***
Азуми распахнула глаза, непредусмотрительно приняв полусидящее положение, и вскрикнула от того, что тело пронзило тысячами мелких иголок. Женщина поморщилась от тянущей обжигающей боли, первым делом обращая внимание на свое плечо. Бывшая принцесса оторвала кусок обугленного рукава, обнажая кожу, покрытую завораживающе-жуткой фиолетовой, синей и кое-где контрастно желто-багровой паутиной, тянущейся от сгиба локтя до ключицы. Азуми испуганно вздрогнула, аккуратно дотрагиваясь до раны, и тут же отнимая пальцы с болезненным воплем. Немного отвлечься от дискомфорта в плече ей помогло запоздалое осознание того, что женщина была жива. Азуми рассмеялась с долей истеричности и облегчения, попеременно концентрируясь на внутренних ощущениях и с удовлетворением подмечая, что, похоже, все было в порядке. Однажды, еще будучи принцессой, женщина слышала о том, что от удара молнии можно лишиться зрения, слуха, голоса или даже способности двигаться. Азуми была довольно впечатлительной особой, поэтому Лу Тен поспешил заверить ее в том, что все это было сплошной небылицей. Однако сейчас бывшая принцесса сочла необходимым пошевелить ногами, руками, осторожно покрутить головой, пощелкать пальцами у ушей, поморгать и выкрикнуть короткое слово в лесную тишину. Дефектов, к ее облегчению, замечено не было. Азуми огляделась вокруг: было довольно прохладно, и свежий осенний ветер играл в спутанных волосах бывшей принцессы. Тишина леса казалась ей немного пугающей, несмотря на странную безмятежность, которую вселяло в нее это место. Бывшая принцесса пришла к шаткому выводу, что был полдень, но сколько прошло времени, она не знала. Женщина испуганно обернулась, когда услышала странное фырканье сзади, и оседланная страусовая лошадь, привязанная к дереву, вселила в женщину недостающую осмотрительность. Азуми гадала, кому могло принадлежать это животное, но чем больше она прислушивалась и изучала местность, тем меньше ей казалось, что кто-то посторонний находился рядом с ней. Бывшая принцесса недоуменно нахмурилась и, игнорируя головокружение, подошла к животному, коротко приласкала, осмотрела другие вещи. Бывшая принцесса развернула неровный кусочек пергамента, прикрепленный к седлу, и пробежалась глазами по аккуратным иероглифам, на самом деле, еще до прочтения содержания догадываясь о том, кто был отправителем этого послания. «Не попадайся мне на глаза и не появляйся в Нации Огня. Предателям следует гнить в собственной лжи и смирении, не так ли? Если ты читаешь это, то понимаешь, что долг уплачен». Азуми нервно хохотнула, морщась от боли в плече. Азула не изменяла себе, и все же, бывшая принцесса была ей, в какой-то мере, благодарна. Женщина принялась с интересом рассматривать содержимое массивной дорожной сумки, которая стояла близ ее, как она уже догадалась, средства передвижения. Женщина совершенно неграциозно рухнула на сырую землю, принимаясь живо обыскивать то, что предоставила ей дочь Озая. — Как великодушно, — с легкой язвинкой хмыкнула Азуми, вытаскивая провиант, которого ей должно было хватить на несколько недель, а то и на месяц. Принцесса не пожалела ей нескольких небольших мешочков с местными деньгами, некоторые лекарства, кремневый камень для костра и некое подобие спального мешка. Самое приятное и полезное ждало бывшую принцессу на дне сумки: два блестящих, идеально наточенных новеньких саи. Азуми широко улыбнулась и в ее глазах загорелись задорные искорки восторга, когда она покрутила их в руках, проверяя на удобство в использовании. Женщина была действительно благодарна Азуле за то, что она дала ей, но за саи — в особенности. — По крайней мере, теперь не придется перегрызать никому глотку, — прошептала она с иронией. Последующие несколько недель бывшей принцессе пришлось двигаться по лесу, потому что ей не следовало попадаться на глаза жителям Царства Земли и, разумеется, магам огня. Азула также оставила ей карту с пометками тех мест, куда ей лучше не соваться, что действительно помогло бывшей принцессе избежать лишних проблем. По этой же карте женщина напрямую двигалась к своей цели — горному хребту Чи Линь. Погодные условия становились все хуже, и Азуми понимала, что суровая зима застанет ее в пути, как бы она не хотела этого избежать, поэтому ей, все-таки, пришлось выйти в небольшую деревню для того, чтобы пополнить запасы и купить немного теплой одежды. Самым сложным в ее пути, как женщина и предполагала, оказался подъем в горы. Там была практически дикая местность, и давно покинутые деревни не то жителей Царства Земли, не то еще Воздушных Кочевников, настроения не поднимали и навивали какую-то тревогу. Азуми поднималась, несмотря на боль в ногах и во всем теле, ползла, карабкалась, царапая руки и обламывая ногти о камни. Ее подпитывали собственные беспокойные видения, непреодолимое желание достигнуть поставленной цели, и бывшая принцесса искренне надеялась, что все, чем она пожертвовала во имя силы, будет не зря. Азуми упрямо отмахивались от частой мысли о том, что, возможно, все это было напрасным. Бывшая принцесса долго блуждала меж горными перевалами и древними пещерами, рассматривая тысячи выгравированных на них непонятных иероглифов и символов. Она сомневалась, что все это принадлежало жившим здесь раньше воздушным кочевникам. Несмотря на северный регион и начало зимы, здесь совсем не было снега, что показалось Азуми слишком странным, ведь еще неделю назад, поднимаясь ввысь на горную равнину, покрытую иссушенной мертвой травой и черной галькой, больше напоминающей сажу, она проклинала снежные пушинки, летящие ей в лицо плотным потоком. Бывшая принцесса огляделась, затаив дыхание, — здесь не было слышно даже ветра. Все это казалось ей знакомым до жуткой дрожи в руках. Она уже видела это однажды, но не могла сказать, где и когда именно. Ramin Djawadi — Eternal Love Азуми прошла к пещере, которая привлекла ее покрытыми, словно блестящим, издающим странное голубоватое свечение налетом кристаллами. Женщина провела по ним рукой и тут же отдернула ее, когда это покрытие обожгло ладонь своим холодом. Бывшая принцесса несмело прошла вперед, вглубь пещеры, и пожалела, что у нее не было ничего, что она могла бы зажечь. Собственный здравый смысл умолял Азуми остановиться, но она не была к этому готова. Не тогда, когда неясно откуда взявшийся ветер нашептывал ей мелодию из тысячи змеиных голосов, и не тогда, когда женщина была так близка к своей цели. Пройдя немного дальше, бывшая принцесса принялась с живым интересом разглядывать стены пещеры, испещренные миллиардами маленьких точек-звездочек, из которых лилось, било лазурное сияние. Словно бескрайнее ночное небо. В этой удивительной пещере не было место тьме. Азуми с опаской дотронулась до голубых, источающих невероятное сияние сережек-пушинок, что занавесом нависали сверху, и нашла их довольно приятными на ощупь. Что-то хрустнуло под ее ногами, и бывшая принцесса, догадываясь о происхождении этого звука, испуганно отпрянула. Это были не кости человека или животного, как предполагала Азуми: женщина склонилась, чтобы получше рассмотреть, и покрутить в худых руках… чешую? Чья-то кожа была удивительно блестящей, с чешуей, похожей на змеиную с одной стороны, а с другой — покрытая сияющим в свете огоньков опереньем. Бывшая принцесса осторожно оторвала одно перо, которое было на удивление очень мягким, едва колючим, и с концов окрашено в черный цвет и лишь у самого основания, совсем чуть-чуть, в платиново-белый. Азуми прошла дальше, с опаской глядя на стены пещеры, которые сужались все больше и больше по мере ее продвижения вперед. Узкий коридор, к огромному облегчению бывшей принцессы, сменился огромным каменным залом, со свисающими сверху острыми сталактитами; зал, в котором женщина ощущала себя заключенной в вечной мгле, в наполненной до краев чаше с чернилами. Азуми оглянулась, когда сквозной ветер прошептал ей что-то на ухо, и увиденное позади заставило ее испуганно замереть на месте. Перед ней стоял Лу Тен. Краем сознания женщина понимала, что это — лишь плод воображения, но сознание будто издевалось над ней, ведь ее муж действительно выглядел слишком реальным, настоящим, живым. Его образ никогда не выцветет и не сотрется из ее памяти, и бывшая принцесса стояла, завороженная, не в силах ни приблизиться, ни отвести взгляд. — Лу Тен, — выдохнула Азуми и улыбнулась искренне, с толикой иррационального облегчения. Лицо ее мужа оставалось безразличным, будто высеченным из камня, холодным и бесстрастным. Женщина попыталась приблизиться, чтобы обнять мираж, который возник перед ней так внезапно, и угомонить свое сердце хотя бы на мгновение, успокоить тревожный разум, унять боль. Хотя бы только на мгновенье. — Ты убила ее, — ледяной голос окатил ее с ног до головы, подобно воде, и бывшая принцесса замерла, напрягаясь всем телом и беспомощно хватая воздух ртом в растерянности. Конечно, она поняла. Взгляд Лу Тена выражал только пустоту, и в этой тьме Азуми нашла свое падение, свой главный страх, главный грех и одно-единственное противоречивое… сожаление? — Нет, — Азуми замотала головой, как если бы лгала. — Нет. — Ты убила ее, — позади неожиданно появилась Урса, и женщина испуганно шарахнулась в другую сторону, испуганно шепча только одно: — Нет. Вокруг Азуми стало появляться все больше и больше людей-миражей: Таро, Озай, Зуко, Азула, Айро, Шоджи, Эиджи, Чи, Тамико, Сэбэро, Акайо, Азулон и все, кого она знала, твердили, шипели, подобно змеям, о ее жестокости. О ее выборе. Азуми обняла себя руками, оглядываясь по сторонам и неизменно натыкаясь на глаза каждого своего знакомого, наполненные праведным гневом. Они не могли знать. — Оставьте меня! — дрожащим голосом выкрикнула Азуми. — Уходите прочь! — Ты убила ее! — на этот раз выкрикнули миражи так громко, что эта жуткая фраза засела в голове женщины, отдаваясь в сознании громким звоном. — Это была необходимость, — прошептала Азуми одними губами, запуская трясущиеся руки в свои волосы. Она хотела, правда хотела, найти себе оправдание. Защиту. — Просто признай — ты убила ее. — Грязная тварь! — Грешница! — На твоих руках столько крови, разве ты не видишь?! Голоса сливались в один непрекращающийся зловещий шепот, и Азуми не могла сказать, кто именно обращался к ней, с невероятной силой зажимая уши и хмурясь. — Давай, скажи это, скажи! — Позор семьи! — Предательница! — Убийца! — Ты убила ее! — Да! — собственный голос эхом отозвался внутри Азуми. Женщина хрипела, посылая свое громкое прерывистое дыхание в тишину пещеры. Она никогда не говорила об этом, никогда не признавала. Она молчала об этом. Голоса стихли, и бывшая принцесса, спустя время, осторожно открыла глаза, осматриваясь. — Госпожа! — этот шепот заставил Азуми вздрогнуть в настоящем ужасе, и перевести взгляд к собственным ногам. — Госпожа Азуми, я умоляю вас, сжальтесь, — дрожал тонкий голос, Минэко, которая вцепилась в ее ноги с такой силой, словно хотела оцарапать. Как и тогда, почти десять лет назад. Бывшая принцесса зажмурилась, но слова девушки, эхом звенящие в тишине тьмы, не давали забыться. Этот голос часто беспокоил ее по ночам. Азуми знала наизусть каждую нотку. — Я умоляю вас, принцесса, сжальтесь, — она обняла ее за ноги, — как тогда, — но женщина не спешила отталкивать Минэко с пренебрежением. На этот раз Азуми сделает это сама. Это была необходимость. Бывшая принцесса сжала кинжал, который был еще одним до жути реальным миражом, и опустилась на колени, чтобы рассмотреть испуганное лицо Минэко, которая не прекращала плакать. Девушка всегда была довольно лицемерной особой, но не сейчас, очевидно. И не тогда тоже. — Я умоляю вас, — прошептала Минэко скрипучим голосом, когда Азуми обняла ее. Женщина почти не колебалась, и только тяжело нахмуренные брови выдавали ее как тогда, так и сейчас. Однако решительность была такой же прочной, как и тогда. — Предательница, — девушка вскрикнула, когда бывшая принцесса вонзила кинжал в ее живот одним четким движением. Азуми обняла ее сильнее, прикрывая глаза и ощущая, как тихо рыдала Минэко, отчаянно обхватывая ее плечи, словно метафорически цепляясь за собственную жизнь. Все было предрешено, и Азуми сделала свой выбор. Такой же, как и тогда, почти десять лет назад. Без сожалений. Этот грех клубился в ней, въелся в ее кожу так, как будто стал незаменимой частью бывшей принцессы. Грех, о котором она молчала, истинно разделяя его только с человеком, которого любила больше других и который был мертв. Лу тен молчал вместе с ней. Азуми заворожено глядела вверх, когда тело Минэко рассыпалось в ее руках, преобразовываясь в светящиеся лазурным бусины, оседая на ее руках и камнях. Кинжал тоже растворился в ладони женщины завораживающими крупицами. — Как пепел, — прошептала бывшая принцесса сама себе, задумчиво растирая пылинки меж пальцев. Ramin Djawadi — Nameless Order Азуми ощутила теплый поток ветра, немного помедлив, прежде чем поднять голову и встретиться взглядом с пронзительным и глубоким взглядом хищных лазурных глаз гигантской птицы, большая часть тела которой терялась во мгле пещеры. У бывшей принцессы перехватило дыхание. Женщина немного нахмурилась, когда поняла, что перед ней была не Чжэнь-Няо. Дух, которого она видела в видениях, выглядел несколько по-другому, хотя она не могла сказать, что именно отличало их. Это животное глядело прямо в ее глаза, будто чего-то ожидая, и его пронзительный хищный взгляд заставил Азуми вести себя как можно более осторожно. Птица оказалась довольно настойчивой и пододвинулась ближе, фыркнув, демонстрируя свое нетерпение. Очевидно, что животное ждало каких-то действий от нее. Азуми осторожно поднялась с колен и медленно направилась к птице, неуверенно протягивая свою дрожащую руку к ее клюву. Животное издало какой-то странный звук, заставив женщину испуганно замереть. Птица опустила свою морду: чуть выше центра меж ее глаз бывшая принцесса заметила странное свечение, которое, похоже, и стремилось продемонстрировать ей животное. Брови Азуми изумленно взлетели вверх, когда она заметила такое же свечение на своем запястье — свечение, которое исходило от ее метки и обжигало руку странным холодным покалыванием. Бывшей принцессе пришлось встать на носочки, а птице — положить морду на пол, чтобы она могла дотянуться рукой до метки. Женщина вновь помедлила, заворожено глядя на сияние. Азуми стремилась запомнить этот момент до мелочей и практически не обращала внимание на слишком сильный дискомфорт в своей руке. Когда бывшая принцесса коснулась мягкого оперения, на котором была облицована метка животного, яркий жемчужный свет ослепил ее, но она не подалась панике, как тогда, в лесу. Отнюдь нет. Азуми ощущала невероятный прилив сил, почувствовала удивительную целостность: будто то, чего ей так не хватало, вернулось, окутало ее, пронизывало изнутри. Женщина слышала собственное громкое дыхание и улыбалась, когда жар этой силы клубился в солнечном сплетении, протекал по самым тоненьким сосудам и волной отдавался во всем теле. Бывшая принцесса не знала, сколько прошло времени, но когда все закончилось, то ее взгляд столкнулся с теперь уже золотыми глазами птицы. Азуми чувствовала некоторую иррациональную связь с животным, и это ощущение захватывало и волновало ее в равной степени. Взгляд женщины по-доброму просиял, когда животное обтерлось своей мордой о ее руку, как бы признавая их странный, пока совсем непонятный, контакт между собой. Это ощущение отдаленно можно было сравнить с бессмыслицей по типу чтения мыслей, о которой когда-то слышала Азуми. Однако это было куда более глубокое ощущение, и если она концентрировалась, игнорируя головную боль и слабость в собственном теле, то могла слышать чувства птицы. Скорее, ощущать эти чувства как собственные. Так, будто между ними была частица, которая их объединяла. Женщина осторожно прислонилась лбом к его голове и нежно провела рукой по блестящему платиново-белому оперению. Животное было также одиноко, как и сама бывшая принцесса, и птица дала ей понять это через связь. Птица просила Азуми дать ей имя. А точнее, ему. Женщина посмотрела ему в глаза и, задумчиво нахмурившись, ласково провела рукой по его клюву. — Бао Йин, — прошептала Азуми, и животное вновь благодарно обтерлось о ее руку. — Ты теперь Бао Йин, и ты — не один, — слабо улыбнулась бывшая принцесса, когда почувствовала тревогу и тоску, нарастающую в своем сознании, которую передал ей орел. Бао Йин дал ей понять, что долго ждал ее появления (хотя женщина не совсем понимала, почему именно ее), ведь дух, которым он был до этого, не мог выходить на свет, вынужденный оставаться в этой пещере до тех пор, пока не появится предначертанный ему человек. Прежде, чем покинуть ненавистную для него тьму, орел подтолкнул Азуми к входу в другое место. В этом зале, который мало чем отличался от предыдущего, царила кромешная тьма, и бывшая принцесса испуганно вскрикнула, когда Бао Йин изрыгнул из своего рта нечто, напоминающее огонь. Это была странная сфера, сверкающая маленькими платиново-белыми паутинками, которые напоминали бывшей принцессе молнию. Женщина поморщилась от неприятных воспоминаний и ощущений в предплечье, и Бао Йин недовольно фыркнул при ее непроизвольных мыслях об Азуле. Азуми пришлось немного неловко, ведь все, что вспоминала, видела, представляла она, теперь мог видеть и ощущать и он тоже. Вероятно, ей придется свыкнуться или даже смириться с этим. — Все в порядке, — Азуми искренне улыбнулась, переводя взгляд на сферу, которая витала в воздухе, в нескольких сантиметрах от своеобразного пьедестала. — Это все, что ты умеешь? — поинтересовалась бывшая принцесса, и повторное, теперь уже, вероятно, обиженное фырканье птицы рассмешило ее. Женщина прошла ближе к сфере, пораженная тем, как идеально она отражала все черты ее лица. Лучше, чем любое другое зеркало. Азуми приблизилась еще больше, игнорируя контрастный ледяной жар, который исходил от «огня», с изумлением глядя на саму себя. Ничего не изменилось, кроме ее золотых глаз, которые теперь стали насыщенного лазурного оттенка. Такие, какими были у орла до их объединения. В них была такая же глубина и пронзительность, как и в глазах птицы. Она обернулась, чтобы коротко взглянуть на Бао Йина и понять, что его глаза теперь приобрели прежний оттенок ее глаз, будто подтверждая их связь физически. Орел немного неуклюже, из-за своих габаритов, двинулся дальше, вынуждая Азуми следовать за ним, чтобы она могла увидеть многочисленные камни, на которых были выгравированы иероглифы, и лежащие под ними черепки разных размеров и, очевидно, возраста. Бывшая принцесса замерла, когда ее взгляд нашел имя «Хикэри» на одном из последних надгробных камней и череп маленькой птицы под ним. Бао Йин дал ей понять, что все, у кого были метки, могли прийти сюда и связаться с предначертанным для них потомком Няо. В противном случае, когда предначертанный духу человек погибал, то и птица умирала тоже. Все это казалось Азуми таким удивительно-пугающим, и орел, похоже, разделял ее ощущение. — Значит они все — потомки Няо? Этот дух их… мать? — неуверенно предположила бывшая принцесса, и Бао Йин только дополнил, что все они раньше были пером из крыла Чжэнь-Няо и появлялись на свет тогда, когда и привязанные к ним потомки рода Мидзуно. Азуми мысленно удивилась тому, что видела Няо только в своих видениях, и орел подсказал ей, что время духа уже давно пришло, но она помогала женщине найти ее последнего потомка, хранившего часть силы. — Ты — последний из своего рода? — Азуми ощутила неимоверную тоску так, словно та была ее собственной, и отстраненно погладила морду орла. — Теперь уже нет, Бао Йин. Ты не безымянный, и тебе не нужно бояться темноты, — ответила женщина на его молчаливые опасения и поманила за собой к выходу из темной пещеры, которая сковывала его всю жизнь. Азуми пришла к интересному выводу, что даже духи могут боятся чего-то.***
Бао Йин пришел в восторг от окружающего мира, хотя они все еще находились на горе, привыкая к друг другу. Азуми была максимально осторожна, но со временем немного расслабилась, когда поняла, что орел действительно не причинит ей вреда. Женщине нравилось наблюдать, как он изучал все, что его окружало, катался по жухлой траве, черной гальке, немного неумело летал и издавал какие-то странные восторженные звуки, в то время как она сидела на земле, с интересом и легкой усмешкой наблюдая за всеми его, порой нелепыми, действиями. Бывшая принцесса не знала, сколько лет было птице, но она пришла к выводу, что ей стоило считать орла молодым и сокращенно называть его «Би». К их общему счастью, орел был полудухом, поэтому ему не требовалось питаться, что позволило Азуми облегченно вздохнуть, когда она представила, сколько мяса потребовалось бы для того, чтобы его прокормить. Ночевали они на земле, но теперь это было для Азуми намного более приятным времяпровождением, ведь Би позволял ей спать на своей спине, покрытой мягким, блестящим в лунном свете, опереньем. Орлу нравилось наблюдать за огнем, который разжигала женщина по вечерам, чтобы согреться, когда он сам обнимал ее своими огромными крыльями, как бы проявляя посильную заботу. Бывшая принцесса была действительно рада появлению в своей жизни Би, но это не меняло ее планов, с которыми орел, к счастью, был уже ознакомлен и согласен. Однако она могла позволить себе немного расслабиться и просто насладиться истинным спокойствием. Мысли о Азуле, Озае, Таро и других стали такими далекими, как и ее прежняя жизнь, в которую она хотела, но не спешила возвращаться. Азуми нравилось рассказывать орлу о своей жизни и элементарных в быту вещах, воскрешая воспоминания в собственной памяти, чтобы их мог видеть и Бао Йин. Ее по-прежнему мучили кошмары, но среди них значительно выделялся тот, который, со временем, становился все красочнее и реальнее — захват Северного Племени Воды. Би тоже видел его в сознании Азуми, но она не спешила отвечать на его недоумение, которое теперь казалось ей своим собственным, или же граничило с ним. Все изменилось тогда, когда и сам Бао Йин увидел его, обращая внимание на соотечественников бывшей принцессы и их врагов. Проснувшись на рассвете, женщина запоздало поняла, что находилась в воздухе, и даже ее испуганные крики не смогли сломать решительный настрой Би; как бы она не бранилась и не требовала вернуть ее на землю. Азуми раздумывала о том, чтобы однажды полетать на орле, но представляла свой первый полет совсем не так. Она не была готова к этому, с силой цепляясь за оперенье Би, и старалась спрятать голову от снега и порывистого ветра, которые били ей в лицо, поминутно ругая птицу. Немного позже она с интересом глядела на золотые лучи в хмуром небе, осторожно протягивала руку к пушистым облакам, с едва скрываемым восхищением глядя на вид, что открывался перед ней. Би только довольно сопел в ответ. Размах крыльев орла давал ему возможность парить достаточно долго, когда ему требовалось отдохнуть, но они делали вынужденные остановки в лесах, чтобы немного поспать. Азуми не знала, когда именно случится битва, но ее видения, день ото дня, становились все более яркими, и она пришла к выводу, что им с Би стоило подготовиться. Женщина проложила короткий путь к Северному Полюсу на карте, и, пока они летели туда, она тренировалась в управлении орлом, а он — в скорости и изворотливости. Би летал действительно бесшумно, что было им на руку, но его координация оставляла желать лучшего. Впрочем, Азуми дала ему возможность ловить себя, когда она падала вниз на разной высоте, на случай, если такая необходимость возникнет во время боя, и им обоим нужно было быть подготовленными к этому. Сначала женщина безумно боялась всего, что было связано с полетом, и старалась быть максимально внимательной и сконцентрированной, чтобы не наделать ошибок, но затем вошла во вкус, вынуждая Би делать разнообразные пируэты в воздухе. Бывшая принцесса также научилась стоять на спине орла, сопротивляясь ветру и держа равновесие, хотя на это потребовалось довольно много времени. Би откровенно радовался, что Азуми разделяла его увлечения. Возможно, впервые женщина думала о том, что совершенно не встревожена скорой масштабной битвой, потому что была в безопасности. И еще она не раз думала о лицах Озая, Азулы и Таро, когда она однажды вернется в Нацию Огня. Вернется домой.