Не кормите утконоса, пожалуйста

За многие годы своей практики доктор Мередит Блейк никогда не сталкивалась с таким интересным и сложным случаем, как у этого юноши, чье заболевание испанские врачи сочли ярко выраженной антероградной амнезией. Однако его симптомы отличались от симптомов пациентов в подобном состоянии. Человек, страдающий антероградной амнезией, не способен сформировать воспоминание за пределами двух минут после получения информации. Механизмы памяти этого пациента были повреждены лишь частично, так как его эпизодическая память (событийная память — прим. пер), похоже, работала нормально: он был способен вспомнить, что делал в предыдущие дни, и людей, которых встречал. Он мог перечислить всех своих друзей и соседей. Не имелось никаких признаков нарушения лексической памяти, а его слабые языковые навыки были скорее результатом некачественного образования. Проблема, видимо, коренилась на уровне семантической памяти: по прошествии двух часов он уже не мог вспомнить, что читал или видел в телевизионной программе. Однако, судя по тому, что некоторой части семантической информации все-таки удавалось осесть в долговременной памяти юноши, можно было предположить, что его мозг изо всех сил пытался найти альтернативные пути, и не безуспешно, поскольку пациент мог безошибочно перечислить имена испанских правителей IX и X века, без труда ориентируясь в их династиях. Его имплицитная (скрытая память — прим. пер) память также, казалось, хорошо работала. Он легко уяснял новые задачи, что доказал, когда одна из медсестер показала ему, как вязать. После первых бесед с пациентом доктор Блейк пришла к выводу, что его случай больше для психиатра, чем для невролога, либо юноша мошенничал с испанской системой соцобеспечения. Его провалы в памяти, скорее, результат глубокого травматического опыта, чем неврологический случай. Она была убеждена, что он психически больной, пока не увидела результаты сканирования мозга, показавшие небольшую травму гиппокампа (парные участки мозга, отвечающие за переход кратковременной памяти в долговременную), и электроэнцефалограмму, выявившую мозговую дизритмию. Ее теория рухнула меньше, чем за десять минут. Разговаривать с голландцем, который оплачивал счета, было тяжелым испытанием для ее выдержки. Он не хотел ничего понимать и требовал от нее «результатов». «Как будто можно одной таблеткой вылечить то, что безнадежно сломано», — горько подумала доктор Блейк, когда попросила секретаря позвать его. Карстен, со своей стороны, остался недоволен тем, что после двух недель подробных и развернутых тестов, единственный ответ, который он от нее получил, был: «Это очень сложный случай, доктор де Врис». «Типичный ответ некомпетентного человека, который не желает этого признавать! И она считается светилом в своей области?! Очень сомневаюсь», — думал Карстен, едва сдерживаясь, чтобы не постучать в нетерпении пальцами по полированной поверхности стола в ее кабинете. — Мы с коллегами подробно обсудили случай мистера Фернандеса Мартинеса. — И ваши выводы? — Мы установили, что у него локальное повреждение левого гиппокампа на фоне дизритмии головного мозга. Я назначу препараты от дизритмии, но повреждения мозга неизлечимы. Я согласна с испанскими докторами: у него антероградная амнезия, но в легкой форме. — Его память не восстановится? — Нейробиология памяти до сих пор изучена не полностью, доктор де Врис. В последние десятилетия мы достигли огромного прогресса в этой области, и мистер Фернандес — очень интересный случай, поскольку, несмотря на определенные повреждения, его мозг нашел способ преодолеть то, что предположительно является серьезным нарушением. Нейроны способны перестраиваться на новые маршруты передачи информации, и, возможно, именно это отчасти влияет на его семантическую память. — Ясно. — Я заметила, что Марсиаль — вы не возражаете, если я буду его так называть? — развил свою собственную, назовем ее так, стратегию выживания. Он постоянно наблюдает. Я убеждена, что хотя он не полностью понимает смысл некоторых слов, он способен считывать множество незаметных жестов, которые люди делают во время разговора, сами того не замечая. Он словно всегда заранее знает, что нужно человеку, потому что его уровень внимания на удивление высок. Он умеет взаимодействовать с остальным миром намного лучше, чем любой другой пациент с таким диагнозом, виденный мной за долгое время практики. Простите за сравнение, он — как собака, которая узнает, чего хочет ее хозяин, не потому что понимает слова, а из-за способности читать его намерения в интонации и языке тела. Вот почему Марсиаль плохо понимает двусмысленные фразы и сарказм. — Вы что-нибудь можете сделать? — Если вы спрашиваете, могу ли я назначить ему лекарство, чтобы он стал нормальным человеком, ответ — нет. Я назначу препараты против дизритмии и пропишу витамины B12. Кроме того, вы можете быть уверены, что мы исключили возможность наличия у него любого типа дегенеративных изменений и опухолей. Я также рекомендую ему терапию для укрепления уверенности в себе. — Его главная проблема — не неуверенность, — фыркнул Карстен. — Меня больше беспокоят его галлюцинации и то, что иногда он ведет себя, как полный псих. — Его уровень интеллекта выше среднего, логика и математическое мышление безупречны. Он боится разговаривать, поскольку не уверен в том, что происходит, забывая, о чем шла речь, и значение слов ускользает от его понимания. Ему нужен четкий порядок действий, он должен находиться в знакомых местах и повторять новые задания по нескольку раз, прежде чем он будет достаточно уверен в себе, чтобы самостоятельно их выполнить. Его испанский друг, Педро, понимал это и помогал ему. — Не Педро, а Пелайо, и это то, что я называю галлюцинациями, доктор Блейк. — Я бы хотела поговорить с ним — возможно, он сможет больше рассказать о прошлом Марсиаля, — излагала она свои выводы, не обращая особого внимания на слова Карстена. — Желаю удачи в погоне за призраком, мадам. — Прошу прощения? — Возможно, посольство Австралии сможет вам помочь. В области этологии достигнуты значительные успехи. — Не совсем понимаю вас, сэр. — Вы не заметили, что у этого Пелайо четыре ноги, клюв и толстая шкура, чтобы не мерзнуть в холодной воде во время плаванья? Или в мединституте больше не учат разнице между человеком и животными? — Что? — Пелайо — игрушечный утконос, которого Марсиаль везде носит с собой. Я вполне могу пережить его забывчивость, но мне надоела эта тварь в моей квартире. Вчера он его искупал, подушил и сменил ему подстилку. — Но он говорил о своем друге детства Пелайо, что они вместе жили в интернате, а позже вдвоем снимали квартиру! — Неужели вы думаете, что я, как самое заинтересованное лицо, не захотел бы с ним встретиться, чтобы узнать подробности состояния здоровья Марсиаля? Два независимых частных детектива провели расследование и выяснили, что никто с таким именем никогда не жил с Марсиалем. Все соседи в один голос говорят, что Пелайо — его воображаемый друг. По-моему, это называется параноидальной шизофренией! — Он никогда ничего подобного не говорил! — запротестовала доктор под усмешку Карстена. — Вам не кажется странным, что двадцатидвухлетний парень носит с собой игрушку? — У него нет никакой игрушки! — Загляните в его чертов рюкзак! — вышел из себя Карстен. Доктор Блейк не верила своим ушам. Чтобы прояснить ситуацию, она решила позвать к ним Марсиаля. Они ждали мальчика в напряженной тишине, пока секретарь не объявила о его приходе. Мальчик сел рядом с Карстеном, приветливо улыбнувшись доктору. — Марсиаль, будь добр, покажи мне свою сумку, — прочистив горло, попросила она. — Пожалуйста. — Он открыл рюкзак и под изумленным взглядом доктора достал оттуда темно-коричневую игрушку. — Это мой утконос, его мне подарила мама. — Ясно. Ты никогда не говорил мне о нем, — нервно сказала она под насмешливым взглядом Карстена. — Ты рассказывал о том своем друге, Пелайо, и о ваших с ним разговорах. Ты и с этим зверем разговариваешь? — Это же игрушка! С игрушками не разговаривают! — рассмеялся мальчик. — МАРСИАЛЬ! Вчера вечером ты варил для него яйцо! — рявкнул Карстен. Доктор неодобрительно поморщилась. — Да, Пелайо проголодался. Он не особо любит суши. — Если ты готовишь для него, значит, ты и разговариваешь с ним. Я же слышал! — Да, я разговариваю с Пелайо, но не с утконосом же! Я не псих! — Кроме утконоса, в нашей квартире никого нет! Пелайо, если он существует, остался в Мадриде! — крикнул Карстен. — Ну нет же! Он приехал с нами! В машине! — Кроме тебя, никакой другой человек не живет в моей квартире! — Он не человек. Он трасгу. Я тебе говорил много раз. Он старается как можно лучше вести себя в твоем доме, и ему очень нравится у тебя. Только не трогай так часто его меч, это его злит, а злить его — плохая идея. — Что?! Ты признаешься, что разговариваешь с другим мужчиной в моем собственном доме?! Маленькая шлюшка! — Тихо, доктор де Врис! Марсиаль, это очень важно. Если Пелайо — не человек, тогда кто он? — Трасгу. Я же вам сто раз рассказывал! Это как демон, только хороший… Ну, большую часть времени. Он со мной со времен автокатастрофы. Он помогает мне самостоятельно жить. — Не мог бы ты побольше рассказать мне о нем? — ласково спросила Блейк и шикнула на Карстена: — Успокойтесь, доктор де Врис! — Он был воином, рыцарем при дворе короля Родриго, и его звали Пелайо. Я не знаю, когда он родился, но он говорил мне, что был советником у визиготов. Он принимал участие в испанской Реконкисте под командованием Лугана и совершил ошибку, убив несколько мавров в античном храме. Богиня, Диана, превратила его и всех его людей, сорок человек, в трасгу, это что-то вроде демонов, заставив их, как женщин, убираться в доме, следить за детьми и заботиться о лесах — до тех пор, пока они не искупят нанесенное ей оскорбление. Она изуродовала им всем левую руку и сделала их темнокожими. Пелайо говорит, что, может, она и богиня, но в равной степени и женщина. — Если утконос только игрушка, почему ты его носишь с собой? — Это его вместилище. Ему тяжело находиться в материальном мире, а войдя в утконоса, он может отдохнуть. Когда я увидел его в первый раз, он спросил меня, что я больше всего люблю, и я сказал, что утконоса, подаренного мамой. С тех пор Пелайо живет в нем. — Он сейчас с нами? — Нет, он исчез после чая. Но скоро вернется — Пелайо не любит пропускать ужин. Он слишком много ест с тех пор, как мы здесь, — пояснил Марсиаль. — Ладно, милый. Я бы хотела, чтобы ты завтра утром встретился с моей знакомой, доктором Люси Керразерс, она поможет мне с назначением лекарств. — Я не хочу психиатра, — мягко возразил Марсиаль. — Меня уже лечили в интернате, пичкали меня лекарствами, как индейку, говорили, что они заставят Пелайо уйти, но он всё ещё здесь. Я не буду их принимать, и вы меня не заставите. — Дорогой, это ради твоей пользы, и она не психиатр. Она просто хорошая знакомая и поможет тебе улучшить память. — Я не хочу улучшать память. Я всегда нахожу работу, когда мне надо, и если требуется чему-то научиться, Пелайо мне всё объясняет. Он мне очень помогал, когда я учился в школе. Карстен хочет изменить меня, но я не хочу меняться. Если бы он любил меня, как говорит, то принимал бы таким, как есть — Пелайо же принял его. — Марсиаль, ты очень болен, даже если не осознаешь этого. Позволь доктору помочь тебе. Это не больно, и ты почувствуешь себя гораздо лучше, — вздохнул Карстен, переваривая услышанное, подтвердившее его худшие опасения. — Нет. Слободан знал о трасгу и не любил его, потому что Пелайо он не нравился, но Слободан никогда не критиковал меня за дружбу с ним. Он не ревнует к нему, в отличие от тебя. Что бы ты ни думал, я не сумасшедший. Да, я забываю некоторые вещи, но это не значит, что я псих. Чтение книг не стоит того, чтобы всю жизнь провести как одурманенный лекарствами зомби. Теперь ты получил ответ, что не так с моим мозгом. С меня хватит, я еду домой. — Ты заблудишься в метро, мальчик, — усмехнулся Карстен, чувствуя, как в нем поднимается ярость при упоминании другого мужчины, тем более от сравнения с ним. — Я собираюсь вернуться в Испанию, в Астурию; мне вообще не следовало оттуда уезжать. Ты три месяца платил мне зарплату, на билет должно хватить. — На поезд, автобус, корабль или самолет? Ты хоть знаешь, как туда добраться? — с притворным интересом спросил Карстен. — Я буду спрашивать у людей, и мне поможет Пелайо. До свидания. — Отлично. Делай как знаешь. Счастливого пути, — бросил Карстен в спину уходящему Марсиалю, и тот в несвойственной ему манере хлопнул дверью. Блейк разозлилась на этого заносчивого бесчувственного человека. — Нельзя отпускать его просто так, это преступление! Боже мой, он же болен! Он потеряется! — не сдержав возмущения, взорвалась она. — Не волнуйтесь, доктор Блейк. Я живу с ним уже три месяца. Этого Пелайо, по словам Марсиаля, тут нет, так что он ему не донесет, — ухмыльнулся Карстен шокированной его ответом женщине и достал из нагрудного кармана телефон: — Коннелли, сейчас выйдет Марсиаль, скажи ему, что тебе нужен его совет с выбором яблочного пирога. Прогуляйтесь, пятнадцати минут будет достаточно, — невозмутимо распорядился Карстен и отключился. — Когда мой водитель попросит его сходить с ним в ближайшую кондитерскую, Марсиаль не устоит против своей потребности быть полезным и пойдет с ним. Через двадцать минут он забудет всё, о чем мы сегодня здесь говорили, поскольку он быстро избавляется от травмирующего опыта. А спорить с ним бесполезно, он упрям, как старый осёл. — Я организую на завтра прием у доктора Керразерс. У нее плотное расписание, но, я думаю, она сделает для вас исключение. — Не стоит беспокоиться. Я очень сомневаюсь, что нам нужны услуги вашей клиники — за две недели вы не смогли понять, что перед вами пациент с шизофренией. По крайней мере, я теперь знаю, что у него повреждения, которые нельзя вылечить, что у меня в квартире живет и питается за мой счет полудемон, и что Марсиаль не хочет принимать лекарства. Нам всем просто надо найти способ мирно сосуществовать. — Мальчик нуждается в лечении! — И он получит его, но где-нибудь в другом месте. Пришлите медицинские записи моей секретарше. Она завтра свяжется с вами. — Доктор де Врис, если с мальчиком что-нибудь случится, я прослежу, чтобы вы лично ответили за это! Сейчас у него просто воображаемый друг, но что если он начнет сам себе причинять вред?! — Тогда решим проблему так, как было принято в Средневековье: проведем старый добрый обряд экзорцизма, чтобы изгнать демона, — серьезным тоном заявил Карстен. *** Карстен никак не мог решить, каким должен быть дальнейший план действий. Без сомнения, его маленький эльф нуждался в докторе, притом в хорошем — не то, что та идиотка, которая не сумела понять, что у мальчика серьезные проблемы. «С другой стороны больше не нужно беспокоиться, что какой-то испанский отморозок уведет у меня Марсиаля. Подумать только, чертов домовой! — Карстен повернулся на другой бок и посмотрел на крепко спящего Марсиаля: все ссоры были забыты, а пирог счастливо съеден на ужин. — Словно маленький ребенок, но я его люблю в точности таким, какой он есть, за вычетом утконоса. Проклятая тварь безумно раздражает! — Он наклонился над свернувшимся калачиком Марсиалем и погладил светлые пряди, рассыпавшиеся по подушке. — Он так красив и уникален, я не могу его потерять. Если бы только он любил меня, как я — его. А может ли он вообще меня любить? Теперь уж и не знаю. Когда он приехал сюда, я думал, что да, но сейчас понимаю, что он просто вежлив со мной. Я ему всего лишь нравлюсь, и раньше меня это устроило бы. Я должен избавить его от больных фантазий до того, как они полностью завладеют им и отнимут его у меня. Он только мой», — думал Карстен, осторожно целуя Марсиаля в лоб. «Я четко объясню Адаму, что Марсиаль принадлежит мне, и тогда можно будет отправить мальчика к нему на прием. Не зря же Адам так хвастает своей практикой». * * * Собираясь набрать номер доктора Адама Уитекера, Карстен глубоко вздохнул: он до сих пор сомневался, хорошая ли это идея. Все-таки они познакомились «охотничьей» ночью, и, вполне вероятно, Адам решит, что Марсиаль — один из его трофеев, и будет себя с ним вести соответственно. — Офис доктора Уитекера, доброе утро, — ответил механический голос секретарши. — Здравствуйте, меня зовут Карстен де Врис, и я хотел бы оставить для доктора сообщение. — Секундочку, я вас сейчас соединю. Карстен ненавидел ждать на линии. Кроме того, песня «Помнишь старые школьные деньки?» по его мнению, была неудачным выбором для телефона. — Так-так-так, вы только поглядите, кто объявился! — послышал веселый голос Адама, и, о счастье, музыка смолкла. — Медовый месяц закончился? — Как ты узнал? — Все очень просто. Внезапно ты исчезаешь, отказываешься разговаривать со старинными приятелями и всеми силами нас избегаешь. Этому может быть два объяснения. Первое: ты умираешь в больнице, но тогда бы ты звонил и жаловался. Или же у тебя дома появилось нечто горячее, и ты не хочешь делиться либо боишься опозориться на весь свет. — Я тоже рад тебя слышать, — буркнул Карстен, начиная раздражаться на затейливую манеру речи Адама, выдающую в нем представителя высшего класса. — Мне нужен твой совет. — Ты наконец решился посмотреть правде в глаза и обратиться за терапией. — Это не для меня, а для другого человека! — вспыхнул Карстен. — Хорошо, расскажи доктору, что ты сделал. — Это для мальчика, с которым я живу… Я бы хотел, чтобы ты на него посмотрел, но не говорил ему, что ты доктор по нервам. — Доктор по нервам?! Думаю, даже моя бабушка уже так не выражается, — усмехнулся Адам. — Если он прожил с тобой больше двух месяцев, ему действительно нужна моя помощь. Или же его пора канонизировать. — Очень смешно. — Приводи его на нашу маленькую встречу. Я придержу ребят. Ты еще помнишь, где мы обычно собираемся? — Нет, освещение в «Смеющемся Будде» нам не подходит — у него дизритмия и антероградная амнезия. Лучше поужинаем в «Жирной утке», — предложил Карстен. — Отлично. Я передам остальным, — рассеянно сказал Адам, делая пометки о состоянии здоровья будущего пациента. — Давай обойдемся без Джорджа и Питера. Я не хочу, чтобы они на него глазели. — Ты уверен, что не хочешь ко мне на сеанс? Твоя ревность выдает неуверенность в себе. Чтобы не высказать Адаму все, что он об этом думает, Карстен повесил трубку. «И хуже всего, что он выглядит, как чертов Кен, хотя на семь лет старше меня. Наверняка женщины приходят к нему на прием, просто чтобы попускать на него слюни. Если он начнет подкатывать к Марсиалю, ему не жить». Осторожный стук в дверь оторвал его от печальных раздумий. — Входите, — рявкнул он с кислым лицом. — Глория просила передать тебе эти документы, — сказал Марсиаль и быстро добавил: — Но я могу зайти попозже, если ты занят. Глория решила посылать Марсиаля каждый раз, когда он был в неважном настроении, что случалось все чаще и чаще с его последнего визита к доктору Блейк. — Нет, радость моя. Все нормально. Иди сюда поближе, — сказал Карстен, стараясь, чтобы голос звучал мягко. Марсиаль подошел, и Карстен отодвинул кресло, ясно показывая, что хочет, чтобы он сел к нему на колени. — Как насчет того, чтобы завтра вечером сходить поужинать с моими старыми друзьями? — спросил он, когда Марсиаль устроился и обнял за шею. — Хорошо. Это модное место? — Одно из лучших в Лондоне. Если ты не в специальном списке, то приходится заказывать столик за несколько недель. — А-а. — Кажется, ты разочарован. Почему? —В таких местах я всегда боюсь сделать что-нибудь неправильно; еда там всегда выглядит забавно, и подают очень маленькие порции. — Марсиаль, ты никогда не доедаешь все то, что лежит на тарелке, так что маленькие порции не должны тебя смущать, — сухо сказал Карстен. — Ага, теперь мне можно есть больше — Пелайо нашел еще одно место, где может заправиться, и мне не надо ему все отдавать, — сказал Марсиаль, вспомнив, что трасгу тоже понравилась Лиза, ее коллекция кукол и ее квартира по соседству, куда можно было время от времени зайти и перекусить. Эти слова подействовали на Карстена, как ушат холодной воды, и он непроизвольно вздрогнул. Немного поколебавшись, как быть, он решил еще раз расставить точки над i. — Милый, Пелайо — всего лишь плод твоего воображения. Мы уже об этом говорили. Утконос — просто игрушка, к которой ты очень привязан. С нами больше никто не живет. — То, что он не позволяет тебе себя видеть, не значит, что его не существует! — в отчаянии воскликнул Марсиаль. — Это просто игра воображения, радость моя. Ты большую часть жизни был один, нелюбимый и нежеланный, поэтому заполнил пустоту воображаемым другом. Но пришло время его отпустить. Я здесь, с тобой. — Пелайо не уйдет, пока не решит, что пора. Он говорит, что ты — лучший вариант для меня, но ты малообразованный, и твоя узколобость — следствие этого. — Великолепно, теперь буйный крестоносец из VIII века, который всю жизнь провел, срубая головы людям, только потому что они мусульмане, говорит мне, что я — деревенщина? — повысил голос Карстен, начиная раздражаться. — Крестоносцы появились в XI веке, и тогда они так не назывались, — уточнил Марсиаль, заставив Карстена сердито фыркнуть. — Ты видишь только то, что тебя непосредственно касается, и больше ничего, но духовный мир ближе, чем ты думаешь. — Марсиаль, не надо меня просвещать в духе Нью Эйдж. Я не покупал и не собираюсь покупать писанину Ширли Маклейн*. И нет ничего духовного в парне, который ходит по квартире с ведром и шваброй. Разве им не полагается быть мистическими существами? — А что не так с ведром? У него хорошо получается, после него все чисто. — Не меняй тему, Марсиаль. Утконос — просто игрушка, а не хранилище. — Это называется вместилище, — всхлипнул Марсиаль. — Ладно, проехали. Завтра после работы мы встречаемся с Адамом и остальными. Скажи Глории, пусть придет сюда, — с досадой вздохнул Карстен и не очень ласково ссадил Марсиаля с коленей. * * * «Жирная утка» была впечатляющим местом, на стыке Баухауза** с постмодернизмом. Настолько впечатляющим, что Карстен решил ехать туда на «Роллс Ройс Фантом» и с водителем. — Здравствуй, Джон, — сказал он швейцару, не особо беспокоясь, так ли на самом деле его зовут. — Добрый вечер, доктор де Врис. Мы рады принимать вас у себя сегодня, — поприветствовал их администратор, пока молоденькая девушка забирала у них пальто. — Моя компания уже здесь? — Только доктор Уитекер. Он в баре. — Спасибо. Мы присоединимся к нему, а вы сообщите нам, когда наш стол будет готов. Марсиаль во все глаза разглядывал современный интерьер, ничего похожего он никогда раньше не видел; официанты, судя по тому, как они двигались, здесь были очень хорошие. Его слегка потянули за локоть, он очнулся, быстро улыбнулся Карстену и пошел за ним в бар. Высокий, темноволосый человек с самыми потрясающими синими глазами, которые только приходилось видеть Марсиалю, поднялся с табурета и приветственно обнял Карстена. — Марсиаль, это Адам, мой хороший друг. — Здравствуй. Карстен говорит, что ты оказался настолько смел, что живешь с ним, — мелодично сказал Адам, беря руку Марсиаля и пожимая ее дольше, чем было необходимо; у Карстена немедленно возникло желание подпортить Адаму его идеальное лицо. — Здравствуйте, — смущенно ответил мальчик, разглядывая замысловатый узор на полу. — Еще кто-нибудь придет? — резко спросил Карстен, бросив Адаму предупреждающий взгляд. — Только Джордж. Фредди пришлось уехать к родственникам в деревню. — О, возвращение блудного сына! Хотя я могу понять, почему ты бросил старых друзей. Где ты его нашел? — сухо сказал чей-то голос, и Карстен резко обернулся, все еще досадуя, что Адам позвал Джорджа. Привлеченный ангельским лицом и аурой невинности Марсиаля, высокий светловолосый мужчина смотрел на него, как волк на ягненка, чуть ли не капая слюной. — Его зовут Марсиаль, и он — из Испании, — проворчал Карстен, разозленный тем, как Джордж рассматривает и оценивает его бойфренда. «Найди себе своего, ты, старый хрен!» — Из Астурии, — уточнил Марсиаль. — Это север, мистическая земля лепреконов и фэйри***. Тамошние леса хранят множество тайн, — прокомментировал Джордж, глядя в голубые глаза Марсиаля, который поднял взгляд, обрадовавшись, что кто-то в Лондоне знает о его родине. — Угу, кругом одни лепреконы, просто беда, — пробормотал Карстен. — Давайте поужинаем, пока они не стащили нашу еду. — Ты веришь в волшебных существ, Марсиаль? — спросил Джордж, нащупав слабое место мальчика. Будь он проклят, если собирается послушаться предупреждений Адама! Этот ягненочек восхитителен, и Джордж не прочь разнообразить меню молоденьким мясцом. — НЕТ, он не верит! — сказал Карстен, обрывая разговор. — У нас нет ничего подобного. Пойдем, Марсиаль, я уверен, что тебе понравится, как тут готовят пасту, — он потянул мальчика за руку по направлению к обеденному залу. Джордж дьявольски усмехнулся, глядя в спину друга: заполучить мальчика в постель — всего лишь дело времени; с такими манерами и дурным характером Карстену его не удержать. * * * — Тебе понравился вечер, Марсиаль? — обманчиво мягко спросил Карстен, когда они вернулись домой. — Почему ты так сердит на меня? Я не путал столовые приборы и не ронял еду. — Ты за все время не сказал и двух слов. — Ты не дал мне. Каждый раз, когда этот человек, Джордж, собирался меня о чем-нибудь спросить, ты вмешивался и затыкал мне рот, — возразил Марсиаль. — Да ладно, ты очень мило ему отвечал. Необязательно было пускаться в пространное описание своего родного города! — Он сказал, что он антрополог и любит людей. Ему не было скучно со мной! — Конечно, ему не было скучно! Ты развлекал его весь вечер! — ревность Карстена наконец выплеснулась наружу. — Но ты сам только что сказал, что я все время молчал! — Может, ты и молчал, но строил ему глазки! Я видел! — Неправда! — По привычке ищешь приключений? — Я не шлюха! Я живу с тобой! — Может быть, но я знаю, что ты побежишь за первым членом, который увидишь! — Ничего подобного! Я уважаю тебя как своего компаньона! — Почему ты не можешь произнести это проклятое слово?! Я — твой любовник, черт побери! — Нет, не любовник. Ты мой бойфренд, — уточнил Марсиаль, дезориентированный от множества слов и чувств, которые вывалил на него Карстен. «Что значит любовник? Мы — бойфренды», — подумал Марсиаль. — Я тебя уважаю и почитаю. — Что?! Ты говоришь мне, что не любишь меня? — Я не люблю тебя. Ты мне нравишься. Пелайо говорит, что пройдет время, и я полюблю тебя, но я не уверен. Когда я вижу тебя, мое сердце не несется вскачь. Я чувствую то, что обычно чувствуешь, когда видишь друга, который тебе очень нравится. Ты заслуживаешь, чтобы я сделал тебя счастливым, но я не думаю, что знаю, люблю ли тебя. Совершенно не ожидав такого безжалостного ответа, опустошенный и потрясенный, Карстен сел на постель и спрятал лицо в ладонях. Марсиаль опустился перед ним на колени. — Ты желаешь мне добра, но не понимаешь и не уважаешь мой мир. Ты хочешь вылепить из меня свою идеальную мечту, словно я сделан из глины. — Марсиаль, дело в том, что я люблю тебя и не могу без тебя жить, — признался Карстен. — Пелайо так и сказал. Я должен бы любить тебя, но я не могу. Карстен хотел было крикнуть, что трасгу не существует, что это только больное воображение, но здравый смысл удержал его. Если проклятая тварь на его стороне, это означает, что Марсиаль постепенно привыкает к нему, и нужно только подождать, когда мальчик свыкнется с новой жизнью. Возможно, утконос мог бы сослужить последнюю службу, прежде чем будет сожжен. — Пелайо говорит, что я тебе подхожу? — Наилучшим образом. И твоя любовь подлинная, не фальшивка вроде той, что демонстрировал мне тот мужчина сегодня. Пелайо говорит, что влюбленность — не то же самое, что любовь. Любовная горячка — это для животных, говорит он. По его словам, любовь это когда двое делят тяготы жизни и остаются добрыми друзьями. Все остальное уходит, когда стареешь. — Марсиаль, я не хочу тебя изменить, ну, не в том смысле, как ты думаешь. Я просто хочу, чтобы ты снова стал здоров. Признай же, что купать мягкую игрушку в двадцать два года не совсем нормально, любовь моя. — Я знаю. Иногда мне хочется, чтобы Пелайо прекратил обращаться со мной, как с ребенком, и я мог бы жить своей жизнью, как обычный человек, — печально сказал Марсиаль. — Это хорошо, радость моя. Тебе понравился Адам? Он — мой друг и сможет тебе помочь. — Он добрый. — Он врач, и я хотел бы, чтобы ты поговорил с ним у него в офисе. — Хорошо, поговорю, если тебе так хочется, но я отказываюсь принимать лекарства. — Никаких лекарств, только те, которые доктор Блейк прописала тебе от дизритмии, и витамин B. Они тебе помогают. Ты уже не так часто забываешь подробности, и мигающий свет меньше беспокоит тебя. — Да, это так, — Марсиаль слабо улыбнулся, и у Карстена снова появилась надежда, что всё будет хорошо. * * * Ходить к доктору Уитекеру оказалось не так плохо, как ожидал Марсиаль. Этот человек был добр к нему и внимательно выслушал всю историю, сделав всего несколько замечаний. Они дискутировали о старых испанских королевствах, и доктор просил его перевести несколько отрывков из Цицерона. Он даже захотел посмотреть на крест и фибулу Пелайо, поскольку везти меч через весь Лондон было неприемлемо. — Лекарства тебе не нужны, Марсиаль. У тебя очень живое воображение, но я не вижу причин «пичкать тебя таблетками», — таков был его вердикт после двух недель дружеских бесед. — Правда? Карстен говорит, что я псих. — Я специалист в этой сфере. Я не говорю ему, как чинить его компьютер, а он должен позволить мне делать свою работу. Некоторое время нам с тобой нужно встречаться дважды в неделю. Мой секретарь назначит даты. — Кажется, вы не лжете. — Я не лгу. У тебя было несколько высокотравматичных эпизодов, плюс некоторые повреждения мозга не дают тебе формировать среднесрочную память. Каким-то образом ты сохранил равновесие во всех этих ситуациях и нашел способ переживать каждодневное напряжение. Я бы хотел сосредоточиться на том, что с тобой произошло и на твоем настоящем. Как ты себя чувствуешь, работая в офисе? — Ошеломленным. Они все там такие умные, а я — деревенский дурачок. — Не позволяй им подавлять себя. Люди носят маски, чтобы спрятать свои страхи. Возможно, они боятся тебя. — Лиза тоже мне так говорит. — Кто такая Лиза? — вежливо спросил Адам, что-то записывая в кожаном блокноте. — Она работает там. Тоже доктор, как Карстен. Мы дружим. Всегда ходим вместе обедать. — Это хорошо, что у тебя есть друг. У Карстена такой характер, что он стремится поглотить тебя целиком. Советую тебе заниматься чем-то еще вне работы и пытаться налаживать общение с другими людьми. Ты говорил, что в школе учился токарным работам. Почему бы тебе не взять еще несколько уроков? — Токари больше никому не нужны. — Да, но резчики востребованы. Тебе нравится древесина? — Да, очень, и еще я люблю растения. — Вот и хорошо. Я поговорю об этом с Карстеном. * * * Слободану не нравилось в Англии. В Лондоне было холодно, каждый день шел дождь, хотя уже наступила весна. Он приехал из Парижа на поезде, чтобы избежать разных досмотров в аэропорту. Его очень беспокоило то, что человек, укравший его ангела, оказался респектабельным богатым бизнесменом, всегда окруженным телохранителями. Меры безопасности распространялись и на Марсиаля. По словам Георга, мальчик постоянно находился в офисе и два раза в неделю посещал врача. Охрана немного ослабевала, только когда он обедал в доках с похожей на японку девушкой. Марсиаль никогда не выходил из квартиры без де Вриса, который фактически вел себя как второй дракон. В отель в Белгравии от вокзала Ватерлоо Слободан ехал на такси. Он не продержался бы в своем бизнесе так долго, если бы понапрасну рисковал. Выставлять напоказ свой достаток — лучший способ привлечь внимание полиции и конкурентов. Кроме того, это была частная поездка. Сидя в одиночестве в номере «Королевского герба», он размышлял, что можно сделать. С Марсиалем проблем не будет, если с ним не будет демона. Его ангел всегда радовался, видя его, и только опасение навлечь на себя гнев демона заставляло Слободана держаться от Марсиаля на расстоянии. Поэтому самое главное — избавиться от твари, но он был уверен, что демон не знает о его приезде. «Поэтому у меня есть лишь одна попытка. Я должен улучить момент, когда он будет один и без охраны. С этим мне поможет Георг». Примечания переводчика * Ширли Маклейн — американская актриса, сторонница синкретического религиозного движения Нью Эйдж. ** Баухауз — Высшая школа строительства и художественного конструирования — учебное заведение, существовавшее в Германии с 1919 по 1933 год, а также художественное объединение, возникшее в рамках этого заведения, и соответствующее направление в архитектуре («Функция определяет форму».) Архитектор Людвиг Мис ван дер Роэ, который иногда упоминается здесь и в «Заместителе», был третьим директором Баухауза (Википедия). *** Когда-то на территории Астурии, как и на территории Ирландии, жили кельты, и астурийцы унаследовали их культурные традиции.