Dirty

POV Шэ Ли Чай мерзко отдаёт чабрецом и вязнет на языке специфическим послевкусием. Жижа довольно унылая, если учесть тот факт, что кроме кофе и алкоголя давно ничего не пил. Особенно чай. Особенно с чабрецом. Но, поднявшись утром с постели, и не обнаружив в доме ни одной живой души кроме Ронга, который прочно утрамбовался в одеяло, и, по видимости, пустил в него корни, я рассудил, что и в обычной жизни от приятеля проку мало, а спросонья тот и вовсе походил на человека дождя. И направился на кухню, в поисках утренней дозы кофеина. Кофемашина оказалась пуста. Фильтров не было и в помине, а искать их, когда ещё после сна не нашел себя, идея достаточно сомнительная. Единственное готовое варево находилось в стеклянном заварочном чайнике. Его-то мне и посчастливилось пить. С чабрецом. Хватило меня на два глотка, остальное же выплеснул с лоджии. Уселся на деревянный пол, отставив кружку подальше, и вытянул ноги, глядя на кромку бесконечного синего моря, которая выцветала в бледно-голубой ближе к берегу. Нащупал вчерашние сигареты и с удовольствием подкурил, отодвигая кружку ещё дальше, чтоб та не перебивала кайф остаточным запахом паршивого чая. Я позволяю себе минуты покоя. Оттягиваю момент, когда начнутся безвозвратные перемены в жизни. До того, как я выну из-под матраса телефон, переданный Джинхэем, и свяжусь с Харияши. До того, как пойму насколько всё хреново. А будет хреново, это я знаю точно. Но из двух зол… Хэ даёт понять, что образует мою жизнь. Даст работу. …Ну и, дальше что? Буду скакать под его дудку? Болтаться на нитках как марионетка, пока не надоем, и он в тот же миг не засыплет меня нафталином или землей? Или верить, блять, что в дальнейшем Хэ на серьёзной основе введёт меня в свой бизнес? Я не настолько глуп. Чэн непременно затеет новую игру, и так до бесконечности. Пока мы оба не сживём друг друга со свету. Когда один разучился чувствовать, а другой и вовсе никогда не умел — взаимодействие становится фатальным. Сказать, что я этого боюсь, будет в корне не верно. Не боюсь. Где-то даже до дрожи хочется проверить, насколько глубока кроличья нора. И опуститься на самое дно. Только вот эксперименты эти не уместны. Не с нами. Потому что слишком много жизней повязаны с нашими. Рисковать своей — дело личное, чужой — недостаток ума и полный провал для того, кто назвался лидером. И потому я выбираю Харияши. Здесь без неожиданностей. Всё честно. Он не особо старается врать, что желает мне добра, и я больше чем уверен, что попытается грохнуть при любом удобном случае, но в этом-то и плюс. Когда есть понимание внутренних схем и многочисленные уловки знакомы не понаслышке — это уже половина выигрыша. И её достаточно, чтобы выжить. И чтобы жить. Сигарета истлела, обрывая тем самым последние минуты неопределённости. В доме по-прежнему тихо, а это означает, что лучшего момента не найти. Телефон лежал на том же месте, где я его вчера оставил. Пара секунд заставки и дисплей загорается в активном режиме. Номер вбит только один. Ну что, вашу мать, запускаем кровавую карусель. — Я смотрю, ты не сильно торопился, — через два гудка ответил Лю, правая рука Харияши и по совместительству первое доверенное лицо. — Ждал подходящей возможности. Да, кстати, вопрос у меня возник. Если мы уже связывались по телефону Ронга, для чего этот риск с новым источником связи? — Факторов много. Все их перечислять не вижу смысла. Но главный — скажу. В телефон встроена новая, ещё не сертифицированная на рынке программа. Она синхронизируется с нужным девайсом, в данном случае это телефон Хэ Чэна, и дублирует всю поступающую на него информацию, а затем автоматически посылает сохранённые данные к привязанному к ней источнику. То есть, ко мне и господину Харияши. Кроме того, телефон оснащён пеленгатором, чтобы я мог координировать твои передвижения. — То есть следить за мной. — Основная цель не слежка, а своевременная реакция, если вдруг что-то пойдёт не так. — А что может пойти не так? Я думал, ваш план идеален как обрезанный член, — с мазохистским удовольствием тяну я, предвкушая полнейший раздрай Лю, когда он узнает, что начал творить Хэ и какими друзьями обзаводится. — Перестраховка никогда не бывает лишней, — сухо, с плохо скрываемой злостью. Наша взаимная антипатия расцвела очень давно, примерно, как только я собрал свою банду, и за это время успела вырасти в нечто иное. В самую настоящую тихую ненависть. Но общее начальство не давало развернуть полномасштабные действия, так что приходилось уживаться. И сейчас, похоже, возвращаются старые добрые времена. — Что нужно сделать для синхронизации с телефоном Хэ? — слегка отклонился от выбранной темы, предпочитая для начала разобраться с деталями. — Активировать программу и находиться рядом с выбранным источником связи на протяжении двадцати секунд. Не потребуется никаких прямых контактов, кодов и лишних рисков. Всё произойдёт автоматически. — Подготовились, да? — всё же не удержался я, — просчитали шаги… — К чему ты клонишь? — Нет, так не пойдёт. Баш на баш. — Ты не в том положении, чтобы диктовать условия, — низко рыкнул он. — Неужели? А я вот думаю, в самом что ни на есть выгодном. Одно моё слово — и ваши останки станут биоматериалом в научном институте. Так что делай выводы перед тем, как говорить о моём «не том» положении. — Ты заигрался, Змей. Не представляешь насколько. — А, может, дело в том, что представляю? Ну так вот. Бартер, помнишь? — Если у нас что-то сорвётся, ты тоже будешь в проигрыше. В том же научном институте. — Теория пятого угла мне не близка, но, думаю, я смогу его найти при любом исходе. А вот ты с Харияши? — Ты слишком самонадеян. Это тебя и погубит. Хотя… Зачем мне наставлять тебя на путь истинный? Спрашивай, что ты хочешь узнать? Под его покровительственно-снисходительным тоном, я недовольно нахмурил брови, машинально ища сигареты. Забавляться словесной перепалкой вполне интересное занятие, но всему нужно знать меру. — Для начала весь план и мою роль в нём, но это как бы и не обсуждается. Меня больше интересуют имена союзников Харияши. Что он будет делать с отцом Чэна когда всё это закончится? Мне очень трудно поверить, что лишившись наследника, Хэ Вэй не выжжет напалмом не то что район Харияши, а весь город в целом. — Хэ Вэй давно отошёл от дел. Номинально он по-прежнему глава, но первое действующее лицо — Хэ Чэн. Гнев его предка вполне может быть, но это второстепенное зло, которое в ближайшем будущем вообще перестанет кого-либо волновать. Да и, кстати, господин Харияши велел выказать тебе отдельную благодарность за ценный подарок. — Подарок? — тупо повторил я, нервно ломая найденную сигарету. — Да, подарок. Ты нам очень помог, — он замолчал, наслаждаясь своей властью, жадно ожидая от меня вопросов. Но я молчал, немного отклоняя телефон, чтобы не было слышно моего сорванного дыхания. Бесконтрольно мял сыпавшийся сквозь пальцы табак, пытаясь успокоить взметнувшееся в груди сердце. — Когда, — продолжил Лю, не получив заветной реакции, — после инцидента в баре твоего отца мы ещё надеялись тебя найти, прочесывая район, до того момента как на «зачистку» приехали люди Хэ, в твоей квартире обнаружили кое-что, так беззаботно оставленное и позабытое в письменном ящике стола. Змей, помнишь, что это было? Блять. — Помнишь, — усмотрел в моём молчании утвердительный ответ, — сказать, что это была удача — ничего не сказать. Ты спёр телефон Хэ Чэна с файлами сделок и контрактов внутри и даже не попытался как-то его спрятать. Хотя, тут, наверное, дело в стечении обстоятельств. Просто не успел, да? Не знаю, дала бы тебе что-то та информация или нет, но нам с господином Харияши — несомненно. Не буду морочить тебе голову и посвящать в тонкости очередного плана… Скажу только одно — без Хэ Чэна весь их бизнес рухнет. Хэ Вэй не сможет вступить в борьбу по причине отсутствия союзников, так как все связи налаживал исключительно Хэ Чэн. Это именно с ним заключали сделки и взаимовыгодные сотрудничества, без Чэна всё обнулится и потеряет всякий смысл. А за Хэ Вэя, одинокого «обезглавленного» старика, никто не встанет, проще будет совместными силами его «задавить». Ну и как завершающий штрих, из полученной и проанализированной информации из телефона Хэ Чэна, стало ясно, что намечается большая сделка с баснословными переводами. Он подготавливал свои счета три последних месяца для этого оборота. Как я узнал? Банк, который сотрудничает с семьей Хэ, принадлежит Сию Аннгу, бывшему, — выделил слово, — союзнику Хэ. Теперь тот на стороне Харияши. А это значит, что как только на счета поступят денежные переводы, за дело возьмется Аннг. По своим каналам он трансфертом выведет деньги из страны, и после оборота они вернутся чистыми, как слеза младенца, что и станет соответствующей компенсацией всем старшим, которые, так или иначе, пострадали от действий Хэ Чэна. Естественно, у господина Харияши доля будет больше. А сам виновник торжества к этому моменту уже сгниёт под землей с его верным псом, ну и, возможно, папаней. Я молча переваривал новые данные. Постарались Харияши с Лю. А из бывших союзников Чэна получилась неплохая шакалья стая. Каждый вносил свою лепту в ожидании награды. Огромной награды в денежном эквиваленте. И я даже знал, от кого будет этот перевод. Отец Аяны подозревает, что становится спонсором убийства Хэ Чэна? Всё скрутилось в огромный тугой механизм. В беспринципные жадные схватки, но такие позорно тихие, как подступающаяся раковая опухоль. Я почти вижу улыбку Харияши, ту самую, скалящуюся в предвкушении крови и мести. Хотя мне ли о таком рассуждать? Я не меньший шакал. Если не последняя тварь. Но я уже смирился. Как там говорил Хэ? «Тебе поздно беспокоиться об этом. Уже не выточить, не взрастить и не поменять, то, что можно было когда-то, так что… будь уже тем, кто есть. Без замашек на что-то большее». И я буду. — Программа слежения в телефоне нужна для последней сделки? — Да, но не только. Быть в курсе всего, чем «дышит» Хэ тоже немаловажно. Особенно сейчас. Аннг сказал, что Хэ упоминал о сроках, когда начнется денежная операция. И она очень скоро. — Скоро — понятие растяжимое. И как связан перевод денег с основным планом? — Уберём Хэ в тот же день, как произойдёт зачисление средств, чтобы он не успел вывести их из оборота банка Аннга. — Всё продумали, да? Можешь не отвечать, вопрос риторический. А теперь озвучь сам план. — После того, как Аннг подтвердит о поступлении денег в банк, я сброшу тебе на телефон дату и время, где должен быть Хэ Чэн. — Ты, блять, в своём уме? — подавился воздухом от возмущения, — как я могу гарантировать его место положение, где бы то ни было, если иногда его целыми днями не вижу?! — Змей, это твоя проблема, но всё обязано быть исполнено. Ты должен понимать, какие могут быть последствия в случае неудачи. Любая ошибка может стать фатальной. — Кому ты это говоришь? — саркастично спросил я, а у самого от нервов скрутило живот. Я рванул обратно на лоджию, отряхивая пальцы об штаны и доставая новую сигарету. Колесико зажигалки пару раз прокрутилось впустую, но через мгновение лёгкие уже наполнялись привычным дымом. — Кстати, о месте. Им будет бар твоего отца. Иронично, не правда ли? Закончить там, где всё и началось. — Не знал, что Харияши такой сентиментальный, — глубоко затянулся и задержал дыхание, пока резью и горечью не сковало глотку. Нужно успокоиться — тяжёлый выдох вперемешку с никотином. Я не представлял, как смогу обеспечить явку Хэ Чэна в указанное место в определенные часы. Это чистой воды блядская лотерея. — Я не стану его судить за это и тебе не советую. В конце концов, это на самом деле символично, — самодовольно вещает Лю. — Его «символичная сентиментальность» может дорого всем обойтись. Тебе не кажется, что в таких делах эмоции не уместны? — я попытался в очередной раз воззвать к рациональности или хотя бы к какой-нибудь логике, чтобы меня услышали. — План не обсуждается. И то, что ты должен сделать — не обсуждается. И, кстати, мы же с тобой договаривались на «баш» на «баш». Обмен информацией, так? Свою часть договора я выполнил, теперь твоя очередь. — А я и не отказываюсь, — раздраженно прошипел. Похуй. Это всё равно, что орать в пустое ведро. Одинаковый эффект. Я больше не видел смысла торговаться, разубеждать кого-то в чем-либо… Мне это явно ничего не даст, — речь о том большом переводе денег. И не только денег, о полном преемствовании всего бизнеса в целом. Господин Чжао Вэймин передаёт свой теневой бизнес Хэ Чэну. И хочу сразу сказать, что понятия не имею, насколько они там продвинулись и во что это выльется нам. Лю замолчал, а я навалился на перила, рассматривая тлеющую сигарету. И было совсем не важно, что он скажет или решит. Карты розданы, ставки сделаны. И никто на попятную не пойдёт, потому что на кону — всё. — Откуда тебе это известно? — Есть какая-то принципиальная разница? Тебе в любом случае проверять эту информацию, так что даже если я скажу, что сам Чэн в порыве откровения со мной поделился, разве это что-то поменяет? — Твоё отношение несерьёзно, — обвиняет, словно бы взывает к совести. Но следует признать, что Лю перестал источать одну лишь злобу, как будто выдохся во время разговора, впрочем, как и я. — Главное результат, а не моё отношение. — Ладно. Больше мне сказать нечего. Придерживайся плана и без импровизаций. По поводу твоей информации я переговорю с Харияши, и если что-то изменится, мы с тобой свяжемся. В любом случае свяжемся, — поправился он, — держи телефон всегда рядом, хоть в очко себе засунь. И жди. Ясно? — Как божий день, — я сбросил вызов и подкурил новую сигарету. *** — Который час? Я поднял взгляд на Ронга, вернее, на человека, смутно похожего на него. Чёлка стояла дыбом, волосы на затылке сбились в колтун, поперёк рожи от подушки длинная красная полоса, как у чувака из фильма «Лицо со шрамом». Голая грудь в небольших ссадинах, дальше оценить размер ущерба мешали домашние штаны. — Понятия не имею. Пока до меня пёр не мог посмотреть? — Я не могу смотреть. Мне так хуево, что и дышу-то через раз… Ронг сполз по стене и уселся подле меня. — Ебанутая ночка вчера была, скажу я тебе. Есть сигареты? Я молча протянул пачку. — О, заебись, — выдыхая дым, зажмурился он, — где-то играют тамтамы или это у меня в голове? Я проигнорировал его дебильный вопрос. Сидели в тишине, Ронг вперился бессмысленным взглядом в горизонт, позабыв о сигарете, что дымилась между пальцев. — А в моей комнате лоджии нет… Надо бы при случае пожаловаться «администратору». Эй, ну ты чё? Такое ощущение, что это ты вчера мешал «белый русский» и текилу, а не я. — Я должен проявить сочувствие? — Не должен, но если бы проявил, я был бы тебе очень признателен. Кстати, ты в курсе, что если видишь дно, нырять следует осторожнее? — Блять, Ронг, — скривился я. — Да, ладно… Потом спасибо скажешь. Я бля, тебе по собственному горькому опыту говорю! А ещё у Тао странное чувство юмора. Я глянул на друга. — Брюки он мне так и не вернул. — Хорошо отдохнули? — Да я не помню почти нихера. Разве что, что поехали в один клуб, потом во второй, оттуда я, по-моему, уже без брюк вышел… Ещё пляж был… И там мне тоже было очень весело. Знаешь, почему так думаю? Потому что в трусах гальку нашёл, и рожа с грудиной поцарапаны, словно я весь берег еблом пропахал… Лицо болит пиздецки. — А очко тебе никто не пропахал? — Ну, тогда бы оно болело, верно? — У тебя рожа болит, может Тао тебя в рот выебал? — я выгнул бровь и глянул в растерянное лицо друга. Пиздеж ни о чем, это то, что мне сейчас нужно. Отвлечься как-то, иначе башка просто взорвется от непосильных дум. — Он бы так не поступил! — Потому что? — Потому что тогда у меня во рту остался бы сувенир в виде его хуя. — Странная логика. — Слушай, мне и без тебя паршиво! — Ну, а хули тогда припёрся? — Узнать, что ты там с Лю мутишь. — Ничего особенного, — пожал плечами. — И это всё, что ты хочешь мне сказать? Его ожидание ответа и моё неизменное молчание. — Ясно. Как и всегда, — недовольно пробурчал он, — ладно, варись в своём дерьме один, раз так нравится. Я усмехнулся, водя губами по согнутому колену. — Тао записку оставил, — болезненно хрипнул Ронг, однако при слове записка его лицо из землянисто-серого приобрело чуть более человеческие оттенки с намёком розового, — написал, что они с Чэном возвращаются в город. За нами тачку чуть позже пришлют. — Заебись, — я закрыл лицо ладонями, выдыхая то ли от облегчения, то ли от досады. — Пойду ещё немного посплю, — как всегда отходчиво вздохнул он, — толкнёшь меня, когда машина приедет? Ронг с тихим кряхтением поднялся и очень осторожно, по стеночке, направился из лоджии в комнату. — Эй, — окликнул я. — Что? — Записку оставил? Что за бред? Кто в наше время оставляет записки? Тишина царила секунд тридцать. — Ну, Тао, например, используя надетые на мне трусы вместо почтового ящика! — возвестил негодующий голос друга. *** Дорога обратно была менее утомительна, чем путь к побережью. Я всё это время дремал без сна, закрыл глаза, делая вид, что сплю, хотя сам ни на минуту не переставал думать. Проигрывал в уме сотни вариантов развитий событий, от самых выгодных до совершенно патовых. Только Ронг имел очень нездоровую активность и буквально через каждые десять километров просил водителя остановить машину и оставлял в кювете последствия своей бурной ночи, а после, забираясь обратно в салон, жалобно подвывал и клялся неизвестно кому, что больше и грамма спиртного в рот не возьмёт. Добрались в город глубокой ночью. Автомобиль припарковался у дома Ронга, и водитель, сжимая руль, недовольно пялился в зеркало заднего вида, ожидая, когда первый пассажир покинет салон. — Хэй, бро, а было весело, да? — с присущим оптимизмом спросил Ронг. Похоже, «морская болезнь» оставила бравого «матроса» и он уже забыл, о чём клялся несколько часов подряд. — До гальки в трусах. Ронг неодобрительно поджал губы, но они всё равно разъехались в улыбке. — И бумажных сообщений, — заговорчески подмигнул он, а после вышел из машины, активно помахал мне обеими руками, словно я отправлялся в очень долгое путешествие, как минимум на северный полюс. — Едем? — подал голос водитель. — Да. Я с неясной тревогой проводил взглядом скрывшуюся за дверью подъезда спину Ронга, и откинулся на сидения, закусывая нижнюю губу. Рука в кармане сжимала телефон, и я с каким-то маниакальным психозом ожидал, когда же, когда же он оживёт сообщением. Сколько времени понадобится Лю с Харияши, чтобы оценить новое положение вещей и решить, поменяется что-то в плане или нет. Насколько критично, что человек, стоявший по ту сторону сделки — отец Аяны? У меня одни вопросы и полнейший раздрай. Может Харияши, Джинхэй, Лю, Аннг и прочие имели чёткое представление как им действовать, то я как будто застрял в глубокой яме, наполненной водой. Барахтаюсь, цепляюсь за мысли-выступы, но всё равно соскальзываю на самое дно. И я хочу, чтобы это закончилось. Всё это. Прекратилось. И усталость тут ни при чём. Скорее вечные чудовищные обстоятельства, которые, как плохая медсестра, вливают в малые вены не физраствор, а формальдегид. Я уже ни на что не надеюсь. Просто жду конца. Каким бы он ни был. *** В апартаментах Чэна темно. Холодно. Я разулся и слепо пошёл вперед, ориентируясь больше по памяти, нежели слабому освещению из панорамных окон. Зал выглядит стерильным, словно здесь никто никогда не жил, даже запахов привычных нет. Ни от дыма сигарет, ни от кофе. Сумеречная зона, напоминающая умело одомашненный морг. Я недолго постоял, привыкая к темноте. К пустынному холоду и давящей последние нервы тишине. Если сначала думал выключить кондиционер и сварить кофе, то сейчас, с окатившей с ног до головы апатией, единственным желанием было впасть в летаргический сон. Иногда, чтобы решить какую-нибудь сложную задачу, над которой бьёшься несколько часов, нужно отпустить ситуацию. Перестать о ней думать, переключая своё внимание на любые другие отвлечённые темы, лишь бы они никак не перекликались с основной. Но подобное умение у меня отсутствовало. И единственное, что могло бы обезопасить сознание — это сон. Я понятия не имел, как заснуть в подобном состоянии, когда под кожей словно снуют муравьи. И от нервов хочется блевать. Минуты тянутся, ковыляя вокруг оси, замерзая в аскетичном зале. А я продолжаю стоять в темноте, ожидая поступь знакомых шагов. Поворота ключа в замочной скважине, раздражающего голоса и лживого обещания, что «всё будет хорошо». Не будет. Не здесь. Не с нами. И как будто легче, когда принял, осознал и отпустил… Лёгким шагом по лестнице, гладким касанием по перилам — на ощупь запомнить, надышаться пустотой, которая, как оксюморон, наполнена через край. Для меня. Постель встретила неохотно. Отчужденно и негостеприимно. Словно здесь всё хочет выставить меня вон, того, кто потревожил мёрзлый покой, ворвавшись никотиновым дыханием и больными мыслями. А я, в свою очередь, даже не удосужился раздеться, лежал в кровати прямо так: в своих видавших виды джинсах и футболке Ронга. Спать всё равно не собирался. Интуитивно подсознательно или бессознательно, неважно как, но ждал Чэна. И было без разницы, что он скажет, сделает. Само наличие рядом главного антагониста в своей жизни странно успокаивало. Это как когда смотришь зверю в глаза, а не чувствуешь его взгляд спиной. Врагов нужно держать ближе. Так, чтобы кожа к коже и дышать смешанным дыханием. Тогда меньше неожиданностей. Наверно. Хоть спать и не собирался, но, видимо, последние дни внесли свои коррективы в мои планы, и плавный переход от бодрствования до чуткой полудрёмы я пропустил. Вздрогнул от вибрации в заднем кармане джинс и растерянно уставился в полумрак, шаря руками по источнику беспокойства. Скользнул пальцем для разблокировки телефона, бездумно всматриваясь в присланный текст. «Деньги поступили на счёт Хэ. План остаётся неизменным. Завтра Хэ Чэн должен быть в баре твоего отца в восемь часов вечера. В десять утра встречаемся у банка Аннга для твоей оговорённой сделки с Харияши. Не забудь активировать программу-перехват в телефоне». Я несколько раз прочёл сообщение, пока до меня не допёр его смысл. Я не ожидал, что так скоро. Что завтра. Завтра. Дыхание перехватило, и я соскочил с постели, запуская пальцы в волосы. Сделал пару шагов назад, дальше от телефона, который остался лежать немым грузом на кровати. Опомнился, когда упёрся спиной в стену и как марионетка, оставшаяся без ниток поддержки, скатился на пол. Завтра. Мозг обрабатывал информацию хаотично. Разрываясь между главным аспектом и второстепенным. Главный — Чэн завтра умрёт. Второстепенный — Харияши хочет меня наебать. Осмыслить первую константу — непосильно, и потому я рванул к телефону, и стоя на коленях у кровати, ввёл ответное сообщение: «Завтра на районе у государственного банка. Никакого Аннга». Они что, блять, действительно думали, что я пойду на сделку с Харияши по силам банка Аннга, который прокручивал такие махинации с деньгами Хэ? «Хорошо» — ответ через пару секунд. Естественно, «хорошо». Им деваться некуда. Я сейчас в праве хоть половину района затребовать и фрак золотом расшитый. Они зависят от меня. А я, наверно, продешевил. Тридцать сребреников могли бы быть гораздо объёмнее. Выгоднее. Тяжело выдохнул и вдруг замер. Сердце заколотилось, как безумное. Слюна во рту стала горькой, сводящей скулы. Легкий шлейф дыма сигарет. Я узнал запах. Он здесь. Он пришёл. Он дома. Запустил программу в телефоне и, не дождавшись отклика от загрузившегося процесса, сунул смартфон обратно в карман и поднялся. Как привязанный с обратным натяжением к первоисточнику, двинулся к лестнице. И не потому, что нужно сократить дистанцию для синхронизации, а потому, что надо. Мне. Неслышными шагами по ступеням вниз, всматриваясь в сизые клубы, что пронизывали тьму трафаретом. Дышать, максимально вдыхать отраву, слепо растворяясь в ней и снова запоминая. — Где ты был? — от долгого молчания мой голос хрипит. — Много где, — такой же хриплый, с дивана. Я сошёл с последней ступени, замирая в центре ожившего зала, благодаря возвращению его хозяина. — Холодно здесь. — Согреть? — равнодушно. Всё неправильно. Надуманно. Странно. Не могу сам себе объяснить. Зал словно опутан, нанизан на тонкие острые нити. И каждый жест, мысль, слово — тонко пропарываются, искажая первоначальный смысл. Театр абсурда без зрителей, но с двумя талантливыми актерами. — Так и будешь там стоять? Отрицательно покачал головой, но решив, что Чэн навряд ли различит это движение в темноте, двинулся в его сторону, усаживаясь в кресло напротив. Мне хочется закрыться: скрестить руки на груди, отрешиться от человека, которого так ждал, и который теперь разглядывает меня через свою привычную призму мрака. — Соскучился, Змей? Я приподнял подбородок. Ещё никогда мне так не резала слух собственная кличка. Особенно в таком тоне. Особенно от Чэна. В эмоциональном плане швыряет в разные стороны. Не могу укорениться в чём-то одном, в том, что чувствую. Слишком много разных оттенков и отголосков. Личного очень много. — С чего ты взял? — рычащие интонации обличили зародившуюся злость. — Не спишь. Меня встречаешь, — издевательски мягко произносит он. Всё как будто перечёркнуто. Прожитые совместно дни внезапно стёрлись, возвращая нас к исходной ненависти. Но я не против. Это как тонус. Что-то сильно я размяк, и Хэ вовремя напомнил об этом. — Не выдавай желаемое за действительное, — ответил как можно более презрительно. — И что же ты тогда тут делаешь среди ночи? — Твой водитель привез. Забыл? — Ты знаешь, о чём я говорю. — Мне наплевать, о чём ты говоришь. И рушится. — А следовало бы слушать, чтобы избежать последствий недопонимания. — От последствий не убежишь при любом раскладе. Всё рушится. — И каков он, твой расклад? В темноте возник проблеск огня зажигалки, и воздух стал ещё гуще, изнывая от новой порции терпкого сигаретного смога. Чэн же молча давил. Собой. Энергетикой. И вопросом, таким очевидным, что безо лжи на него ни за что не ответить. — Выжить, — извернулся, и сам того не ожидая, сказал правду. — Хороший расклад. Держись его. Но никогда не забывай про нюансы. Я едва различал его силуэт, но взгляд ощущал всей кожей. — Хочешь о них поведать? — Для чего? Тебе же наплевать, что я говорю. — По большей части. Хэ выдохнул дым и стряхнул пепел прямо на пол. Уместил локоть на низкую, квадратную спинку дивана и слегка сместился, разворачиваясь корпусом ко мне. — По большей части? — переспросил Чэн, словно ослышался. Тон не предвещал ничего хорошего. — В каком мире ты живёшь, Ли? О чём так легко рассуждаешь? Говоришь, что от последствий не убежать, но что ты о них знаешь? Ты ещё ничего и никого не терял. Не заметил? Остался при своём, ровным счётом ничего не сделав. Нужно знать границы и свой предел перед тем как молоть языком. Теоретиком быть легко, скрываясь за чужими спинами. — Ты это про свою спину? — прошипел я, сжав пальцами подлокотники кресла, словно старался удержать себя на месте. — А разве только моя была? Харияши. Нет? — вот теперь он откровенно издевался. И мне нечего ответить. Всё так. Хэ переворачивает и искажает факты. Подминает под себя и выстраивает так, что не оправдаться. Кто сказал, что факты — упрямая вещь? Перед законностью данного утверждения для начала нужно познакомиться с Хэ Чэном. — Ты пытаешься меня унизить? Кем выставить? Человеком, который не несёт за свои действия ответственности? Что, будем говорить о моральных устоях? С тобой? Серьезно, блять? Ты уже давно живёшь в мире двойных стандартов, так чего от меня требуешь? Я не собираюсь оправдываться в том, как жил и за чьими спинами стоял. Я рос на улице и там… — я хмыкнул, — хотя откуда тебе знать, что «там», господин Хэ? Что ты сам знаешь о том, о чём рассуждаешь? По сериалам или сводкам Тао, который в свою очередь получает их от других, и по цепочке, до самых низов, в которых жил я. Вы, блять, рожденные с золотой ложкой в заднице, именно вы — злоебучие теоретики. Когда проживёшь без своей неизменной свиты, тогда и поговорим, — выдал почти на одном дыхании, едва не прикусывая от злости язык. У меня от гнева и несправедливости обвинений разгорелось лицо. И вроде бы, не должен был так распаляться, подспудно догадываясь, что повёлся на очередную провокацию Хэ. Но иногда, в такие моменты как сейчас — не удержаться. Не почувствовать себя взрослее и мудрее, вновь катиться вниз, к голым эмоциям, оправдывая свой возраст. — Я тебя чем-то расстроил? — в его голосе слышится едва сдерживаемый смех. Нервная дрожь прошлась по всему телу и укоренилась на кончиках пальцев. Сжав кулаки, пряча истинные чувства, я стоически сдержался от запальчивых слов и действий, слегка прикрыв глаза, скашивая взгляд на Чэна. Больше на эту удочку не попадусь. Чем изощренней он ковыряется во мне, пытаясь вывести наружу настоящие эмоции, тем сильнее, словно в защиту, прикипает к лицу маска. Хотя, возможно, этого он и добивается. Учит. Мучает и этим же снова учит. Взращивает себе подобное чудовище. Я хмыкнул, скрещивая ноги, подпирая голову рукой. Мне до сих пор трудно давалась непринужденная поза и мнимое спокойствие, но силы подпитывала невысказанная ярость. Теперь не горячечная, а ледяная. И именно она озарила моё лицо улыбкой. — Знаешь, тебе меня трудно расстроить, ибо нечем. Мы чужие друг другу люди. А вот скажем, отца или брата? Как, кстати, он поживает? Догадывается ли Тянь, что каждый божий день ходит под гильотиной твоей «профессиональной деятельности»? Он вообще знает, чем конкретно ты занимаешься? Как думаешь, расстроится? — всё ещё улыбаясь, сжимая между губ сигарету, подкуриваю и сладко затягиваюсь. Вот теперь мне хорошо. Хэ тушит окурок носком ботинка, вкручивая его в пол, и поднимается с дивана. Два шага и он возле меня, нависает, уперев руки в подлокотники кресла, и я смело смотрю ему в глаза, между делом медленно выдыхая струю дыма. Чэн подаётся вперед, заставляя навалиться на спинку кресла и легко отняв у меня недокуренную сигарету, сминает её остатки в кулаке, чтобы после высыпать их куда-то за пределы видимости. Я заинтересованно приподнимаю бровь, даже не пытаясь скрыть ухмылку. Хэ своим излюбленным движением заводит ладонь за мой затылок и сжимает в пятерне волосы, вынуждая поднять голову. — Что такое? Теперь я тебя расстроил? — голос сорвался до тихого шёпота. Потому что Чэн очень близко. Чувствую его тепло, запах резковатого парфюма и фантомную горечь никотина на языке от десятка звериных поцелуев. Чэн чуть кривит уголком губ, скрывая недоулыбку и резко, больно за волосы, дёргает на себя. Между нами миллиметры, я дышу его горячим дыханием и словно под гипнозом, облизываю губы. Шумно сглатываю, не в силах оторвать взгляда от Хэ. Он недобро улыбается и я, недолго думая, сокращаю дистанцию и прохожусь языком по его рту, а после слегка прикусываю верхнюю губу. Чэн вдавливает меня в кресло, уперев колено между ног и, сместив ладонь с затылка на шею, отвечает тягучим поцелуем, уже без игр, сразу глубоким, с языком. Между рёбер перехватывает дыхание и часто, вдребезги, невпопад заходится сердце. Вакханалия пьяного адреналина напополам с горьким голодом. От такого коктейля ощущений невозможно отказаться. Легче слезть с иглы, чем позволить себе думать, что то, что сейчас происходит — в последний раз. Я впиваюсь пальцами в его бёдра, сильно сжимая материю в кулаках, и рывком тяну на себя. Хэ, теряя равновесие, обрывает поцелуй, но в последний момент успевает упереться локтем в спинку кресла. — И что это было? — удивлённо вещает откуда-то сверху, мне в макушку. — Поцелуй, вроде. Хотя тебе, всё же, стоит попрактиковаться, — посмеиваясь, сглатывая одышку, объявляю я. — Благо, пособие недалеко, — не вижу его лица, но слышу по голосу, что улыбается. Чэн выпрямляется и делает шаг назад, а после протягивает мне руку, слегка шевельнув пальцами в знак приглашения. Бездумно принимаю ладонь, вопросительно глядя на него снизу вверх. Долго теряться в догадках не пришлось. Хэ легко выдергивает меня с кресла, и сам усаживается в него, а следом, не отпуская моей руки, принуждает сесть к нему на колени, так, чтобы я оказался верхом. Лицом к лицу. Ноги плотно обхватывают его бедра, а задница умещается прямиком на чэновский пах. — Удобней? — очень вежливо интересуется, но глаза выдают усмешку. — Ты о себе в качестве мебели спрашиваешь? Ну, тогда, по ощущениям, тебя словно в Икее собирали. Хэ удивленно фыркнул, а после расхохотался, откидывая голову на спинку кресла. И я не смог остаться безучастным. Сладко заныло где-то слева. Смеющийся Чэн — это поистине завораживающее зрелище. Когда вот так. Искренне. Без оттенков злобы и сарказма. Просто обычная человеческая эмоция, которая ему очень идёт, делая черты лица безумно притягательными и до дрожи красивыми. Я упустил тот момент, когда отхлынула злоба и отчуждение. Упустил ледяную ярость. Упустил чувство мести. Я растерял весь подготовленный яд и просто смотрел на него. — Если бы твой язык умел не только молоть чушь, я бы его давно вырвал, — всё ещё улыбаясь, сказал Чэн. — Вот такая палка о двух концах. Чувствуешь беспомощность? — Скорее, твою задницу, — Хэ шевельнул бёдрами, и я проехался по его паху. В башке сорвался стоп-кран. Меня словно ледяной водой окатило — осознанием. Что завтра всё закончится. И мне до истеричной паники захотелось сбежать. Исчезнуть. Пропасть отсюда, вернее, отовсюду. Ведь завтра всё равно наступит, что бы я ни сделал и ни сказал. — Мне надо… — я оглянулся к окну, бегло оглядел зал и не придумал ничего дельного. Нужно прекращать всё это. Мозги выкипают, когда я рядом с ним. — Что тебе надо? — Чэн взял за подбородок и повернул моё лицо к себе. Больше нет весёлости. Лишь холодный вопрос. Всё снова перевернулось, исказилось и выстроилось под новым углом. Изменчивость общения и восприятия сравнима с бушующим водопадом. Те секунды, когда вода срывается с обрыва и с оглушительным грохотом встречается с пенной стихией. — Молчишь? Потому что знаешь или наоборот? Я прикрыл глаза. Что же всё-таки ему известно? Откуда эти наводящие вопросы? Чего он ждет? Признания? А может, чтобы я одумался? Изменил решение. Даёт возможность отступить? — Не всё ли равно? — Похоже на то, — через паузу ответил Чэн. — Какие планы на завтра? Меня словно током дёрнуло от этого вопроса. Я взялся за запястья Хэ, покоящиеся на подлокотниках и, сжав их пальцами, немного наклонился к нему. — А что? — График поменялся. Появилось свободное время. — И ты решил потратить его на меня? — Да, — слишком легко. И слишком просто. Ловушка или чистое везение? Впрочем, проверить опытным путем всё равно придётся. Это не та ситуация, где развилок множество. Выбор один. Жаль, что и жизнь тоже. — Можем сходить в бар. Моего отца, — пытаюсь уловить малейший оттенок эмоций на его лице. Но ничего. — Почему именно туда? — Хэ убрал мои руки со своих запястий и устроил ладони на талии, грея их теплом даже через футболку. — Потому что я давно там не был. Интересно, что с ним стало. Район неспокойный, и одинокий бар могли уже сто раз «выставить». Хотел завтра туда пойти, но раз ты навязываешь своё общество, можешь составить компанию. — Насколько мне известно, бар в порядке. Я попытался встать с его колен. Так осточертело врать и изворачиваться, что впору разразиться громким криком вперемешку с матом. — Но мы всё равно сходим. Тебе же это нужно. — В смысле? — вскинулся я, но Чэн удержал на месте. — Хочешь сходить. — Да, — через паузу, — хочу. — Ну тогда пойдём. И ты, наконец, успокоишься. От его слов мурашки пробежали по спине, а на руках поднялись волосы. — В восемь, — голос охрип. — В восемь, — согласился Чэн. — Я спать. Отпустишь? — киваю на держащие меня руки. Хэ без лишних слов вернул мне свободу. Я без лишних слов — заберу его жизнь. Завтра. *** Я не спал ни минуты. Голова раскалывалась от боли, а мышцы ныли так, словно я вчера как минимум взял золото на олимпийских играх. Раздражённые глаза жгло, и я попеременно смаргивая рефлекторные слезы, тер холодными пальцами веки, пытаясь унять резь. Но нихрена не помогало. Хуже состояния не придумаешь. Кажется, я начал сдавать очень стремительно. Какое бы будущее себе ни загадал — оно будет недолгим. Ночью Хэ так и не пришёл в спальню. А утром меня встретил пустой зал. Но это и к лучшему. Лишний раз сталкиваться с Чэном желания не было. И не потому что видеть не хотел, а потому что… Потому что… С мысли сбила входящая смс: «Активация прошла успешно. Хорошая работа, Змей» Вторая. «Через полчаса у банка» *** В город вернулась жара. После дождя воздух густой, насыщенный озоном и испарениями от раскаленного асфальта. Привычный шумный рой мегаполиса застилает уши и больную голову. Вся атмосфера, все эти снующие люди, что копошатся в своих выдуманных проблемах… Ненавижу их. Всех ненавижу. Вокруг сплошь корявые декорации. Ненастоящее. Недолюди. Проживают свои недожизни. И боятся всякой херни типа стоматологов и счёта в ресторане. Тупые уебки. Тупые. Уебки. Кеды от луж вымокли почти насквозь, а к спине то и дело липла влажная футболка, неприятно стягивая лопатки. Но мне не было до этого никакого дела. Я шёл за своими серебряниками. Дышал предательством. Олицетворял его. Был им. А ненавидел всех. Но это капля в море, по соотношению с ненавистью к самому себе. Знакомая спина. — Ты пунктуален, — скалится Лю. — Заткнись, — прошипел в ответ. — Да ладно тебе, — он благодушно хлопнул меня по плечу, — скоро избавишься от этого, — показательно зацепил пальцем ошейник. И у меня сорвало крышу. Самое время. Бью наотмашь. Кулаком в рожу. Как же ненавижу… …После банка я не вернулся обратно в апартаменты Чэна. Мне хотелось прогуляться. Вернее идти в никуда. Бесцельно слоняться по знакомым улицам, пропитывая лёгкие табачным дымом. Теперь я мог ходить, где угодно и не бояться ничего. Сегодня в каждом районе я желанный гость. Почти локальный божок. Разве не к этому стремился? Вот оно — всеобщее признание и уважение. К этому моменту я шёл все семнадцать лет. Пик триумфа. Иногда желания имеют свойства сбываться, но в самом извращенном понимании. А Лю… Сдержал слово. Даже после того, как я сломал ему нос. Я чувствовал, как он борется с желанием разрядить в меня всю обойму. С какой злобой пялился, жег взглядом спину и затылок, стоило только отвернуться. Но у него приказ. И Лю связан им не хуже, чем я ошейником. Такая вот комедия положений. А сейчас, сидя на лавке на отшибе какого-то района, я пил тёплое пиво и возил носком кеда в луже. Дальше им промокнуть всё равно не светит. Паршивый алкоголь усиливал головную боль, чего, в принципе, я и добивался. Пусть будет плохо. И ещё хуже. Я не считал времени, не обращал внимания на долгие пристальные взгляды в свою сторону. Даже нервничать перестал. Иссох и превратился в одну сплошную бесконечно тянущуюся боль. Головную. Сердечную. Умственную. Душевную… Виброрежим телефона вернул в реальность: на ободранную лавку с полупустой бутылкой пива в руке. Сначала вынул телефон, переданный мне Джинхэем. Но тот молчал. А затем вспомнил, что нашёл свой потерянный телефон в апартаментах Чэна, и оказалось, что именно он настойчиво вибрировал в кармане. — Да. — И не надеялся, что ты ответишь, — удивлённый голос Ронга. — М… — максимум, что удалось из себя выжать. — Ты как? — Зачем звонишь? — хлюпнул кедом и закинул ногу на лавку. — Чтобы узнать, как ты себя чувствуешь. Вчера вечером ты какой-то нервный был. Сильнее обычного, — хриплый смешок. — Нормально чувствую. — Ты где сейчас? Я оторвал взгляд от асфальта и оглянулся. Пришёл сюда на автомате. Просто двигался и очутился здесь. А теперь совершенно закономерно не имел понятия, где это «здесь». — Ли? — Не знаю. На лавке. И рыбой воняет. Может, возле портов. — Ты пьян? — Столько вопросов… — Так пьян? — Нет, но буду. — Слушай, я конечно не претендую на роль твоей матушки, но ты очень много пьёшь… А учитывая твои проблемы со здоровьем, это совсем не гуд. — Роль моей матушки… — я усмехнулся, — с этой ролью даже она сама не справилась, так что место вакантно, можешь попробовать. — Будто ты будешь слушаться, — как-то обречённо вздохнул Ронг. — В том-то и дело… — Встретимся сегодня? — Нет. — Занят? — Типа того. — Ладно, — и тишина, — ладно, — повторился он, — только будь осторожен и не вляпайся никуда. Снова. — Хм… Ещё немного и тебе достанется Оскар за лучшую женскую роль. — Блять! — и связь обрывается. Когда отправился за второй бутылкой пива, то убедился в своей догадке. Я на самом деле был возле портов. Это, вроде, здесь Чэн перерезал кучу народа. Или нет? А разве это теперь важно? Время текло. Время менялось. А я врос в лавку, ныне ставшую родной. Минули ещё две бутылки, но нужной кондиции не достиг. Меня просто размазало солнцем и усиливающейся в духоте вонью от рыбы. Кажется, был закат. Тёплое пиво медленно поползло по пищеводу. Я судорожно вздохнул и упёрся головой в колени, глотая вонючий воздух и набежавшие в рот слюни. Рефлекторно дёрнулось горло, и мутная жижа достигла рта, а после асфальта. И ровно в этот момент снова зазвонил телефон. Вытирая губы тыльной стороной запястья, бездумно отвечаю на звонок. Но голоса не подаю, просто приставляю смартфон к уху. — Опаздывать на встречу плохой тон. Или всё же свидание? — Чэн, — хрипнул я в ответ. — Сколько сейчас времени? — А ты не знаешь? — Знал бы, не спрашивал, — тяжело поднялся с лавки и попытался найти ориентиры. — Начало девятого. Я уже в баре. Здесь, кстати, весьма неплохо, учитывая вид всего района в целом. — Как ты зашёл? Ответом мне был смешок. — Ладно, — я в очередной раз огляделся, пытаясь справиться с новой волной тошноты, — скоро буду. Угостись пока. За мой счёт. — Я хоть и отметил внешний вид бара, но холеру подцепить не планировал. — Тогда поздно спохватился. — Ты о холере? — И о ней тоже. Убрал телефон в карман и направился на встречу. Или свидание. *** Если оглянуться на сухую статистику, то в родном районе я не был примерно около двух недель, но если опираться на ощущение — то целую вечность. Всё вокруг, знакомое до последней трещины, кажется теперь отчуждено новым, словно старый друг, которого знаешь всю жизнь, но при встрече оказывается, что и поговорить не о чем. Те же люди, дома, переулки, круглосуточные магазины, перекрестки и вечно не работающие светофоры. Те же дороги, истоптанные миллионы раз: мой район - лучший пример постоянства. Только я теперь другой. Виной тому Хэ? Или же я сам сменил шкуру под гнетом обстоятельств, но сейчас окружающая местность не вызывала ничего кроме отторжения. А ведь я сюда так стремился. Здравствуй, «дом». Оказывается, что и тебя я теперь ненавижу. Подкуриваю одну сигарету об другую, привычным движением толкаю плечом дверь и захожу в бар. Встретил запах затхлости, пыли и уже более знакомый — дерева. Помещение словно осунулось, выцвело и высохло. Питейное заведение отца никогда не могло похвастаться обилием постоянных клиентов, но сейчас оно выглядело и вовсе покинутым. Хотя почему выглядело? Так на самом деле и было. За исключением одного человека, который невольно вдохнул жизнь в запустение своим присутствием. Чэн сидел у барной стойки и скучающе попивал тёмное пиво из высокого стакана. Обманчиво расслаблен. — Пунктуальность не твой конёк, — словно бы упрекает, но между делом. — Но ты же нашёл чем себя занять. Кстати, — глянул на алкогольное сопровождение, — тема холеры больше не актуальна? Под ногами скрипнул старый паркет, чеканя мои шаги по направлению к бару. — Более или менее, — неопределенно ответил он, — и что дальше? Будешь проводить ревизию? — Незачем. Я и так вижу, что всё в порядке, — я зашёл за стойку и занял место бармена. — Тогда чего мы ждём? — Хэ поставил бокал на столешницу и катнул его по направлению к моей руке, — или кого? Подхватил стакан, чтоб он не разбился и только потом до меня дошёл его вопрос. Наши взгляды пересеклись. И я понял, что это конец. Знает. Он всё знает. Крепко затягиваюсь сигаретой, выдыхая дым в сторону, не разрывая зрительного контакта. Не понимаю, что чувствую: необыкновенное облегчение, ужас или фатальное отчаяние. Всё перемешалось и не остановиться на чём-то одном, только сердце шарашит как безумное и слегка дрожат пальцы, держащие окурок. Потушил его о стойку и смахнул пепел с табаком на пол. — Ну и когда? — спросил, не собираясь отпираться и, тем более, уточнять суть вопроса. Всё и так ясно. — Когда ты разгромил игровой клуб Циё. Он взамен на свою жизнь рассказал, что задумал Харияши. Я и без него располагал некой информацией, но он достаточно подробно её подтвердил. — Циё мёртв. — Потому что крысы долго не живут. — А как же «взамен на свою жизнь»? — Я обманул. Так бывает, верно, Змей? — И что дальше? — холодно улыбнулся я и облокотился на стойку, сокращая расстояние до Чэна. — Ждём гостей. Что-то они опаздывают, — Хэ мимолетным взглядом посмотрел на дорогие наручные часы. Чэн спокоен. Чэн хладнокровен. Ни один мускул не дрогнул на его лице. А самое главное, он всё время знал, знал, что я в этом замешан и продолжал быть со мной. Надеялся, что я передумаю или упивался собственным величием? — Где я прокололся? — меня обуяло нездоровое любопытство. Потому что изначально, когда шла расстановка сил, я был ни при делах. — Ошейник. Ты всегда находился под наблюдением, в том числе и когда мило беседовал с Джинхэеем на пляже. — Ясно, — равнодушно отозвался я на не менее прагматичный ответ, — могу кое о чём попросить? Хэ улыбнулся и тоже придвинулся ко мне. — Конечно. — Ронг ничего не знал и не знает. Не трогай его, — это всё, чего я хотел. Ибо прекрасно понимал, что моя карта уже разыграна. «Крысы долго не живут». Ответ Хэ прервал звук шагов и громко распахивающаяся дверь, ударившаяся о стену. — Никакой дисциплины, — усмехнулся Чэн и поднялся навстречу «гостям». Харияши, Лю и Джинхэй. Естественно, при них имелась «группа поддержки», которая на данный момент шумно заправляла делами на улице. — Мы вас не сильно потревожили? — вежливо уточнил Харияши и сложил руки так, чтобы был виден Glock, зажатый в правой руке. — Наконец-то все в сборе, — Хэ поднялся и круговым движением пальца велел мне выйти из-за стойки бара и встать возле троицы, — хотя нет. Не все. Но это поправимо. — О чём это ты? — подал голос Джинхэй, но был остановлен предостерегающим взмахом руки Лю. — Давно с Аннгом связывались? Трое мужчин переглянулись. Последний час банкир не выходил на связь. — Что это значит? — подал голос Харияши и уставился на меня, а после, словно неожиданно сдали нервы, направил ствол на Хэ. — Без глупостей, — хриплый шепоток Тао, на ухо Харияши. Помощник Чэна возник ни откуда, как будто материализовался из чёрной материи прямо за спиной бывшего старшего района. — Как там? — спросил Хэ и кивнул на дверь. — Сыро, — поморщился Тао и вдавил ствол кольта в висок Харияши. А тот смотрел на меня. Не мигая. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, о чём он думает. Решил, что я вновь его предал. Но самое смешное было то, что я не сделал этого ни единого чертового раза. Лоб Харияши покрылся испариной, лицо пошло неравномерными красными пятнами, а в глазах стыла такая злоба, что концентрировалась вокруг него ощутимой аурой. Он вкушал проигрыш вместе со мной, но слепо верил, что в одиночку. Все присутствующие в баре оказались марионетками в руках кукловода, который не знал поражений. У его театра всегда грандиозные постановки, окупающиеся с лихвой. Вот и сейчас — полный аншлаг. Поздравляю, Хэ. Теперь я могу с уверенностью сказать, что тебе нет равных. Я не успел выйти из-за стойки, потому наблюдал разыгрывающуюся мизансцену на небольшом расстоянии. — Ты чего-то не понял? — Хэ не глядя обратился ко мне. Я провёл рукой по чёлке, что лезла в глаза, и неспешным шагом двинулся на заклание. Встал рядом с Джинхэем. — Сука продажная, — прошипел мне мой «соратник». Я пожал плечами, не намереваясь объяснять элементарные вещи, которые заключались в том, что если я стою с ними в одну линию, значит не такая уж я и продажная сука. Но в тоже время это достаточно спорный факт, смотря в какой плоскости вести рассуждения. — Это я заберу, — мнимо строго вещает Тао, выдергивая пистолет из судорожно сжатых пальцев Харияши. — Наши люди!.. — заорал Джинхэй, имея в виду, что на улице должны пастись вооруженные вассалы двух группировок, которые давали возможность Харияши, Лю и ему самому если не разыграть партию в свою выгоду, то хотя бы даровать возможность к отступлению. — Мертвы, — окончил за него Чэн, — как Аннг, и все остальные ваши сообщники. Да, впрочем, как и ты. — Чт… Оглушительный выстрел разнес в щепки загустевшую тишину и россыпь горячих брызг окатила Лю. Он, неловко вскрикнув, отшатнулся к стене, но был перехвачен Тао, который, ударив под сгиб колен, опрокинул помощника Харияши на пол. Тело Джинхэя, с распахнутыми в ужасе кристально чистыми серыми глазами, неправильным манекеном распростерлось у наших ног. Из внушительной дыры в черепе просачивалась чёрно-багряная кровь. Хэ опустил руку с береттой. Харияши тихо взвыл, интуитивно цепляясь за моё запястье своими сухими крепкими пальцами. А я просто смотрел, как до носка кед медленно доползает лужа крови. Пара сантиметров осталась, и я, заторможено, отодвинул ногу, ожидая, когда бурая масса доберётся до следующего этапа. — Я закурю? — мой голос прозвучал как второй выстрел. Почувствовал, как вздрогнул Харияши. — Научился спрашивать? — улыбаясь, уточнил Чэн. — Какая теперь разница? Рука Тао невесомо провела по предплечью. — Я хотел тебя уберечь, — в его голосе правдивая горечь. — А я хотел, чтоб Хэ сдох. Никто и никогда не получает желаемого. Выдернул руку из хватки Харияши и, достав из кармана пачку сигарет, вновь отравил легкие никотином. — Ты! — вдруг заорал Харияши Чэну и шагнул вперед, — думаешь, всё кончено? Выиграл?! Как бы не так! Тебе не сойдёт с рук моя смерть! Главы районов не простят самоуправства! — О каких главах идёт речь? Тао, — повелительной интонацией велит Хэ. Тао суёт телефон в руки Харияши. — Смотри. От красных пятен на лице старшего не остаётся и следа. Он сереет на глазах. Я, выдыхая дым, заглянул ему через плечо, уперев взгляд в экран смартфона. Одно фото сменяется другим. Все старшие районов на этих снимках. Мёртвые. — Это… — севшим голосом хрипнул Харияши. — Смена власти. На побережье выбирались новые главы районов. Некоторые уже приступили к своим обязанностям. — А ты?.. — обескровленными губами шепнул Харияши. — А я? — хмыкнул Чэн, — как думаешь, кто теперь я? Главный. Хэ Чэн ныне держатель города. Была ли волей случая наша мышиная возня или Он заранее всё задумал — ответа нет. Но итог один — мы и горы трупов оказались ступенями к его восхождению к власти. К безраздельной монархии. Партия.