Квартирант

Темно. Темно и холодно. Я попробовала подвигать руками или ногами. Ощущения у меня были не самые приятные: мне казалось, что меня окунули головой вниз в какую-то вонючую лужу с застоявшейся ледяной водой, и, разумеется, я старалась поскорее выкарабкаться из такого неудобного положения. Я далеко не сразу осознала, что у меня в принципе сейчас не существует ни рук, ни ног, ни даже зачатков собственной плоти. Я походила на нечто весьма абстрактное, расплывчатое и неопределённое, плававшее в черноте и обладавшее собственным разумом. Здорово. Просто с ума можно от счастья сойти. Наверное, мне повезло, что я уже имела определённый опыт перемещения: так мне удалось не впасть в истерику, едва я снова очутилась в таком же жалком положении, в каком мне уже доводилось бывать, когда я бесплатно подрабатывала личной шизофренией Нагато. Впрочем, думаю, ему хватало с лихвой и собственных неполадок с психикой, так что он едва ли радовался моему появлению. Интересно, как он отнесётся ко мне сейчас, если я нахожусь в его теле — а ведь я и вправду в его теле, да? Ну правда же? Мне очень хотелось бы надеяться, что я отныне — гость сознания Узумаки. Да, временами он был до зубовного скрежета высокомерным, неуживчивым, злым и непонимающим, но он всё-таки был мне хоть немножечко знаком, и я уже не воспринимала его как часть чуждого мне мира со странными и жестокими законами. Нагато мне немало помог, когда болтался в моей туше: привёл и её, и мозги в порядок, и я вдруг преисполнилась альтруистичного желания помочь ему в ответ. Почему я была уверена, что я отныне обретаюсь внутри Узумаки? Спрашиваете тоже… легко было бы ответить на такой странный и простой вопрос. Вот представьте следующую ситуацию: вам покупают (либо вы покупаете себе сами) новые ботинки, которые привлекли вас своей внешней красотой. Сгорая от нетерпения, вы запихиваете в обувь ноги и внезапно обнаруживаете, что та вам немножко тесна. Тем не менее, лишаться столь прекрасных ботинок вам неохота, поэтому вы терпеливо разнашиваете обувь дома, нажимая на носки и на пятки, поворачиваясь и так и сяк и радостно присвистывая, когда нога устраивается поудобнее. Наконец, ботинки разношены, вы можете блистать в них, как Золушка в своих хрустальных туфельках — на балу с принцем. То головокружительное ощущение вы не можете забыть и никогда не забудете, если вам придётся разнашивать другую пару ботинок, вы всё-таки сразу поймёте, что она отличается от первой. Ну вот, перемещение в чужое тело можно сравнить с надеванием узковатых ботинок. Я была абсолютно уверена, что не спутаю Нагато ни с кем другим — и я не ошиблась. «Ты, — послышался знакомый голос. Странно, но он отдавал некой усталостью, будто бы Узумаки совсем не радовался встрече. — Как тебе удалось сюда попасть?» «Не знаю, - буркнула я, — могли бы и поздороваться, Нагато-сама, всё-таки давно не виделись…» «Давно? - с ноткой ужасающей иронии переспросил он. — Не прошло и двух часов с тех пор, как я вернулся в своё тело, и ты сразу же последовала за мной, Мария». Ненавижу, когда он называет меня полным именем. Надо бы сказать, в этом он весьма похож на моих родителей: если я совершаю глупость, они всегда обращаются ко мне с такой церемонностью, словно бы я — знатная леди на приёме у английской королевы, и не переходят на привычное и милое «Маша», пока я не покаюсь во всех грехах, что когда-либо совершались на свете. «Два часа? - возмутилась я. — Да как бы не так! Куча времени прошла, вообще-то!» «Здесь прошло только два часа, - спокойно ответствовал Нагато. — Я засёк время». Я ненадолго впала в настоящий ступор. «Как?» - наконец, выдавила я из себя. «Здесь есть часы». Тут — не иначе, по соизволению моего сожителя — я моргнула и увидела нечто иное, чем расплывчатые тёмные пятна, у себя перед глазами. Мы находились в тайном убежище лидера «Акацуки», в какой-то гигантской полутёмной комнате, которая, однако, отличалась от своей предшественницы — той, где я очутилась в прошлый раз — наличием широкого окна с тюремными решётками. За окном можно было увидеть провисшие серые тучи и остроконечные шпили какого-то здания унылого болотного оттенка. Также имелся небольшой подоконник выступом грязновато-белого цвета, по которому с шуршанием стекали мощные дождевые потоки. Определённо, мы находились в Амегакуре — только в этой деревне, если верить манге, и столкнёшься с настолько безрадостным пейзажем. «Да, время в наших мирах идёт с разной скоростью, — констатировала я. — Так вы, значит, попали сюда не по своей воле?» «По своему желанию, - коротко ответил Узумаки и, чуть подумав, добавил: — Поскольку мне ничего не удалось расшифровать в записях твоего крёстного, я не могу считать, что мой обратный перенос произошёл благодаря моим усилиям». «Отлично, — тотчас приуныла я, — и что мне, в таком случае, делать? Ведь я понятия не имею, как вернуться домой! Я хочу обратно! Мне даром не сдалась ваша Амегакуре… и вообще вот это всё мне как слону дробина!» «Успокойся, - приказал мне Узумаки, — поскольку ты здесь, тебе придётся соблюдать законы нашего мира. Возможно, тебя и вернёт в твой дом…» «Да когда?! - вспылила я. — Пока я болтаюсь тут и общаюсь с Вами, в моём мире наверняка прошло уже несколько дней! Или даже недель! А если я задержусь тут на месяцы или годы? Каким будет моё тело, когда я вернусь? Я не хочу прожить остаток жизни никчёмной старухой! Да моё тело вообще и умереть может!» В течение того времени, что я истерила, Узумаки благородно молчал. Когда я выговорилась и взяла небольшую паузу, он заметил вполне в своём стиле: «Зато благодаря твоим знаниям у меня появился шанс продлить свою жизнь». «Да Вы только о себе… - осёкшись, я с подозрением в голосе спросила: — Стоп, Вы что собрались сделать?» «Раз мне суждено погибнуть от руки Узумаки Наруто, - торжественно изрёк Пейн, — не в моих интересах позволять ему мужать и крепнуть. Завтра утром я и Конан отправимся за джинчуурики Девятихвостого». Только этого мне не хватало, чтобы почувствовать себя в беспросветнейшей заднице.