Квартирант

Вж-ж… вж-ж… — Да заткнись ты уже, наконец! У многих из вас так начинается утро, правда? Вы слышите над своим ухом противные, свербящие, как электродрель надоедливого соседа в четыре утра, звуки, размахиваетесь, чтобы прихлопнуть ненавистный будильник, но он звонит ещё громче, и вы вслепую колошматите ладонью по тумбочке, пока, наконец, не понимаете, что надо бы разлепить глаза и заткнуть эту пищащую сволочь. А уж когда вы усаживаетесь в родимой кроватке, то до вас доходит, что пути назад нет. Понимаете, к чему я клоню, да? А теперь выбросьте из головы все свои предположения, которые вы наверняка выстроили, прочитав предыдущие абзацы, и поймите: у меня не было орущего, словно свинья на бойне, будильника. Более того, я б в жизни его себе не завела: почему, думаю, не стоит объяснять вторично. А разбудил меня весёленький писк, раздававшийся из динамиков компьютера, за которым я вчера благополучно отрубилась, ткнувшись носом в клавиатуру и развесив по ней симпатичные пузырчатые слюнки. На экране высветилась надпись: «залипание клавиш». — Ну здорово! Вообще круто! — не сдержалась я и со всей дури шандарахнула кулаком по столешнице, торопливо убирая свою голову с многострадальной клавиатуры и на всякий случай отодвигая мышь. Компьютер был неумолим. Как деактивировать залипание клавиш, я не имела ни малейшего представления, поэтому предпочла поступить так, как поступала моя бабушка, если у неё не работал телевизор: просто выдернула шнур и, подождав пару секунд, подключила компьютер к питанию снова. Да, у меня далеко не самые лучшие методы обращения с техникой. Я знала, что меня лучше не подпускать к электронике, с тех пор, как схватила свою первую пару по информатике и уныло поплелась за парту, сжимая опозоренный дневник и пытаясь придумать, как я стану оправдываться перед родителями. Но всё это было в далёком седьмом классе, сейчас же я обнаглела до такой чудовищной степени, что и не думала изобретать отмазки: как правило, они находились сами, либо я стоически молчала, пока мать и отец изливали своё негодование, а потом так же молча и угрюмо терпела наказание. По счастью, в последнее время неуды не сыпались на меня, как на библейских евреев — манна небесная, но таким везением я была обязана исключительно Нагато. Собственно говоря, это ведь он получал все те хорошие отметки, которыми пестрел теперь мой дневник, но без него я по-прежнему была ни на что не годной. Это означало, что свою новую двойку я подцеплю в самом скором времени — а, стало быть, мне и мангу официально не выдадут. Таскать томики из родительской заначки было весьма рискованно: существовал чудовищный, просто монстрячески огромный риск, что меня заметят и предадут анафеме — не мама и папа, так Леночка, которая всё ещё дулась на меня за выходки Нагато и отказывалась идти на контакт. Я торопливо напечатала новый пароль, который мне услужливо придумал наш хикка Василий, и вошла на страничку Пейна. Слава всем богам, клавиши уже не залипали, так что я смогла без особенных проблем отыскать папку с документами крёстного и открыть первый попавшийся. Перед глазами у меня тут же замелькали буквы и цифры, которые я воспринимала как загадочный шифр. Да, я увлекалась физикой, да, мои знания в этой области были глубже, чем у обычной десятиклассницы, но это… это явно выходило за пределы моего понимания. Как вообще Нагато тут что-то понял? Он ведь занимается физикой намного меньше меня! Мне хотелось бы не исключать такой вариант, что Узумаки просто сидел перед компьютером с умным видом и старался в чём-то разобраться, так как Бог, которым он себя мнил, просто обязан подчинить ничтожную физику. Перед глазами у меня мелькнуло что-то черное. Я дёрнулась, протирая веки. Показалось? — Ерунда какая-то, — забормотала я и с усиленным вниманием отдалась изучению какой-то зубодробительной формулы, доказывающей отсутствие пространства и времени в привычном нам смысле. — Итак, здесь постоянная в квадрате… а потом… Мушек стало больше. Я сердито взмахнула руками — но чёрные точки упрямо облепляли не только монитор, но и всё, что я видела… даже саму меня. «Нет-нет… — пронеслась последняя мысль в моём гаснущем сознании, — пожалуйста, не надо… не хочу-у-у!» Да только кому было дело до моих желаний?