Квартирант

«Может, оно и к лучшему, что тебе теперь не приходится переодеваться за пять секунд, сидеть на унитазе как на противопехотной мине и бояться сунуть в рот кусочком больше. Теперь ты снова можешь не спать до рассвета, объедаться пирожными, балбесничать на уроках… можешь жить своей прежней жизнью!» — так я говорила себе, пока старательно причёсывалась перед зеркалом и удерживала на губах рыдания. Странное это было чувство… ощущение пустоты и никчёмности. Я смотрела на себя, грустно расправляющую непослушные пряди волос зубчиками расчёски, и мне казалось, что я гляжу вовсе не на себя. Нет, в девушке в отражении, определённо, я видела родные черты, и в то же время это была какая-то совсем другая я. Не та, которой я стала, пока делила тело с Нагато. Я отвела расчёску от головы, рассеянно зацепив ещё несколько буйных прядей, и уложила её на комод, отворачиваясь. Я даже не заметила, что промахнулась и расчёска упала на пол. Шагом раненого мамонта я поплелась к своей кровати, на которую и взгромоздила зад, как только подступила вплотную к выпирающему матрацу. — Нагато-сан такого не одобрил бы, — сказала я вполголоса, взглянув на матрац. Старая привычка подталкивала меня немедленно запихнуть матрац на прежнее место, пока в голове не раздался полный злости приказывающий голос — но лень внутри меня ласково говорила: «Чего ты боишься, Маша? Плохого Нагато-сана рядом больше нет. Он вернулся в свой мир и вполне комфортно там себя чувствует. В конце концов, он родом оттуда. Раз он не изменился, пока был с тобой и видел, к чему приводят необдуманные поступки, с чего ты взяла, что сможешь его перекроить? Да и кто он тебе? Не родственник, не друг. Видела же, какой он гадкий. Не позволял кушать вволю, таскал в спортзал. На уроках спать не давал, да даже ночью от него покоя не было: всё думал и думал там у себя в закутке о чём-то… Порадуйся, Маша, больше к тебе никто приставать не будет! Он ведь хотел вернуться… дома ему лучше, чем здесь». Как ни странно, лень говорила вполне разумные вещи. Тем не менее, мне легче не становилось — напротив, тяжесть на душе только увеличивалась. Мне было… трудно. Очень трудно. И страшно. Так страшно, что голова кружилась, в сердце начинало колоть, а губы пересыхали. Я откинулась назад, и моя голова утонула среди мягких подушек. Глядя в потолок, я задумчиво спросила саму себя: — Тогда почему же мне так плохо? Почему… на сердце тяжело? Хотелось бы верить, что я и впрямь не могла повлиять на такого упёртого типа, как Узумаки, и делала максимум из возможного, дабы сохранить в его голове остатки разума и увеличить степень его сознательности, сделать из него нормального парня, каким он стал только после разговора с Наруто в своём тайном убежище — незадолго до смерти. Пребывание Пейна в моей голове осталось незамеченным для окружающих. Временами даже я сама, подходя к зеркалу или открывая пестрящий сносными отметками дневник, думала, что добилась всех этих успехов сама, не прибегая к помощи человека из параллельного мира. Мне становилось страшно, когда я думала, что могу забыть Нагато, ведь мне совсем не хотелось его забывать. Мой таинственный квартирант исчез порядка двух с половиной недель назад. Он ничего после себя не оставил, даже не предупредил, и потому мне казалось, что он и сам не предполагал, что его затянет в родной мир именно в тот день и в то время. Во всяком случае, мне хотелось бы верить, что он о таком и не подозревал. Глупо это было, но я надеялась, что он хотя бы немножко ко мне привязался. Мне вот он даже нравиться начал понемногу. Я имею в виду, не так, как раньше. Раньше я восхищалась удивительной силой персонажа из комиксов, его трагичной судьбой и, что уж греха таить, восхитительно прекрасными риннеганами, которые выглядели далеко не так выразительно, когда находились в глазницах своего исконного владельца, Учихи Мадары, но теперь… теперь мне казалось, что сила, глаза и прочее не имеют к моей симпатии никакого отношения. Ну да, Нагато был не самым приятным на свете человеком, но он много раз мне помогал, даже если ему и не было это необходимо. Его никто не просил решать за меня домашнее задание, когда я уснула после утомительной тренировки в спортзале, что он мне навязал и заставил пройти самостоятельно, он мог подать мне дельный совет (в своей непреклонной манере, разумеется, но это не имело никакого значения). В конце концов… я понимала теперь, что он и в своём мире никогда и никому по-настоящему не желал зла. Он просто… просто отчаялся и измучился, он хотел спокойствия для всех. Счастья — для всех. Потому и прибегал к радикальным методам, потому как считал, что великую цель можно покорить лишь огромным количеством жертв и безумными страданиями. Мне всегда казалось, что он и без Яхико, не окажись рядом баламутный Обито, сумел бы принести в мир шиноби спокойствие — только проливать кровь он, разумеется, не стал бы. Хотя… что я могу предполагать? Я ведь даже не знаю сейчас, где он. Может, он вернулся домой, но ведь об этом нельзя говорить с категоричной уверенностью. Василий Петрович бормотал что-то насчёт множества реальностей и каких-то дверей, открывающихся между разными измерениями (более подробную информацию я получить не смогла, так как после моего воодушевлённого вопроса Василий, покосившись на меня пьяненьким глазом, с весёлым смешком назвал именем своей многострадальной ассистентки, которая стажировалась под началом моего крёстного после университета, что-то фыркнул, хрюкнул не хуже свиньи и вырубился. Позорно вырубился, рухнув носом на услужливо подставленную мной мягкую диванную подушечку). А вдруг Нагато вовсе не попал домой, а очутился в новой реальности, где люди ходят кверху ногами, или слоны разговаривают, или насекомые разумны, или вообще спокойненько существуют ребята из «Блича», «Крови Триединства», «Тёмного Дворецкого», «Бездомного Бога» и сотни других просмотренных мною аниме и прочитанных манг? А если они там существуют одновременно? А если Нагато очутился в голове кого-то из главных героев? Или вообще попал в животное? Хотя, думаю, если в параллельном мире действуют законы аниме, никого особенно не удивит честолюбивая коза или упорная лошадь, стремящаяся к единоличной власти и созданию сверхмощного и сверхопасного оружия. Как мне узнать, что с ним случилось? Я резко села на кровати. После таких мыслей мне совсем расхотелось клевать носом над подушкой, реветь и бормотать какие-то глупости. Мне, если честно, вообще не хотелось больше валяться на одном месте и нагонять на тело жир. — Нагато-сан так старался привести тебя в порядок, распустёха! — зло сказала я, скатившись с кровати и неуверенно выпрямившись. Мягкие одеяльца так и манили меня к себе. — Нагато-сан пытался человека из тебя сделать, а ты его подвела, опять лежишь тут, жиреешь и глупеешь! Представляешь, что он с тобой сделает, если вернётся, а ты опять будешь ленивой толстой дурочкой? Я благополучно позабыла о том, что комната Леночки находится по соседству с моей, а стены у нас достаточно тонкие. Если честно, мне не стоило беспокоиться из-за сестры: её так раздражало моё присутствие, что она старалась игнорировать меня с помощью наушников. Врубив звук погромче, Леночка выполняла домашнее задание, убиралась и даже танцевала (да-да, я заметила сестру отплясывающей какой-то дикий танец, когда проходила на кухню, чтобы выкинуть остатки сгрызенного свежего яблочка), потому что меня в мире её фантазий не было. Уверена, Лена никогда не хотела иметь старшую сестру, в особенности такую, как я. Мне, в свою очередь, было абсолютно наплевать, с кем жить в одном доме, лишь бы не бесили, а Леночка была человеком тихим (пока её не трогали). Я, наоборот, всегда выражала свои эмоции доступным способом, с младенческих лет ещё (и моя чрезмерная шумность была одной из множества причин, по которым родители никогда не брали меня с собой на отдых, скидывая на руки дядям, тётям, Джульетте Марковне — да кому угодно, лишь бы голова не болела от моих слишком часто выражаемых восторгов или возмущения. Сейчас я была возмущена. Сердито протопав к двери, я грохнулась на крутящийся стул перед компьютером и яростно врубила его ударом по системному блоку. На экране медленно загорелось приветствие, затем высветились два аккаунта: мой и тот, что принадлежал Нагато, помеченный странной аббревиатурой «PitLotW». Я навела курсор на этот аккаунт и щёлкнула по нему. Выскочило предложение: «Введите пароль». Я наобум напечатала: «Акацуки». Система тотчас же ответила сварливым: «Пароль неверен». Я сердито стёрла пароль и набрала другое выражение: «Пейн — лидер». Не сработало и это. Я попытала счастья ещё раз. В ход шли такие варианты, как имена всех членов организации, названия додзюцу и особых техник, даже странное выражение: «Конан и Нагато — любовь навсегда». Следовало ли спрашивать, что пароль я так и не подобрала? — Ну, спасибо Вам огромное! — воскликнула я, стукнув кулаком рядом с клавиатурой. — С чужим компьютером… как с собственным обращаешься… Я вошла в свой аккаунт и, едва дождавшись появления иконок на рабочем столе, залезла в папку «Школа». Там же помещалась папка под названием «В.П»… пустая. Я стиснула зубы. — Нагато-сан, чтоб Вас! — я снова хватила кулаком по столу. — Ну нафига было забирать отсюда все документы Василия Петровича?! В следующий раз я его точно разговорить не сумею! А сведения о параллельных реальностях мне были, как вы понимаете, необходимы. Я должна была узнать, всё ли в порядке с Пейном, где он сейчас, попытаться его выручить. В конце концов, он действительно много для меня значил как товарищ, я не имела права его бросить. Но обращаться к крёстному за помощью, когда родители ещё не отошли от его последнего визита, было и впрямь безрассудно, да и нет у нас столько вина, чтобы накачать Василия до соответствующего состояния, в котором он мне всё безропотно выболтает. Оставалось одно — взломать свой собственный компьютер.