***
Дариус устало потёр глаза, находясь в шатре все сильнее клонило в сон. Встреча с союзником Сулейманом далась не просто, обычно их взгляды совпадали, но в этот раз все было по-другому. Давний враг Тахмасп не хотел заканчивать эту войну часто, вовлекая все больше все возможные уловки, и подлости в надежде сломить дух воинов. Римский император предлагал схитрить, раз перс не хочет честной борьбы, значит её не будет. Но моральные устои Сулеймана не давали ему согласие на это. Турецкий султан не желал соглашаться в этом, все больше отдаляясь от давнего союзника. Голова Дариуса начала болеть от этих мыслей. Персы начавшие войну, то и дело, что «путали все карты» римлянину, ничего не оставалось как прогнуться под волю Сулеймана Великолепного. Рим не в том положении, чтобы показывать свой характер, они напрямую зависят в этой войне от османов. В любом случае, важен результат, а он обязательно будет положительным для всей Римской империи. За годы крепкой дружбы с османским падишахом, император не знал воин, которых тот проиграл. И этот раз не будет исключением… — Ваше величество, — тихо вошёл Рамус, склонившись в почтительном поклоне перед своим господином. — Ваша вода. — Наконец-то, тебя только за смертью посылать, — недовольно пробурчал Дариус, взяв серебряный бокал наполненный слугой чистой водой. Император отпил из него, не обращая внимание на пронзительные взгляды прислужника. — Хозяин желает, чтобы ему размяли плечи? Дариус кивнул головой, насытившись водой, мужчина устало повел плечами. Рамус подошёл и привычно стал мять кожу, через серую ночную рубаху просителя. Глаза императора слипались, все его естество так и желало проводиться в глубокий забвенный сон. Глаза заставило отлепить, холод железа на шее, острие рывком пришлось по горлу. Выпуская загустевшую кровь на рубаху, и стол. Мужчина беспомощно поглядел на слугу, в надежде на помощь, но тот лишь победно усмехнулся. — За что? — только и смог спросить Дариус, прежде, чем его глаза навсегда закрылись в вечном смертном сне.Выход в народ: часть 2
11 мая 2021 г. в 17:50
Ветер вихрем нагонял мелкие волны, позволяя им биться каждый раз о камни. Люди проходили через побережье, каждый занят своими мыслями и заботами. Эстелла часто задавала себе вопрос насколько сильны отличия между её подданными, и людьми Османской империи. Жаль девушка покинет страну так и не узнав ответа, так и не увидев всю красоту словленной Турции. Принцесса была одновременно рада тому, что в скором времени сможет воссоединиться с отцом, и одновременно ловила внутре себя болезненный укол тоски. Покинув Стамбул она навсегда попрощается с Мустафой, ведь их дороги больше не смогут переплестись в возможной встрече.
Уловив нерадостные мысли на неком ментальном уровне, шехзаде сделал на встречу к ней неуверенный шаг. Она стояла спиной к нему, и смотрела в беспокойные воды Босфора. И правду о ней тогда говорил Джихангир, настоящая русалка. Такая же непоколебимая и непостижимая как непокорное море. Но любые воды можно завоевать, если подобрать подходящую тактику. Усмехнувшись своим мыслям Селим, двинулся ближе решившись прервать весьма недружелюбное молчание.
— Говорят вы ощущаете себя под водой как рыба, — протянул рыжий, встав на один уровень с иностранной, делая начать хоть какой-то разговор.
— Про меня много чего говорят, шехзаде.
— Так расскажите мне, вы. Из первых уст интереснее слушать, — попросил наследник, повернувшись лицом к русалке, начиная рассматривать каждую частичку её самой.
— Говорят, когда римская русалка входит в воду и совершает первый заплыв над рифом, кораблям приплывавшим в Рим может очень не повезти. В такие сезоны часто приплывают османы, и стоит сквозь гладь воды им увидеть красные волосы водной нимфы, как каждый из узревших встретиться в скором времени с неприятностями, — начала принцесса выдуманную историю, желая запугать непутёвого насильника.
— Какими неприятностями?
— Разными… Начиная от безумства, и пропажи ценных вещей, заканчивая крушением корабля.
— Как же в таком случае уцелел мой брат, приплывший в Рим по наказу отца, — хитро прищурив глаза поинтересовался рыжий, вглядываясь в изменённое лицо девушки. Он хотел уловить ту эмоцию, что она испытывала, но не мог её понять.
— Ему повезло. Фортуна была на его стороне, или же русалка пожалела шехзаде, не желая ему вредить, — ответила иностранка, продолжая свою историю, наблюдая за заметно угавшейся надеждой спугнуть мужчину.
— Могу ли я рассчитывать на такую же благосклонность водной нимфы? — усмехнувшись своей собеседнице, спросил шехзаде намереваясь хоть немного загладить заострённые углы в их взаимоотношениях.
— Нет!
— Что ж, — расстроено потупив взгляд, Селим обернул платком девушку, до этого державшем его в руке. — Думаю мы можем попытаться начать с начала. Я не хотел бы, чтобы вы покинули столицу в обиде на меня.
— Я не обижаюсь на варваров! — резко ответила Эстелла, сбросив одной рукой платок с своей шеи. Ткань мигом слетела с нее, опускаясь на затоптанный, влажный песок.
— Мой брат не варвар?! Мы с ним одной крови, но вы мило любезничаете с ним, а меня сторонитесь, не смотря на мои усилия наладить с вами контакт, — рассержино произнес Селим, слишком громко от чего проходящие люди стали озераться на них.
— Сделайте одолжение, шехзаде не пытайтесь казаться лучше, чем вы есть, — ответила Элла, она развернулась и зашагала обратно в сторону рынка, намереваясь наконец покинуть надоедливого наследника.
— Мустафа не делает также? Не проводит с тобой время, пока его наложница носит под сердцем дитя? — грубее проговорил рыжий, быстро догнал сбежавшую девицу. Римлянка развернулась, удивлённо вытаращив на него свои большие черные глаза. По лицу было видно, что она удивлённо и неприятно огорчена одновременно. — Он тебе не сказал, весьма печально. Надеюсь вы, принцесса не мешали себя мыслями о невероятной любви, которая так лживо описывается в любовных книжках.
— Ну, что вы, шехзаде, конечно нет. Я беру пример с вас, выбираю людей ниже собственного статуса, наслаждаюсь их лживыми речами о любви в которых кроется истенная тяга к власти, и нежелание коротать дни в рабстве.
— Немедленно замолчи, ты не смеешь со мной говорить в подобном тоне! — ответил рыжий, заметно огорченный такой тирадой слов.
— Это вы не смеете так со мной обращаться, я принцесса, а не рабыня, которая стерпит все, что вы сможете себе позволить! Хотите, чтобы я замолчала? Заставьте меня, это привычный способ для вас, не так ли?
Селим гневно уставился на римскую принцессу, не подбирая слов, чтобы закрыть ей рот. Элла едко усмехнулась ему, и зашагала в глубь рынка затерявшись в толпе людей. Шехзаде огляделся вокруг, и понял, что нагнать её все же не выйдет. Мужчина принял решение вернуться во дворец, и позвать Дильшаг, возможно ей удастся утихомирить его гнев. Сын Хюррем не знал как совладать с собой, упрямая принцесса испортила все планы. Они должны были помириться, и возможно даже как-то подружится. А вместо этого вышло как всегда.
В этом была и его вина, не стоило говорить о Фатьме. Римлянка и вправду расстроилась услышав про ребенка, ну, а что она собственно хотела. Чтобы у старшего сына Сулеймана Великолепного не было гарема, женщин мечтающих подарить ему детей. Если это так, то она намного глупее, чем кажется. В тайне даже для самого себя, Селим хотел бы оказаться на месте брата. Он всегда справедлив как отец, люди, в особенности янычары боготворят его, и называют следующим султаном. А что говорят про него? Сын словенский ведьмы. Пьяница, бездельник, недостойный сын просителя, позор османов.
Будто каждый говоривший это, испытывал личную неприязнь к шехзаде. Не зная его лично, так сильно ненавидеть.Все хотят видеть следующим на трон, если не Мустафу, так упрямого братца Баязида. Даже он смог подкупить людей. Отчасти они правы, Селим не мог себя представить на отцовском троне, в глубине души, этого хотел каждый. Но ввязываться в братскую кровь, и прочую грязь ради престола, рыжий явно не намеревался. Селим обязательно уступил бы свое место одному из них, если бы мог быть уверен, что будет после. После того когда отец и мать предстанут лицом перед Аллахом. Как сильно изменится братская любовь и перерастет в ночной кошмар. Где сам Селим убит или же отослан в самый дальний угол Османской империи, дабы не мозолить глаза новому султану.