Не кормите утконоса, пожалуйста

Предупреждение: мат *** — Бесит, что приходится сидеть тут с тобой и ждать, — сердито пробурчал Цыган, закончив собирать оружие. — Небось, ты и в покер играть не умеешь. — Не умею, — кивнул Марсиаль. Слободан ясно сказал ему, что не хочет, чтобы он играл в азартные игры, да и бабуля запрещала. — Цыган, придумал тоже — играть с этим додиком! — ухмыльнулся молодой темноволосый мужчина, обходя стол и становясь рядом с Марсиалем, при этом угрожающе улыбаясь. — Должно быть, он хорошо ебется, если босс так с ним носится. — Полегче, Мартúн (это распространенная испанская фамилия — прим. пер), босс не любит, когда лезут в его дела. Посмотри на Дмитрия и увидишь, как он поплатился за длинный язык. — Эй, красавчик, отсосешь мне? — небрежно сказал Мартин, играя бровями. — Если сделаешь хорошо, мы никому не скажем. — Мудак, — проворчал Цыган. — Оставь мальчишку в покое или пожалеешь. — И что будет? Думаешь, он расскажет? Ты же сказал, что он полудурок. — Просто не хочется мыть пол после того, как Грузин выпустит тебе кишки. Мне хватило и той полицейской бляди. Отъебись от него. Лучше позаботься о машинах. Мартин неверяще уставился на Цыгана. Его только что послали? — Иди нахуй! — оскалился он. — В любое время, когда захочешь, сладенький, — ухмыльнулся Цыган. «Интересно, почему он привел тебя сюда, — подумал он, глядя на Марсиаля. — Может, думает, что ты принесешь ему удачу. Она определенно ему понадобится, если колумбийцы захотят войны». * * * В пятый раз за утро Карстен засомневался, хорошая ли это идея. Он снова взглянул на маленький кусочек бумаги с написанным карандашом телефонным номером. «Вивиана Фернандес де ла Сьерра, социальный работник, +3498....» «И что ты ей скажешь? Здравствуйте, один из ваших мальчиков водит с собой демона? — раздумывал он, но желание понять, реальны ли его видения, было слишком сильно. — Ладно, Нэш после всего этого даже получил Нобелевскую премию». Он взял в руки телефон и набрал номер, надеясь, что женщина будет на своем рабочем месте в “Consejería de Minoridad” (≈ Управление по делам несовершеннолетних — исп.) и не окажется бюрократкой. — Фернандес у телефона, — ответил женский голос. — Доброе утро, доктор Фернандес де ла Сьерра, — сказал Карстен, прекрасно зная, что испанцы обожают слышать свои звания. — Мы не были друг другу представлены. Меня зовут Карстен де Врис, я руководитель лондонской софтовой компании «Z3 Solutions», и хотел бы задать несколько вопросов об одном из ваших бывших подопечных. — Мы не раскрываем такого рода информацию. Это запрещено законом. Несовершеннолетние находятся под охраной государства. — Да, мне это известно. Дело в том, что один из моих сотрудников, которым вы занимались в 2006-2007 годах, обнаружил некоторые особенности характера, что делает затруднительным принятие решения. Его зовут Марсиаль Фернандес Мартинес. Хороший парень, и у меня нет жалоб на его работу, но… — его речь прервал тяжелый долгий вздох на том конце провода. — Да, я помню Марсиаля, один из печальнейших случаев в моей практике. Он сейчас в Лондоне? — Да, он живет в Лондоне и работает на меня. Дать вам его номер соцстрахования, чтобы вы удостоверились, что я его знаю? — Нет, я смотрю вебстраницу вашей компании, и ваше имя действительно указано, как имя руководителя. — Да, он работает помощником моего секретаря, Глории. Я не жалуюсь на его работу, но есть много… как бы это сказать… — Странных и необъяснимых вещей, происходящих вокруг него? — закончила она за Карстена. — Я знаю, о чем вы. Марсиаль очень хороший мальчик. Странный, но безобидный. Вы имеете право вычесть сумму его зарплаты из налогов компании, поскольку он ограниченно дееспособен. Думаю, в районе 30% из-за его странной амнезии. — Я в курсе. Доктора подтвердили первоначальный диагноз, но меня больше беспокоит его характер. Он объяснил мне, что попал в ваше учреждение из-за инцидента с педофилом в возрасте пятнадцати лет. — Мне не полагается это обсуждать. — Прошу вас. Его поведение довольно непредсказуемо, и мы хотели бы рассмотреть все факты, прежде чем примем решение, — мягко попросил Карстен. — Это правда, он сильно пострадал, но не так, как вы, должно быть, думаете. Этот человек использовал его с тринадцати лет, а в пятнадцать едва не убил. Мы держали Марсиаля у себя, пока ему не исполнилось восемнадцать и он — вопреки всем рекомендациям — решил вернуться к своей бабушке. За более чем двадцать лет работы я никогда не видела такого запущенного случая. Он страдал от недоедания, не посещал школу, и никто не давал ему лекарства, хотя ему было назначено государственное пособие на их покупку. — Вот это непонятный момент, мадам. Вы сказали, что он не учился в школе, но он неплохо читает и пишет на латыни и греческом, по словам людей с оксфордским дипломом. Я видел, как он пишет по-испански, и это совсем не похоже на каракули невежественного человека. Моя секретарша объяснила ему несколько правил английской грамматики, и после этого и его манера письма заметно улучшилась. Его знания по математике и логике тоже вполне удовлетворительны. — Когда Марсиаль попал к нам, мы с трудом понимали, что он говорит. Очень старый синтаксис, грамматика просто ужасная, старая; он не понимал самых основных, обычных выражений. Он умел писать, но чернилами, и не мог сладить с шариковой ручкой. Его знания по математике хороши, но устарели, и в плане естественных наук… ну, он все еще во временах пенициллина и телеграфа, хотя знает*, что такое телефон. — Сомневаюсь, что большинство ваших подопечных знает, что такое пенициллин, — пробормотал Карстен. — Он не хотел идти с нами, несмотря на всё то, что с ним сделали. Я никогда не видела столь сильного стокгольмского синдрома. В итоге он согласился жить у нас, принимать лекарства и снова пойти учиться. Мы никогда не оставляли его наедине с другими воспитанниками, потому что это было опасно для них. — Опасно для них? Да Марсиаль и мухи не обидит! — фыркнул Карстен. — Врачи полагали, что у него расщепление личности, хотя и не могли доказать. Но это единственное объяснение. Каждый раз, когда он оставался с другими ребятами, те бывали избиты. Мы никогда не могли установить, кто начинал драку, но на Марсиале не было ни царапины, тогда как другие попадали в лазарет или в больницу. Он всегда говорил, что ничего не делал и мальчишек избил Пелайо. Врачи считали, что это его вторая личность. — Разве Пелайо — не утконос, которого он носит с собой? — Да, я тоже так думала сначала, но мы по совету доктора забрали у него игрушку и вернули только тогда, когда он ушел от нас. Нет, он называл Пелайо себя, когда проявлял жестокость. Никто не хотел близко подходить к нему. — Почему же вы не отправили его в специальное учреждение? — Мы пытались, но судья и психиатр-криминалист признали его дееспособным. Он даже обсуждал с Его честью римское право! — с досадой сказала она. — Никто не выяснял, на каком языке он говорит? Может, на астурийском диалекте? — Выясняли: это был очень старый испанский, примерно XV-XVI века. Марсиаль утверждал, что учился читать по старинным книжкам. Дома он говорил на диалекте или английском. Он из глубинки, и его семья изолировала его, потому что считала имбецилом. — Как же он мог все это знать, если необразован? Вряд ли он выучил латынь самостоятельно! — По его словам, его учил его друг Пелайо, но мы предполагали, что старый деревенский священник пожалел его и обучал против воли бабушки. — Значит, этого Пелайо не существует, правильно? — Разумеется! С каких это пор тысяча трехсотлетние демоны воспитывают детей? — она засмеялась. — Я не говорил, что это демон. — Послушайте, никаких демонов не существует! Возможно, мальчик страдал шизофренией, — нервно сказала она. — Он хороший парнишка, и если вы поручите ему однообразную работу, вроде упаковки, он не доставит вам хлопот и будет прилежно трудиться. Хорошего дня, сэр! — выкрикнула она и повесила трубку. «Демон был прав — самая тупая корова, какую я только видел». * * * Иосиф не мог выбросить из головы слова Марсиаля. Возможно, дурачок прав, и все это — подстава. Колумбийцы никогда не отступают, не оставив за собой цепочки трупов, но после расправы с Мартинесом они стали покладисты, предложили сначала 37%, чтобы сохранить лицо, но в итоге согласились с требованиями Слободана. — Босс, что если твой мальчик прав? — по-грузински спросил он. — Они не осмелятся. Это значило бы пойти против целой организации, а они уже прочувствовали на себе нашу объединенную мощь, причем у себя дома. — Может, они хотят войны, — настаивал Иосиф. — Никто из нас не поверил бы в это несколько месяцев назад, но они доказали нам, что мы ошибаемся. Посмотри, что они сделали с Главой. — И до сих пор собирают в пластиковые мешки останки своих родственников. К тому же они лишились большей части своих денег, — ответил Слободан. — Не настолько ж они глупы, чтобы взяться за старое. — Человеческий идиотизм не имеет пределов. — Я им тоже не доверяю, так что держи ухо востро, — сказал Слободан, решив, что его ангел, скорее всего, прав. — У нас с собой есть «Вилли-Питы»**? Фосфорные гранаты очень хорошо убеждают конкурентов. — Только М34. Последние М15 закончились несколько месяцев назад. — Большие даже лучше. Вели Баграту собрать команду и незаметно присоединиться к нам. Если они полезут на рожон, никто не должен покинуть здание живым. Это понятно, господа? — Хорошо, что на сей раз эти нытики-испанцы не мешаются у нас под ногами. Всё будет как в старые добрые времена, — с глубоким удовлетворением заметил Георг. * * * Карстен все никак не мог привыкнуть к виду трасгу у себя на кухне. Демон настаивал на том, чтобы готовить самому, поскольку новый дворецкий оказался гораздо добросовестней Йелле, и Пелайо чувствовал себя «ненужным». «Великолепно, теперь я беспокоюсь о чувствах демона», — мрачно подумал Карстен, увидев высокую фигуру, склонившуюся над его дизайнерским горшком от Le Creuset, помешивая нечто, относительно приятно пахнущее. Его шеф-повар тоже уволился — после того, как нашел в холодильнике демонское рагу и несколько свиных рыл. Карстен содрогнулся при воспоминании об этом и подумал, что лучше не спрашивать, в каком месте земли (или ада) трасгу нашел эти мерзкие носы. К счастью, «деликатес» оказался очень ценим астурийскими демонами, и тварь сожрала все сама. — У нас на ужин астурийские фабас con manos de cerdo, — гордо объявил трасгу. — Еще раз? — Фабас — это белые бобы. Твой дворецкий наконец купил их в новом испанском магазине. В отличие от предыдущего, он настроен на сотрудничество. — Я знаю, что такое фабас. Меня больше беспокоит вторая часть рецепта. Ты имел в виду свиные ножки? — предчувствуя худшее, спросил Карстен, глядя на горшок, словно на котел макбетовских ведьм***. — Конечно. Ты не представляешь, как трудно их здесь достать! В этом городе мясники выбрасывают все самое вкусное в помойку. — Я не голоден. Не жди меня, ешь, — быстро ответил Карстен. — Точно не хочешь немножко? Это очень вкусно. — Верю, но там вяленый окорок, а мне надо заботиться о своем кровяном давлении, — добавил Карстен, стараясь не задеть тонкие чувства демона, так тот мог быть очень темпераментным и разрушительным — в точности, как предостерегал его Марсиаль. — Ладно, мне же больше достанется. Хотел бы я, чтобы здесь были ребята… — уныло вздохнул Пелайо. — Но их же здесь нет, правильно? — с растущей тревогой спросил Карстен. — Нет. Они остались в Кангас де Онис, где есть туристы и хорошие рестораны. Они пока не могут путешествовать. — Хорошо, — с видимым облегчением выдохнул Карстен. Последнее, что ему нужно в жизни — еще два пьяных, шумных и драчливых демона, прибирающихся и кухарящих в его квартире. В четвертый раз за эту неделю он ощутил острое желание упаковать утконоса в коробку отправить его почтой в Мадрид. Но, к сожалению, Марсиаль забыл оставить ему свой адрес. * * * По настоянию колумбийцев, встречу назначили на старой ферме в предгорьях, недалеко от Мадрида. «Вот идиоты, выбрали для разборки место, похожее ландшафтом на Грузию. Они же не знают, как сражаться в горах! Надеюсь, после сегодняшнего ребят не одолеет тоска по родине, — мимоходом подумал Слободан, вспомнив свои старые времена в Советской армии. В темноте дом выглядел, как одно из тех старых колониальных зданий, которые видели лучшие дни, ныне заброшенные, но еще не разрушившиеся. Георг встал рядом с ним. Судя по услышанному ими тихому щелчку языком, Баграт и его люди к этому времени уже должны были занять свои позиции. — Представление начинается, господа», — пробормотал Иосиф, когда из дома вышли пятеро мужчин среднего возраста. — Рад, что ты всё-таки явился, Махарадзе. Пунктуальность — явно не твой конек. — Немного заблудились. Мы, бедные иммигранты, плохо говорим на здешнем языке, — слегка надувшись, ответил Слободан. — Оставьте оружие и заходите. — В эту хибару? Да ни за что — один мой костюм стоит 4000 евро. Ты хочешь убить меня счетами за прачечную от моих ребят, Родригес Пуэбла? — Не оскорбляй гнездо моих предков! — крикнул высокий человек с явным карибским акцентом. — Не заставляй нас пачкаться и, прежде чем приглашаешь друзей поиграть, попроси свою мать здесь прибраться, если уж твоя сестра слишком занята со своими клиентами, — сказал Иосиф, испытывая душевный подъем. Эти моменты перед убийством были самыми упоительными — он чувствовал растущий страх будущих жертв. — Иосиф, пожалуйста, успокойся! Я страдаю от клаустрофобии, Родригес Пуэбла! Если хочешь поговорить, вынеси стул. — Сложите оружие, и мы поговорим внутри. Вы окружены. — В самом деле? Позвони своим ребятам и проверь, живы ли они еще. Мои люди заботятся обо мне. Колумбиец с трудом сглотнул — темные глаза Грузина сверкали в сумерках, словно предостережение об аде. — Во времена «La Violencia»**** колумбийцы умели сражаться; мы даже изучали ваши методы. Но теперь, похоже, ваши соотечественники утратили искусство ведения войны. Всё делается механически. Но это больше не работает, — медленно объяснил Слободан. — Мы не хотим проблем, мы согласны платить, сколько ты хочешь. Ты нарушил свое слово! — Мое слово? А что насчет твоего? Все это случилось из-за того, что вы нас не уважали. Вы решили, что сможете установить здесь свои правила, а меня убить. Никакие индейцы или «Mestizo» ***** не будут указывать мне, что делать. — Мартинес был не прав… — Да уж, — оборвал его Слободан. — Твоя смерть научит твоих друзей, как в будущем вести с нами дела… ну если кто-нибудь из них останется в живых. Один из молодых колумбийцев не выдержал и сделал попытку застрелить Слободана, но ему в сердце вонзился кинжал. Тело с глухим звуком упало на землю. Георг и Иосиф действовали быстрее троих колумбийцев, и через секунды те уже корчились от боли, не успев ответить на стремительное и яростное наступление. Засевшие в доме колумбийцы открыли огонь из полуавтоматических винтовок, но ребята Баграта швырнули в окно гранаты, и в здании полыхнул белый огонь, обжигающий все вокруг своим смертельным дымом. Призрачный свет фосфорного пламени резал глаза, но люди Слободана не могли не смотреть на то, как светло стало вокруг от взрыва. Мерзкий запах поджаренной при пяти тысячах градусов***** человеческой плоти стал для них бальзамом, усмиряющим разгоревшуюся жажду убивать. Слободан первым очнулся от транса и схватил за горло одного из уцелевших колумбийцев. — Хочешь умереть быстро или медленно? Отвечай! — Нет! — Какого цвета стены внутри?! — Что? Не знаю, — прохрипел придушенный колумбиец — Слободан еще сильнее стиснул ему шею, чтобы добиться результата. — Фиолетовый или темно-красный — плохо видно, босс, — отозвался Баграт, вытаскивая свой любимый нож из трупа. — Отдай их нам. Все произошло слишком быстро, — попросил он, вытерев лезвие тряпкой и бросив ее в горящий дом. — Не замерз, Иосиф? Ты можешь простудиться, — добавил он, когда тот вздрогнул. — Нет, Баграт. Я бы сказал, это темно-красный. Как тот цвет бычьей крови, который здесь так любят, — весело сказал Зураб под изумленными взглядами онемевших и застывших Слободана, Георга и Иосифа. — Что? — буркнул Зураб, расстроившись, что его товарищи смотрят на него, как на инопланетянина. — Моя чертова жена заставила меня провести целый чертов день в чертовом «Леруа Мерлен» в поисках чертова нового цвета для нашей гостиной! ----- Примечания переводчика * Время открытия\изобретения: телеграфные аппараты разного типа — конец XVIII века — первая половина XIX века, телефон — 1876 год, пенициллин — 1929 год. Мадам доктор, видимо, считает, что пенициллин открыли раньше, чем изобрели телефон. ** WP и «Willie Pete» или «Willie Peter» — так называют боеприпасы, содержащие белый фосфор (White phosphorus), в соответствии с фонетическим алфавитом времен Второй мировой войны, который по-прежнему иногда используется в военном жаргоне (Вики). Военный фонетический алфавит — кому интересно, см. вторую таблицу здесь: https://en.wikipedia.org/wiki/Allied_Military_phonetic_spelling_alphabets *** Жаба, что в земле сырой Под клабищенской плитой Тридцать дней копила слизь, Первая в котле варись (У.Шекспир, «Макбет») В их котле так много всякой «аппетитной» всячины, что в примечаниях не помещается)) См. http://www.velchel.ru/index.php?cnt=27&tragedy=makbet&part=17 **** «La Violencia» («Насилие») — гражданская война в Колумбии в 1948-1958 г.г. ***** «Mestizo» - так в испаноязычных странах Америки называют людей смешанного европейского и индейского происхождения. ****** Не то чтобы пять тысяч (даже по Фаренгейту), но «при горении белый фосфор развивает температуру до 1300 °C. Температура горения фосфорных боеприпасов зависит от ряда условий (тип используемых боеприпасов, температура и влажность воздуха и т. д.) и составляет 900—1200 °C” (Вики).