Квартирант

Сегодняшний день можно было смело окрестить неудачным. Можете считать, что я просто преувеличиваю или у меня действительно слишком пессимистичный взгляд на жизнь, но я действительно не могла и не хотела верить, что даже из раннего утра получится выжать хоть крупицу оптимизма. А знаете, почему? Наверное, в жизни не догадаетесь… хотя над кем я смеюсь, разумеется, вы, если читаете мою историю с самого начала, представляете хоть приблизительно, с какими ужасами мне пришлось столкнуться. Ну, во-первых, я и поспать-то толком не смогла. Я не сумела зайти в туалет и в душ без пятнадцатиминутного колебания, в течение которого я только и думала о том, как заставить Нагато отключиться от моих ощущений, если он и сам был фактически пленником этого тела и не имел никакой возможности отсюда убраться. Да и, думала я тогда, если бы даже у него было желание пойти мне навстречу, он из принципа упёрся бы. Но, по счастью, он весьма тактично сделал вид, будто не обращает внимания на то, что делает моя несчастная тушка, в то время как я краснела от стыда и ужаса, понимая, что сейчас я фактически справляю естественные надобности в присутствии взрослого человека противоположного пола, с которым мы практически не знакомы и состоим не в лучших отношениях. Из туалета и душа я выбегала так быстро, словно бы меня кипятком ошпарили. Мама, папа и Леночка пока только провожали меня недоумевающими взглядами и качали головами. Меня обрадовало лишь, что они не стали настойчиво допрашивать меня или читать нотации: я была так измучена, что легко сорвалась бы и добилась бы ещё более сурового наказания, чем лишение манги, компьютера и телевизора. Да, мне очень хотелось бы найти сейчас того гада, что так подшутил надо мной и Пейном, и заставить этого очень изобретательную личность саму немножко помучиться в тоталитарном обществе Узумаки! Только, вот беда, я не представляла даже примерно, кому и зачем могло понадобиться провернуть такой странный трюк. А между тем неприятности мои всё увеличивались в размерах. Во-первых, я не выспалась. Я и не могла уснуть, поскольку все недавние события слишком расшатали мою несчастную психику, и мне требовалось время даже для того, чтобы попросту успокоиться. Во-вторых, даже тогда, когда я потихоньку стала сползать в дрёму, я обнаружила, что полностью отключиться от реальности не могу, и этому мешало, как нетрудно было бы догадаться, назойливое гудение мыслей Нагато где-то в правой части моей головы. «Пейн-сама, ложитесь уже спать! - проворчала я, полная усталости и злости на этот несправедливый мир. — Раз уж Вы гостите в этом теле, будьте к нему вежливы, не то оно точно умрёт от переутомления… стрессов разных…» Прошло, наверное, несколько минут, прежде чем Узумаки мне степенно ответствовал: «Я не могу уснуть». «Почему?» — тотчас прицепилась я, понимая, что он мне всё равно не даст исчерпывающего ответа. «Потому что я думаю», — снова после небольшой паузы сообщил мне Узумаки. «Думать надо на свежую голову, - настойчиво заметила я, — поэтому лучше пока отдохните. Правда… ваши размышления мешают мне спать, между прочим». «Я не могу сейчас не думать, поскольку мне нужно как можно скорее возвратиться к себе домой, - сказал Нагато. — Я заметил, что время в этом мире и в моём настоящем текут с разной скоростью. В твоём измерении оно движется намного быстрее, но я не знаю, насколько именно. Это означает, что в течение моего отсутствия могло произойти немало страшных вещей. «Акацуки» — нестабильная организация, ей нужен бессменный лидер». «Мадара и без Вас там покомандует», - съязвила я, но Нагато не обратил на это внимания. «К тому же, я не могу оставлять Конан одну надолго, - добавил он почти что задумчиво, — ей нужно моё руководство». Нет, в тот момент — да и на протяжении всей бессонной ночи, — мне его было по-настоящему жалко. Между прочим, я даже не стала злиться, когда поняла, что, видимо, спокойной дрёмы я так и не дождусь, поскольку Узумаки не переставал что-то напряжённо обдумывать, не реагируя на мою усталость, до самого рассвета. Да-да, проспать чуть-чуть дольше мне не позволили. Мой личный безжалостный тренер согнал меня с постели одним холодным и решительным: «Пора вставать. Твоя подруга приглашала тебя отправиться с ней утром. Уже не ночь». «Да, но ещё и не утро, Нагато-сама! - возмутилась я. — Никто из моих знакомых не просыпается в такое раннее время!» «Именно утренние часы самые полезные, — наставительно произнёс Узумаки, — одень моё тело и отправляйся на кухню. Тебе не стоит есть ничего тяжёлого, иначе тренировка выйдет для тебя более напряжённой». «Это не Ваше тело, а моё!» - попробовала я отстоять свою независимость. Что ж, думаете, у меня это получилось? Наверное, у меня даже не получится передать то удивление, которое отобразилось на лицах моих заспанных родных, когда они обнаружили меня на кухне вполне бодрой, наряженной в спортивную форму и невозмутимо пьющей лёгкий зелёный чай. Напротив меня лежало одинокое, безгранично несчастное зелёное яблоко, которое мне даже надкусывать не хотелось: из вредности, — пусть я и понимала, что такое упрямство не принесёт мне ничего хорошего. Мама в течение нескольких минут украдкой рассматривала меня, позабыв о жарящемся на плите омлете, в результате чего тот безбожно подгорел, а папа часто вскидывал на меня обеспокоенный и в некоторой степени подозрительный взор, перебравшись им через листы еженедельного научного журнала, который он выписывал. Леночка же перещеголяла предков: если те сдержались и сделали вид, будто понимают, как сильно я хочу заслужить их расположение, чтобы потом вернуться к привычному разгильдяйскому образу жизни, то сестрица выпучила глаза и ахнула: — Маша? Ты… ты куда это? — В спортзал, — мрачно пожала я плечами, — не удивляйся, ведь я уже всех предупреждала об этом. — И тебе не помешает, Лена, — сказала мама, озабоченно отскребая от протестующе шипящей сковороды кусочки подгоревшего омлета, — у тебя сильно оплыла талия. Да, наши предки — люди прямолинейные. Если они считают, что у меня сильно потускнели волосы, а Лена стала плохо выговаривать букву «л», то скажут об этом, и если их внимание обратится на сей факт утром, подбирать более мягкие выражения они не станут. Пристыженная Леночка молча села за стол и с остервенением схватила с него яблоко, прежде чем я успела к тому хотя бы притронуться, и стала кусать с таким видом, словно бы была злобной вампиршей из старых добрых ужастиков. Я молча поднялась и по стеночке направилась к выходу: не очень мне нравился недобрый взгляд сестрицы… а если честно, то этот взгляд мне вообще никак не нравился… Но, не успела я достичь двери, как меня остановил внутренний голос, принадлежавший Узумаки. «Вернись и возьми из холодильника ещё яблоко, - велел он, — в скором времени я стану готовить тело к различным испытаниям, в том числе и голодом, но пока это слишком рано делать: ты совсем не тренированна». «Спасибо за комплимент», - пробурчала я, но яблоко из холодильника всё-таки вытащила, сунула его в карман спортивных штанов и с тяжёлым сердцем отправилась вон из родного дома. Впрочем, не было ничего плохого в том, чтобы уже сейчас его покинуть: во всяком случае, меня перестал бы преследовать этот жуткий злой взгляд Леночки, ожесточённо пожирающей фрукты и давящейся безмолвными слезами… «Вот до чего Вы довели», — с упрёком сказала я Узумаки, когда мы очутились на улице. «Твоя мать была права: она полная, но не настолько, насколько ты», — у этого человека, очевидно, напрочь отсутствовал такт. Впрочем, он ведь считал себя Богом, а потому, очевидно, не утруждал себя вежливостью в адрес всяких там холопов вроде меня, его временного пристанища. «Вы как кремень, - только и ответила я, — а если хотите приспособиться к этому миру, нужно измениться». Сами понимаете, мои слова не оказали на него ровным счётом никакого воздействия. Нагато вёл себя очень тихо и спокойно: наверное, просто любовался всеми прелестями мегаполиса с помощью моих органов чувств. Такие вещи, как лифт, система автоматического открытия дверей, машины, заводы и прочее, были ему неведомы, поэтому он, очевидно, сейчас молча собирал информацию — и то радовало. Это позволило мне подготовиться ко встрече с Мариной, которая прискакала на десять минут раньше условленного времени и тотчас кинулась меня обнимать. — Ну наконец-то, хоть куда-то пойдём вместе! — вопила Марина, а её перехваченные тонкими розовыми резинками волосы так и прыгали у неё по плечам. — В форму себя заодно приведёшь… для здоровья полезно! А то сидишь вечно одна, спятить можно! «Да я уже спятила», — про себя прокомментировала я, стараясь улыбаться подруге как можно вежливее. Все мои злоключения только начинались. Во-первых, нам пришлось топать до спортзала пешком, поскольку Маришка очень хотела насладиться свежим воздухом и испытать свои новые белые кроссовки, которыми она так гордилась, что фотографировала на каждом стоп-сигнале светофора. Ей, стройной, лёгкой и спортивной, такой переход был что прогулка для магазина, но мне, наверное, даже покорение Альп показалось бы более простой задачей. Марина не переставала щебетать какие-то глупости и тыкать меня носом во всех встречных красивых парней, предлагая с ними познакомиться, а я мечтала только об одном — скорее добраться до спортзала, чтобы уже отмучиться и завершить, наконец, этот никчёмный день. Я чувствовала себя самым несчастным существом на планете, в то время как Марина не прекращала радоваться, и даже Нагато, кажется, чуть-чуть приободрился, поскольку он изрёк со своей фирменной интонацией: «Эта девушка достаточно сильна. Она могла бы стать хорошим шиноби, если бы лучше контролировала свои эмоции». «Но именно этому она не научится никогда, Нагато-сама, — сообщила я тут же, — так что даже не думайте посвятить её в наши тайны!» Наконец, после двадцати пяти минут мучений мы достигли цели. Спортзал представлял собой аккуратное белёное здание, составленное из трёх этажей, которые нависали друг на другом и уравновешивались с помощью колонн, которые подпирали балюстраду. На входе нас проверил хмурый толстый охранник со сканвордами в руке и карандашом за ухом, и затем мы очутились в прохладном главном зале, полном людей. — Сюда, сюда! — Марина схватила меня за руку и потащила в правый вестибюль, от стенок которого голоса отражались гулким эхом. — Тут беговая дорожка! В просторном помещении было достаточно тренажёров самого разного рода. Справа мужчины качали мускулы, поднимая и опуская тяжёлые штанги, от одного взгляда на которые становилось плохо, слева все желающие разрабатывали мускулы рук, притягивая к груди ручки особого механизма, у окна несколько женщин занималось с гантелями, а на беговых дорожках носились люди всех возрастов, от семилетнего ребёнка до бабушки преклонных лет, которая и то смотрелась бодрее, чем я. Прямо напротив нас, кстати, висело зеркало, в котором я и увидела своё многострадальное отражение. Я напоминала усталую тридцатилетнюю тётку: круги под глазами, мешковатая одежда, излишний вес и неаккуратно прибранные волосы… да, неудивительно, что Нагато хотел привести это тело в порядок: пусть среди его Путей и встречались совершенные уродцы, они, по крайней мере, были в превосходной физической форме. «Здесь достаточно странные тренировки», — прокомментировал Пейн. Как я чувствовала, он продолжал приглядываться к обстановке, даже когда Марина силком запихнула меня на освободившийся тренажёр, выставила темп бега и сама засуетилась на соседней дорожке, весело повизгивая. Глядя на неё, можно было бы подумать, что спорт — это милейшее дело. Марина улыбалась, хоть на лбу у неё и блестел пот, фигура выглядела уверенной и подтянутой, а кончиками знаменитых белых кроссовок она еле касалась дорожки, точно бы плыла по небу. А вот при взгляде на меня в голову напрашивался вывод: хуже спорта может быть только ад. Я еле переваливалась по дорожке, отдуваясь и смахивая со лба приставучие прядки волос, мне казалось, что у меня кровь кипит в жилах. Сердце моё билось вяло и плохо, лёгкие практически не получали кислорода, а мозги вскоре совсем перестали соображать. Я могла только видеть, что по таймеру мне остаётся бежать три минуты… две пятьдесят девять… две пятьдесят восемь… Господи-боже-мой, как же медленно ползло это треклятое время! Мне никогда столь сильно не хотелось его как-то убыстрить или вообще отключиться от реальности. Ни то, ни другое я сделать не могла: от отключки меня удерживал раскомандовавшийся в моих мозгах Нагато. «Держи шаг! — твердил он, что твой учитель физкультуры. — Дыши ровнее! Расслабься!» «Я пытаюсь!» — думала я, вяло отмахиваясь от его приказов. «Наклонись вперёд и расслабь руки, тебе станет комфортнее, - продолжал Узумаки, — если ты видела, как бегаем мы, подражай нам». «Живот мешает!» «Ты пришла сюда, чтобы избавить от него моё будущее тело». Когда долгожданные минуты всё же иссякли, я радостно повисла на тренажёре, с трудом хватая ртом воздух. Господи-боже-мой, оказывается, воздух бывает таким приятным… холодным… У меня кружилась голова, а от перенапряжения гудели ноги. Я не могла даже опереться на всю стопу, чтобы не вызвать неприятные горячие мурашки по ней, поэтому предпочитала стоять на цыпочках. Марина рядом со мной продолжала бегать в том же темпе, что и я, и на лице её не было ни грамма усталости. — Опыт, — с улыбкой пояснила она, повернув ко мне голову, — и к тебе придёт, если будешь здесь заниматься. Я сейчас напоминала самой себе беременную слониху перед родами. Как я выгляжу со стороны, мне не хотелось задумываться, но я предполагала, что могу смотреться и хуже: во всяком случае, иначе я не могла объяснить, почему мальчик, занимавшийся с гантелями чуть впереди, так странно на меня смотрел… «Мария, — прозвенел в моей голове голос Узумаки, — это далеко не предел твоего организма. Возвращайся на тренажёр». «Нагато-сама…» Спорить было бесполезно: даже моё собственное тело меня предало и измученно поплелось на прежнее место, занимая нелепую, с точки зрения обычных людей, позу, в которой бегали шиноби. Мне оставалось только тихо проклинать весь свет, а в частности — того самого хитрого товарища, что связал мою душу с душой Узумаки-старшего. Не хочу я иметь личного тренера. Особенно такого. Господи боже, я просто хочу от него отвязаться!