Не кормите утконоса, пожалуйста

Прожив две недели со Слободаном, Марсиаль начал постепенно привыкать к новой обстановке. Первые дни стали самыми тяжелыми: он не понимал, чего от него ждут. Пелайо рядом не было, чтобы помочь, а Карстен перестал отвечать на его звонки и письма. Слободан делал всё возможное, чтобы вернуть утконоса, но Карстен отказался встретиться с его человеком, а новый дворецкий надменно сказал Марсиалю по телефону: «С сожалением сообщаю вам, что на попечении доктора де Вриса нет монотремов». Хорошо, в словаре нашлась картинка утконоса и определение понятия «монотремы»*. Марсиаль был убит горем: Карстен, по-видимому, исполнил свою угрозу и уничтожил вместилище. Слободан, как мог, пытался его утешить, подарил другого утконоса, специально заказанного в Австралии, но из этого ничего не вышло: трасгу так и не объявился, поставив крест на надеждах Марсиаля, что, возможно, демону просто нужно новое вместилище. Без Пелайо он чувствовал себя потерянным в этом новом, странном мире, полном правил и условностей, которые невозможно было запомнить все сразу. В первый же вечер в Мадриде к ним на ужин явился зловещего вида человек по имени Иосиф и все время разговаривал со Слободаном на странном языке, не обращая внимания на присутствие Марсиаля. — Марсиаль, доедай. Еду готовят, чтобы есть, а не выбрасывать. Это грех, — сказал ему Слободан и сердитым взглядом пресек возражения. Марсиаль кивнул и быстро проглотил запеченное мясо с картошкой, не поднимая глаз от фарфоровой тарелки. Когда Иосиф ушел, Марсиаль испуганно спросил Слободана, не сердится ли тот на него. — Нет, но ты должен помалкивать, когда я занят делами, и слушаться меня. Это ради твоей безопасности, ангел. В следующий раз ешь, потому что я не люблю повторяться, — прорычал он, напугав Марсиаля. Но в спальне, наедине, Слободан твердил, какой он красивый, и крепко сжимал в объятьях засыпающего Марсиаля, охраняя от таящихся в ночи призраков. На следующий день этот странно выглядевший человек, Дмитрий или Дима — в зависимости от настроения Слободана — повел его за покупками, не обращая внимания на протесты Марсиаля, что ему ничего не нужно, потому что Слободан заберет его вещи из старой квартиры. — Перестань! Хочешь, чтобы тебя принимали за нищего? Для статуса Грузина и так уже плохо иметь в любовниках дебила. Так что сделай нам всем одолжение: держи рот закрытым и постарайся нормально выглядеть для клиентов. — Думаете, я смогу работать в одном из его клубов? У меня уже почти не болит голова от мигающего света, — спросил Марсиаль в надежде, что удастся, наконец, решить подвисший вопрос насчет работы. — Ты? Работать со мной? — фыркнул Дмитрий. — Господи! Да ты сидр от шампанского не отличишь, и трахать тебя наверняка скучнейшее занятие — мозгов, как у курицы! — Я не собираюсь отбирать у вас работу, если вы этого боитесь. Стариться не так уж страшно — существует множество вещей, которые вы еще можете делать, — ответил Марсиаль, посчитав, что самое лучшее — сразу разъяснить ситуацию. — Завтра я иду в бюро по трудоустройству. — Заткни ебало! Марсиаль долго думал, что бы это выражение могло значить, но ничего не придумал. Возможно, Слободан знает и вечером объяснит ему. Но Слободан не захотел ничего объяснять и выскочил из комнаты, оставив Марсиаля на попечение Цыгана, который неодобрительно покачал головой: — В следующий раз молчи, понял? Из-за того, что ты сказал боссу, Дмитрий сейчас в глубокой заднице. — Я правда не понял, что он хотел сказать. — Угу, могу себе представить… Послушай меня хорошенько. Грузин объявил, что ты — его бойфренд, вдобавок официальный. Оскорбить тебя — это все равно, что оскорбить его самого, поэтому ему пришлось разбираться. Мы не можем позволить себе внутренние разногласия, это опасно. Дмитрий — всего лишь умная блядь. Он не был и никогда не будет одним из нас: шлюхи — одноразовы и ненадежны. Надеюсь, что Дмитрий переживет сегодняшний вечер. — Я не хотел, чтобы Слободан на него рассердился. Дмитрию я не нравлюсь, он думает, что я хочу украсть у него работу, но это не так. — Марсиаль, лучшее, что ты можешь сделать, — это держать рот на замке и ублажать босса в постели. Ты понял меня? — Да. — Вот и хорошо. А сейчас иди к себе. Мне надо сделать несколько звонков. На четвертый день своего пребывания в статусе «друга Грузина», как все его называли, не потрудившись запомнить имя, Марсиаль почувствовал себя увереннее и решил, что пора искать новую работу, что-нибудь в центре города. За завтраком он вежливо попросил у Слободана газету, и тот молча передал ему ее, так как был занят подсчетом ресторанной выручки. Марсиаль принялся обводить ручкой объявления о вакансиях, которые, по его мнению, могли бы ему подойти, но тут Слободан завопил: «Что, черт побери, ты делаешь?!» и Марсиаль чуть не свалился со стула. — Ищу работу. Завтра пойду в кадровое агентство, — объяснил Марсиаль буравившему его гневным взглядом Слободану. — Ох, мне не стоило рисовать на твоей газете. Извини, я не нарочно. — Хочешь, чтобы все решили, будто у меня не хватает денег тебя содержать?! ТЫ?! Собрался работать?! — У меня достаточно опыта для работы официантом или продавцом в супермаркете. Я работал в «Лидл», помнишь? — Если хочешь поработать, можешь пойти к Дмитрию, — ухмыльнулся Слободан, прибегнув к иронии, чтобы дать выход поднимающейся внутри досаде. — Нет, Дмитрий сказал мне, что со мной скучно трахаться, потому что у меня куриные мозги. Кроме того, от клубного света у меня болит голова. А в «Бургер Кинг» набирают людей, и там можно даже обедать, если проработал не меньше… — Хватит! Ты не будешь работать! Ты мой любовник, и точка! Я позабочусь о тебе. У нас работают только бляди. Ты хочешь, чтобы мои люди подумали, что ты — одна из них? — Я не шлюха, что бы там ни говорили вы с Карстеном! Я не могу сидеть дома и ничего не делать! Я должен работать и помогать тебе платить за квартиру. Она, должно быть, довольно дорогая, и твои две горничные обходятся не меньше чем в 1700 евро в месяц! — крикнул в ответ Марсиаль. — Что же мне с тобой делать… — вздохнул Слободан, мысленно считая до десяти. — Ты не должен и не будешь работать. Я вполне способен позаботиться о тебе. Квартира принадлежит мне, и я вполне могу себе позволить горничных. Если тебе станет скучно, ты иногда можешь выходить со мной или гулять по парку — тут рядом Ретиро, — ходить по магазинам или даже посещать школу. Там найдут, чему тебя научить. Если хочешь, через несколько месяцев я могу дать тебе магазин или маленький ресторан. Но ТЫ никогда не будешь обслуживать никого, кроме меня. Это ясно? — Карстен позволил мне работать в своей компании, — протянул Марсиаль, до сих пор ничего не понимая. — Мой бизнес — это одно, ты — другое! Ты не можешь работать со мной! Ты будешь сидеть дома либо ходить куда-нибудь в сопровождении одного из моих ребят! Это будет Баграт. Ему нужно улучшить свой испанский. Вот и займись его обучением. Хуже уже не будет. Баграт был не так высок, как другие грузины, и его испанский находился в зачаточном состоянии, но он искупал свою немногословность хорошей работой. Назначение «телохранителем бойфренда босса» было огромным продвижением для человека, недавно приехавшего из Тбилиси, и в его глазах это доказывало, что Слободан готовит его для более ответственных заданий. Ростом он был лишь немного выше Марсиаля, но сложением напоминал танк. Ребята обычно называли его (за глаза) пони, потому что он был мал, но очень силен и, когда нужно, настойчив (упрям до невозможности). Испанцы бегали от него, как от чумы: обычно он отвечал за «наказания», если что-то шло не так. Марсиалю он сразу понравился, потому что был вежлив и не презирал его, как другие бандиты, которые посмеивались за его спиной, когда видели вместе со Слободаном. Баграт не командовал им, не затыкал ему рот и каждое утро водил в парк, который был меньше чем в миле от дома. Баграт был почти так же хорош, как Пелайо, но все же не Пелайо. Марсиаль скучал по трасгу, но Карстен не отвечал на его звонки. Проведя с мальчиком неделю, Баграт пришел к убеждению, что его плохой испанский не имеет никакого отношения к тому, что он не способен понять Марсиаля — просто тот был слишком необычным, и недаром босс как-то в подпитии сказал, что «он выглядит, словно он один из нас, но это не так». Отличная наблюдательность была сильной стороной Баграта, и он дожил до пятидесяти четырех лет (почти дедуля по сравнению с безбашенными и легко заменимыми юнцами, крутящимися в наркобизнесе) вовсе не из-за своих красивых глаз. Что-то странное витало вокруг мальчика — его нездешняя красота, заставлявшая мужчин, женщин и детей глазеть на него, или то, что он заранее знал, что кому потребуется, или то, что он мог читать твои чувства лучше, чем ты сам. При взгляде на Марсиаля Баграт всякий раз вспоминал одну сказку, которую ему в детстве рассказывала бабушка-гречанка. Случившееся на скачках окончательно убедило его, что старуха была права: такие люди существуют, хотя их сложно узнать. Пять дней спустя после того, как Баграт получил мальчика под свою опеку, Слободан решил появиться с Марсиалем перед своими партнерами и взял его на ипподром, где в этот день должны были бежать две его лошади. С Марсиалем на буксире, интересовавшимся главным образом животными, Слободан, как обычно, сначала отправился на конюшни, чтобы проверить лошадей перед скачками. Он поговорил с жокеями и тренерами, а потом вернулся в паддок, где уже общались между собой его ребята и другие знакомые. Вертелось там и несколько привлекательных женщин, но Слободан не обращал на них никакого внимания. — Марсиаль, хочешь сделать ставку? Мой Фурия — один из фаворитов следующего заезда, — небрежно спросил он мальчика, который до сих пор изумленно таращился по сторонам. — Нет, он не выиграет. Он сегодня плохо себя чувствует. Есть другой, Прайд, вот тот лучше умеет бегать в жару, — мягко ответил Марсиаль, не обратив внимания, что его слова шокировали присутствующих: никто в здравом уме никогда не рисковал возражать Слободану. — Это жеребец сам тебе сказал? — ухмыльнулся Слободан. — Да. — Ладно, в таком случае грех не воспользоваться инсайдерской информацией, — засмеялся Слободан, и остальные подхватили его смех. — Хочешь поставить сотню на этого Прайда? — У меня нет таких денег, — простодушно сказал Марсиаль. — Я дам тебе взаймы. Если ты выиграешь, мы поделим выигрыш. По рукам? — Ты просто выбросишь деньги на ветер, Слободан. Ставка 1 к 19, — фыркнул Иосиф. — Это всего сто евро. Хочешь, Марсиаль? — Бабушка не разрешала мне играть в карты и заключать пари. Она говорила, что это было бы нечестно и оскорбило бы мой дар. Но Пелайо иногда это делал, когда нам были нужны деньги. Кто-нибудь из паба помогал ему сделать ставки, — очень серьезно объяснил Марсиаль. — Ладно. Хорхе, поставь сотню от моего имени! — приказал Слободан одному из новых ребят, и тот бросился выполнять поручение. Баграт не был уверен, но чувствовал, что пришло время проверить его теорию. Он сглотнул и очень вежливо поинтересовался у Марсиаля, какие клички лошадей ему нравятся в следующих пяти заездах. Иосиф обозвал его идиотом, но Баграт только рыкнул по-грузински «Займись своим делом» тем особым тоном, которых пугал даже опытных ребят. — Должно быть, хорошо зарабатываешь, если готов просто так выкинуть 600 евро, — усмехнулся Иосиф. — Почему бы и нет? Мне тоже скучно. Добавим в процесс немного остроты. Не такие уж и великие деньги. Хорхе! А, он ушел… Мартин, возьми список Баграта и поставь от меня две сотни на лошадь. Если этот Прайд сможет выиграть забег, получится около 5700 евро, — рассмеялся Слободан. — Всего триста евро. Как бутылка хорошего шампанского. — Нет, получится 3990 евро — они сразу вычтут налог, — уточнил Марсиаль, заставив мужчин разинуть рты. — Хаттон, смотри в оба, он хочет твою работу! — в шутку сказал Слободан своему бухгалтеру, решив игнорировать Марсиаля. — Мне бы не помешала помощь в конторе, считать наличку, — добродушно сказал Фернандес Хаттон. В отличие от остальных, он первый раз видел Марсиаля. Слободан пригласил всех в бокс выпить шампанского и поговорить. Когда они расселись, первый забег почти закончился, и лошадь Слободана заняла стартовое место у ворот. — Баграт, это не лошадь, это осел! — ухмыльнулся Цыган, разглядывая Прайда в бинокль. Баграт лишь пожал плечами и промолчал, внимательно наблюдая за мальчиком, который стоял рядом с ограждением и мог случайно выпасть. — Все в порядке. Я не упаду, — сказал Марсиаль ошеломленному телохранителю, коротко улыбнулся и сел рядом со Слободаном, который был занят разговором с бухгалтером и ничего не заметил. Начался второй забег. Радостные крики, подбадривающие лошадей, резко оборвались, когда Фурия неожиданно притормозил, финишировав третьим… а Прайд с шестого места передвинулся на первое. В боксе повисла тишина, никто не знал, как реагировать. Жеребец Слободана проиграл, и этого было достаточно, чтобы на весь оставшийся день испортить ему настроение, но, с другой стороны, мальчишка оказался прав, и выходило, что не такой уж он и идиот, как все думали, и заслуживает уважения независимо от приказов Слободана. — Ну, Марсиаль, похоже, что сегодня ужином всех угощаешь ты, — воскликнул Слободан, нимало не расстроившись. — Или Баграт? — Это твои деньги, Слободан, не мои, — сказал Марсиаль, и Слободан улыбнулся: мальчик признал его доминирование над собой и не злорадствует, как повел бы себя на его месте какой-нибудь безмозглый юнец. Добрый знак, предвещающий хорошее будущее. — Ладно, тогда угощаю я, леди и джентльмены, — объявил он. — А сейчас, если ты угадаешь следующий забег, мне придется отвести всех в “Café de Oriente.” На лошадь, которую ты выбрал, ставка 39 к 1, — добавил он небрежно, глянув в первый раз на билетик, который ему дал мальчик. Баграт не сказал ничего, когда Марсиаль доказал свою правоту во втором и третьем забегах, но промахнулся с четвертым — босс засунул билетики в карман и никак не реагировал, сосредоточившись на разговорах с партнерами, при этом бросая быстрые взгляды на Марсиаля, когда выбранные им лошади побеждали. Результаты последнего заезда было невозможно предугадать, поскольку одна лошадь споткнулась и упала, повалив заодно еще четырех лошадей. Лошадь Марсиаля двигалась так медленно, что жокей не попал в общую свалку и пришел первым. — Ты теперь миллиардер? — спросил Иосиф, посмеиваясь. Он расстроился, потеряв пятьсот евро, поставленных, как казалось тогда, на явного победителя. — Пока нет, но за ужин могу заплатить… Ну что, идем в “Café de Oriente?” — с деланным весельем ответил Слободан и бросил предупреждающий взгляд телохранителю. — Баграт мог бы взять на себя чаевые. — Так ты у нас миллионер? — Я в порядке, — Баграт пожал плечами, все еще не веря, что только что выиграл 6000 евро чистыми. — Могу отвести тебя в Макдональдс, милашка. — Мудак! — оскалился Иосиф. — Господа, не надо ругаться, у нас здесь дамы. Завтра, Баграт, заберешь свои деньги и мои заодно, — вмешался Слободан, сунув Баграту все свои билетики, которые тот быстренько спрятал в карман. — Сдачи не нужно, — добавил он, бросив ему еще один предупреждающий взгляд, означавший, что нужно помалкивать о том, что произошло. — Марсиаль, мы уходим. — В Макдональдс? — оживился Марсиаль. Присутствующие женщины сразу приуныли и умоляющими глазами уставились на Слободана. Тот поразмыслил с минуту: «Сучкам надо бы преподать урок, чтобы научились уважать статус Марсиаля», но отбросил эту мысль — подробности наказания Дмитрия были еще свежи в его памяти. Не стоило еще сильней затягивать удавку. — Нет, милый. В другой раз. Девочкам надо себя показать публике, а то они будут дуться. Это у них в крови, — ухмыльнулся он, открыто демонстрируя пренебрежение стайке крашеных блондинок, сопровождающих его ребят. По мнению Слободана, проститутки годились только для работы и больше ни для чего, даже если эти конкретные были из «элитной эскорт-службы», а не уличные или клубные. «Таких, как мой ангел, больше нет. Он никогда ничего у меня не просит. Не стоило его сюда приводить. Среди них он находиться не может, но он и не девушка, которую можно отослать к женам и матерям. Мне нужно найти для него место. И уж точно я не хочу, чтобы рядом с ним крутились мои ребята». * * * — Босс, почему ты не скажешь всем, что он правильно угадал пять из шести заездов? Люди станут больше уважать его, — не удержался Баграт, когда они вернулись в квартиру Слободана. Вопрос мучил его весь ужин. — Это должно остаться в тайне. Не хочу, чтобы кто-нибудь узнал об этом. Ты понял меня, Баграт? Я буду очень недоволен, если это случится. — Конечно, я никому не скажу. Его начнут использовать для ставок постоянно. Тут нужна осмотрительность. — Верно, но я также не хочу, чтобы они осложняли ему жизнь. Ему не стоит с ними общаться. Он — не как мы, и не часть нашего мира. — Мне уже пятьдесят четыре, босс, и я думаю об уходе на покой. Это моя последняя работа. Я достаточно накопил и хотел бы уехать на юг, жениться и все такое. Я старею и вряд ли поднимусь выше. — Мне еще нет сорока, но я тоже хотел бы уйти. Не возраст заставляет нас чувствовать себя старыми, а то, как быстро ты достиг вершины. — Если ты уйдешь, будет война. Георг и Иосиф ненавидят друг друга и быстро потеряют территорию. Цыган мог бы удержать ее, но наши люди не уважают его, а испанцы сами по себе долго не продержатся. Ты нужен им, босс. — Я знаю, и я их не подведу, — солгал Слободан. — Марсиаль — особенный, в этом нет сомнений. Я не по мальчикам, но ради такого, как он, я бы тоже все бросил. Бабушка говорила мне, что с ними надо быть осторожным. Для обычных людей это всегда заканчивается плохо. — Ты говоришь загадками. Мы давно знаем друг друга, говори прямо. — Когда я был ребенком, бабушка рассказывала мне легенду из ее родных мест, рядом со Ступой (*греческая деревня). Давным-давно, в день Святителя Николая (*19 декабря), два пастуха нашли в горах брошенного младенца. Никогда они не видели никого красивее — светлые, как солнце, волосы и белая, как снег, кожа. Хотя было очень холодно, ребенок не замерз и выглядел здоровым. Они забрали его домой. Вся деревня решила заботиться о нем, и они договорились, что каждая семья будет брать его к себе на неделю или месяц и ухаживать за ним, потому что найден он был в одну из самых священных для греков ночей. Мальчика нарекли Николаем, а прозвище у него было Чудо из Ступы из-за его красоты, доброго нрава и любви рассказывать истории о чудесных местах, где он никогда не был. В остальное время он молчал и смотрел в небеса. Повзрослев, он стал пастухом, но в день Святого Николая всегда исчезал. Когда он достиг возраста семнадцати лет, человек, который нашел его, проследил за ним и увидел, что мальчик вернулся к той самой сосне, где его когда-то нашли. Внезапно явились феи и стали кружиться, как снежинки, и он исчез среди них. Тот мужчина вернулся в деревню, решив, что это был сон. Сельчане долго искали мальчика, но так никогда и не нашли. Бабушка сказала мне, что феи любят спариваться с людьми, и когда у них рождается дитя, они отдают его смертным на воспитание, пока ребенок не подрастет достаточно для того, чтобы уйти в их царство. — И ты до сих пор веришь в фей? — усмехнулся Слободан. Баграт понял, что ходит по тонкому льду. — Конечно, нет. Те сказки для детей, но кто знает, что там, за пределами нашего мира. Я просто говорю, что когда мы связываемся с ними, это для нас всегда заканчивается плохо. — Что же плохого сделал им тот мальчик? — Вся деревня горевала, когда он покинул их. Ведь они любили его, как собственного сына. Вспомните мифологию: не было ни одного случая, чтобы люди связались с богами и все бы кончилось благополучно. Сегодня он явно показал нам, что он — один из них. — Что ты такое говоришь, Баграт?! Марсиаль странный, это так, и порой ведет себя необычно. Пугливый, но это результат его болезни. Часть его мозга повреждена и никогда не восстановится. Он не изменится. Человеческий мозг по-разному реагирует на повреждения. Как в том фильме, «Мертвая зона», — парень лежал в коме, потом очнулся и начал видеть будущее, прикасаясь к вещам. Кто знает, что не так с Марсиалем! Я не хочу ничего слышать ни про фей, ни про богов, ни про демонов! Если ты когда-нибудь назовешь Марсиаля феей в присутствии моих людей, я убью тебя! Это Дмитрий — гребанная фея, но не Марсиаль! — взорвался Слободан. — Босс, я не хотел никого оскорбить! Клянусь! Я ничего не имею против твоего мальчика! Он выиграл мне шесть тысяч евро! Я заговорил о феях, потому что бабушка их так называла. Никакой задней мысли в моих словах не было, правда, босс. — Запомни, что я тебе сказал, или тебе не придется беспокоиться о пенсии, — прорычал Слободан. — Да, сэр. — Хорошо присматривай за ним. Если что-нибудь случится… — Конечно, сэр. Никто из ребят его не побеспокоит. Они соображают, что делают, — прошептал Баграт, немного переведя дух. — И держи рот на замке. Возьми себе мои билеты. — Конечно, сэр. Большое спасибо. *** Всему виной было его воображение, разогретое двумя мохито, двумя бутылками шампанского, несколькими порциями виски и двумя бессонными ночами. И пронзительная мигрень — тому подтверждение, решил Карстен, проглотив еще две таблетки аспирина, которые Глория принесла вместе с утренним кофе. Не сумев сконцентрироваться на работе, он пошел в ванную, чтобы в пятый раз за это утро ополоснуть лицо в надежде, что холодная вода развеет призраков и взбодрит его перед предстоящей встречей со строительной компанией. Он взглянул в зеркало и неприятно поразился переменам: бледное осунувшееся лицо, изможденный вид. Он выглядел подавленным. Убитым. Совсем не тем уверенным в себе деловым человеком, который сможет убедить клиента заключить договор. Он достал мобильный и набрал Питера. — Не надо всех этих вопросов доброго самаритянина про мое самочувствие! Просто приходи сюда! — рявкнул Карстен в ответ на вежливый вопрос Питера. Он вернулся в кабинет, сел и ссутулился. Оно снова было здесь. Высоченное жуткое существо с гневными зелеными глазами, одетое в простую тунику в вертикальную полоску багряного цвета, перепоясанную широким ремнем с пряжкой, и просторные коричневые штаны, заправленные в грязные кожаные сапоги. На одно плечо существа был накинут короткий плащ, скрепленный той ужасной фибулой в форме орла, на шее висел округлый крест. На очень смуглом лице выделялись мохнатые брови, немаленький нос и выдающийся вперед подбородок. Пахло существо, словно только что поднялось из могилы, и сухие листья, запутавшиеся в его слипшихся от грязи волосах, усугубляли впечатление. Карстен снова сделал вид, что не замечает разъяренного трасгу, мимоходом отметив, что тварь оставила меч дома. — Невероятно! Даже когда я стою прямо перед тобой, твой разум не позволяет тебе увидеть меня, человек. — Заткнись. Ты — плод моего воображения, результат того, что я слишком много выпил и три месяца жил с психом. Это называется folie á deux — безумие на двоих. — Как-то ты слишком много полемизируешь со своим воображением, человек… Можешь в меня не верить, просто отвези меня к Марсиалю! Он в смертельной опасности! Карстен ничего не ответил и открыл ноутбук. Он и бровью не повел, когда демон в отместку обвалил полку с компакт-дисками, с грохотом разбросав их по всему кабинету. Прошлой ночью проклятая тварь перебила половину его обеденного сервиза. — Ну и ну! Это не на пользу ни тебе, ни твоему кабинету, Карстен! — воскликнул Питер, споткнувшись о диски. Очень осторожно он обошел их и приблизился к столу, внимательно разглядывая босса. — Рабочим следует надежнее прикручивать полки, — отрезал Карстен, бросив мрачный взгляд на своего ПА. — Ты знаком с проектом для «Мерривотерс», так что возьми на себя сегодняшнюю встречу. Мне нездоровится. — Да уж, выглядишь так, словно искупался в спиртном, — невозмутимо сказал Питер: босс хотел от него одолжения, так что ему ничего не грозило. Пелайо хихикнул из своего угла. — Займись своими делами, понял?! — грубо бросил ему Карстен. — Это стало моим делом в тот момент, когда ты заявил, что не сможешь присутствовать на встрече, которая могла бы принести нам контракт на 3,8 миллионов фунтов, — проговорил Питер, приняв это на свой счет. — Ты у нас теперь в Совете директоров? — Нет, но они платят мне зарплату. — Так ты проведешь переговоры или нет? — Разумеется, проведу, но как насчет завтра? У нас встреча с юристами Atomic Corp. Мне отправить туда Янсена? А что насчет ребят из Cubika Solutions? Мои знания о компьютерах ограничиваются Microsoft Office. — Заткнись. Завтра я буду в порядке. — Может быть, если только ву́смерть не напьешься и не отправишься в забег по клубам. Да уж, очень зрелый подход к решению проблем. — Съебись отсюда! — Еще одна демонстрация твоей мудрости, Карстен? Я впечатлен. — Ты уволен! — Уволен до переговоров или после? — Единственным ответом Питеру стало громкое сопение Карстена. — Кто бы сомневался… Ты хотя бы знаешь, где сейчас находится Марсиаль? Трасгу метнулся к столу Карстена, чтобы услышать ответ, но тот снова проигнорировал его. — Путается с русским бандитом где-то во Франции или в Испании. — А ты не думаешь, что это опасно? С бандитом! Марсиаль даже часто не понимает, где находится! И ты это допустишь? Что, если он накачает его наркотиками, изобьет или продаст сутенеру? — Питер по-настоящему разозлился. — Бога ради, мальчик же болен! — Наконец тут появился кто-то с мозгами. Тебе и делать почти ничего не надо, человек. Просто отошли вместилище в Испанию, а я уж там закрою вопрос раз и навсегда. — Заткнись! — крикнул Карстен трасгу, а потом снова обратился к Питеру: — Он просто блядь. Дешевая блядь. Пусть делает, что хочет. Может, ему нравится, чтобы ему трахали мозги несколько клиентов за ночь. — Не смей меня затыкать! Для якобы гения ты слишком нелогичен! Он собрался за час, покинул здание со своим воображаемым чемоданом и забыл паспорт и утконоса? Да он везде таскал его с собой, по словам Смизерса и Джоунса! — Он имел наглость звонить мне и писать письма, прося его вернуть! Все, что его интересует, это Пелайо. — Великолепно, теперь ты ревнуешь к мягкой игрушке! — фыркнул Питер. — Это он сказал, не я, — подал голос Пелайо. — Заткнись! Я не желаю снова говорить об этом! — Смотри мне в глаза, когда на меня орешь! То, что тебя обидели, не дает тебе права третировать людей! — крикнул Питер, вне себя от гнева. — Клайв почти исчерпал свои возможности, разыскивая мальчика через знакомых. Ты знаешь, куда надо отправить утконоса? — Да кому это нужно? — Идиот! Скажи мне, как он мог покинуть страну, если при нём не было паспорта?! — Не знаю. — Этот человек забрал его! Как ты не понимаешь? Так называемая шлюха бросила свой гардероб стоимостью несколько тысяч фунтов и любимую зверюшку? Бред какой-то! Клайв говорит, что один только меч можно продать за несколько тысяч фунтов, как копию! И если хочешь знать, Клайв показал фотографии меча знакомому эксперту из Королевского Колледжа, и тот считает, что меч может оказаться подлинным. Он слишком хорош для копии! Тот человек хотел бы на него посмотреть и провести несколько тестов. Если меч настоящий, он бесценен и уникален! — Наконец кто-то оценил его по достоинству. А вы знаете, что мой меч нравился даже королю Родриго? — пробормотал трасгу, полудовольно, полуразочарованно — ни один из людей не слышал его и даже не смотрел в его сторону. — Смотря с чем сравнивать, — фыркнул Карстен. — У этого типа может быть больше денег, чем у меня, или он их легче раздает. — Это слишком даже по твоим стандартам, Карстен! Ты сегодня установил новый рекорд. Разве мальчик у тебя когда-нибудь что-то просил? Господи! Он работал здесь за 800 фунтов и еще терпел тебя дома! Позволь, как другу, сказать тебе кое-что. Выглядит жалко, когда сорокалетний мужчина проводит вечер четверга в пабе в поисках случайного партнера. Ты переходишь границу между мужчиной с молодым любовником и папиком, — Питер позволил своему возмущению и досаде вылиться наружу. — Дай мне чертов адрес, куда он хочет получить свою игрушку. — НЕТ. Он может забрать его сам, если такой смелый. — Отлично! Прекрасный ход! Может, нам засунуть утконосу кляп и привязать его к стулу? — Отдай меня Марсиалю, урод, или я превращу твою жизнь в ад! — от рева трасгу у Карстена еще сильней заболела голова. — Хочешь забрать Пелайо, Питер? Так действуй! Избавь от него мой дом и скажи Клайву, пусть заберет и его идиотский меч! — Дай мне телефонный номер мальчика, если собираешься и дальше вести себя как ребенок! Я хочу убедиться, что с ним все в порядке! — Он отключен — шлюшонок забыл его зарядить. — Тогда чертов адрес почты! — Нет. Маленькая поблядушка может сесть на самолет и сам забрать своего зверя. Не ответив, Питер в ярости выскочил из комнаты, гневно хлопнув дверью. — Человек, ты точно не захочешь узнать, на что я способен… — угрожающе протянул Пелайо из своего угла. — Глория, я ухожу домой до завтра! — гавкнул Карстен в ком. — Да, доктор де Врис. Ваш новый дворецкий приступит к своим обязанностям завтра утром. Он уже заселился. — Хорошо. — Нам не нужен еще один придурок в доме! Тебя вполне достаточно! — крикнул Пелайо, заставив Карстена вздрогнуть от неожиданности. — С вами все хорошо, доктор? — обеспокоенно спросила Глория. — Да, конечно. Просто голова болит. Должно быть, просквозило, — с натянутой улыбкой ответил Карстен. — Позвони Коннелли и скажи, пусть заберет меня на машине. Я не в состоянии идти домой пешком. — Да, доктор, — с сочувствием сказала Глория. Поездка на автомобиле не успокоила нервы Карстену, потому что его глюк запрыгнул в салон и сел рядом с ним, распространяя вокруг себя могильный запах и роняя комки грязи на коврик. — Почисть машину, Коннелли! И смени ароматизатор! Я и твою работу должен делать?! — крикнул Карстен, вылезая из машины, не дожидаясь, пока ему откроют дверь. — Этому человеку реально повезло с тем мальчиком. Жаль, что он не смог выдержать босса. А кто бы смог? — пробормотал Коннелли, отъезжая от подъезда. — Даже не представляешь, насколько ты прав, — шепнул ему Пелайо, заставив водителя вздрогнуть. Трасгу заскочил в лифт в последнюю долю секунды перед тем, как закрывающиеся двери чуть не прищемили полы его плаща. — Можешь делать вид, что не видишь меня, но от этого я никуда не денусь, скорее, стану еще злее. И не давать мне есть — тоже плохая идея. Я могу начать искать еду на твоей идеальной кухне. — Нет, не можешь. Марсиаль всегда сам давал тебе еду. Ты не вправе ни к чему притрагиваться без нашего разрешения, демон. — Так ты признаешь мое существование, человек? Наконец-то. Это заняло у тебя почти сутки. — Ты — плод моего воображения и нескольких бутылок спиртного. Я засплю всё это, и утром ты исчезнешь. — Хорошо. Заспи всё это, но если из-за твоего идиотизма с Марсиалем что-нибудь случится, я сделаю так, что ты закончишь свои дни, ночуя под мостом в обнимку с бутылкой дешевого бренди. Разузнай про Алторпа и про то, как он закончил свои дни… — Он мертв? — Ты разговариваешь со своей галлюцинацией? Не трудись отвечать, человек, — ухмыльнулся Пелайо, с удовольствием подколов Карстена. — Горбатого могила исправит. Да, он мертв. Я покончил с ним несколько недель назад. Чисто сработано, но только не говори Марсиалю. Он не поймет. Та сука и этот тип хорошо проехались по его мозгам — больше, чем ты себе можешь представить, — объяснил Пелайо таким тоном, что у Карстена заледенела кровь в венах, и он, чтобы скрыть ужас, уставился на змеящийся узор ковра. — Вот и хорошо. Бояться меня — это лучший способ со мной подружиться, человек, — физиономия Пелайо исказилась в безобразной ухмылке. — Угощение тоже способствует налаживанию отношений со мной. — Я не собираюсь кормить с тарелочки утконоса! Я не сумасшедший, как этот бедный парнишка! — Он уже бедный парнишка? А я думал, он — бесстыжая шлюха. Ты наконец понял, как сильно хочешь его назад? — Заткнись. — Или это потому, что ты его любишь и не можешь жить без него? Мы все — рабы своих страстей, человек. — Я брошу утконоса в огонь! — И потеряешь единственную связь с Марсиалем? Кстати, это тебе не поможет. Ты пригласил меня в свой дом, кормил меня, купил удобную постель и рюкзак, а также разрешил мне хранить у тебя свои пожитки. Ты усыновил меня, если можно так выразиться. — Это безумие. Ты всего лишь чертов призрак! — Я не призрак. Я демон, который когда-то давно был человеком. У меня есть вещи, и я забочусь о них. Однако перемещать их на длинные расстояния мне сложно, и поэтому я нуждаюсь в помощи людей. В своем вместилище я отдыхаю, так что тебе нужно вернуть меня Марсиалю, если не хочешь провести со мной остаток своей жизни. Приведи еще раз домой какого-нибудь потаскуна, и увидишь, на что я способен. Почему ты покупаешь фильмы про вампиров и веришь в них, а в меня — нет? — Вампиры это выдумка! Как и ты сам! — Хорошо, как знаешь, но пока ты разбираешься в нюансах своей веры (которая вряд ли очень глубока, если вы все в обеденное время поклоняетесь шестифутовому языческому идолу в темном шлеме), оставь мне курятины на ужин. — Это не идол, деревенщина! Это персонаж из фильма! Лорд Дарт Вейдер! — Правда? Тебя назвали в честь идола? О чем думала твоя мать? Она некрещеная? Все твои слуги подходят к нему с благоговением и страхом, должно быть, он — довольно могущественное божество. Карстен не знал, то ли ему наорать на трасгу за то, что имел наглость тыкать ему в лицо его прозвищем, то ли посмеяться над абсурдным сравнением его матери, истовой кальвинистки, с язычницей, то ли удивляться тому, что он «беседует» с галлюцинацией, принявшей вид мужика из Испании, которому тысяча триста лет. — Я не мужик! Я старший сын герцога Кантабрии! Только благодаря нам вы еще христиане! — возмущенно крикнул Пелайо. Карстен открыл дверь и нарочно захлопнул ее перед длинным — породистым — носом трасгу. Тот взвыл от злости. — Хочешь играть по-взрослому, человек? Посмотрим, кто протянет дольше, — прогрохотал Пелайо, проходя сквозь дверь и обнаруживая, что Карстен уже что-то пьет у бара. * * * Прошло пять дней, но человек продолжал упрямо цепляться за свое отрицание. Пелайо был на грани нервного срыва. Со времен Битвы при Гвадалете** он не был так разочарован, взбешен и зол, как сейчас. «Имя этого человека можно использовать как синоним непрошибаемости, упёртости, косности и тупости. Он в сто раз хуже, чем та глупая корова, Вивиана, соцработница, отрицавшая мое существование даже после того, как она получила несколько доказательств». Швыряние вещей и битье фарфоровых сервизов показало свою неэффективность. Голландец упорно обвинял в случившемся мебель, собственную неловкость, уборщиц и так далее и тому подобное. Он всегда находил стройное логичное оправдание («объяснение», как он это называл) всему, что творил трасгу. Новый слуга был флегматичным болваном, который волновался лишь о том, чтобы найти место для хранения одежды Марсиаля, и не удивился, даже когда, ответив на телефон, вернулся в разгромленную комнату и увидел разбросанные по полу вещи Марсиаля. Дворецкий только покачал головой: «Ох, ох, ну и характер у вас, доктор де Врис», и сложил все обратно в коробки. Ходить вслед за тупицей к нему в офис тоже оказалось бесполезно. Человек продолжал работать и целенаправленно игнорировал его, даже когда Пелайо разбил дорогой плоский экран в переговорной комнате, где Карстен делал презентацию для нескольких идиотов, пытающихся выглядеть умными. — С HTML5 мы способны написать будущее, но некоторые устаревшие элементы все еще пытаются помешать нам. Давайте выпьем кофе и обсудим наш проект традиционным образом, господа, — весело сказал Карстен, идеально скрывая ярость за улыбкой с рекламы зубной пасты. Через три дня после этого позвонил Марсиаль, но прежде чем трасгу успел прыгнуть на Карстена, тот вульгарно крикнул: «Отъебись, шлюха!», и повесил трубку. Пелайо, в порыве праведного гнева, одним взмахом меча уничтожил «Mac Book Air». — В следующий раз это будет твоя голова, человек! — крикнул он ошеломленному Карстену, который смотрел на дымящиеся белые осколки на своем письменном столе. — Я должен прекратить отыгрываться на собственных ноутбуках. К счастью, жесткий диск уцелел, — сказал он, решив продолжать игнорировать уродливую тварь, грязно бранящуюся на него из своего угла. — Если получилось у Нэша***, получится и у меня. Всё это — лишь муки совести из-за того, что я поругался с Марсиалем. Он не понимает и половины слов, что я ему говорю. Я ему нравился своим твердым характером. — Да, по неким непонятным причинам Марсиаль влюбляется в идиотов. Сначала Алторп, потом ты. Тот человек задурил ему голову. Марсиаль сбежал с ним, просто чтобы позлить меня — как все дети. Я окружен детьми. Ляжешь спать с младенцем, и утром будешь мокрым… — бормотал трасгу, призывая весь свой здравый смысл, чтобы найти другой способ достучаться до тупоголового человека. * * * Ужин с дюжиной весело кричавших людей и пафосная дискотека наградили Марсиаля страшной усталостью и безжалостной головной болью. Он выглядел вымотавшимся, потерянным и несчастным, когда тихо вошел в гостиную. — Ты весь вечер молчал, Марсиаль, — заметил Слободан, снимая пиджак и галстук и бросая их на стул. Марсиаль быстро подобрал их и аккуратно повесил на спинку. — Никому на самом деле не хотелось меня слушать, так что я помалкивал. Зато девушки много разговаривали, — ответил он, слабо улыбнувшись Слободану, который не мог не вернуть ему улыбку. — Ты расстроился из-за скачек? — Вообще нет, милый. Мне нравится, когда ты говоришь мне всё прямо, но не делай это в присутствии моих ребят. Мне приходится держать их на очень коротком поводке. Они не такие хорошие, как ты — постоянно нарываются на конфликт. — Баграт хороший. Он не смеется надо мной, как другие. Слободан вздохнул и сделал знак, подзывая к себе Марсиаля. Он взял голову мальчика в ладони, мельком удивившись, почему тот не вздрогнул и не испугался, как все его любовники, когда Слободан подобным образом пытался их приласкать, и ощутил нежность, глядя, как Марсиаль необычайно доверчиво трется щекой об его ладонь. — Знаю, но послушай меня. Никогда не повторяй то, что ты сегодня сделал, угадав лошадей. Нам это не нужно, и я не хочу, чтобы ты соприкасался с моими людьми. Как только они узнают, что ты можешь, они попытаются использовать тебя, чтобы делать ставки, или кто знает для чего еще, а я не хочу, чтобы ты имел отношение к моему бизнесу. Наш мир тебе чужд, но я обещаю тебе сделать все возможное, чтобы оставить такую жизнь позади. — Я скучаю по Пелайо. Когда же он вернется? Он всегда знал, что делать и как поступить, — печально сказал Марсиаль. — Ты стараешься меня развлечь, но я неуверенно себя здесь чувствую. — Марсиаль, если тебе нужен твой утконос, возьми и позвони тому человеку еще раз. Что мне делать, если он не желает его отдавать? Убить его и вернуть тебе твою игрушку? — Нет! Ни в коем случае! Я завтра позвоню ему. Но он кричит на меня и вешает трубку. — Знаю. Вот почему я не уверен, что вообще стоит с ним разговаривать. Он просто хочет сделать тебе больно. Послушай, я обещаю заботиться о тебе так же хорошо, как Пелайо. Клянусь, что брошу этот бизнес; я устал от всего этого, а мне всего тридцать шесть. Я еще могу начать все заново, но на этот раз по-другому. Есть люди, которые могут мне помочь, не бесплатно, конечно. — Ты говоришь искренне. — Я хочу оставить все это насилие позади. Не хочу так больше. Я быстро взобрался на свое теперешнее место, но чтобы подниматься дальше, мне не хватает образования и связей. Оттуда, где я сейчас, путь ведет лишь в пропасть, и я не хочу закончить свою жизнь зарезанным в переулке, в одиночестве истекая кровью. — Пелайо говорит, что ты не изменишься, потому что слишком глубоко увяз в своем мире. — Откуда ему знать? Разве сам он не был знатным человеком, который командовал войском, а теперь его главная задача — выбрать подходящую метлу? Разве он не заботится о тебе, тогда как прежде он бросал детей своих врагов в костер? Мы все можем измениться, если захотим. Я никогда не буду святым, знаю, но я могу перестать растрачивать свою жизнь, как сейчас. Больше ничего противозаконного. У меня денег больше, чем я когда-нибудь смогу потратить. — Тебе нужно прекратить рисковать своей жизнью. Многие из людей, которые были с нами сегодня, способны убить тебя, чтобы занять твое место. — Знаю, но в данный момент они мне нужны. Но если они решат, что могут пойти против меня, придется их устранить. Примечания переводчика *Монотремы («однопроходные») подобно птицам и пресмыкающимся, имеют одно общее отверстие, или клоаку, для испражнении и воспроизводства (ехидны и утконосы) (с)тырено. **Битва при Гвадалете — сражение между вестготами и арабо-берберским войском Омейядов. Произошло у реки Гвадалете близ города Херес-де-ла-Фронтера 19 июля 711 года. Окончилось полным разгромом армии вестготов и положило начало мусульманскому завоеванию Пиренейского полуострова (Вики). *** Джон Форбс Нэш-младший (1928-2015) — американский математик. Страдал галлюцинациями, но продолжал работать, и болезнь отступила, и в 1994 г. он даже получил Нобелевскую премию. Прототип главного героя фильма «Игры разума» с Расселлом Кроу (Вики).