Квартирант

На что, спрашивается, я рассчитывала, вступая в открытое столкновение с Данзо? На победу? Не смешите меня. Конечно, в строгом смысле слова я сейчас — самый могучий из ныне живущих ниндзя, у меня есть риннеган, Шесть Путей и куча разнообразных Тенсеев… но ведь я — это не Нагато. Я просто Маша, и, когда мы далеки друг от друга, я не могу даже притворяться, что у меня есть додзюцу Рикудо-саннина. Поэтому сама мысль о том, чтобы бросить вызов Данзо — неслабому, кстати, ниндзя и знатному интригану! — должна была повергнуть меня в священный ужас. Но мне хватило наглости и глупости вызвать Данзо на бой, и Данзо, конечно же, мой вызов принял. А чего ему было бояться — разоблачения? Очень смешно. С глазами Учихи Шисуи он мог хоть голым станцевать сальсу на столе, но никто и не заподозрил бы его в этом, если бы он не захотел, чтобы об этом узнали. Кото Амацуками! Хитрая гадость… о ней говорили как о второй по силе иллюзии после Муген Цукиёми. Кото Амацуками в плохих руках (точнее, глазницах) могла принести немало бед. И я, я, проштудировавшая от корки до корки всю мангу (и не раз!), просмотревшая сериал от первого эпизода до последнего вместе со всеми опенингами и эндингами, даже со всеми филлерами (и не раз!) забыла об этом! Просто взяла — и забыла! А Данзо, конечно, о чудо-способностях украденного глаза и не думал забывать. Ну, ему-то, во всяком случае, просто не удалось бы спастись, не активировав технику. И выручил меня, как ни странно, Третий. Если бы Третий не подозвал к себе одного из своих АНБУ и не спросил что-то шёпотом, если бы АНБУ не кивнул, а старик не сделал какие-то свои выводы… ох, боюсь, что все поверили бы Данзо. — Отпусти контроль над чакрой, — хрипло потребовал сандайме. Данзо замер и заледенел. Я, если бы была свободна, тоже наверняка обратилась бы в странное подобие статуи, но мне и так не давали пошевелиться эти дьявольски крепкие ремни, которые резали кожу похлеще заправских ножей из отборной коллекции маньяка. Данзо медленно-медленно повернул к Хирузену голову и спросил сладеньким голосом, каким сюсюкали над кроватями нежеланных сыновей и дочерей отпетые детоубийцы: — Что? — Отпусти контроль над чакрой, — непримиримо повторил сандайме. — Мой АНБУ засёк подозрительную активность чакры в районе твоей правой глазницы. Более того… эта энергия отличается от той, которую ты обычно используешь, проще говоря — это не твоя энергия! По скулам Данзо заходили желваки. Мне казалось, что он готов наброситься на Хирузена и сожрать его тут же, с потрохами, но пока сдерживается. Члены «Корня», уж на что безэмоциональные истуканы, да и те сообразили, что их начальнику сейчас может не поздоровиться, и спешно стали группироваться кругом последнего. АНБУ Хокаге, в свою очередь, образовали плотное ядро около Хирузена. Выглядело всё так, будто советник Хокаге и сам Хокаге готовы немедленно же начать смертный бой. В такой напряжённой ситуации я, которая, собственно, и заварила всю кашу, мало кого интересовала. Во всяком случае, в мою сторону не смотрели, и это дало бы мне шанс сбежать, если бы только эти ремни хоть чуть-чуть ослабли!.. Но ремни, разумеется, никто не собирался убирать, так что я висела в своих путах, как муха — в ловчей сети паука, и внимательно наблюдала за противостоянием, так как больше мне заняться было нечем. — В чём ты меня подозреваешь? — высокомерно уронил Данзо. — Хочешь сказать, что я ворую чужую чакру? Ни один мускул в лице Хирузена не дрогнул, но его глаза заметно омрачились. — Нет, — сказал он, — ты выразился некорректно. Я подозреваю тебя в том, что этот человек, — он невежливо ткнул в мою сторону пальцем, — говорит правду и ты действительно украл глаз Учихи Шисуи, поскольку именно его чакру засёк мой АНБУ! Данзо весь затрясся. Теперь он даже не пытался притворяться оскорблённой невинностью и скалился, что дикий зверь, попавший в западню. На него даже смотреть было страшно. Сандайме перевёл дыхание и мрачно уточнил: — Ты всё ещё будешь оспаривать этот факт? Данзо поднёс трясущуюся руку к лицу. Бинты, скрывавшие изуродованную половину, выглядели как змеи. Он зацепился за краешек одного бинта, потянул тот на себя и резко каркнул: — Нет, не буду! Я забрал глаз Учихи Шисуи! Это правда! Но это было сделано… во имя… деревни! Печатая слова, словно на станке, Данзо сорвал один бинт. Затем другой, третий… белые обрывки летели прямо на пол голой камеры, которая неожиданно превратилась в место судилища, и Данзо яростно сверкал уцелевшим глазом. Его губы были бледными, а шрам на подбородке, наоборот, налился багрянцем. Его АНБУ совсем перестали соображать, что происходит: как бестолковые болванки, они вертели головами и глядели то на Хокаге с его подчинёнными, то на начальника, то на меня — виновницу сегодняшнего потрясения. Вот все бинты с лица Данзо спали, и он выпучил ярко-красный глаз Учихи Шисуи, словно похваляясь этим перед Хокаге. — Стало быть, это правда… — прошептал Хирузен. — А шаринганы в руке… Данзо, зачем ты это сделал? — Ответ всё тот же, — губы старейшины дрожали, но говорил он очень чётко и зло, как будто плюясь в Хокаге своей решительностью. — Это было сделано ради блага нашей деревни. Я забрал шаринганы Учиха ради общего блага, я сделал это для того же, для чего ты отдал Учихе Итачи приказ перебить их всех… и это не имеет ровным счётом никакого значения, покуда Коноха стоит. Наши руки… мы оба запачкали её кровью Учиха… и теперь ты отвернёшься от меня и посмотришь на этого негодяя, — Данзо исступленно ткнул пальцем в мою сторону, — потому что он сказал тебе правду? — Нет, — Хирузен покачал головой, — я всего лишь сочту возможным вести с ним переговоры. Ведь ты так настаивал на его убийстве потому, что хотел скрыть следы своих преступлений, Данзо… я никогда не доверял тебе, но и не считал тебя способным на такое бесчеловечное зверство! В данном случае я стала предметом торга между Хирузеном и Данзо. Меня весьма беспокоил тот факт, что глава «Корня» находился ко мне ближе и разговаривать по-хорошему явно не собирался. После того, как я разоблачила его подлость по отношению к Учиха, едва ли он позволил бы мне поболтать ещё, тем более, что я могла сказать ещё много. — Я не соглас… не согласен, — заявила я. — Данзо Шимура показал своё истинное лицо. Если ты человек слова, сандайме Хокаге Хирузен Сарутоби, ты отдашь мне голову этого предателя! — Никто не станет выдавать тебе его голову, Пейн, — отрезал Хокаге, и моя наглость умерла у меня в центре груди. — Ты нынче уже не бог Амегакуре и не можешь отдавать приказы. Как поступить с Шимурой Данзо, решу я, а ты будешь отвечать на мои вопросы, пока я их задаю. Я демонстративно вздёрнула подбородок. — Я не стану отвечать на твои вопросы. Ты не заставишь меня говорить. Я невосприимчив к пыткам, меня нельзя убить, у меня нет друзей и товарищей, которыми ты мог бы меня шантажировать. Что ты сделаешь мне, Хирузен Сарутоби? Если ты откажешься выдать мне Шимуру Данзо, я нападу на Коноху и всё равно возьму своё, но пострадают люди. Подумай, хочешь ли ты этого? Хочешь, чтобы твоё правление было ознаменовано ещё одной резнёй? Не слишком ли много кровопролитий для одного правителя? Хирузен смотрел на меня всё с той же волчьей подозрительностью. Не оставляло меня такое гадостное предчувствие, что он замыслил пакость, и, конечно же, я не ошиблась. — Мы не сможем тебя шантажировать, говоришь ты? — медленно спросил он, и в моём мозгу промелькнула подлая мыслишка. Конан! Конечно же, она ведь шла с нами… если её тоже захватили, если из-за моей глупости ей сейчас причинят боль, Нагато тут же сюда примчится, и, что хуже всего, с ним просто никак потом не получится сладить! Кажется, даже мёртвое лицо Пейна сумело отобразить ужас, который я в этот момент испытала, поскольку даже Данзо, над которым теперь явно висела угроза тайного суда и если не смертной казни, то пожизненного заключения, гадостно усмехнулся и приосанился. — Что ж, посмотрим, что ты скажешь теперь, Пейн, — сказал сандайме и повернулся к своим АНБУ, дежурящим у двери. — Ввести пленников! — зычно велел он, и гигантские тяжёлые двери тут же отворились.