Квартирант

Эффект бабочки. Какое красивое и какое глубокое по смыслу словосочетание! Ещё вчера я думала, что этот эффект правит миром, потому что, коль уж и бабочка сумела изменить судьбу всей Земли, я, существо крупнее и разумнее бабочки, определённо имела шансы на ещё более масштабные подвиги. Что ж, задам себе вопрос. Разве произошли какие-то изменения в судьбе Нагато и всего мира шиноби? Да, произошли. Но такого нам точно не надо! Мне на миг представились охваченная огнём Коноха, набитая трупами, разрушенные дома в ней, выбитые стёкла, развороченные кирпичи… мне показалось, что в моём сознании даже отдаются слабые крики осиротевших детей, которых Пейн тоже убьёт, ведь ему, такому чёрствому и холодному, никого в Листе не жалко. Мне вспомнились слова, которые он сказал Наруто при их встрече лицом к лицу. Его поход на Коноху был спровоцирован не только необходимостью взять Девятихвостого: он мог отправить в деревню кого угодно из оставшихся Акацуки, да хоть того же Зецу, обговорив это, конечно же, вначале с Тоби, однако он принял отданную ему команду и стал её радостно исполнять. Он не мог забыть зло, причинённое его родине и, в частности, его семье шиноби Листа, похороненная глубоко внутри ненависть его не унималась никогда — да и не думаю я, что он пытался хоть когда-то эту ненависть унять. Вот зачем он пошёл на Коноху тогда, до моего появления. А вот сейчас, почему этого пня, натурального красноволосого пня с опилками вместо мозгов, тянет искать на свою пятую точку приключений? Ну неужели же он ни капельки не изменился, неужели я совсем-совсем не затронула его чёрствую душу, и он воспользовался мной как источником ценных знаний о будущем? Если бы у меня было своё тело, я бы, несомненно, заплакала. Мне было так больно и обидно, что хотелось выть и крушить всё, что под руку только подвернётся, а ещё я ощущала на себе почти физическую грязь. На миг мне подумалось, что схожие чувства посещают девушек, которые неосмотрительно ввязались в отношения с форменными альфонсами… впрочем, я не стала развивать эту мысль дальше, чтобы не впасть в настоящую истерику. Хотя, знаете, мне при любом раскладе по-прежнему было чертовски обидно понимать, что меня попросту использовали, не озаботившись мной: моими мыслями, чувствами, переживаниями. Выходит, я никогда не была для Нагато кем-то большим, чем простым информатором и ценным подарком, полученным так неожиданно, что грех было бы выпустить? Тотчас мне захотелось обвинить себя и опять расплакаться. Ну конечно, глупая, глупая Маша Серебрякова, это ты себе всё нафантазировала, напридумывала, создала в своей бестолковой башке какой-то романтический образ, в упор отказавшись замечать истинного Нагато, который, в принципе, никогда и не думал скрывать свои намерения. Что он мне там говорил, пока околачивался в моём сознании с такой же беспардонностью, с какой я сейчас околачивалась у него? «Мне нужно сильное тело». «Я должен вернуться домой». «Мне необходимы твои знания». И всё. Я отчаянно попыталась припомнить хотя бы один откровенный длительный разговор между нами… мы ведь так много времени провели вместе, были в прямом смысле единым целым, должны же были… Но, как я ни старалась надумать несуществующие откровения со стороны Узумаки, они мне категорически не желали вспоминаться — потому что их не было. Нагато всегда оставался Нагато и вёл себя как шиноби на вражеской территории: втирался в доверие и добывал жизненно необходимые сведения. Это я, идиотка, знающая, кто он такой и на что способен, искренне верила, что мы подружимся, что я его спасу, что я сделаю его счастливым и, быть может, даже здоровым, потому как я ему, героически страдающему персонажу Кишимото, симпатизировала, верила… Но это был не персонаж идеализированной манги! Это был вполне реальный противный Нагато Узумаки по прозвищу Пейн, по кличке «Лидер», «Бог» и так далее: гнусный, подлый, недоверчивый субъект с отказавшими ногами и истощённым телом, который даже в туалет не мог сходить самостоятельно, который… которому, вообще-то, уже под четвёртый десяток подваливало! Внутренний голос спокойно — пока ещё спокойно — спросил у меня: «Что ты делаешь?» «Ничего», — зло отреагировала я. Мне не хотелось ни видеть Нагато, ни разговаривать с ним, ни… мне вообще ничего от него не хотелось! Если бы только я могла от него избавиться, вернуться домой… Тут же я оборвала саму себя. В моей душе шевельнулся стыд. Нельзя так просто сдаваться! Ну да, Нагато обманул мои ожидания, но странно было бы предполагать, что взрослый мужчина, всю жизнь лелеявший в себе ненависть к одной вполне определённой деревне, теперь откажется от своих кровавых замыслов, даже если ему сто раз рассказать и доказать, что шиноби Листа не такие уж и плохие, что уроды есть даже в «Акацуки» (как по мне, можно практически любого из этой шайки вывести в люди — и посмотреть, как народ разбежится, напуганный непрезентабельной внешностью чужака, или же постарается сманить новоприбывших в передвижной цирк, ведь есть такие в мире ниндзя? Наверняка есть…). К Нагато нужен был очень аккуратный и терпеливый подход. Я не Наруто и, как практика показала, не умею обращать людей на путь истинный парой звучных фраз, но я не собираюсь вот так просто отдать своего Узумаки! В конце концов, кто знает, что произойдёт со мной, если он умрёт, пока я нахожусь в его теле? Теоретически, я могла бы попробовать переселиться в одного из его Пейнов и спрятаться где-нибудь в глухих деревеньках, где о шиноби и слыхом не слыхивали, но. Но я буду бороться до последнего, а этот вариант рассмотрю как самый нежелательный путь спасения. Да, я хочу спасти Пейна, пусть он и оказался таким упрямцем и редкой скотиной, но и в самоубийцы я пока тоже не записывалась. «Ты думаешь слишком громко, - неожиданно сказал мне Узумаки, — ты отвлекаешь меня». «Говорю Вам, не надо выстраивать этот дурацкий план, он совсем… совсем отбитый!» — от волнения и злобы у меня даже вылетели из головы все более-менее приличные слова. «Совсем… что?» - впервые в хмуром голосе Пейна я уловила нотку заинтересованности. «Отбитый», — слегка растерянно повторила я. Странно было не расслышать меня, раз мы общаемся посредством мыслей. «Что значит это странное слово? Мне никогда не приходилось слышать его раньше». «Правда?» Себя я выругала сразу же после того, как задала этот тупой вопрос: во-первых, за то, что вообще заговорила с распроклятым упрямцем, не склонив его на свою сторону, во-вторых, за то, что разбрасываюсь всякими разговорными словечками. Через мгновение мои тараканы устроили суд и оправдали меня же по первому пункту обвинений: да, я разговаривала с Узумаки, разговаривала не через силу, но всё же по принуждению — мне ведь не хотелось умирать или видеть, как умирает он. В том, что Нагато едва ли успешно разгромит Коноху, я была практически уверена. Судя по тому, что время здесь идёт куда медленнее, чем в моём мире, от вербовки Дейдары прошло не больше месяца. Сколько сейчас лет Наруто и компании? Восемь или девять, не больше. Хирузен — Хокаге, Джирайя и Цунаде наверняка где-то странствуют, и из мощных ниндзя в деревне остался только Какаши. Клан Учиха был вырезан совсем недавно, не более двух лет назад. «А знаешь что, — ехидно сказал мне мой внутренний голос, о существовании которого я не подозревала до сего момента, — при таком раскладе у Нагато вполне может получиться раскатать Коноху в лепёшку и выкрасть Наруто! Хокаге сильный, это правда, но он не знает ничего о Нагато и не сможет так быстро, как Джирайя, обо всём догадаться. И Нагато не будет тратить так много времени попусту, он и так в курсе, где Наруто живёт и что он в деревне, просто пойдёт и заберёт свое, а деревню шарахнет Шинра Тенсей или даже Чибаку Тенсей — чего мелочиться-то, когда добыча при тебе? Ох, Маша, нужно было прятать от него мангу и самой тоже не читать! Если я его не остановлю… если я его не остановлю, что же будет?» «Ты меня слушаешь?» — монотонный голос Пейна вторгся в моё личное пространство достаточно неожиданно. По правде сказать, я — за своими-то горькими размышлениями — весьма успешно позабыла о существовании сознания Нагато бок о бок с моим собственным, забыла и о том, что вела беседу до того, как мне вздумалось поразмышлять о будущем. Тем не менее, я решила ответить, поскольку молчать было бы невежливо: «Да, я Вас слушаю». «Тогда каков был мой последний вопрос?» - коварно осведомился Пейн, безжалостно вогнав меня в ловушку. Пораскинув мозгами, я негромко выдохнула: «Не слушала». «Значит, выслушаешь теперь, - безапелляционно сообщил он мне, будто бы отдавая приказ. — Итак, я спросил тебя, что значит слово «отбитый", которое ты при мне употребила». «Ну, это… как бы… ненормальный, - чуть помявшись, призналась я. — Так говорит молодёжь… странно, что Вы ничего подобного не слышали, всё-таки в «Акацуки» есть и молодые люди… тот же Итачи, и Дейдара, и… и Сасори пришёл в «Акацуки» совсем юным». По правде сказать, мне с трудом удавалось представить себе пуленепробиваемых Итачи и Сасори, которые, изредка хлопая абсолютно безразличными холодными глазами, своими отстранёнными, переполненными высокомерным равнодушием голосами говорили: «Эй, Лидер, ты совсем отбитый со своими планами, что ли? Чё за развод, мы не подписывались на всякую хрень вроде Вечного Цукиёми, ты нам запаривал, что оружие массового поражения из биджу изобретать будешь!» «Ты считаешь мои планы ненормальными?» — спокойно осведомился Пейн. Я с опаской и осмотрительностью призналась: «Да». «Почему?» — тотчас спросил он, и мне впервые почудилась задетая гордость в его безэмоциональном сухом голосе, который обычно отдавал только приказы. «Ну… вы собираетесь пойти и убить маленького мальчика, совсем маленького… неужели Вам, такому сильному и взрослому мужчине, не стыдно нападать на ребёнка?» «Зачем мне ждать, пока он повзрослеет? — сухо спросил Пейн. — Тем более, ты знаешь, что он убьёт меня, если я дам ему время окрепнуть. Я считаю, что лучше принести в жертву девятерых джинчуурики и сохранить в мире вечное спокойствие, чем ежедневно терять сотни. Возраст не имеет значения, личные обстоятельства — тоже. Они не выбирали свою судьбу, но это и не важно. Они станут жертвами ради благой цели, хотят того или нет». «Наруто не убивал Вас, — тихо сказала я. — Он и не хотел этого делать, когда узнал, что Коноха сделала с Вашей родиной. Вы сами ради него умерли, потому что поверили в него. Поверили, что у него получится создать мир без насилия, о котором мечтали Вы, Конан-сан и Яхико-сан». Наступило непродолжительное молчание. Наконец, Пейн процедил с таким апломбом, словно был дворянином на приёме: «Чепуха. Я не мог такое сказать». «Вы не только сказали, Вы и сделали. Когда Вас воскресили на Четвёртой Мировой Войне шиноби и послали в бой против Наруто и Киллера Би, Вы не хотели драться, хотя Кабуто Вас и заставлял». «Кабуто?» — отстранённо спросил Узумаки. «Неважно, — вздохнула я. — Понимаете? Всё это Вы делали сами, без чьих-либо подсказок и без принуждения. Тогда Вы были настоящим героем». «Он развязал Четвёртую Мировую Войну Шиноби? — высокомерно хмыкнул Пейн в моём сознании. — Чего ещё ожидать от мальчишки, который даже не смог ответить на мой вопрос?» Хоть я и знала, что Нагато ко мне не прислушается, я всё-таки сказала: «Это Вы её развязали. Вы и Ваша организация». Наверное, после этих слов он должен был на меня сорваться и наговорить всякого бреда о вечном мире, о своей правде, о страданиях Амегакуре и его сирот и прочем — но он промолчал. А потом перед нами, окутанный тьмой, появился ходячий труп Яхико со сверкающими фиолетовыми глазами, и я как будто перетекла в него, слившись с той частичкой Нагато, что этим телом управляла. Яхико стремительно зашагал прочь — очевидно, на собрание со своими подчинёнными, дабы выдать им какие-нибудь миссии, чтобы они не прохлаждались зря. Видимо, меня ожидало весьма интересное зрелище.