не на двоих, а на троих. Возможно, Пелайо собирается кого-то привести на чай, поскольку сам Марсиаль гостей не ждал. Он вскочил с постели, принял душ, надел очень старые джинсы, допотопный коричневый свитер и шлепанцы. Выпил стакан молока и осознал, что так и не сходил в супермаркет. Он достал два последних зеленых яблока, помыл их, почистил, потер и сбрызнул лимонным соком. Взял молоко, растительное масло и одно яйцо, взбил и положил немного корицы. Затем смешал все это с яблоками и добавил немного муки и овсяных хлопьев. Включил духовку и, сделав ложкой маленькие шарики, положил их на противень. Через час последняя партия печенья была готова, и Марсиаль поставил его на стол остужаться. Было уже почти три часа дня, а его друг так и не явился. Пелайо вел себя очень странно с тех пор, как Марсиаль провел ночь с тем голландцем, который так и не позвонил и больше не заходил к нему на работу. Марсиаль не собирался расстраиваться из-за этого. Он уже все это проходил с другими парнями — с проезжими туристами. По крайней мере, у них был великолепный секс. Лучший в его жизни, на взгляд Марсиаля. Пелайо был уверен, что этот человек, Карл, скоро вернется, но Марсиаль знал лучше: туристам он очень быстро надоедал. Он не умел вести разговоры, не помнил прочитанного, не понимал многое из сказанного и через несколько часов забывал, что ему говорили, если это не было повторено несколько раз. Словно его мозг переполнялся информацией и в какой-то момент просто вырубался. Чем этот Карл зарабатывает на жизнь? Чем-то хорошим, потому что его номер в отеле был очень красивым, как на картинках в журналах. Он говорил ему — что-то связанное с компьютерами… И он так хорошо обращался с утконосом — купил ему ужин и отдал все конфеты. Жаль, что неотесанный Пелайо съел весь шоколад, не оставив ему ни одной конфетки. В следующий раз нужно оставить утконоса дома, пусть Пелайо немного поумнеет. — Эй, утконос, ты видел сегодня Пелайо? Знаешь, где твой хозяин? — шепнул он игрушечному зверю, беря его со стула, где он сидел. — Нет, конечно, ты мне никогда не говоришь. Услышав звонок, Марсиаль удивился и пошел открывать дверь. Он не поверил своим глазам, когда увидел высокого голландца, стоящего у его порога в длинном черном пальто с маленькой квадратной коробкой в руках. — Привет. Я тут был недалеко от Брюсселя и подумал, что если тебе так понравились те конфеты, то я мог бы привезти тебе еще, — смущенно сказал Карстен, и на него накатила непонятная робость, когда Марсиаль широко ему улыбнулся. Первый раз в жизни Карстен был рад своему росту — мальчик бросился ему на шею, и он сумел устоять на ногах, лишь слегка покачнулся, но скорее от удивления, что его с такой страстью целуют в губы посередине коридора с горелыми серо-белыми стенами, на глазах у соседки из следующей квартиры. Хотя ему очень хотелось как следует ответить на поцелуй, Карстен позволил своему здравому смыслу взять ситуацию под контроль и разорвал объятье. — Марсиаль, погоди, пожалуйста. Твоя соседка. Она, наверное, шокирована… — почти жалобно сказал он мальчику, который немедленно убрал руки с его шеи и посмотрел в коридор. — Здравствуйте, сеньора Лопес. Это мой друг! — радостно объявил он старухе. — Мало того, что идиот, еще и педик! — хмыкнула она и громко захлопнула дверь. У Марсиаля сделался вид обиженного ребенка. — Не обращай внимания. Она просто старая женщина. Ты еще не раз столкнешься с нетерпимостью —отличительным знаком дураков. — Я не идиот. Не моя вина, что она терпеть не может Пелайо. Он тоже ее не любит, разбрасывает ее мусор по коридору, — очень тихо пробормотал Марсиаль. Карстену пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова. — Ш-ш-ш, не обращай внимания. Могу я войти? — Да, пожалуйста. Я очень по тебе скучал, Карл. — Карстен, — угрюмо буркнул Карстен. Шлюшка! Запрыгнул в постель к человеку намного старше себя, даже не удосужившись запомнить его имя. «Всё это было большой ошибкой», — подумал он, силой пихнул в руки мальчика шоколад и развернулся, чтобы уйти навсегда. — Извини. Сейчас, я вспоминаю… Твое полное имя Карстен де Врис, и ты из Нидерландов, — тоном отличника проговорил мальчик, и Карстен снова почувствовал слабость в ногах от его стеснительной улыбки. — Надо было сразу же записать его. Ты все еще хочешь зайти? Пелайо дома нет. Мы можем пойти в спальню. Он не побеспокоит нас, если в гостиной оставить шоколад. И снова Карстену потребовалось глубоко вдохнуть и выдохнуть. Медленно. Он не мог поверить, что маленький эльф снова зовет его в постель — после того как сбежал без объяснений, оставив только неграмотную записку в несколько строк. Он открыл рот, чтобы отказаться и гордо заявить, что он проделал весь этот путь из Лондона, чтобы поговорить с ним, а не кувыркаться в постели, как спаривающееся животное, но слова умерли у него на губах, когда мальчик взял его за руку и игриво притянул к себе. Марсиаль встал на цыпочки и снова стал его целовать, на этот раз более нежно, без той животной страсти, которую он продемонстрировал в коридоре. Плюнув на все сомнения, Карстен стиснул соблазнительного эльфа в руках, вдыхая дурманящий запах яблок и корицы, идущий от его светлых волос. Почти вслепую он добрался до фанерного стола, покрытого блестящей клеенкой и прижал мальчика спиной к его краю. Оторвавшись от губ Марсиаля, он занялся его шеей, наслаждаясь тихими стонами любовника и ароматом стоявшего рядом печенья. Покусывая мочку уха, Карстен почувствовал, как маленькие руки принялись расстегивать его пальто в той безыскусной манере, которая снова показалось Карстену очаровательной. Потом очередь дошла до ремня и молнии. Когда Марсиаль провел ладонью по его члену, Карстен чуть не прикусил мягкую плоть. Решив продолжить начатое прямо здесь, Карстен подхватил мальчика и посадил его на кухонный стол, но его осторожно оттолкнули. — Пойдем в спальню. Я хочу пососать тебе, — шепнул ему Марсиаль, и позвоночник Карстена словно прошибло электрическим разрядом. Как угорь, эльф выскользнул у него из рук и решительно пошел к двери спальни, на ходу снимая свитер и футболку. При этом он изгибался, словно кошка, заставив Карстена застонать от предвкушения. Спальня оказалась крохотной, там с трудом помещался маленький книжный шкаф с дешевыми потрепанными изданиями рассказов на испанском в мягкой обложке, небольшой гардероб, аккуратно заправленная кровать и маленький стол у окна, из которого было видно кирпичное здание, такое же уродливое, как и дом, в котором жил Марсиаль. При виде сушившегося между окнами белья Карстен на секунду опешил. — Если хочешь, ванная там, — улыбнулся Марсиаль, и Карстен, застигнутый за разглядыванием обстановки, смутился. — Нет, нет. В этом нет необходимости. Извини. Не хотел показаться бесцеремонным, — ответил он, чуть не подавившись собственными словами, а мальчик радостно улыбнулся ему. Карстен обнаружил, что улыбается в ответ. Он, как подросток, пялился на Марсиаля, когда тот раздевался, без всякого стеснения, но и не напоказ. — Ты будешь заниматься этим в одежде? Я могу включить обогрев, если тебе холодно, — предложил Марсиаль, озадаченный тем, что Карстен замер и не раздевается. Джордж обычно успевал сорвать с себя одежду до того, как он сам заканчивал расстегивать рубашку. Хотя, если подумать, клиенты из ресторана никогда не снимали с себя много одежды и предпочитали, чтобы он отсасывал им так, или трахали, поставив его к стене с обратной стороны таверны, ограничиваясь лишь одобрительным мычанием. Карстен снова почувствовал себя идиотом перед неопытным мальчиком, гораздо моложе его. Ничего не ответив, он стал раздеваться, глядя на Марсиаля, сидевшего на кровати. Он на долю секунды задумался о том, как они вдвоем поместятся на такой маленькой кровати, но потом понял, что легко сможет забыть о риске сломать шею. Как огромный медведь, он приблизился к мальчику, сел рядом и возобновил свои поцелуи с большим пылом, чем прежде. — Погоди… — Карстен чуть не зарычал от того, что мальчик выбрал самый неподходящий момент, чтобы заговорить. — Думаю, у меня осталось немного лубриканта. Марсиаль поднялся с постели и, порывшись в шкафу, принес тюбик и положил его на рахитичную тумбочку рядом с кроватью. Он молча толкнул Карстена на матрас и встал над ним на коленях. Взял в рот его член и начал медленно, но энергично сосать, заставив Карстена стонать от наслаждения. Потерявшись в ощущениях, Карстен закрыл глаза и полностью отдался лучшему сексу в своей жизни, больше не думая ни о размерах комнаты, ни о странных замечаниях Марсиаля и его чудном поведении. Он едва не зарычал от злости, когда мальчик внезапно остановился и отодвинулся. Карстен чуть не крикнул «Не сейчас! Помолчи Христа ради!», но не успел, услышав тихое: — Возьмешь меня? Мне очень хочется... Тяжело дыша, он восхищенно смотрел, как Марсиаль становится на четвереньки. Трясущимися пальцами Карстен отвинтил колпачок тюбика, щедро выдавил на ладонь геля и, обмакнув в него кончики пальцев, стал осторожно растягивать Марсиаля, борясь с острым желанием просто протаранить маленький вход. Когда Карстен понял, что Марсиаль более чем готов принять его, он вставил головку, позволяя партнеру сначала привыкнуть к нему, а потом вогнал ему по самые яйца, испытав восторг, что очутился так глубоко в таком хрупком существе. Заметив, что мальчик просел под его весом, Карстен обхватил его под бедра и подтолкнул к металлическому изголовью, за которое можно было держаться, чтобы гасить его толчки, и не упасть, распластавшись под его большим телом. Стоны, которые он вызывал у своего маленького эльфа, воодушевили Карстена, и он увеличил темп. Оглушительный скрип металлического каркаса кровати стал одним из самых эротичных звуков в его жизни. От кожи мальчика все еще шел слабый запах яблок и корицы, еще больше подстегивая его возбуждение. У Карстена подкатило, и он с мучительным возгласом кончил, бурно излившись в Марсиаля. Уже засыпая, он подумал: «Я не могу жить без него», и крепче обнял своего эльфа, чтобы тот опять не сбежал. * * * Марсиаль был очень доволен, что они так чудесно провели время вместе. А вот лежать под тяжелым голландцем, словно в ловушке, было уже не так чудесно, хотя ему грела душу мысль, насколько его партнеру понравился секс. К счастью, до того, как Карстен отрубился, Марсиаль догадался накрыть их обоих одеялом — время близилось к пяти, и в комнате стало холодней. Марсиаль ласково погладил его по щеке, но Карстен не проснулся. Очень осторожно он выпутался из медвежьих объятий и, стараясь не шуметь, подобрал свою одежду. Марсиаль подумал, что уже скоро пора будет пить чай и что у него есть печенье, которое любит Пелайо, но сам чай он купить забыл. Он решил сходить в китайский магазин, который открыт даже в праздники. Он вышел в гостиную и огляделся в поисках Пелайо, но того нигде не было видно. Марсиаль надеялся, что друг не замерз, где бы он ни был сейчас. Он заметил на столе забытую ими в любовном угаре коробку шоколада. Марсиаль убрал ее повыше, понадеявшись, что если он ее припрячет, то у конфет появится шанс дожить до ужина: Пелайо отвлечется на печенье и забудет про «Леди Годиву» (марка бельгийского шоколада – прим. пер.) Написав на клочке бумаги слово «чай», он аккуратно положил его в карман. Он поднял пальто Карстена, повесил его на крючок за дверью, и, одевшись, пошел в магазин. * * * Карстен проснулся и обнаружил, что в постели он снова один. В первое мгновение он разозлился на Марсиаля за повторение ситуации, но тут же вспомнил, что это он, Карстен, находится в квартире мальчика, а значит, тот рано или поздно вернется домой. Он встал с маленькой, скрипучей кровати, подумав, что, должно быть, соседи знают, чем они тут занимались: стены в этой квартире размером с обувную коробку проводили звук, словно бумажные! Да его ванная комната в Лондоне в два раза больше, чем эта квартира! Не найдя нигде Марсиаля, Карстен решил провести небольшую проверку, чтобы посмотреть, каков мальчик в частной обстановке. В маленьком гардеробе обнаружилось всего несколько предметов простой одежды, уродливый форменный костюм и три пары сильно поношенных туфель. Вся одежда была аккуратно сложена и развешена. Хороший знак — Карстен страстно ненавидел беспорядок. Что его удивило, так это то, что на плечиках висели вещи только маленького размера. Либо этот тип, Пелайо, тоже очень маленький — как Марсиаль, либо он — нудист, поскольку одежда другого размера отсутствовала, а кровать была слишком маленькой, чтобы спать на ней вдвоем. «Хватит параноить. Он же сказал, что Пелайо — не бойфренд! Наверное, он спит на диване! Лучше оденься, потому что знакомиться с соседом твоего парня нагишом — это для людей гораздо моложе тебя, Карстен». Он оделся, вышел из спальни и, сев за стол, заметил, что на одном из стульев отдыхает утконос. — А ты неплохо устроился, приятель, — сказал он игрушке. — Съел весь мой шоколад! — усмехнулся он. Господи, что он несет! Последнее время Карстен сам себя не узнавал. В спину внезапно подул пробирающий до костей холодный ветер. Карстен вздрогнул, но отмахнулся от неприятного ощущения. Всего лишь сквозняк. «В этой квартире дыр больше, чем в сыре «Грюйер». — Привет, ты здесь! — сказал Марсиаль, когда открыл дверь и увидел Пелайо рядом с Карстеном. — Да, я не собираюсь позволить тебе снова сбежать, — фыркнул Карстен. — Да и печенье выглядит вполне аппетитно. — Спасибо. Я бегал в китайскую лавку за чаем. Будешь пить чай? — Было бы неплохо. Я же живу в Лондоне, — усмехнулся Карстен, втайне польщенный тем, что мальчик хлопотал ради него. — Я хочу пива, — заявил Пелайо, расстроившись, что никто не спросил, чего хочет он. «Один хороший трах, и я ему уже не нужен». — Пива не осталось, — пожал плечами Марсиаль. — Только чай, извини. — Не беспокойся обо мне. Я правда люблю чай. Это брехня, что голландцев хоронят с бутылкой пива в руках. Это, скорее, про немцев, — сказал Карстен, слегка озадаченный странной репликой Марсиаля. — Ты же знаешь, что я ненавижу чай! Я буду только печенье. Кстати, он принес тебе шоколад, — с несчастным видом проворчал Пелайо. — Шоколад — на потом, после ужина, — ответил Марсиаль, забирая кипящий чайник из кухоньки. — Я думал повести тебя ужинать в хорошее место, — сказал Карстен. Для разговора после секса этот был каким-то странным. Тут Марсиаль улыбнулся ему, и Карстен снова растаял, забыв обо всем. Чтобы скрыть смущение, он опустил глаза на дымящуюся чашку, взял печенье с тарелки и опять невольно удивился: когда он садился за стол, то на блюде было двенадцать штук, а теперь осталось только десять. Он отмахнулся от этой мысли — должно быть, он устал после перелета и упражнений в постели, поэтому ошибся в счете. — ОК, я положу его повыше, чтобы кое-кто не съел его весь, — объявил Марсиаль, убирая коробку на верхнюю полку. Затем, к величайшему изумлению Карстена, он взял горсть риса и высыпал на крышку коробки. — Прежде чем есть, пересчитай его. — Это подло! Я же твой друг! — взвыл Пелайо и стащил еще одно печенье, пока Карстен смотрел на Марсиаля. — Что ты делаешь? — спросил Карстен, не веря своим глазам и ушам. — Пытаюсь отвадить кое-кого от конфет. Слишком много шоколада вредно для здоровья. — Должно быть, какой-то испанский обычай, — пробормотал сбитый с толку Карстен. — Точнее, астурийский. Сдерживает трасгу, поскольку им приходится сначала считать рис. Пшено подошло бы лучше, но у меня его нет. Я уберу, когда вернусь. — Мелкий паразит, ты прекрасно знаешь, что не вернешься до завтра! В этот раз проси яблочный сок и не приходи потом ко мне плакаться, потому что даже за шоколад я не стану тебя слушать, — злобно пробормотал Пелайо, словно ребенок, которого лишили конфет. — Ты знаешь какой-нибудь ресторан в Мадриде, куда пускают утконосов? — спросил Карстен, чтобы разрядить обстановку. — Нет, но утконос сегодня остается дома. На улице слишком холодно, чтобы таскать его туда-сюда, — сладко сказал Марсиаль, адресуя слова мрачному Пелайо. — Он может доесть яблочное печенье. — Спасибо, Боже, за это маленькое утешение, — фыркнул тот. — Когда ты познакомишь меня со своим соседом по квартире? — спросил Карстен. — Мне любопытно на него посмотреть. — Но он же… — Оставь, Марсиаль. Этому болвану нужно выпить не меньше двадцати кружек пива, чтобы увидеть меня. Он думает, что ты общаешься с моим вместилищем. — Пелайо скривился и закатил изумрудно-зеленые глаза. — Ты познакомишься с ним, когда он позволит себя увидеть, — сообщил Марсиаль Карстену. — Какой стеснительный парень. — На самом деле, нет. Просто он некомфортно себя чувствует среди людей. Но когда ты поймешь, как с ним обращаться, с ним становится приятно иметь дело. Он всегда готов помочь, хотя иногда может разбить хрупкую вещь, когда убирается. Это оттого, что у него повреждена левая рука. — Да-да. Давай, расскажи ему историю моей жизни, Марсиаль. Не забудь упомянуть про Легион. — Я хочу, чтобы ты переехал ко мне. В Лондон, — выпалил Карстен; он поверить не мог, что действительно сказал вслух то, о чем так долго думал. — У меня на следующей неделе начинается новая работа, — автоматически ответил Марсиаль, не поверив своим ушам. Ему? Переехать в другую страну? С этим привлекательным мужчиной? — Просто представь: я, голодный, злой, лишенный шоколада, в детском отделе, с пирамидами игрушек до потолка. Его предложение лучше. И эта «Годива» — то, что надо для такого славного трасгу, как я, — заметил Пелайо. — Пожалуйста, Марсиаль, поедем со мной. Я уверен, мы найдем тебе занятие в моей фирме, — Карстен первый раз в жизни умолял. Пусть Департамент по кадрам выполнит свою работу и придумает, что может делать его маленький эльф: запечатывать конверты, заботиться о кофемашине, разносить документы или присматривать за копиром. Да что угодно — ему нужно, чтобы этот мальчик жил в его доме и спал в его постели. — Я не могу просто взять и все бросить. И не уверен насчет Пелайо. Не знаю, сможет ли он остаться здесь один, — в сомнении сказал Марсиаль. — Просто возьми вместилище с собой. Мне всегда хотелось попутешествовать, — немедленно предложил Пелайо. — Я хочу взять Пелайо с собой, — решительно сказал Марсиаль к крайней досаде Карстена. Карстен решил, что пора расставить точки над i, потому что ему не нужен мутный тип, живущий в его квартире. — Пелайо, утконос, может ехать с нами. Пелайо, человек, остается здесь, — твердо сказал он, пристально глядя в глаза Марсиалю. — О, нет, никаких людей, только Пелайо! — Марсиаль бросился к Карстену и поцеловал, счастливый, как никогда в жизни. — Давай, убери рис, чтобы я мог отпраздновать с Годивой. Она кажется довольно симпатичной девчонкой, — уговаривал Марсиаля Пелайо, переместившись в другое место, чтобы Карстен не задел его, когда осторожно подвинул стул, пуская Марсиаля себе на колени. — Карстен, в Лондоне нам надо будет купить пшена, — выдохнул Марсиаль между двумя пылкими поцелуями. — И шоколад для твоего утконоса, — добавил Карстен, ловя его губы своими. — Ты его избалуешь! — простонал Марсиаль. — Ничто не доставит мне большего удовольствия, мой милый. --------------------------------------------------------------------- Примечания переводчика * Мавры — в средневековой Западной Европе так называли мусульманское население Пиренейского полуострова и западной части Северной Африки — арабов и берберов. **fasces lictoreae (лат.) ликторские пучки — пучки вязовых или берёзовых прутьев, перетянутые красным шнуром или связанные ремнями. Атрибут власти древнеримских царей, в эпоху Республики — высших магистратов (Википедия). Изображены на нашивках испанской полиции. Вот, например https://meshok.net/pics/43024863.jpg