***
Долгожданный душ, крепкая чашка кофе, две сигареты и я в полном порядке. Даже сон не нужен. Слишком возбуждён, чтобы уместить голову на подушку. Кроме того, у меня в джинсах находится бомба замедленного действия и этим надо пользоваться, пока есть время. Подключаю навороченный смартфон к ноуту и сливаю всю инфу, вплоть до номеров телефонов, расписания и заметок, весьма любопытных, надо сказать. Но над ними нужно хорошенько подумать. Даты, сокращения слов, очень много сносок на лазейки в законах по купле-продаже земли и прочее. На фотографиях только графики, последние страницы договоров, множество изображений разного вида подписей, факсимиле… Пока что мне никакого прока с этого, но, если проанализировать, потратить время, силы, думаю, найду способ притянуть Хэ за яйца. В любом случае, здесь невооруженным глазом видно, что Чэн занимается лихими махинациями, не только с землёй, но и с расчётными счетами, на которые имеются уйма ссылок со сложной вереницей переводов сумм на разные имена. Вывод напрашивается сам собой: Самое ценное в нашем мире не деньги: деньги — бумажки. Главное — это информация. Нужная осведомленность, благодаря которой подлинно гордые люди согнутся в поклоне. И я буду ждать один особенный поклон. Очень сладкий для меня…***
— Доброе утро, паскуда. На другом конце линии тяжкий вздох. — Ли, прости, пожалуйста, я не знаю, как так вышло, — блеет Ронг, и, по звукам, вытерает рот от набежавшей за ночь слюны, — мы с парнями… — Вы с парнями охуеть как накосячили, — я, оглядываясь по сторонам, иду через дорогу, — и элементарными извинениями не отделайтесь. Рожу разбить я каждому обещаю, а тебе сильнее всех. — Почему?! — По праву рождения, сука. — Но это ведь не всё? Я усмехаюсь: начинает учиться. — Естественно. Сегодня ты и все остальные будете отрабатывать. Су и Цин — лягут в последнем раунде. — Ли! От них же ничего не останется! — Зато я бабло подниму. Ставку за меня сделаешь. И предупреди их, если что-то пойдёт не по моему сценарию, лягут они под землю. — Понял… — Остальные в курьеры. Ты всё контролируешь. — Жесть. Не сильно ли круто за одну провинность? — Это я ещё в хорошем настроении. И, если всё пройдёт как надо и ты притащишь недельную выручку, так уж и быть, на этот раз спущу с рук. Ясно? Я спрашиваю, ясно?! — Да. Я… Мы всё сделаем. — Тогда поднимай жопу с кровати и пошёл выполнять приказ! — Выходные, блин… — мямлит Ронг и разъединяет связь. Восточный район сегодня странно тих. Редко проезжающие машины и почти нет прохожих — для субботы явная аномалия. Впрочем, возможно, ранний час вносит свои коррективы. За последнее время я слишком часто покидаю родной район. И каждый раз случается какая-то дичь. Промахи, особенно свои, перевариваю с трудом, и стараюсь учиться на ошибках моментально, переводя всё в опыт. Но грызть себя за это не перестаю ни на минуту. Глупости нет место в моей жизни, а на дураков у меня аллергия. Странно, что от постоянного присутствия Ронга не покрылся сыпью и гнойными язвами, как от казней египетских. Ронг — одна из них. И если бы мы не выросли вместе, на одной улице, давно бы утрамбовал этого придурка в асфальт. До нужного здания осталось пара шагов. Обитающий там индивид нехило разбирается в юриспруденции, а так же в точных науках. Башка у него соображает на зависть, но руки упорно варят «хмурый»… Он плотно сидит на системе, за малую дозу может диссертацию написать на любую тему. Бывший преподаватель в одном из самых престижных университетов страны сейчас озадачен лишь одной проблемой — найти целую вену. Хотя бы на ногах. И если он поможет мне собрать разрозненную информацию в одну цельную и объёмную картину для дельного разговора с Хэ Чэном, я этого торчка до конца дней обеспечу кайфом. Обычно с наркотой дело не имею, но свои выходы на эти бесперебойные каналы есть, а ради того, чтобы выкрутить яйца одному небезызвестному «господину», я и не в такое влезу. Главное итог. Едва не запинаясь об развязавшийся шнурок на кеде, проворно соскакиваю на тротуар и сажусь на корточки, завязывая чуть ли морской узел, благодаря которому кеды сниму только с помощью ножниц. Но меня это не волнует. Ничего не колышет, только сформированный план и цели, как его осуществить. Остальное фоном. Звук тормозов дезориентирует напрочь — это как замедленный кадр в очень хреновом экшне. Я резко оборачиваюсь на визг протекторов шин и встречаюсь взглядом с решёткой радиатора. В десяти сантиметрах от лица… Реакция не успела включиться, да и шок ещё в пути, поэтому я, как механическая кукла, помогаю себе подняться, упираясь ладонью в капот машины, и встаю в полный рост. Блять. Если бы не чашка кофе, я бы успел. Хэ Чэн. Вокруг него клубится неизменный дым сигарет, тёмные очки на носу и лишь на губах едва заметная усмешка. Хозяин жизни, чтоб его… Мягко закрывает за собой дверь и парой движений разминает шею. Точным щелчком отбрасывает сигарету, которая распадается на яркие искры на асфальте, и неспешно направляется ко мне. — Не спится? — первый нарушаю звенящую тишину, которая режет барабанные перепонки и нервы. — А есть предложения? В одной этой фразе столько подводных течений, что я предпочёл не искать определённого смысла, который упрямо шёл на ум. — Эвтаназия, например, — облизываю внезапно пересохшие губы. — Для тебя у меня найдётся развлечение получше, — подходит очень близко. Но я не отступаю. Это как закон природы, когда два хищника встречаются на одной территории, то шаг назад одного из них — проигрыш. — А я не скучаю. — Зато мне скучно. А ты меня развлечёшь. Давно хотел себе домашнее животное. — А Тао что? Или крупнорогатый скот не в счёт? Хэ указательным пальцем слегка сдвигает очки, насмешливо глядя сверху вниз. — Тебе повезло, что он этого не слышит. — А то что? Забодал бы? — Застрелил. Да и я поначалу хотел, но решил, что от живого тебя проку больше. И от твоего неугомонного языка… — Ни на кого не собираюсь работать, — усмехаюсь я, — и мой язык тоже, — улыбаюсь шире. Можно подумать, только он умеет жонглировать грязным подтекстом. Чэн неожиданно берёт меня за подборок и пару раз поворачивает мою голову, словно бы разглядывая с разных сторон, как редкое животное, прицениваясь. — А жаль, — со смешком выдыхает. Я резко откидываю его руку и делаю шаг назад… Сука. Ещё никогда мне так не хотелось чьей-то смерти. Гнев вспыхивает, как порох, поджигая легковоспламеняющуюся кровь. — Скоро тебе будет жаль, — рычу я, припоминая о ноже в кармане, но, конечно, не его имея в виду. Просто факт наличия мало-мальского оружия греет сердце. — Угрожаешь? Так просто? С утра пораньше? — весь его вид говорит, что Хэ едва сдерживается от смеха. — Передумал вырывать мне язык? — меняю ту тему, которая ещё не до конца отлажена в моём мозгу. — От тебя зависит. — Вернуть телефон? — Не вижу смысла. Так? Я не могу сдержать ядовитой ухмылки. Сечет, ублюдок. Ну ещё бы… Неожиданно внимание Чэна переключается на что-то позади меня. Я по инерции оборачиваюсь. Блять. Вот это, конечно, пиздец. Сегодня явно не мой день, вернее утро, но какая уже разница?.. К нам подъехал тёмно-синий автомобиль. Mercedes-Benz AMG GT, если уж быть точным. И я бы предпочёл не знать, кому он принадлежит. Но я знаю. Не понаслышке. — Хэ! Доброе утро! Что-то случилось, раз пожаловал лично, да ещё в такую рань? — нараспев выдает Джинхэй, ловко выходя из машины. Он намерено не смотрит на меня, но я чувствую фатальную угрозу. Плавно веду рукой в карман, нащупывая нож. Чэн снимает очки, и я едва сглатываю ком в горле. Глаза Хэ чернеют и почти сливаются с бездной зрачков. Выражение лица с безразличного меняется на хищное, выжидающее, злое. Однако в Чэне нет и намёка на напряжение, лишь весомо тяжелеет аура вокруг. И до меня со скрипом доходит, что со мной он ещё ни разу не был серьёзен. Играл. Потешался. Даже когда угрожал «вырвать язык» или хотел выбросить с моста. Просто глумился. Потому что именно сейчас он настоящий… Очень хреновое и запоздалое открытие. — Столько вопросов, Джинхэй, и все пустые. Ты либо по делу, либо съёбывай обратно в тачку. — По делу, так по делу, — ни капли не обидевшись, отзывается он, и, наконец, обращает внимание на меня, — мне вот это нужно, — указательный палец в мою сторону. Я держу ладонь в кармане, стиснув нож, прикидывая, за сколько секунд разложу. — А поздороваться не хочешь? — вклиниваюсь в разговор, гордость мешает держать язык за зубами. — Змей… Змей… — тянет Джинхэй, — это твоя самая большая ошибка, выползти из своего вонючего района, — часто и кровожадно кусает нижнюю губу. — Новая тачка? — нагло вскидываю брови и готов поспорить, слышу злостный рык. — Сука, — с хрипом выдыхает Джинхэй и делает рывок ко мне. От его напускной весёлости не осталось и следа. Я успеваю увернуться и странно резко оказываюсь за спиной Хэ. Он сам толкнул. — Не дёргайся. Я сегодня очень нервный, — угрожающе мягко велит Чэн взбешённому оппоненту. — Хэ, — зло шипит он, — отдай мне его. Отдай! — Объяснись. — Эта тварь… Несколько месяцев назад со своей шпаной сжёг четыре машины на моей стоянке! И среди тех тачек был мой McLaren! Чэн оборачивается ко мне, и я со смешком пожимаю плечами. Мол, ну было… — А я здесь при чем? Сам с ним разбирайся. — Так… Так отойди! — А ещё что сделать? Сейчас этот пацан мне нужен. Потом решишь свой вопрос с ним. — Потом он хуй сюда сунется! — Ты, блять, тупой, что ли? — с чёткой угрозой выдаёт Хэ, — я тебя ещё раз спрашиваю: мои какие проблемы? — А если я скажу тебе, что знаю, кто причастен к вчерашней заварухе в «Доках»? Отдашь мне Шэ Ли? Кстати, прими мои соболезнования, пять смертей это слишком… — Охуеть расклад, — тяну я, — нехер меня втягивать в ваше дерьмо. Всё происходит вспышкой. Настолько быстро и хлёстко, что я едва успеваю выдохнуть, а потом рот и подбородок обдаёт горячий поток крови. Хэ со всего маха врезал моё лицо в капот… Я задыхаясь, закашлял, поднимая голову вверх, захлебываясь в бурой жидкости. Перед глазами темно, меня шатнуло в сторону, но я оказываюсь крепко кем-то схвачен. — Закрой свой поганый рот, — режущий шепот Хэ в ухо, — ещё одно блядское слово, и я тебя сам убью. Утираю лицо, невольно опираясь на его грудь. Впереди маячит довольная рожа Джинхэя. — Ну так что, Хэ? По рукам? — Определённо. Но если ты меня обманешь… — Я не самоубийца. Порешили, суки. Да хуй вам за обе щёки! Я, насколько позволяет восприятие, вытаскиваю нож, раскладываю отточенным движением и завожу лезвие за себя, прямиком в живот Чэна. Тут же разворачиваюсь к нему и с досадой понимаю, что не достиг желанной цели, а полотно ножа зажато в ладони Хэ. С бешенством выдираю сталь из его хватки, стараясь полоснуть как можно глубже. Кровь брызгает на асфальт, позади раздаётся шокированный вздох Джинхэя, а после я снова встречаюсь лицом с машиной. Но уже гораздо сильнее. Сознание едва теплится. Кровь льётся с подбородка на футболку, и я, теряя равновесие, оседаю на машину, а после сползаю по ней на землю. — Забирай. Но сначала. Кто? — Это были… Я с трудом открываю глаза. Всё двоится. Умом-то понимаю, что надо съёбывать, как можно быстрее. Но никак. Голова разрывается от боли, во рту кислый подступающий рвотный спазм и карусель смазанного пейзажа вокруг. Сплёвываю сгустки крови, упираясь рукой в асфальт, пытаясь удержать сидячее положение. Получается херово, я медленно, но верно сползаю всё ниже. В сознание врывается трель телефона. — Да? — грубый голос Хэ, — уверен? Сейчас буду. Бессознательно слизываю кровь с губ. Хочется смеяться. Столько планов было… Пиздец. Всё-таки не выдерживаю, и из груди хрипло вырывается неясный, едва различимый смех. — Свободен. — В смысле?! — ошарашенно крикнул Джинхэй. — Твои услуги больше не нужны. — Но я ещё не сказал, кто прикончил твоих людей! — Зато я уже знаю. Свободен. — Хэ! — Быстрее, блять. Быстрее, иначе пеняй на себя. Теперь я с нескрываемым удовольствием смотрю на дёрганного и злого Джинхэя. Даже хватает сил поднять средний палец. Его рожа багровеет, но он не смеет перечить Чэну. Пару раз оглядываясь на меня, Джинхэй идёт к своей машине и, усевшись за руль, даёт по газам. Проезжает настолько близко ко мне, что едва не задевает крылом своей новой тачки. — Мудак, — вяло сплевывая очередной кровавый сгусток, констатирую я. Чэн грубо отдёргивает меня от своей машины, обходит её полукругом и усаживается в салон. Плавно опускаются стёкла. — Ещё увидимся. Автомобиль выруливает на проезжую часть и быстро скрывается за поворотом. Я укладываюсь спиной на асфальт. Чистое лазурно-голубое небо, слепяще яркое солнце над головой. — … И ты мудак…