Квартирант

Пока Нагато и Обито мерились силой и влиянием где-то вдалеке от нас, мы времени тоже даром не теряли. С помощью Конан я перетащила бессознательное тело Учихи Итачи в сторонку — к каким-то мрачным, затенённым скалам, где не было слышно разговора лидера и жуткого типа в маске. Впрочем, мы убежали и не так далеко, чтобы пропустить момент, когда (если?) наши мужчины начнут драку. Только вот мне даже воображать такой исход не хотелось, и поэтому я предпочла поскорее найти себе какое-нибудь занятие, чтобы не терзаться вполне обоснованными подозрениями. Учиха всё ещё пребывал в благословенном состоянии неведения, и я ему искренне завидовала. Хотя, на самом деле, хорошего тут мало: вот сидит он, скрученный, как сосиска, и знать не знает, что ему уже практически вынесли смертный приговор. Мне кажется, сейчас Итачи пожалел бы даже тот, кто не слышал о нём ничего хорошего. Конан смотрела на оглушённого Учиху как на сверхопасного монстра, который вполне может учинить катастрофу вселенского масштаба, если спустить его с короткого поводка. — Нужно поставить печати, — сказала она и резво применила к Итачи несколько странных дзюцу: я таких ни в манге, ни в аниме не видела. На запястьях и коленях оглушённого Учихи расцвело несколько чёрных цветков. — А по-моему, перебор, Конан-сан, — шёпотом сказала я. Мы не повышали голоса, как будто находились у постели смертельно больного. Я, чёрт возьми, поймала себя на том, что тоже кошусь на бедного Учиху с недоверием! С другой стороны, у меня уже был миллион возможностей удостовериться, что обаятельные и безгранично несчастные няшки, которых так и хотелось пожалеть, пока они мелькали на экране телевизора или плотных страницах иллюстрированного томика, на самом деле ещё те гады, одержимые манией убийства и вообще достаточно подозрительные. Так что расслабляться и сочувствовать Итачи, пока он не проявил себя с худшей стороны, явно не стоило. — Мы ведь собрались его разбудить, — Конан посмотрела на меня как на умалишённую. — Это слишком опасно делать без Нагато. — Но он же избит до бессознательного состояния, — возразила я, — не думаю, что он правда сразу полезет драться. В глазах Конан блестело сомнение. — Я думаю, что полезет, — изрекла она и наклонилась к Итачи ближе. Вздохнув, Конан шлёпнула его сначала по одной щеке, затем — по другой. Результатов это не дало никаких: Итачи по-прежнему сидел, как мешок с картошкой, привалившись к скале и не открывая смертоносных алых глаз. Конан резво вытащила из кармана какую-то тряпку и замотала Учихе верхнюю треть лица. Теперь Итачи был временно слеп, связан, избит и унижен куда больше, чем ему когда-либо приходилось быть униженным, я думаю. Конан смотрела на него как на дикого зверя, но уже готовилась нанести ещё удар. И она это сделала, причём я была уверена, что она получила какое-то удовлетворение от пощёчин, пускай и не показала этого. Учиха Итачи вздрогнул, и его голова немного приподнялась. Мы тут же отшатнулись; Конан на всякий случай приняла боевую стойку. Когда Учиха посмотрел на нас сквозь повязку, мне даже показалось, будто он обладает рентгеновским зрением, как Хьюги, и правда нас видит. Но вот то, что он сказал, быстро убедило нас в обратном. — Мадара, — сказал Итачи, — ты нарушил наш уговор. — Мы не Мадара, — пискнула я. Голос моего Пути звучал очень жалко. Голова Итачи дёрнулась в мою сторону, и я попятилась, на всякий случай прячась за Конан. Та, вся белая, стояла нерушимо и смотрела на Итачи с уничтожающим презрением. Ну да, конечно, ведь для неё-то он по-прежнему был предателем, который испортил так много крови и нервов Нагато! — Не думал, что ты пойдёшь на такое, Пейн, — безошибочно идентифицировав голос, изрёк Итачи. — Быть может, ты заговоришь со мной от своего настоящего лица? Теперь ты не нуждаешься в том, чтобы прятаться за марионетками. Ты победил меня. — Ты знал? — против воли ахнула я. — Как давно? — Уже несколько лет, — безразлично бросил Итачи. — И для меня удивительно, что другие «Акацуки» до сих пор не догадались, даже Орочимару и Сасори, хотя они были с тобой с самого начала. Нужно просто уметь делать выводы, чтобы понимать правду. Она не всегда спрятана далеко от поверхности. Конан гулко сглотнула. Складывалось такое впечатление, будто это Итачи нас допрашивает, а не мы — его. — Во всяком случае, — продолжал Учиха, — это уже не имеет значения. Почему ты оставил меня в живых? Ты обещал убить каждого, кто предаст «Акацуки», но ты не сдержал слово ни разу. Почему? — Просто… — я покусала губу, — просто тут такое дело, что мне действительно очень нужно с тобой поговорить! Я должна… должна у тебя кое-что узнать! Я не Пейн… и не Мадара… и вообще шиноби, любой, кроме тебя и членов твоего клана, не поверил бы мне, но я знаю, что ты поверишь и поможешь нам разобраться… — Интересно, — хмыкнул Итачи. — Зачем? Для пленника, которого должны были убить, вырвав глаза перед этим, он держался на редкость хладнокровно и высокомерно. Чёрт побери, мне хотелось его хоть немного припугнуть, но пока получалось так, что это он наводил на меня ужас. От Конан особого проку не было: она молчала, целиком сконцентрировавшись на поддержании своих печатей, которые Итачи с учиховским коварством пытался исподволь ослабить, пока занимал меня разговором. — Для начала, — осмелела я, — я попрошу тебя перестать дёргаться. Даже если ты сейчас освободишься и убьёшь меня и Конан, мимо Мадары и Пейна ты не пройдёшь. Они совсем рядом и как раз сейчас спорят, что с тобой делать. Пейн хочет просто тебя убить за предательство, он очень рассержен. Мадара предлагает перед этим пересадить твой Мангекё ему. Итачи прекратил дёргаться, как я ему и советовала, и напряжённо застыл. — Такого следовало ожидать, — тихо сказал он. — Так вот, в связи с этим я хочу сделать тебе предложение, — я проявляла чудеса дипломатии. Наверное, если эти навыки у меня не исчезнут, когда я вернусь домой, можно будет начать готовиться к ЕГЭ по обществознанию и английскому языку и потом смело штурмовать министерство иностранных дел. Думаю, там мои способности договариваться помогут мне сделать карьеру и наконец-то стать нормальным человеком… Ну, а тут они всего-навсего уберегут мою бедную тушку от смерти и увечий. Тоже неплохо, если рассуждать здраво. — Пейн ко мне… хорошо относится, — тут я, конечно, покривила душой. Нагато бесит всё, что со мной связано, но он определённо ко мне прислушивается. Возможно, он меня в некотором роде ценит. Как удобный рабочий инструмент, бесплатного предсказателя, который никогда не ошибается… я должна радоваться, что ему дорого хотя бы это. В конце концов, сомневаюсь, что он даже к Конан относится без своей высокомерной снисходительности бога. — И если я попрошу его, то он не убьёт тебя. А мы с Конан организуем тебе побег, только в случае твоего согласия нам помочь. Ты единственный, кто сможет разобраться во всём, что происходит, потому что ты Учиха и пространственные техники — это по вашей части. А теперь слушай и вникай. Времени у нас мало, я не буду повторять. Когда мой рассказ закончился, Итачи издал глубокомысленное хмыканье. Надо отдать ему должное: он оказался на редкость понятливым слушателем, поскольку ни разу меня не перебил, пока я говорила (а излагала я откровенно бредовую, будем честны, историю!). — Я знаю, — сказал он. — Перемещение между измерениями — это одна из техник, которыми владел ещё Рикудо-сеннин. Душа может покинуть своё измерение и попасть в другое, если она связана с душой местного жителя. Когда тому становится плохо и одиноко, как никогда, перенос может сработать. Но я никогда не слышал, чтобы это происходило в реальности. — Ну вот, — я окинула Итачи придирчивым взглядом, — это произошло. Что дальше-то делать? Как мне вернуться домой? Учиха молчал с несколько мгновений. Всё то время, что он не размыкал губ, было для меня ужаснее, чем немой бойкот родителей после очередной моей выходки. Но вот, наконец, он поднял голову и негромко изрёк: — Я знаю. И я смогу это сделать, если ты поможешь мне в ответ.