Sing

— Где ты взял это? Этот взгляд Нейтана Прескотта, безнаказанность и ярость натурально свели парня с ума. Всё его тело перенапряжено, он буквально на взводе, как и его оружие в руках. Парень оскалился и сделал шаг в сторону меня: — Ты, блять, не знаешь, кто я такой и с кем ты связалась! — его угрожающий тон сорвался на истеричный крик, а плечи повело куда-то влево. Стало страшно, что он сорвётся и пристрелит меня в этом ёбаном женском туалете ёбаного Блэквелла. — За убийство у тебя будет больше проблем, чем за наркоту… — мой голос дрожал, но я старалась не терять лицо перед богатым уебаном. Рука его дрогнула, Нейтан приставил оружие к моему животу и злобно оскалился: — Да по такой швали, как ты, даже скучать не станут! — заблокировал мне пути побега, оперевшись на стену, и прошипел Прескотт. Ствол его огнестрела вжался в мой живот, а сам парень странно задёргался, не скрывая злорадства. Паника накрыла меня с головой и, собрав остатки рассудка, я оттолкнула его: — Опусти пистолет, псих! Бах! Острая режущая боль пронзила солнечное сплетение, когда палец Нейтана соскользнул со спускового крючка и он случайно выстрелил. Дыхание мгновенно спёрло, жжение в груди быстро нарастало, а в нос ударил сильный запах пороха и крови — ноги подкосились и я упала на холодный кафель — на руке, пытавшейся пережать ранение, заалела кровь. Парень побелел от ужаса и в страхе выронил оружие, отступая назад…        Я вскочила на постели, испугавшись криков подруги. Хлоя дёргалась во сне, не просыпаясь и задыхаясь от страха. Когда я прикоснулась к ней в попытке разбудить, кожа Прайс была холодной и чуть влажной от пота, а всё её тело дрожало. — Хлоя, очнись! Хлоя, я прошу тебя! Вдруг девушка резко дёрнулась, вскрикнула и села на постели, схватившись за живот, а из широко открытых глаз скатилась пара слезинок. Сев рядом с подругой и взяв её лицо в ладони, я аккуратно стёрла слёзы с холодных щёк. Хлоя тяжело дышала и шокированно смотрела прямо перед собой, пока я тщетно пыталась привести её в чувство. Стеклянный взгляд пустых от ужаса глаз и мелкая дрожь во всём её теле — недолго думая, я обняла неподвижную Хлою, пытаясь унять её боль. Не знаю, сколько мы так просидели, но когда я снова подняла взгляд на подругу, страх в глазах Прайс отступал, как и сон, синеволосая девушка постепенно успокаивалась, прильнув на моё плечо, и тихо всхлипывала: — Спасибо, что ты здесь, Макс. — Я всегда буду здесь, рядом с тобой, — прошептала я, обнимая подругу и укладывая ее обратно на постель, — хочешь, принесу воды? — едва я это сказала, девушка зашлась в сухом кашле и слабо кивнула, прикрыв рот одеялом. Момент — и вот я сижу в одной футболке и шортиках, сонливо шаря ногой по полу в поисках тапочкозавров — милых плюшевых тапок с какими-то доисторическими, сшитыми из фетра рептилиями. Прохладный воздух из разбитых окон внизу заставил меня поёжиться, но ради Хлои я готова и потерпеть. Обернувшись, я обнаружила подругу, сидящей в коконе из одеяла и нервно теребящей его уголок, а сама она выражала полное смятение и непонимание: — Я принесу попить, а потом ты расскажешь мне, что тебе приснилось. Прайс не ответила, лишь упала головой на подушку и глубоко вздохнула. Решив не терять времени, я вышла из комнаты и отправилась вниз по шаткой лесенке, дорогой, знакомой почти на уровне инстинкта.       Меня встретила тихая, спокойная кухня — такой она всегда была по ночам, сколько я помню ночёвки в доме Прайсов. Из разбитого окна рвано дышала ночь прохладой и влагой, осколки стекла усыпали кухонную тумбу, словно самоцветы, искрящиеся в свете куцей жёлтой луны, а звенящая тишина по ту сторону ограды в очередной раз напомнила о прошедшей катастрофе. Я старательно прогнала мрачные мысли и включила свет над плитой, оглянулась в поисках бутылки с водой — заветная пятилитровая канистрочка белела на барной стойке позади меня. Пока я наливала воду в идеально натёртый стеклянный стакан, ветер скользнул в комнату и заставил меня содрогнуться от холода — неловкое движение, и вся футболка залита водой. Я протянула правую руку перед собой, собираясь отмотать время, и тут же осеклась: — Никаких перемоток, больше никогда, Макс, ты обещала. Вытянутая конечность безвольно опустилась вдоль тела, из груди вырвался глубокий вздох. Прости меня, Аркадия Бэй.       Я наполнила стакан и повернулась, чтобы подняться к Хлое и напоить её, но вдруг заметила за кухонным столом фигуру. Девушка сидела и пристально смотрела на недопитый вечером виски, барабаня пальцами по столешнице: — Мне приснилось, как Нейтан убил меня там, в туалете. Будто сирена не сработала и он застрелил меня, понимаешь? Это было так… реально, Макс, — голос подруги нервно хрипел. Я присела перед ней на колено и протянула стакан с водой, размышляя о том, как она сумела так незаметно спуститься по скрипящей лестнице: — Выпей, тебе полегчает. Хлоя взглянула на меня пустыми глазами и аккуратно взяла стакан, прижалась губами к стеклянной кромке и стала жадно пить, капли прохладной воды скатились по её губам к подбородку и шее. Когда она допила, то с силой опустила стакан на стол, от чего я непроизвольно дёрнулась. Девушка подняла на меня опухшие от слёз и алкоголя красноватые глаза, усмехнулась и взъерошила мои волосы: — Ну, доброго утра, хиппи? — Утра? — я недоумённо кивнула на окно и темноту за ним. — Не поверишь, Колфилд, три часа после полуночи — всё-таки раннее, но утро, — едко ухмыльнулась Прайс и потянула меня подняться с колен и сама встала со стула. Я всегда была ниже неё, раньше это раздражало и я всё мечтала перегнать подружку, а теперь… мне даже нравилось, что я чуть ниже Хлои. Чувствовала себя рядом с ней в безопасности и покое.        Хлоя взяла в руку пустой стакан и повернулась ко мне, на её подбородке слабо поблёскивала та самая капелька воды. Интересно, что скажет Прайс, если я её сотру? Губами, например, хм… Как она отреагирует? Стоп, Макс, ты её напугаешь. Или нет? Тогда, утром после бассейна, она хоть и растерялась, но всё же это она взяла тебя на «слабо»… — О-ох, Макс, это было о-очень по-лесбийски, — вырвал меня из мыслей приглушённый голос Хлои, игриво улыбавшейся уголками губ. — Что?! — ну да, это знакомое чувство прилива крови к щекам, сейчас ты будешь потешной помидоркой, Макс. — Ты так пристально смотрела на мои губы, даже представить боюсь, о чём ты задумалась, — девушка легко погладила меня по руке и шепнула, — но надеюсь, я хотя бы кончила в твоих фантазиях. — Прайс! — я уронила голову в ладони, пытаясь не сгореть от стыда, — я… боже, клянусь, ничего такого не было! Ай-яй-яй, Макс, наглая врушка. Хлоя мило захихикала и схватила меня за руку, прижав к себе: — Идём спать, утром мы отправимся в Сиэтл за новой жизнью, — улыбка её немного померкла, — но, конечно, я представляла себе этот момент иначе. Я обняла её в ответ и сцепила зубы, чтобы не заплакать: — Пойдём, тебе нужно выспаться перед дорогой, — прошептала я, дабы не выдать дрожь в голосе. — Макс, — Хлоя наклонилась ко мне и провела костяшками пальцев по щеке, — можно тебя кое о чём попросить? Я вопросительно подняла бровь, и Прайс продолжила, отведя взгляд: — Когда мы доберёмся до Сиэтла, пообещай мне, что не останешься с родителями? Я направилась к лестнице и потащила за собой Хлою, по пути размышляя над её просьбой. И почему я сама до этого не додумалась: конечно, родители захотят оставить меня дома — мама наверняка сходит с ума, пока не может до меня дозвониться, а папа смотрит в сводках новостей хоть каких-то известий об Аркадии Бэй… Мы поднялись в комнату Прайс и улеглись на постель: мои бёдра и руки совсем замёрзли от сквозняка в кухне, чего не скажешь о конечностях подруги — воистину девочка-пламя. Я поспешила накрыть нас обеих одеялом и растереть окоченевшее тело, чем рассмешила Хлою: — Иди сюда, пингвиниха, вместе теплее, — она откинулась на подушку и закинула руки за голову, устремив взгляд в потолок, — помнишь нашу первую совместную ночёвку? Как же долго мы уговаривали твою маму отпустить тебя! Хлоя тут же получила тычок в рёбра и захихикала, продолжая вспоминать: — Помню, как мы с тобой делали домашку в средней школе, ты так тупила над задачей по алгебре, что не отличала переменные друг от друга, а находила вообще что-то левое… Сейчас я была бы не лучше, — голос Хлои понизился до громкого шёпота, а сама она перевернулась на бок, лицом ко мне, — Так странно, а ведь когда-то я была отличницей… Я взъерошила рукой волосы и плотнее укуталась в одеяло, растирая руками замёрзшие ноги: — Ну, у тебя были на то причины… Пусть я не проучилась в Блэквелле даже семестра, но то, что это полный гадюшник — факт. — Был им, — перебила меня подруга. — Что? — Блэквелл был полным гадюшником ещё сутки назад, как и весь Аркадия Бэй хотя бы существовал ещё вчера, — Хлоя поднялась на кровати и пристально смотрела на меня, сцепив руки.       Я поникла. Действительно, больше ничего этого нет — ни учителей, ни учеников, ни самой школы. Да что Блэквелл, весь город моего… нашего с Хлоей детства стоял в руинах. Горы трупов, выкорчеванные ураганом деревья и дорожные знаки, всюду смерть и разрушения — казалось, запах крови и морской соли никогда не выветрится из моих ноздрей. Закрыв глаза, я будто снова слышала шум ветра, хлёсткий свист дождя по коже и крики людей, которые слабо доносились из-под урагана к нам, на утёс у маяка. Хлоя подползла ближе ко мне и уткнулась подбородком в мою макушку, крепко обняв меня: — Ты настоящий супергерой, Макс. Я так благодарна тебе за всё. Истерика накатила удушающей волной, подступили горячим комком к самому горлу и я разрыдалась: — Нихуя я не герой, Хлоя! За что ты благодаришь меня?! — я оттолкнула Прайс от себя и вскочила с кровати, — За что ты говоришь мне «спасибо», за разъёбанный город, за тысячи смертей, за то, что не спасла никого из дорогих для тебя людей?! Слёзы резали и без того заплаканные глаза солью, а плечи содрогались в рыданиях — я схватила себя руками и стала ходить по комнате от шкафа к окну. Хлоя опустила глаза в одеяло и нервно теребила его уголок, тяжело вздыхая. Вдруг она встала с кровати, подошла ко мне вплотную и тихо, еле слышно прошептала: — Может, ты не спасла ни маму, ни Дэвида, ни, уж тем более, Рэйчел, но ты спасла одну сумасшедшую панкушку и её залётного хиппи-пришельца, — Хлоя обняла меня, прижав к себе так крепко, как только могла, и заплакала, уткнувшись мне в плечо.        Мы обе осели на пол, держась друг друга, и позволили себе просто выплеснуть все эмоции. Хлоя иногда шептала что-то неразборчивое и сильнее жалась ко мне, изредка дрожа от холода и рыданий. Хлоя схватила меня за руки, вперившись отчаянным взглядом: — Никогда больше не говори, что ты никого не спасла, Макс, — она вдруг замешкалась и отвела на секунду взгляд голубых, затуманенных горем глаз. Судорожно выдохнув, она снова посмотрела на меня и чуть подалась вперёд: — Пожалуйста, мне сейчас так нужно… — Что?.. И тут я почувствовала горячие, чуть суховатые и солёные от слёз губы Хлои на своих губах. Прайс нежно, но требовательно целовала меня, гладя костяшками пальцев по щеке. Замешкавшись, я вдруг осознала, что просто сижу, как истукан и не реагирую, а потому тут же попыталась ответить на её ласку своей. Хлоя, казалось, облегчённо выдохнула, когда почувствовала, как я подстраиваюсь под её ритм, а потому стала целовать намного развязнее — вот её язык уже аккуратно касается моих губ, ласково поглаживает мой язык и вдруг она прикусывает мою нижнюю губу — так страстно, что я не сумела сдержать рваного вздоха: — Х-хлоя, стой, подожди… Она вопросительно бросила на меня взгляд из-под опущенных ресниц: — Что такое? — Я замёрзла здесь… Прайс усмехнулась, помогла мне встать и мы подошли к кровати. Девушка держала меня своими тёплыми руками за талию со спины и прошептала на ушко: — Замёрзла, говоришь? Сейчас будет горячо, — и подруга, резко развернув меня лицом к себе, на мгновение прижалась к моим губам и легко толкнула меня на постель, падая следом. Какие-то секунды потребовались нам, чтобы накрыться одеялом и снова обратить внимание друг на друга. — Макс, хочу тебе сказать, что ты выросла потрясающей красоты девушкой, — промурлыкала Хлоя и, положив свои ладони на мои бёдра, прижала меня к своему тёплому телу. Её грудь прижималась к моим лопаткам, а кожа источала такой жар, будто у девчонки температура. Она провела горячими руками по моему телу, на долю секунды задержалась на талии, прикоснулась к рукам и поднялась к самой шее, нарочито томно выдохнув в ямку под ухом, отчего по всему моему телу прокатилась дрожь удовольствия: — Так теплее, Макс? — нежно прошептала она и я не смогла сдержать тихого вздоха, — а что насчёт моей просьбы, ты подумала? — Ах, Хлоя, что ты делаешь? — её пальцы вдруг коснулись живота и провели тонкую линию по кромке шортов, каждое движение девушки отдавалось горячей волной внутри моего тела. Я почувствовала, как она усмехнулась: — Согреваю тебя, так сказать, по старой дружбе, — и в ту же секунду аккуратно укусила меня за шею, а я не сдержала стона наслаждения, — отвечай, Безумная Макс. — Я же сказала, что больше не отпущу тебя ни за что и никогда, помнишь? Хлоя, господи, остановись, я не могу, ах, сконцентрироваться… — шептала я, не в силах отвлечься от ощущения тёплых и таких ласковых рук подруги на коже. — Могу ли я считать это данным тобой обещанием? — её ладони вдруг коснулись моей груди и ласково, но уверенно сжали её. — Чёрт, да, Хлоя Прайс! — я закусила губы, пытаясь сдерживать эти волны удовольствия внутри. Вдруг девушка надавила на моё левое плечо и толкнула меня на спину, усаживаясь сверху: в свете луны её кожа казалась ещё бледнее и тоньше, а её фирменная улыбочка превратилась в страстную ухмылку — я и представить себе не могла, что Хлоя настолько горяча. Во всех смыслах. Она наклонилась ко мне и провела пальцами по щекам, подбородку и поднялась к губам, нежно к ним прикоснулась и запустила руку в мои волосы, намереваясь снова поцеловать меня. Её губы были солоноватыми от слёз, а дыхание слегка горчило от выпитого накануне виски — но рискну преположить, что я и сама на вкус была не лучше. Это был не тот мимолётный поцелуйчик утром после приключения в Блэквелле, нет — теперь Хлоя была настроена серьёзно. Она опять прикусила мою губу и провела рукой по моей шее, увлекая в более глубокий поцелуй. И всё бы ничего, но я никогда так не целовалась до Прайс! Сердце заколотилось быстрее, а мне вдруг стало страшно облажаться. Хлоя немного отстранилась и посмотрела мне в глаза: — Что-то не так, тебе не нравится? — Ты… ты первая, понимаешь? — о, румяные щёчки, давно не виделись! Хорошо, что в комнате темно… Хлоя выпрямилась и заправила синюю прядь за ухо: — Воу, серьёзно? Чем ты вообще занималась всё это время в Сиэтле, Макс Колфилд? Заломив руки, я замолчала, пытаясь скрыть смущение. Хлоя снова поцеловала меня и прижалась лбом к моему лбу: — Значит, я умерю свой пыл. Если и лишать тебя девственности, то не так — не хочу, чтоб ты запомнила свой первый раз как секс в истерике с целью забыться друг в друге, понимаешь? — она взяла меня за руку и переплела свои пальцы с моими, слезла с меня и прижала меня к себе, поглаживая по голове.        Я проморгалась и бросила взгляд на окно: ранее непроглядно тёмное небо окрасилось в тёмно-серые нуарные оттенки, а значит, неумолимо приближался день и час расставания с Аркадия Бэй. Хлоя лениво перебирала в пальцах мои волосы, её ровное дыхание убаюкивало все тревожные мысли в голове, а тепло её тела дарило чувство безопасности и комфорта. Могла ли я продолжать называть эту девушку своей подругой? Или мы… пара? Любовницы? Или Прайс просто хотела забыться? Обрывки мыслей в голове сгустились в липкий комок, который я была не в силах распутать. Небо стремительно наливалось багрянцем, серые облака неспешно ползли в сторону рассвета. Я собрала волю в кулак и тихо спросила: — Значит ли всё это, что между нами было, что ты ответила мне взаимностью на мои чувства? Ответом мне была тишина: Хлоя мирно спала, ресницы её подрагивали во сне, а лицо выражало безмятежность. Улыбка растянула мои губы: хотя бы во сне она не грустит и не пытается забыться в ком-нибудь, не старается утопить боль в слезах или поцелуях…        Я аккуратно выползла из объятий подруги и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Спустилась на кухню, чтобы сварить себе кофе и встретить последний рассвет в Аркадия Бэй. Крепкий напиток окончательно прогнал остатки сонливости из моего тела, а яркие розовые солнечные лучи слепили глаза, одаривая последними осенними лучиками тепла мои щёки, усыпанные веснушками.        Мне так хочется верить, что однажды этот уголок Орегона снова вернут к жизни. В конце концов, что мне остаётся, кроме веры?