***
Еще не открыв глаза, Азуми поняла, что проснулась — в нос ударил резкий травянистый запах, — этими пахучими настойками лекари смазывали ее рану. Женщина поморщилась от тянущей боли и попыталась перевернуться на бок, чтобы разглядеть хоть что-нибудь в ночной тьме. Подавляя желание выругаться в ответ на боль от раны, бывшая принцесса принялась старательно вглядываться в очертания комнаты. В покоях она была одна — лишь одинокая свечка, обдающая своим маленьким пламенем необъятную темноту помещения, составляла ей компанию. Азуми пришла к выводу, что лучше бы ей оставаться в покоях до утра, но любопытство и бессонница взяли вверх, а потому женщина, через некоторое время, оказалась в не менее темном помещении-приемной, прямо напротив кабинета Джеминга. В коридорах бывшая принцесса никого, к собственному удивлению, не встретила, однако из-за этой двери она отчетливо слышала голоса. Распахивая дверь, последним, кого ожидала увидеть Азуми, был Таро. Мужчина стоял прямо напротив Джеминга и что-то обсуждал, но увидев перед собой бывшую принцессу, едва сдержался, чтобы не подбежать к ней и, несмотря на ранение, крепко-крепко обнять — прошла почти неделя с той ночи, но Таро увидел ее впервые. Джеминг же ограничился лишь удивленно-возмущенным взглядом — Азуми, немного запоздало, поняла, что стоит перед мужчинами в одном только спальном кимоно. Хотя Таро, как и генерал, и так видел ее нагую, Джеминг об этом не знал… и не стоило ему об этом знать. Таро пришлось поспешно потупить взгляд, а затем удалиться из кабинета по просьбе генерала. — Не спится? — Джеминг отстраненно погладил ее по щеке, и Азуми пришлось выдавить сухую ухмылку. Бывшая принцесса была уверена, что если бы не смерть Роу, то он, воспользовавшись случаем, подлил бы яд прямо ей в лечебную мазь. Немного ранее его останавливало лишь то, что Азуми могла что-то видеть или знать. Сейчас же она старательно «не замечала», как новая служанка, заботливо присланная ее мужем, не слишком смело подливает яд в ее еду. Однако женщине было все равно — противоядие, благодаря лекарю, у нее имелось. Осталось только заставить его замолчать, но и это может подождать. — Просыпаясь каждый раз среди ночи, я задаюсь вопросом, где носит моего мужа, который должен согревать мою постель, — промурлыкала она. — Что-то произошло? — она качнула головой в сторону дверей. — Обсуждал возможность предательства в кругах Буми, — Джеминг любезно помог ей расположиться на циновках. — Он надежен? — недоверчиво нахмурилась женщина. — Полагаю, — неопределенно отозвался генерал. — Ни в чем нельзя быть уверенным точно, но это все равно лучшее, на что мы можем рассчитывать в нынешних обстоятельствах — мужчина пожал плечами. — И какова вероятность переворота? Я слышала, что в последнее время и народ не особо жалует Буми, — вяло поинтересовалась она. — Сложно сказать. Гвардейцы и простые солдаты уже не доверяют ему из-за того случая с почтовыми каналами. — Значит, все зависит от готовности народа массово подняться на переворот, — задумчиво протянула Азуми, словно что-то прикидывая. — Вполне, — согласно кивнул Джеминг. — И что ты намерен делать? — Выжидать, — небрежно бросил генерал, и по его тону, женщина поняла, что ему надоели расспросы. — Выжидать? — с легким намеком на возмущение поинтересовалась Азуми. — Сейчас самое подходящее время для того, чтобы заявить о себе, а другого момента может и не быть, — бывшая принцесса скрестила руки на груди. — Я сказал, — с нажимом прошипел Джеминг, — что мы будем ждать. Это не обсуждается, — отрезал он. — Учитывая, что ты уже и так пострадала от рук Буми и верных ему людей, ты более не будешь в это вмешиваться, — спокойно добавил он, спустя какое-то время. Однако Азуми, казалось, это заявление разозлило куда больше, чем несколько предыдущих. Генерал бы, непременно, заметил бы это, если бы не был занят разглядыванием какой-то карты. Азуми действительно была в гневе. Неужели и смерти собственной дочери этому человеку недостаточно для того, чтобы начать действовать открыто?! Женщина попыталась собраться с мыслями и угомонить свое раздражение до лучших времен. — Прошло уже несколько недель после смерти Роу, а ты все не решаешься действовать, — с удивительной расстановкой начала женщина, несмотря на волну раздражения, что большим клубком крутилась где-то у основания шеи. — Я не была с ней в хороших отношениях, однако сейчас хочу вступиться за нее, — негромко продолжила Азуми, обняв мужа со спины. Он вновь не мог припомнить момента, когда она поднялась и как оказалась рядом. — Гвардеец Буми без страха наказания убил твою дочь и попытался лишить жизни твою жену, а ты и слова никому не говоришь, словно я не видела спины этого человека. И я никак не возьму в толк — неужели ты не доверяешь моим словам? Или смерть собственной дочери не является для тебя поводом наказать виновных? — Джеминг сбросил руки жены и резко дернул ее за ткань кимоно, прижимая к себе. — Чего ты добиваешься, женщина?! — генерал прошипел ей это почти в губы. Азуми впервые видела мужчину в таком гневе, но и она не была из робкого десятка, чтобы виновато потупить взгляд и покорно удалиться. Все это она уже проходила раньше, но сейчас бывшая принцесса не намерена повторять свои ошибки. Возможно, ее отец был прав в том, что война пошла ей на пользу, когда дело касалось подобных ситуаций. — Мести, — вряд ли Джеминг уловил тот тонкий, но глубокий и многогранный подтекст, который Азуми вложила в одно слово. — А ты, — горячо прошептала женщина, словно одним только тоном своего голоса пыталась соблазнить генерала. — Разве ты не хочешь того же? — Больше всего я хочу уничтожить убийцу моей дочери, — рука Джеминга легла на лицо бывшей принцессы, грубо очерчивая его. — Сначала я выдавлю ему глаза, — генерал смотрел на женщину с такой ненавистью, будто прямо перед ним стоял гвардеец, который, по словам самой Азуми, убил Роу и покушался на нее саму. Джеминг и не догадывался, как близко стоял к человеку, который, на самом деле, справедливо заслуживал его ненависть. — Затем отрежу язык, — рука мужчины переместилась на шею бывшей принцессы. — Потом начну кусок за куском сдирать с него кожу, — Азуми прилагала все усилия, чтобы не задрожать от ужаса, ведь ее не покидало ощущение того, что все свои угрозы он адресует именно ей. — Начну с пальцев ног, а когда дойду до живота, то заставлю его сделать себе сэппуку, — женщина лишь нервно повела бровью под пронзительным взглядом мужа. — Жизнь, более, не будет для него ценна. Это ощущение опасности будоражило в ней чувства разного толка, и далеко не все из них Азуми могла отнести к хорошим. Однако только так она могла чувствовать себя живой. Бывшая принцесса и раньше совершала абсурдно рискованные поступки, но еще никогда у нее не было настолько сильного ощущения опасности. Сейчас она была близка к смерти, как никогда раньше — словно сам Кох шептал ей в губы наполненные ядом речи, — сам Кох, но не Джеминг. И в этом ощущении она терялась, топила себя с головой, но и была странно противоречива: Азуми любила держать под контролем любую ситуацию, однако и безрассудно рисковать всем, что у нее было, ей тоже нравилось. Раньше бывшая принцесса была слишком порывистой, напористой — она всю себя отдавала собственным эмоциям, переживаниям и иррациональному желанию риска, которое, с годами, только усугубилось и приобрело разрушительную силу. Война немного угомонила весь тот ураган в ней, уравновесила здравомыслие с чувством риска, но не задавила последнее в ней окончательно. Возможно, именно эти противоречивые качества помогали Азуми выживать все это время. — Так и будет, но нам нужно действовать, — вполне серьезно заявила женщина, старательно не обращая внимание на то, что рука Джеминга по-прежнему покоилась на ее шее. — Я буду действовать так, как я посчитаю нужным, — он немного усилил хватку — неприятные ощущения заставили бывшую принцессу поморщиться. — Но тебя это не касается, — Джеминг отпустил Азуми, но отходить не спешил. — Это касается и меня тоже, — твердо возразила женщина, хотя эта уверенность стоила ей больших усилий. — Мы с тобой в одной связке, муж. Упадешь ты, упаду и я тоже. Если ты трусишь, то действовать придется мне, — подобная дерзость была рискованной, но бывшая принцесса решилась пойти на это. В этот раз риск не оправдал себя — Джеминг, не жалея силы, влепил Азуми сильную пощечину, от которой та рухнула на пол. Генерал не ожидал увидеть, что женщина будет смотреть на него с ненавистью, а не со страхом и покорностью. Генерал не ожидал увидеть, что Азуми будет лишь загнанно дышать, но не от боли, а от гнева. Генерал не ожидал, что бывшая принцесса станет давить в себе всю непокорность, которую ей бы, несмотря ни на что, хотелось проявить, а не соленую пелену в глубоких золотисто-карих глазах. Азуми, не теряя достоинства и какой-никакой грации, поднялась с колен. Женщина аккуратно промокнула струйку крови, что сочилась из разбитой губы, и, с поразительным спокойствием, посмотрела прямо на негодующего Джеминга: — Я навещу мужа позже, когда он немного придет в себя, — окатила она его ледяным, словно проточная вода, голосом. — Я откланиваюсь, — безразлично кивнула Азуми на прощание Джемингу. У входа в кабинет Азуми встретил взволнованный Таро, и по его взгляду женщина поняла, что по ее лицу вновь потекла тонкая струйка крови. Бывшая принцесса на этот раз небрежно смахнула ее, оставляя заметные разводы на бледной коже. Азуми лишь отрицательно мотнула головой, в ответ на исказившиеся в злобе лицо мужчины. Это означало, что сейчас не время показывать характер, ровно как и то, что с бывшей принцессой все в порядке — Таро отлично это знал, но ему стоило больших усилий вернуться к Джемингу с показным безразличием.***
Ramin Djawadi — Hear Me Roar! Опиума не было, поэтому Азуми приходилось туго. Она не раз прибегала к помощи размеренного дыхания и счета числительных, но, на самом деле, это было совершенно бесполезным занятием. — Что ты наделала?! — Шоджи замахивается и со всей силы ударяет дочь по щеке. Азуми горько рыдает и не старается этого скрыть. Шоджи презрительно кривиться. Женщина касается разгоряченного лба, чтобы прогнать навязчивое воспоминание прочь хотя бы физически. — Отец, прошу, — Азуми позорно валяется у ног адмирала, не в силах поверить, что все это происходит с ней. С принцессой. Так унизительно. Но страх за жизнь сильнее чего угодно. — Встань, — выплевывает Шоджи, и лязг металла заставляет женщину затрястись в громких рыданиях еще пуще прежнего. Шоджи шумно вздыхает. Приказ, есть приказ. — И покинуть мир не можешь достойно, — выплевывает мужчина, и отмеряет расстояние для удара. Пусть Азуми и стоит на коленях, но она готова пасть ниц еще раз, и еще раз, и еще раз, — только бы катана не достигла ее шеи. Азуми коснулась шеи — кожа еще помнила близкое присутствие, почти касание, ледяного металла так, словно это происходило прямо сейчас. Женщина вздрогнула. — Отец, прошу, сжалься, — умоляет принцесса и сильно-сильно жмуриться — по щекам ручьями текут горячие слезы. Шоджи замахивается — Азуми чувствует это, и страх в ней вспыхивает с новой силой, сковывает все тело, выкручивает внутренности. Кажется, ее мутит. — Поди прочь, — шипит женщина, с силой зажмуривая глаза. — Поди прочь, — шептала она в ответ на яркое воспоминание перед ее глазами. Принцесса слышит противный лязг, который заставляет ее, на краткое долгое мгновенье подумать, что она мертва — грубое прикосновение отца возвращает к реальности. — Ты не умрешь сегодня только потому, что я так решил, — Азуми облегченно вздыхает, благодарно обхватывая руку Шоджи, но тот, не скрывая отвращения, выдирает ее. — Ты теперь должна сделать кое-что для меня, чтобы я замолвил за тебя слово перед Азулоном, — женщина с готовностью кивает. — Все что угодно, — она небрежно стирает слезы с лица. — Вскоре, ты не будешь принцессой, — адмирал отошел от Азуми на приличное расстояние, пристально вглядываясь куда-то в темный угол комнаты. Женщина недоуменно взглянула на него. — Зреет революция, а ты — ключ этой революции. — Я не понимаю, — Азуми растеряно смотрит на него. — А тебе и не нужно понимать — лишь повиноваться и делать все так, как скажу я, — не без удовольствия тянет Шоджи. — И что будет в конце? — у женщины кружится голова, но она упрямо фокусирует взгляд на спине отца. — Я стану родоначальником новой династии, — бесстрастно бросает адмирал. Азуми вздрагивает. — И что будет со мной? И моим мужем? — напряжение в ее голосе ощущается почти физически. — Я отпущу тебя туда, куда ты захочешь, устраивает? — едва ли это походило на вопрос, но Азуми все равно кивает. — Что же касается Лу Тена — разве тебе не все равно? — принцесса хочет возразить, но Шоджи не дает ей такой возможности. — Посмотри, куда привела тебя эта, как ты говоришь, любовь, — брезгливо бросает адмирал. — Дочь моя, — обманчиво ласково шепчет мужчина. — Все это — не важно. Единственное, что имеет значение — твоя кровь, — Азуми хватается за каждое слово отца с таким отчаянием и, одновременно, увлечением, что мужчина обманывается, когда думает, что захватил ее внимание полностью. — Почему моя кровь имеет значение? — хмурится она. — Нет, это не имеет значение, — Азуми медленно открыла глаза, ледяными пальцами касаясь ноющей губы. — Не имеет значение, — как мантру повторяла она себе, отрешенно скобля засохшие, въевшиеся в кожу противным ощущением сухости, темно-алые разводы. Действительно, это не имело значение для нее. Все, чего ей хотелось — наказать тех, кто унизил ее. Азуми пообещала себе, что все, кто причинили ей страдания, все, кто поднимали на нее руку и унижали — все они мучительно умрут. Больше она не будет позорно валяться у подола, не будет подчиняться, не будет умолять. Никогда. Азуми не будет играть по правилам этого мужского мира. Она заставит всех их играть по своим правилам.***
Ramin Djawadi — Unbowed, Unbent, Unbroken Несколько дней спустя… Азуми никто к этому не готовил. Едва ли она знала, что по-настоящему значила война для простых солдат. Но теперь, валяясь в грязи, с, возможно, несколькими переломанными ребрами, многочисленными порезами и синяками, она хорошо это чувствовала на собственном теле. Сейчас, когда до ее ушей, казалось, прямо в самой ее голове, доносились протяжные вопли и противный, въевшийся в сознание определенным защитным рефлексом, лязг металла, она слышала настоящие звуки войны. Ни гомон послевоенных парадов, ни галоп комодо не сравнились бы с этим. Именно в эти секунды у Азуми не было права на ошибку — даром, что кровавые и свежие мозоли на руках не позволяли толком держать оружие. Женщина судорожно унимает дрожь в пальцах и крепче сжимает меч — ее взор устремлен на какого-то молодого паренька: по доспехам, точнее, лишь по зеленым крестьянским одеждам, не трудно догадаться, что он родом из Царства Земли. Он молод и, женщина была уверена, пробыл на войне не больше недели. Азуми и сама здесь всего несколько месяцев, хотя не считай она прожитые на войне дни каждый вечер перед отбоем, то, наверное, потеряла бы нить с реальностью. Однако ни то, ни другое, не имеет значение — Азуми смотрит на этого напуганного паренька и, почему-то, думает о том, что на его месте могла бы быть и она. И это было правдой. На его месте мог бы быть кто угодно. Просто не повезло попасться под меч кому-то более умелому, чем он сам, а, затем, валяться в пыльной степи с вываленными наружу кишками. И как он еще жив? Это тоже не важно. На войне многие вещи, даже такие важные, как жизнь, теряют смысл. Азуми замахивается. Вовсе не из жалости, а лишь по необходимости — приказ есть приказ. И она добивает оставшихся землянок — не более того. Горячая кровь брызгает ей на лицо, и женщина небрежно, не задумываясь, смахивает ее. Азуми распахнула глаза. Последнюю неделю кошмары пестрили реальностью, и женщине хотелось, однажды, найти эти сны бесцветными. Только в мечтах, возможно. Шум из гостиной привлек бывшую принцессу, ровно как и то, что Джеминг, судя по смятой теплой ткани постели, покинул ее совсем недавно. Азуми, едва услышав сдавленное шипение и судорожные вздохи, больше похожие на бульканье крови в горле перед смертью, догадалась о том, что происходит. Она ждала шпиона Озая довольно долго, и даже, признаться, немного помогла в том, что облегчила ему задачу с проникновением в их поместье — Азуми убедила мужа перебросить основную силу их стражи на внешние ворота. Изначально, когда женщина решилась подделать письмо — благо печать Королевской семьи у нее имелась, — план состоял в том, что этот шпион Лорда Огня убьет Джеминга, а Азуми, соответственно, использует смерть супруга в своих интересах. Однако бывшей принцессе пришлось все изменить, едва только ей стало известно о том, что Озай решил «задушить» ее в этом мрачном городе. Шпион должен был умереть раньше, чем ее муж, и на это было множество причин. Конечно, в этом было намного больше выгоды для самой Азуми, но разве могло быть иначе? Бывшая принцесса выхватила кинжал из-под подушки Джеминга и тихим шагом направилась в сторону основного зала. Было довольно темно, но несколько свечей, что стояли в самом углу комнаты, помогали женщине в том, чтобы она могла хорошо разглядеть силуэты. Женщина ненадолго замерла, оценивая ситуацию: ее соотечественник явно преуспевал в том, чтобы, вскоре, покончить с генералом. Оно и неудивительно — напал-то шпион Озая со спины, да и к тому же, он обладал недурными физическими данными и был на целую голову выше самого генерала. Азуми даже позволила себе беззвучно усмехнуться — Лорд Огня обзавелся неплохой шавкой. Фактически для женщины, на данный момент, существовало всего две небольшие сложности: с первого раза нанести такому громиле смертельную рану, а затем — убедительно сыграть испуг. С первой задачей она справится за счет своего опыта, а вторая, на самом деле, не являлась существенной проблемой. Азуми, крадущимся шагом подбиралась к шпиону: Джеминг, чье лицо уже приобрело синеватый оттенок, заметил ее и принялся вырываться, с силой сжимая в руках веревку, что туго обвила его шею, еще усерднее — метался, словно рыба, выброшенная на берег. Шпион Озая, которого, своевременно, немного отвлек своим неожиданным напором генерал, заметил бывшую принцессу слишком поздно — Азуми вонзила кинжал глубоко, почти по самую рукоять, куда-то под ребра мужчине. Шпион отпустил Джеминга и резко свалился на пол, с усердием зажимая рану. Безрезультатно. — Ты… — Азуми запаниковала, когда поняла, что этот человек ее узнал. Сама женщина не припоминала такого лица в своем окружении, но, вполне возможно, что он был при дворе Озая, а, может быть, даже и Азулона. Пока Джеминг не успел толком оклематься, женщина решила закончить начатое — она навалилась на шпиона и нанесла ему еще несколько ножевых ранений уже в область груди. Все ее движения были очень смазаны и хаотичны, и на войне Азуми не стала бы так убивать — уходит слишком много сил. Однако учитывая то, что она никогда не была на войне «в амплуа» Лао Лин, то эти действия, вполне могли быть похожи на испуганную женщину и попытку защитить себя и мужа. Джеминг, пошатываясь, помог ей встать. Азуми подавила желание вонзить этот кинжал и в его грудь — лишь разжала ладонь, и оружие, с громким лязгом, упало на пол. Конечно, она обещала себе, что и он заплатит за то, что поднял на нее руку, но время еще не пришло. Женщина доверительно прижалась к мужчине и горько разрыдалась, размазывая кровь на шелках его одежды. — Успокойся, — сдавленно прошептал Джеминг, и похлопал ее по спине. — Кто это такой? — сквозь непрерывные рыдания спросила женщина. — Он служит Буми, наверное, — просипел генерал и неуверенно покачал головой. — Он служил Буми, — осеклась бывшая принцесса. — Я его убила, — женщина изо всех сил старалась выглядеть убедительно. — У тебя не было выбора — ты защищала себя и меня, — Джеминг, казалось, даже проникся к ней жалостью и благодарностью. — Возьми себя в руки, хорошо? — мягко сказал мужчина, и его лицо вытянулась в какой-то вопросительной гримасе. Азуми, немного поколебавшись, утвердительно кивнула. — Давай, нам нужно убрать его отсюда. — Нам? — голос бывшей принцессы сильно дрожал, а сама она неуверенно то сжимала, то разжимала в руках края шелкового кимоно — кое-где на нем виднелись темно-вишневые разводы. — Я не хочу поднимать шум — никто не должен об этом знать, — генерал заметно поморщился от боли в горле. — Тебя пытались убить, а ты хочешь не поднимать шум?! — изумленно, и, одновременно, возмущенно прошипела женщина. Настроение Лин, как показалось Джемингу, вернулось в прежнее русло. Генерал не ответил — подошел к трупу шпиона, взял того за ноги и выжидающе посмотрел на жену. — Обещай, что предпримешь меры в кратчайшие сроки, — вполне серьезно заявила бывшая принцесса. — Революция должна быть доведена до конца и очень скоро. — Я обсужу возможные варианты с моими последователями среди гвардейцев Буми уже завтра, — немного нетерпеливо согласился генерал. — Давай же, — Азуми поспешила обхватить руки мертвого шпиона. Взгляд женщины коснулся огромной кровавой лужи на полу — ночь предстояла длинная.***
— Джеминг сказал мне, что я должен поднять бунт среди населения! — Таро встретил ее в саду, и хотя Азуми совершенно на это не рассчитывала, ему удалось втянуть ее в недолгий разговор. — Он не сказал тебе, как это сделать? — сухо поинтересовалась женщина, очевидно, больше обеспокоенная чем-то другим. — Нет, сказал, но ты же понимаешь, к чему это приведет? К чему угодно, но только не к тому, чего ты хочешь добиться, — запротестовал мужчина. — У меня все под контролем Таро, и все идет точно по плану. Тебе, вместо того, чтобы паниковать, стоило бы доверять мне, — с легким намеком на раздраженность заявила бывшая принцесса, нетерпеливо скрестив руки на груди. — Что-то еще? Я надеюсь, что ты не будешь посвящать меня в подробности вербовки гвардейцев Буми и справишься со всем сам? — более снисходительно поинтересовалась Азуми, вопросительно изогнув бровь. Таро тяжело вздохнул. — Я не стану поднимать руку на женщин и детей, — твердо заявил он. — А тебе и не нужно будет — за тебя это сделают гвардейцы, — Джеминг со всем уже разобрался, — бесстрастно сказала женщина. — Только проследи за тем, чтобы все прошло гладко. — Джао почти достиг стен города, и, возможно, тебе стоит перестать, без конца бороться за то, чего не будет, Азуми? — он и не надеялся на ее согласие, но попытаться стоило. — Если ты боишься, то можешь уйти прямо сейчас, — это было жестоко, но Таро знал, что таковым и будет ее ответ, ведь бывшая принцесса не терпела слабых в своем строю. — Я остаюсь, — женщина кивнула и слегка, почти незаметно, ухмыльнулась, заложив руки в замок за спину — так, как делала первая женщина капитан. — Передай Акайо, чтобы он собирал вещи — мы возвращаемся домой.***
Ramin Djawadi — Dance Of Dragons Уже на следующий вечер Джеминг созвал неофициальный совет всех своих последователей. Ужин был тайным, но генерал, все же, решился во весь голос заявить о себе. Азуми, с позволения мужа, также пригласила лекаря Гуя, который мог оказаться очень полезным представителем крестьянских и низших сословий. По крайней мере, аргументировала его присутствие среди знати она именно так. Вечер проходил относительно спокойно — Джеминг вел свою, завуалированную игру, попеременно переговариваясь со своими гостями. Азуми же, больше напоминала фарфоровую куклу — улыбалась и молча слушала все, что предлагал ее муж и другие мужчины. Такова была роль любой знатной женщины, но что мешало бывшей принцессе взять все в свои руки? Первым, на кого подействовал яд, как ни странно, был лекарь Гуй. Мужчина начал сильно кашлять, вызывая все больше недовольства и брезгливого пренебрежения со стороны людей знатного происхождения. Конечно, им всем было не по душе делить не то, что трапезу, но и тайное собрание, с человеком низком происхождения. Азуми любезно предложила лекарю, который как раз сидел рядом с ней, выпить воды, но как только женщина увидела багровую кровь, тонкими ручейками стекающую из его носа, — деланно испугалась. Мужчина попытался встать из-за стола, но упал и вновь зашелся в диком кашле. Казалось, что он, вскоре, выкашляет все свои внутренности. Пожилая женщина, что сидела где-то в самом конце стола — глава рода Ван, подняла панику: — В вине яд! — завопила она от ужаса, стирая кровавые ручейки, которые стекали из ее носа непрекращающимся потоком. Азуми испуганно переглянулась с Джемингом, и, уже через мгновенье, ее муж ринулся к дверям за стражей, чтобы немедленно потребовать лекаря. Придворные покинули свои места: те, кто был слабее, до дверей банально не дошли, и лишь немногие приняли свою смерть в коридорах поместья, разрывая глотки в безуспешной попытке найти того, кто мог бы помочь им. Азуми, накоонилась к Джемингу: мужчина лежал на полу, захлебываясь в собственной крови. Бывшая принцесса небрежно смахнула кровь, не слишком обильно текущую из ее носа, и грубо развернула лицо генерала, вынуждая его взглянуть на нее. — Меня зовут Принцесса Азуми, — прошипела она, тяжело дыша: лоб женщины покрылся испариной, а глаза жутко слезились. Дышать становилось все труднее, а где-то в горле клокотал комок крови, но Азуми упрямо говорила — другой возможности уже не будет. — И яд был не в вине, а на столовых приборах, — ухмыльнулась женщина, наблюдая за тем как, ненадолго, проясняется взгляд ее мужа. Совсем скоро она станет вдовой во второй раз. Теперь с удовольствием. — Омашу падет, вот только господствовать здесь будешь не ты, — Азуми нежно погладила его по щеке, и навалилась на генерала всем корпусом — тело уже не подчинялось ей, слабость окутывала сознание все сильнее. — Не волнуйся, я передам почтение Лорду Огня Озаю, — ей было тяжело собрать все мысли и слова в ее голове, чтобы фраза прозвучала так, как ей хотелось. Джеминг уже ни на что не реагировал, и его тихое хрипение было явным предзнаменованием очень скорой кончины. — Это я убила Роу, — прошипела бывшая принцесса ему в губы — как он когда-то. Из груди мужчины вырвался громкий хрип — словно он хотел закричать, но яд камнем засел в его горле и сознании. Азуми наслаждалась зрелищем, когда встретилась взглядом с глазами полными отчаяния и… страха. Смерти бояться все, и она не была исключением, поэтому женщина и боролась. Ее страх был сильнее всех остальных, поэтому и боролась она отчаяннее других. Она убивала себя ядом на столовых приборах, но и она же исцеляла себя противоядием в вине. Азуми оттолкнулась от тела мертвого мужа, и скатилась на пол рядом с ним. Женщина закрыла глаза и широко улыбнулась. Она хотела сказать Джемингу куда больше, но все это отходило на второй план. Главное — она воплотила план в жизнь, и от осознания этого факта даже сильный дискомфорт в горле отошел куда-то на второй план. Было ли что-то лучше, чем такая победа? Уже завтра она, единственная, кто выжил среди знати, очнется и станет вновь играть свою роль безутешной вдовы. Уже завтра она обратиться к народу с пламенной речью о том, что все их защитники в лице дворян были подло убиты Буми прямо во время трапезы. Уже завтра народ поднимется на восстание и умоется в своей крови. А на следующий день Буми даст Азуми аудиенцию, где узнает о том, что она — вовсе не Лао Лин. На следующий день Азуми выдвинет Царю Омашу ультиматум, в ходе которого вынудит его открыть ворота Нации Огня, чьи войска, вскоре, подойдут к Омашу, готовые к продолжительной осаде, и сдать город. На следующий день, сразу после рокового приказа, Буми будет валяться у подножья собственного трона, захлебнувшись в крови так, как этим вечером захлебнулся Джеминг, а Азуми, с широкой улыбкой встретит пораженного Джао. На следующий день Азуми унизительно поручит Джао заниматься бумажной волокитой и обустройством нового уклада жизни города до тех пор, пока Озай не пришлет нового губернатора. На следующий день Азуми, наконец, одетая в цвета своей нации, в парадную броню, проедет по всему городу на носороге комодо, ловя на себя испуганные и отчаянные взгляды его жителей. Уже через два дня Омашу падет, а люди Нового Озая, с ужасом будут называть их лживого вдохновителя «Кровавой Яогуай» — Принцессой Нации Огня, — Азуми. Она уже давно не являлась принцессой, но молва распространилась среди простых людей, и этого было не отнять. Кровавая Яогуай вернется домой, в Нацию Огня, громко, даже слишком громко для простой женщины-капитана, и у Лорда Огня не получится умалчивать о новом народном герое. Теперь Азуми пользовалась у соотечественников еще большей популярностью — Озай, собственными руками, подлил масла в огонь. Это пламя разгорелось еще сильнее и, Азуми была уверенна, никто не был в силах его потушить.