Не просто метафора...

      Просторная детская площадка с новыми турниками и горками, которые поставили на днях. Дети бегали от одного угла до другого, при этом громко смеясь. Мальчик с коричневыми волосами, похожими скорее на уголь, чем на тёмный каштан, сидел на скамеечке и что-то писал в маленьком блокнотике. — Хэй, пошли играть! Чего ты тут сидишь один?! — спросил мальчик в ярко-красной футболке, немного наклонив голову к плечу. Только ему хотели ответить, как около площадки раздался нежный, но в то же время громкий, женский голос. — Юнги! Пошли домой, милый! — девушка в лёгком летнем платье небесного цвета, среднего роста и с длинными светло-русыми волосами, которые были завиты в красивые кудри, стояла возле площадки, пытаясь разглядеть своего сына.       Мин спрыгнул со скамейки, взял свои вещи и сказал «пока» мальчику, который только что подошёл к нему. — Привет! — громко сказал Юнги, подбежав к маме и взяв её за руку. Девушка с улыбкой смотрела на сына, который так же улыбался своей белоснежной улыбкой. — Я сегодня написал стихотворение! — глаза мальчика засветились огоньками радости. — Правда? Какой ты у меня молодец, Юнги! Как придём домой, я обязательно прочитаю, — спокойно ответила девушка, ведя сына за ручку в сторону дома. — Обязательно! — повторил Юнги, сверкая так, словно он только что получил подарок, о котором давно мечтал. Так они и дошли до дома, держась за руки и болтая о самых разных вещах.       Зайдя в дом, девушка облегчённо выдохнула, не найдя в прихожей мужской обуви. Сняв балетки, она прошла на кухню, где поставила чайник. Мальчик пробежал в зал, где удобно устроился на диване и достал из рюкзачка блокнот. — Ма-а-ам, иди сюда! Пошли читать! — прокричал Юнги, чтобы маме на кухне было слышно. — Сейчас, дорогой, — ответила девушка, уже подходя к залу. Мать присела на диван возле своего маленького сынишки, и они начали читать то, что тот насочинял. — Айгуу, Юнги~я, какой ты у меня молодец! — восторженно сказала девушка, как только прозвучала последняя строчка. Она радостно захлопала в ладошки, отчего мальчик залился смехом. — И в кого же ты у меня такой пошёл, интересно… — потрепав сына за щёчки, девушка задержала свой взгляд на нём. Закусив губу, она встала с дивана и, сказав сыну, чтобы тот пошёл в комнату и переоделся, после чего принял душ, направилась на кухню, где уже начинал кипеть чайник.       Зайдя в комнату и прикрыв дверь, девушка опустилась на пол.       «Боа, ты должна держаться. Не дай ему себя сломать…» — поддерживала она саму себя, в это время пытаясь не думать о боли в груди или боли от нового пореза. Тонального крема и других косметических средств едва хватало, чтобы скрыть шрамы от порезов. Она бы их и не скрывала, если бы не одно «но» — её сын Юнги. Девятилетний ребёнок, который был очень умён для своего небольшого возраста, мог бы догадаться о проблемах во взаимоотношениях между родителями. Этого Боа никак не могла допустить. Допустить того, чтобы её яркий лучик света знал о том, что его маме плохо, что отец не живёт с ними не потому что работает за границей, а потому что нашёл другую женщину. Это был бы большой удар по его несформировавшейся психике. Тем более, если бы узнал, что мать ходит на медосмотры из-за ухудшающегося иммунитета, а не по срочным делам, связанным с работой.       Когда боль утихла, и она смогла подняться на ноги, сразу достала из аптечки то, что нужно, чтобы прекратить кровотечение на внешней стороне кисти и спрятать порез от глаз. Остановив кровь и наклеивая пластырь на повреждённое место, Боа отметила, что шрам будет хорошо виден, потому нужно будет сходить в магазин, дабы купить новый тональный крем. Тратить по паре флаконов за месяц стало обыденностью, которая, конечно, не радовала девушку. Без этого чуда косметических средств, все шрамы были бы видны. С определённого времени следы от самых маленьких порезов не исчезали, запечатлеваясь на коже маленькими рубцами или, в лучшем случае, просто следами. — Что с рукой? — поинтересовался Юнги, стоявший на пороге кухни и глядя на пластырь на руке матери. — Ничего серьёзного, порезалась, — улыбнулась девушка, наклоняясь к сыну. — Так что не волнуйся и давай садись за стол, кушать будем!       Юнги серьёзно посмотрел на маму, после переведя взгляд на руку, и так пару раз. — Нужно быть осторожней, мама! Шрамы не красят женщин, — проговорил Мин, пристально глядя на девушку, после чего улыбнулся и продолжил: — Но ты у меня всё равно самая красивая. Я тебя любой люблю!       Мальчик прошёл дальше, присаживаясь на стул возле стола, а Боа застыла от слов сына, а на глаза выступили слёзы, которые она скорее постаралась смахнуть. Подойдя к столу, девушка начала разливать ароматный чай в две кружки, как вдруг послышался звук отворяющейся двери. — Отец дома! — из прихожей донёсся мужской голос, из-за которого сжалось сердце. А Юнги, радостно крича, спрыгнул со стула и понёсся в коридор. Выбежав в коридор, мальчик резко остановился, оглядывая отца. В руке у мужчины была бутылка соджу, которая вот-вот закончится, а в другой — пакет, из-за которого виднелись точно такие же зелёные бутылки. Мужчина перевёл взгляд на сына и пьяно улыбнулся, издавая противный ик. — Иди сюда, обними папочку, — протянул тот руки, но Юнги сделал ещё пару шагов назад, из-за чего спиной столкнулся с мамой. Боа присела возле сына и на ухо прошептала: — Беги в свою комнату, сынок. А как только зайдёшь, то убедись, что закрыл дверь, хорошо? — она ласково улыбнулась сыну, а тот помялся несколько секунд, но всё же сделал так, как ему сказали. Когда Мин младший скрылся за дверью своей комнаты, мужчина злобно посмотрел на свою жену. — Что ты ему сказала? — прошипел он, словно змея, которая вот-вот набросится. Боа одарила мужа презрительным взглядом и развернулась, чтобы пойти обратно на кухню. Но сзади послышался удар, который заставил её обернуться. Мужчина стоял, томно дыша и смотря на девушку. — Я спросил: что ты ему сказала?! — перешёл на крик. — Ничего. Просто, чтобы он шёл ложиться спать… — сухо ответила она, когда на самом деле дрожала, как осиновый лист. — Ты чего мне врёшь, сучка? — мужчина подлетел к девушке, хватая ту за воротник. — Наплела ему о том, какой я плохой, да? Пытаешься унизить меня в глазах сына?       Боа ошарашенно смотрела на мужа, наблюдая за тем, как лицо искажается от гнева, и не ожидая таких действий от него. Вдруг мужчина отпустил девушку, но, замахнувшись, дал сильную пощёчину, от которой та не устояла и рухнула на пол. — Если ты думаешь, что я тебе всё с рук спущу, то ты глубоко ошибаешься! — мужской крик разрезал прежнюю тишину, словно являлся лезвием ножа. Боа, не поднимая головы, сидела на полу, пытаясь прийти в сознание после сильного удара. Щёку сильно саднило, а на руках почувствовалось появление новых порезов.       Мужчина выпрямился и, усмехнувшись данной картине, сделал последние глотки алкоголя, после чего по квартире раздался звук разбившегося стекла. Подняв девушку с пола и грубо схватив её за подбородок, он представил к её горлу острую часть бутылки. — Тебе бы язык в нужное русло направить, — пошло ухмыльнулся после своих слов. — Только вот, никому ты, сучка, не нужна… — прошипел, чуть надавливая на шею, из-за чего Боа зажмурилась и прикусила губу, сдерживая болезненный стон. — Мне нужна! — вдруг сказал Юнги, стоявший на пороге комнаты. — Мне нужна моя мама!       Мужчина медленно повернулся в сторону сына и улыбнулся так, как улыбаются серийные маньяки в фильмах. Он наклонил голову набок и вдруг заговорил, иногда издавая что-то наподобие смешка. — Тебе? Нужна она?! — бутылкой показал в сторону матери. — Да ты так же жалок, как и она…       Вдруг мужчина направился в сторону Юнги, с отвращением смотря на сына и поднимая бутылку для удара. — Оставь ребёнка в покое, Марк! — вдруг закричала Боа, чтобы отвлечь мужа от сына. И у неё это получилось, только вот… — Заткнись, сучка! — взревел тот, проведя бутылкой по области груди. Платье девушки вмиг стало кроваво-красным, и она медленно спустилась на пол, перед потерей сознания успев бесшумно сказать: «Ты взрослый, знаешь, что делать, так что иди обратно в комнату…»