Шрамы

Машина едет быстро и вполне достаточно, чтобы нарушить некоторые дорожные правила. Единственная на дороге, она свободно превышает скорость, несмотря на вероятную возможность встретить на своем пути патруль. Впрочем, Грег почему-то все равно уверен в том, что если полицейские и остановят этот автомобиль - это будет уже проблемой самих полицейских. Он бросает взгляд на водителя, который теперь кажется ему бездушным роботом, созданным лишь для своей несложной работы, и переводит обратно на Холмса. Тот устал до безумия, но все равно выглядит так, словно он король ситуации. И полицейский без особого желания все же признает, что, сколько бы секретов он ни знал и сколько козырей бы ни держал в рукаве – королем ситуации всегда будет Майкрофт. - Куда мы едем? – тихо спрашивает Лейстред, рассматривая лес за окном, покрытый густым ночным туманом. - Боитесь, что этот лес станет последним, что вы увидите? – Ухмыляется его собеседник и приподнимает брови. Он сжимает рукоять зонта, но вскоре Грег замечает, что чужие пальцы быстро белеют от той силы, с которой их сжимают. Майкрофт нервничает. Он все-таки немного нервничает, и это дает надежду Лейстреду избежать только что озвученной версии. – Не бойтесь. Мы едем ко мне домой. Инспектор только молча кивает, хотя понимает, что от его разрешения ничего не изменится. И это пугает. Пугает ехать с Холмсом в одной машине по ночному лесу на скорости под сто, пугает поднимать глаза вверх и видеть то, что он смотрит на тебя, словно домашний кот, увидевший маленькую мышку, которая случайно забрела в его жилище. Говорят, кошки мучают своих жертв, проявляя что-то вроде своенравного милосердия. Такая игра дает мышам небольшую возможность сбежать. Только вот самому Грегу бежать было некуда. А Майкрофт играл с ним как хотел, давил острыми когтями на его нервы и, казалось, вот-вот переломит шею одним только своим взмахом ресниц. Машина действительно остановилась возле дома, большого и мрачного. Он как раз подходил такому человеку, как Холмс. Или если следовать тем стереотипам, которые сложились вокруг Майкрофта. Только вот дело было в том, что все знания о нем у Лейстреда рухнули, словно карточный домик. И теперь инспектор отстраивал все по новой, не используя никаких шаблонов. Он каждой ночью, вместо сна, прокручивал их встречи, подмечая даже те детали, которых в действительности не существовало. Все его поиски в Гугле теперь крутились вокруг самоубийств или самоповреждений, а вопросы, которые он время от времени задавал штатному психологу, утвердили всеобщее мнение в его отделе о том, что полицейский все еще очень тяжело переживает развод со своей женой. В конечном итоге инспектор потерял здоровый сон, репутацию в коллективе и остатки нервной системы, но так и не понял одного: Почему его так убивает то, что Майкрофт Холмс, возможно, пытался убить себя? Автомобиль быстро уехал, как только его пассажиры покинули салон, и это совершенно не придавало какой-либо уверенности. Грег услышал, как в почти кромешной темноте, которую сейчас, казалось, можно резать ножом, щелкнул дверной замок, и инстинктивно сделал несколько шагов вперед, пробираясь в дом почти что на ощупь. Вскоре все же зажглись бра, и Лейстред наконец-то увидел Майкрофта, стоящего возле выключателя. - Милости прошу в мой дом. Или как еще в таких случаях говорят. - Он уверенным шагом идет вперед и садится на большой диван, такой непримечательный в общем дорогом и даже роскошном интерьере, но, насколько может судить полицейский, вполне удобный. - А вы не хотите включить основной свет? – идет вслед за Майкрофтом Лейстред, осматривая его дом в легком полумраке, который создает в целом не очень приятную для него атмосферу. Это напоминает то ли сумерки, то ли близкий рассвет. Множество длинных теней были везде и больше походили на силуэты монстров, которые готовы вот-вот наброситься на чужака. - Зачем? – Хмыкает себе под нос Холмс, снимая дорогой галстук. Тот быстро падает на диван, и Грегу кажется, что его шелк медленно превращается в кожу змеи, которая уснула, свернувшись в странный клубок. – Сейчас яркий свет лишь будет раздражать глаза. Полицейский лишь неуверенно кивает и смотрит, как Холмс расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке и устало потирает красные следы от воротника, такие яркие на бледной шее. Он шумно вздыхает, смотря на выступившие синие вены по всей шее. К счастью, этот жест так и остается незамеченным. - Почему вы меня пригласили сюда? – Лейстред стоит ровно напротив дивана и смотрит на сидящего на нем Майкрофта, который уже скинул свой дорогой пиджак, оставшись лишь в зеленой жилетке. - Я хочу купить вас, мой дорогой инспектор. – Тихо и спокойно говорит тот, закатывая рукава рубашки. Полицейский невольно бледнеет, когда видит на его руках темно-красные полосы шрамов. Он замечает, что некоторые из них нанесены на место старых пометок, причем не один раз. Но все эти ранения никогда не были смертельными. Большинство из них не пересекали вены и это почему-то хоть немного успокаивало. - Как проститутку или сигареты в супермаркете? – уверенно отвечает Грег, следя за тем, как Холмс медленно складывает руки на груди и, поджав губы, снисходительно улыбается. Так улыбаются маленькому глупому ребенку, который ничего не понимает, но его все равно все любят. - Смелое заявление, - он еле заметно качает головой, - но нет. Скорее, как человека, который случайно слишком много узнал и может навредить моей репутации. - А с чего вы вообще взяли, что я буду говорить посторонним людям об этом? – Полицейский слегка наклоняет голову и смотрит на своего собеседника. Теперь до него наконец-то доходит: лучшая защита – это нападение. И Холмс, конечно же, пытается защититься. Этой поездкой через лес, своим странным поведением, ненавязчивым моральным давлением и разговором в этом доме посреди ночи. И Грегу, скорее всего, лучше заведомо ожидать еще нескольких ударов. - Потому что так и делают люди. – Майкрофт нервно взмахивает рукой, оголяя еще несколько незаметных до этого царапин. – Если ты имеешь хоть немного власти и денег, они залезут к тебе в душу и вытащат наружу все секреты, ожидая, чтобы им заплатили за молчание. - Вы считаете меня таким козлом? – Лейстред делает несколько шагов к дивану, даже не замечая, в какой именно момент его голос становится на тон выше. – Вы считаете, что после стольких лет дружбы с вашим братом я способен на такие вещи? Считаете, что если у меня нет таких денег как у вас, то значит, что я буду требовать их взамен на молчание? - Тогда, какого черта, вы в тот вечер вообще полезли к моей руке? – Четко, словно оттачивая каждое слово до остроты ножа, спрашивает Холмс, устало потирая двумя пальцами переносицу. - Да потому, что вы мне, блять, нравились. – Эту фразу Грег почти выкрикивает, и она раздается тихим эхом по всему помещению. После этого наступает долгое тяжелое молчание, в котором лишь едва слышен тихий треск. Инспектор знает – это трещит по швам его жизнь.