***
Ramin Djawadi — Believe Азуми уже несколько дней металась в бреду — Таро пришлось связать ей руки, от которых порой исходило яркое серебряное свечение, и которыми она царапала и даже обжигала себя. Бао Йин, все это время находившийся у его дома и залечивающий свои раны, предупредил мужчину о возможных последствиях и изменениях в бывшей принцессе. Таро, который день мучимый непрекращающимися тошнотой и бессонницей, хмуро наблюдал за женщиной, метавшейся в агониях. Иногда утомленного мужа подменяла Мегуми, и он, уставший от мрачных мыслей, посещавших его голову, и частого зрелища — мучений Азуми, был действительно благодарен участливой жене за помощь и заботу. Таро только печально вздыхал, потирая руками тяжелую голову и, едва касаясь подушки, забывался непродолжительным беспокойным сном. Мегуми только с сожалением наблюдала за мужем, пока в груди, где-то очень глубоко, тлела не то женская ревность, не то вполне обоснованная ненависть к Азуми. Девушка только надеялась, что, очнувшись, бывшая принцесса и ее тварь поскорее покинут их дом. Да, и Таро намеренно ничего не говорил по поводу того, как им с питомцем бывшей принцессы удалось ее оживить — в сердце Мегуми с самого начала закралось нехорошее чувство. Агни ей свидетель, это было похоже на какое-то безумие! Все замерло в каком-то ожидании. Вплоть до того момента, пока Азуми наконец не распахнула испуганные лазурные глаза, не вдохнула полной грудью спертый воздух, судорожно кашляя и игнорируя слабость, дрожь, головокружение, неясное ощущение, опасно возрастающее ледяным теплом где-то внутри, и не выскочила из комнаты, озираясь по сторонам с настоящей паникой, обычно совсем не присущей ей. Бывшая принцесса как-то запоздало заметила туго перевязанные и, наверняка, затекшие руки, смутно припоминая коридор, в котором стояла босая, в одной только длинной бесформенной льняной рубахе. Азуми обняла себя руками, осторожным неуверенным шагом проходя вглубь дома: взгляд сам зацепился за грязное старое зеркало, находившееся практически в конце коридора. Наверное, испуганный крик бывшей принцессы должен был слышать не только Таро, сидящий в саду с крутящимися в голове тяжелыми мыслями, но и Бао Йин, впервые за долгое время и так несвоевременно отправившийся на воздушную прогулку. Зеркало, поддавшееся настроению женщины, самовольно покрылось многочисленными трещинами и мгновенно разлетелось на тысячи удивительно мелких осколков за секунду до того, как Азуми успела хорошо разглядеть в отражении свои, теперь уже длинные платиновые волосы с серебристым отливом и глаза, в которых по-прежнему плескалась голубая лазурь. Воспоминания, мгновенно транслируемые ей Бао Йином, накрыли бывшую принцессу неожиданно и слишком сильно, чтобы она могла противостоять хаотичным, но ужасающим вещам, которые пришлось испытать Би и… Таро во имя ее воскрешения. Холод пробежал по всему телу Азуми, от которого она зябко поежилась и всхлипнула, вспоминая жуткое ощущение пустоты, в которой она пребывала… Неизвестно сколько. Женщина согнулась пополам, когда ощутила резкую боль где-то в боку, не иначе как нервно пытаясь разодрать саднящее ощущение в том месте, куда ударил ее кинжалом Озай. Она хорошо это помнила. Бывшая принцесса не то рыкнула, не то всхлипнула, проклиная тряпье, в которое не ясно зачем были обмотаны ее руки, и беспомощно концентрировалась только на этом ярком, но кратковременном ощущении, ища в нем защиту от того, что испытала. Где-то в голове — слишком громко, — раздались частые шаги, — будто бег, — но прежде, чем бывшая принцесса успела обернуться, чьи-то руки с силой оттянули ее назад, разворачивая к себе нетерпеливо и небрежно, смыкая крепкие горячие объятья. Азуми не сразу узнала пылкие прикосновения и радостный шепот у своего уха, но вырваться не пыталась. Ноги предательски подкосились, сведенные странной судорогой, и только объятья Таро не дали ей упасть. Несмотря на радость и нежность в успокаивающем голосе мужчины, — Азуми вовсе не слушала, что он говорил, куда больше увлеченная собственными хаотичными мыслями, — он глядел на нее обеспокоенно. Таро и не предполагал, что долгожданная встреча пройдет так… до жути странно. — Все хорошо, слышишь? — шептал он, быстрым взглядом осматривая окружение — разумеется, внимание мужчины привлекло зеркало, которое просто не могло разбиться на настолько мелкие части, больше похожие на крупу или песок, как бы сильно не ударила его женщина. Таро постарался успокоить в себе мрачные мысли. — Посмотри на меня, Азуми, — раз за разом повторял он чуть более требовательно, но бывшая принцесса только неуклюже уткнулась в его плечо, без остановки растирая между собой туго замотанные руки. — Сними это с меня, — умоляла она, ощущая, как ледяной жар зудом впивался ей в кожу. Кажется, ее пальцы онемели. — Сними! Сними это с меня! — Азуми повысила сбившийся голос, наконец, взглянув на Таро не иначе, как с настоящим отчаянием. — Идем, — живо закивал мужчина в полной растерянности. Признаться, он и сам поддался совершенно несвойственному женщине паническому страху перед чем-то, чего не понимал. Хаотичные мысли мужчины сошлись на том, что он был дураком, который, почему-то, опрометчиво думал, что, как только Азуми очнется, все проблемы разом исчезнут. Дело было отнюдь не только в ее странной, но, в то же время, понятной реакции: Агни, она же была мертва еще не так давно! Как он мог знать, что она чувствовала, находясь по ту сторону?! И как мог предполагать, что после всего произошедшего бывшая принцесса вот так просто оживет и спокойно продолжит все свои дела и жизнь дальше. Совершенный абсурд! Она, Кох побери, была мертва и сейчас воскресла — Таро и сам не знал, как бы отреагировал на все происходящее, окажись он в такой ситуации, поэтому, пожурив себя за эгоизм, полностью сосредоточился на Азуми. Хорошо, что Мегуми уехала в город и не видела… этого, потому что происходящее выглядело действительно жутко. Азуми молчала, дрожа так сильно, что Таро с трудом удавалось удерживать ее руки, чтобы разбинтовать их. Бывшая принцесса явно была погружена в какие-то свои мысли, и, в то же время, излишне сосредоточенная на своих руках, и мужчина не мог ее за это винить. Таро поглядывал на Азуми с явной обеспокоенностью, но она этого не замечала, нетерпеливо ожидая завершения манипуляций мужчины с тряпками, в которые были обмотаны ее кисти. Наконец, последняя ткань соскользнула со слегка зудящих ладоней, и увиденное вызвало у Азуми настоящую панику. Женщина сначала испугалась, намереваясь неосознанно приложить одну из ладоней к своему рту, чтобы подавить короткий вскрик, но тут же отдернула ее. Таро со беспокойством наблюдал за метаниями Азуми: она как будто не знала, куда деть свои руки, то поднося их к лицу и шее, то отдергивая их с неясными, но, очевидно, не самыми положительными эмоциями. Она рвано всхлипнула, но слезы так и не заструились по бледным щекам. Азуми только в очередной раз с особым усилием потрусила руками, с ярким раздражением сбрасывая с них противное, обжигающее своим холодом чувство, но вместо этого, с ее рваным беспомощным вскриком из ладоней вырвалась бесформенная ослепляющая магия, немало испугав как и ее обладательницу, так и мужчину, сидящего рядом. К счастью, магия была не слишком сильной, и большая ее часть осталась на руках Азуми, а остальная — почти сразу растворилась в воздухе. Бывшая принцесса, спустя какое-то время, придирчиво оглядела собственные ладони на предмет других изменений, но таковых, к счастью, не обнаружила. Они оба сидели молча долгое время — Таро знал, что это было необходимостью. Дыхание Азуми спустя часы-минуты стало размеренным, как и взгляд задумчивым, но относительно спокойным. — Зачем вы сделали это, Таро? — сухой и скрипучий, мало напоминающий прежний приятный голос Азуми прорезал тишину, когда она посмотрела на мужчину как-то устало. — Ты знаешь, что ты… — Да, — перебил ее мужчина, глядя на бывшую принцессу как никогда уверенно. — Я знаю, что отдал свою возможность иметь детей или, проще говоря, жизнь так и не появившегося ребенка, чтобы человеческая часть тебя осталась, — неожиданно резко ответил Таро, но вовсе не из злости. — А Бао Йин отдал свою часть духа, — добавил он под ее пристальным взглядом. — И поэтому с тобой это происходит, да? — Таро смягчился, глядя на нее обеспокоенно. Женщина отвернулась и, прочистив горло, кивнула, все же не находя в себе силы ответить. — Кто это сделал? — в голосе Таро теперь ясно слышалась злость, но только не на нее, нет. — Скажи мне, — потребовал мужчина, и женщина знала, что он имел на это полное право, но ответила не сразу. — Озай, — скрипучий голос треснул и надломился — Азуми только сглотнула, не глядя на мужчину. — Этот обряд спас Нацию Огня, — пояснила она, предвидя его следующий вопрос. — Айро… — женщина замялась, пытаясь совладать с внезапным дискомфортом — он прошел также быстро, как и появился. — Не знаю как, но Айро узнал о другом варианте этого обряда и рассказал ему, — бывшая принцесса говорила как-то стыдливо, хотя Таро сомневался, что она испытывала именно это чувство. — А ты знала? — требовательно, но сдержанно спросил мужчина. — Нет, — ответила бывшая принцесса практически мгновенно, тяжело сглатывая. — Все должно было быть не так, — эти многогранная фраза вновь погрузила комнату в тишину. — Я в неоплатном долгу перед тобой, Таро, — Азуми тяжело нахмурилась, глядя куда-то перед собой и мужчина, в очередной раз с беспокойством отметил, как плохо она выглядела вблизи. — Я ценю то, что ты для меня сделал, но… — Азуми замялась, вновь тяжело вздохнув. Ее губы дрогнули, а печальные глаза упорно выискивали что-то в пустом пространстве. Женщине было тяжело даже думать о том, что он сделал для нее, ведь бывшая принцесса хорошо знала, как Таро хотел семью. Мужчина, конечно, хотел и детей — материнское сердце дрогнуло, и Азуми тяжело вздохнула, совсем не обращая внимания на легкий жар, которым пылали ее щеки, придавая им чересчур яркий неестественный и болезненный румянец. Женщина, невольно, лишила его этой возможности, обрекая на жизнь без наследников. Как и его жену, Мегуми, которая, — бывшая принцесса знала, — любила своего мужа; разумеется, как любая верная жена, она не оставит мужчину и тоже будет обречена на бездетное существование. Азуми ощущала себя последней дрянью, ведь эта девушка, как и Таро, не заслуживали такого. Бывшая принцесса знала, что Таро никогда не скажет об этом жене, милосердно-жестоко предпочитая держать ее обманутой, в неведении, а сама Азуми тоже никогда не сможет рассказать. Она ведь тоже больше не могла иметь детей. — Твой абсурдный выбор… — сиплый голос Азуми вновь заметно дрогнул, а красивые черты лица исказились. Таро глядел на нее внимательно, хмурясь — он и не думал ее перебивать, как просила того бывшая принцесса, хотя, где-то в глубине души она хотела, чтобы он все это опроверг. Агни, она втайне от самой себя хотела, чтобы мужчина незамедлительно сказал ей о том, что она совсем не виновата в этом. Она ведь не была?.. Глаза Азуми всего на мгновение выразили немую мольбу о том, чтобы мужчина спрятал от этой мерзкой лжи самой себе. — Это не стоило того, — Азуми покачала головой, с невероятным усилием глядя в глаза Таро. — Я не пожалел об этом ни на секунду, — твердо ответил мужчина, не сводя взгляда с бывшей принцессы и как бы вынуждая ее, опечаленную, не отводить взгляд в ответ. Азуми знала — он не лгал. Он вообще не имел привычки лгать ей, потому что она всегда была для него особенной, — Таро мог лгать кому угодно, но только не ей. Когда вся боль отступит, сотрется, вымоется из ее прекрасного образа, вовсе не созданного его воображением, мужчина вновь сможет наслаждаться ее опьяняющим обществом. Разве он так многого хотел? Нет, конечно, нет. Однако Таро без колебаний отдал все, что только мог ради того, чтобы сейчас просто смотреть на Азуми с нежностью и восхищением, плескавшемся на дне карих глаз. Бывшая принцесса вздрогнула — ей хотелось и, одновременно, не хотелось верить, что когда-то на нее точно также смотрел Лу Тен. Они вновь немного помолчали: Азуми, все-таки, отвела глаза, обняв себя руками и даже не пытаясь выглядеть не раздавленной всем произошедшим. Только не с ним — с Таро она могла показать свою слабость и уязвимость. Мужчина, глядя на бывшую принцессу, замялся, не зная, что еще сказать, поэтому просто наслаждался тем, что она — его любимая женщина, — сидела рядом с ним. Живая. — Тогда, когда я увидел тебя… — голос Таро заметно понизился и выцвел, когда он воскрешал в голове образ мертвой Азуми. Женщина и сама едва сдерживала слезы, застывшими бликами играющими в ее лазурных глазах, когда, храбрясь, смотрела на произошедшее через воспоминания Бао Йина. Бывшая принцесса на силу успокоила трепетание где-то внутри, с сочувствием глядя на мужчину. Она и сама знала, что такое терять любимого человека, но ее действительно до глубины души поразило, что для Таро она оказалась кем-то настолько дорогим. Чрезмерно дорогим и слишком любимым. Неоправданно любимым, как казалось женщине. Однако мужчина, разумеется, даже не думал об этом в подобном ключе, как и о том, что жизнь, общество и любовь, которые — Таро знал, — Азуми никогда не сможет подарить ему в полной мере, обошлись ему слишком дорого. Нет, это было не так. Все обесценивалось на ее фоне, для него, одержимого этой любовью безумца. — …я просто понял, что ты должна жить, — мужчина глубоко вздохнул, сначала не зная, как изъясниться более понятно, но этого, на самом деле, оказалось более чем достаточно. Лаконично и искренне — Таро знал, что бывшая принцесса ценила это, как и самоотверженность. Однако, что касается последнего — пожалуй, только не в этот раз. — Ты не можешь умереть. Только не так, — мужчина отрицательно покачал головой, пока женщина глядела на него не просто внимательно, а даже пристально, как бы взвешивая его слова. Азуми несколько раз порывалась сказать что-то еще, но только беззвучно открывала и закрывала рот — вновь настала длительная тишина, но она совсем не причиняла им неудобства, а, скорее, воспринималась как необходимость. — Я всегда боялась смерти, — они оба хорошо об этом знали, но признаваться самой себе в этом было для Азуми немного странно, — но в последнее время я представляла ее либо на поле боя, либо в качестве… — она замялась, горько усмехнувшись, — какого-то самопожертвования, — мужчина нахмурился, но перебивать ее не спешил. — Как же ты представляешь мою смерть? — Таро немного удивил такой вопрос и он, задумавшись, хмуро взглянул на явно заинтересованную его ответом женщину. — В восемьдесят лет, в окружении любящих тебя людей, — Азуми подозревала, что он ответит именно так, и неожиданно, но искренне улыбнулась в ответ — мужчина с жадностью поймал этот чарующий момент. Однако улыбка быстро оставила ее лицо, ведь женщина также помнила о том, что она была практически одинока. Вокруг нее было все меньше и меньше людей, которые могли бы… любить ее. — Тебя будет чествовать вся Нация Огня, даже после смерти, — уверенно добавил он. — Ты не заслуживаешь подлости и вероломства, — Таро высказался весьма категорично и твердо. — Ты не заслуживаешь смерти от предательства. Азуми понурила голову, поджав губы. Конечно, она знала, на что он намекал — даже ядовитый тон, который был совершенно не присущ мужчине, выдавал его с головой. — Я ненавижу Озая, — бывшая принцесса сказала это искренне и серьезно, наконец, признаваясь в этом совершенно уверенно. Хотя бы только для себя. Азуми посмотрела на Таро серьезным, но отнюдь не холодным взглядом — где-то там, за внезапно появившейся сталью, все еще прятался разбитый человек, способный чувствовать. — Однако я не осуждаю его за выбор, который совершила бы сама, будь у меня такая возможность, — она вкладывала очередную многогранность в эти слова и вряд ли бы призналась в этом кому-то, кроме мужчины. Таро не понравилось ее высказывание, но он знал, что это было так, и не мог этому противостоять. — В моих глазах только твоя жертва имеет значение, — категорично и с неприязнью, но не по отношению к ней, высказался мужчина. — Я презираю Озая, и тебя не стоит его защищать, — Таро неосознанно чуть повысил тон, но Азуми отреагировала совершенно спокойно. — Я и не защищаю, — она отрицательно мотнула головой, поджав губы. — Однако и решительности во мне поубавилось, знаешь, — усмехнулась бывшая принцесса печально, не скрывая горечь. — Тогда был только страх, — после минутного колебания добавила Азуми, чувствуя острую потребность сказать об этом Таро. Даже не совсем понимая или не принимая сказанное, он всегда мог поддержать ее так, как ей того хотелось. Как ей было необходимо. Стоило ли расценивать это как знак доверия? Пожалуй, да. — Это не имеет никакого значения — ты спасла всех нас, разве не это важно? — с присущей ему пылкостью и честностью ответил мужчина, буквально вынудив Азуми улыбнуться его словам уголками губ. — Страх — вовсе не слабость, — где-то подсознательно бывшая принцесса ожидала такой ответ и, возможно, даже хотела услышать его, но не была с ним согласна. — Страх — это слабость, а я никогда не желала бояться, — сказала она намного тверже, чем все, что говорила до этого, и Таро вновь узнал в этой женщине Азуми. Это не могло не радовать и не восхищать — даже смерть не сломила ее дух. Он был уверен, что ничто не могло сломить ее по-настоящему. — Я боялся участвовать в ритуале тогда, но, оглянувшись, увидел тебя и… — он замялся, действительно с мучением вспоминая все произошедшее, но Азуми совсем не нужно было это. Пожалуй, Таро, слишком утомленный всем произошедшим, тоже желал… выговориться, что ли. Но он сомневался, что это принесет ему какое-то облегчение. — Спасибо, — она перебила его, кладя свою мягкую ледяную руку поверх его и улыбаясь так искренне, как только могла. Это, пожалуй, было именно тем, в чем они оба нуждались.***
Встреча с Бао Йином была полной искренней радости, а последующие дни пестрили новыми открытиями для Азуми, которая, с легкого крыла Би, уже могла неплохо управляться со своей магией. Это доставляло ей удовольствие, хотя бывшая принцесса все еще была слишком сильно подавлена — это буквально проглядывалось на ее лице, особенно в те моменты, когда она сидела одна, глубоко размышляя о чем-то. Однако глядя на нее, Таро искренне верил, что как и для исцеления любой раны, женщине просто было необходимо время. Сама Азуми не была в этом так уверенна. Бывшая принцесса поблагодарила Мегуми за ее содействие, и они, скрепя зубами, терпели друг друга, даже умудряясь обмениваться любезностями, когда на горизонте маячил хмурый Таро. Впрочем, женщина не собиралась оставаться у них в гостях на длительное время — просто ей было необходимо все как следует обдумать. Озай так и не объявил о ее смерти, наверное, догадываясь о том, что женщине, каким-то образом, удалось выжить. При любой мысли о Лорде Огня Азуми обдумывала свою тактику поведения, и то, что говорила бывшей принцессе собственная интуиция, ей совершенно не нравилось, однако сила, которую женщина теперь ощущала, твердила противоположное. Никогда еще женщине не было так сложно совладать с самой собой и своими мыслями. — Покажи свою силу, — уверенно кивнул Таро, который обычно не являлся поклонником радикальных методов, но произошедшее, очевидно, заставило его, в некоторой мере, пересмотреть свои взгляды. — У тебя действительно есть хорошие шансы на это, — Азуми заметно хмурилась: хотя сомнений у бывшей принцессы оставалось все меньше, ее все еще мучило нехорошее предчувствие. — Я уже демонстрировала ему свою силу, и посмотри, к чему это привело, — женщина возразила, вздрогнув, когда сознания коснулись пугающие воспоминания, от которых она поспешно отмахнулась. — Сила, давление, страх, — то, что в принципе невозможно, если мы говорим об Озае, — этого недостаточно, — Азуми разочарованно уставилась в пространство перед собой. — Я не знаю, чем могу обезопасить себя и чем заставить его действительно считаться со мной, — с недовольством выплюнула бывшая принцесса, злясь не то на себя и свою беспомощность, не то на ситуацию в принципе. — Что насчет шантажа? — вновь подал голос Таро. Азуми задумчиво прикусила губу, скрестив руки на груди — она действительно не видела смысла контролировать себя в присутствии мужчины, поэтому весь ее мыслительный процесс порой отражался и в движениях. — У тебя это хорошо получается, — уверенно заявил Таро, вовсе не желая льстить женщине, а искренне так считая. — Шантажировать Озая? — Азуми усмехнулась, взглянув на мужчину с доброй насмешкой и сомнением. — Ты явно переоцениваешь мои способности, — она покачала головой, все же, не сдерживая еще одной искренней улыбки. Таро усмехнулся ей в ответ. — Сомневаюсь, что это убережет меня, — спустя какое-то время продолжила женщина, посерьезнев. — Озай отличается острой гордостью на этот счет. Впрочем, у меня даже нечем его шантажировать, — пожала плечами бывшая принцесса, разочарованно вздыхая — вновь она вернулась к тому, что совершенно не знала, как заявиться во дворец на этот раз. — Твоей магией?.. — с легким сомнением подметил мужчина. — А это уже блеф, Таро, — слегка недовольно отозвалась Азуми, бросив на мужчину краткий взгляд. — Я и сама, в сущности, не знаю, на что способна, так что пока и в ближайшее время ставить на что-то неясное для меня самой я не собираюсь, — Таро искренне не верил в то, что бывшая принцесса, не слишком любившая риск, но все же порой прибегающая к нему, стала настолько предусмотрительной. Мужчина скептически взглянул на Азуми, но спорить не стал. Где-то внутри женщину все-таки кольнуло сомнение. Возможно, ей бы стоило рискнуть. — Резонно, — согласился Таро. — Однако магию можно использовать как очередной, но отнюдь не посредственный показатель силы, — несмотря на заметную усталость и подавленное состояние, Азуми выглядела вполне воодушевленной этой идеей, хотя у нее по-прежнему были сомнения. — К тому же, Озай не будет знать, на что я способна, и это будет только мне на руку, — бормотала бывшая принцесса, уже во всю погрузившись в процесс обдумывания плана под участливый взгляд Таро. — Уже хорошо, — уверенно кивнул мужчина, привлекая внимание бывшей принцессы. — По крайней мере, ты обеспечишь себе твердую почву для дальнейших действий. — Рассуждаешь, как я, — довольно усмехнулась женщина, на что Таро только пожал плечами, впрочем, тоже не сдерживая легкой улыбки. — С кем поведешься, от того и наберешься, — с самым невинным видом, на который он только был способен, заявил мужчина, вызывая у них обоих легкую волну смеха. Азуми подумала о том, что она давно не смеялась так искренне, как сейчас, но тут же отмахнулась от этой мысли. — А что насчет шантажа… есть кое-что, но я не уверена, и мне нужно посоветоваться с Би, — сказала бывшая принцесса больше для самой себя. — Расскажешь? — заискивающе протянул Таро, впрочем, не питая по этому поводу особой надежды. — Только если все удастся, — как-то отстраненно ответила Азуми.***
Бывшей принцессе было необходимо переодеться в чистое, и любезно предоставленная Таро после категоричного отказа Азуми от нарядов его жены мужская объемная одежда, выглядевшая на женщине несколько комично, послужила катализатором. Вернее сказать, переломный момент произошел тогда, когда женщина, впервые за чуть больше недели после своего воскрешения, задержала взгляд на небольшом, но уродливом шраме, оставленном Озаем: бывшая принцесса вряд ли могла вспомнить, когда в последний раз испытывала такой сильный, едва сдерживаемый гнев. Нет — ярость. Азуми будто со стороны наблюдала за тем, как искажались в звериной, дикой злости изящные черты ее лица. И вот она, ведомая своими гневом, невероятно острой необходимостью выплеснуть его куда-нибудь, и поразмыслить над всем произошедшим, наскоро распрощалась с не на шутку встревоженным Таро, грациозно восседая на Бао Йине, который, очевидно, разделял воинственное настроение своей хозяйки, и исчезла в вечерней дымке. Летели они долго — так долго, что время, наверное, уже давно перевалило за полночь. Гнев, от которого у Азуми внутри все клокотало, и другие, порой, амбивалентные эмоции не отступали, а, напротив, возрастали. Наверное, это должно было случиться — как следствие ее подавленного состояния, — предвестника самой жуткой бури. Game of Thrones Season 8 — Teaser Trailer Music Азуми стояла на скале у края давно потухшего жерла вулкана, жадно глотая ртом ледяной воздух. Отсюда женщине открывался жутковатый вид на безлюдную, заброшенную деревеньку времен Созина. Бао Йин кружил вокруг острова, готовый в любой момент забрать свою хозяйку. Озноб разрушал ее хрупкое женское тело, а ветер развевал тонкое шелковое кимоно, отчего со стороны казалось, что она парила в воздухе, где-то на грани между землей и небом. Однако бывшая принцесса вовсе не ощущала себя птицей: напротив, она была кем-то другим — имея возможность подняться, но невозможность взлететь. Птица с обрезанными крыльями? Пожалуй. Что мог ощущать человек, который умер и вернулся на землю в старом обличье? К сожалению, ей не у кого было спросить об этом. Физические ощущения были лишь неприятным временным пустяком — все пройдет; но только не ярость, вросшая не в кожу, а, скорее, в голову, подобно мучительной мигрени, не обжигающая, а медленно тлеющая где-то в груди необъяснимая печаль, неясная обида на… кого? Озая, возможно. Обида на себя за излишнюю самоуверенность и — подумать только! — доверчивость. В Азуми совсем не было пустоты или смирения — только ненависть, клубившаяся где-то внутри, с самого начала ее трудного пути: она утомляла и подстегивала бывшую принцессу в равной степени. Лицо женщины ежесекундно искажалось в разъяренной печали. Забавно, ведь до этого момента Азуми даже не знала, что была способна испытывать такие яркие и в определенной степени амбивалентные чувства разом. Теперь они разрушали ее изнутри. Бао Йин посоветовал ей не пытаться тщетно отпустить, а направить эмоции в магию, силу, которую она отчетливо чувствовала во всем теле; особенно — в кончиках пальцев дрожащих рук, где, вероятно, было одно из сосредоточий напряжения. Она всегда пыталась контролировать себя, а теперь, по привычке, и свои способности, с которыми пока была мало знакома, несмело зажигая маленький огонек, играющий на кончиках пальцев и посылая слабую сферу в пространство. Для подобной магии, как уверил ее Би, никакой техники не требовалось, но она, прекрасно помня многие упражнения, которые использовали маги огня, старалась придать своей хаотичной силе хоть какую-то форму. Физически это было сделать намного проще, чем мысленно, ведь и сама магия по своим свойствам напоминала женщине огонь. Бао Йин рассказал ей о том, что эта сила была энергией, которой она сама в праве была придать форму, цвет, размер, температуру и насыщенность — все что угодно как на осязаемой, так и на других уровнях. Эта магия могла использоваться совершенно различными способами, выходя далеко за пределы привычных четырех стихий — такие широкие возможности немного настораживали Азуми, но и фанатичным — как если бы это было ее последней надеждой, — вдохновению и воодушевлению тоже находилось место. Вот только эта сила не была горячим пламенем, отнюдь; не созидательной энергией. Любая стихия может нести как разрушение, так и пользу — кажется, так ей когда-то говорил Айро. Однако только не магия Азуми: природа этой энергии, пожалуй, созвучной с состоянием самой бывшей принцессы, — разрушение. Только разрушение. Азуми убедилась в этом, когда, зажмурив глаза и раскинув дрожащие руки, почувствовала, как энергия, бурлившая в ней, с ее мучительным криком, вырвалась наружу мощным потоком. Бывшая принцесса ощутила обжигающий, даже сквозь сапоги, пепел, в который мгновенно превратилась зеленая сочная трава под ее ногами и намного дальше того места, где она стояла — так далеко, что женщина едва смогла бы разглядеть. Азуми почувствовала, как задрожала земля под ее ногами, когда проснувшийся и бурлящий источник жара коснулся и пригрел ее где-то там, в отсыревшей груди. Женщина увидела, как в мгновенно помрачневшем небе, с нависшими черными непроглядными тучами, в опасной близости от нее, предостерегающе полыхнула молния. Бывшая принцесса не почувствовала ничего: только правильную пустоту. Ноги подкосились, но Азуми устояла, ощущая… мрачное удовлетворение. Это было тем, в чем нуждалась женщина, потому что убедилась вновь, что ее сила — это разрушение. Бывшая принцесса почувствовала власть и гордость за себя — не важно, было ли это чувства Бао Йина, которые он демонстративно направлял своей хозяйке, или ее собственные, потому что они с ним давно были одним целым. Особенно сейчас, когда часть его души — души духа Чжэнь-Няо, которая была у орла, — принадлежала ей. Эта сила вдохновляла ее. «Покажи свою силу», — свежим воспоминанием прогремел в голове голос Таро — не иначе, как Би постарался. Вряд ли мужчина имел в виду именно это. Сомнение кольнуло где-то глубоко внутри, но Азуми мгновенно отмахнулась от него, зная и помня о том, к чему, по большей части, привела ее гуманность. К мучениям, слезам, разочарованиям и, в конце концов, — предательскому удару кинжала и скоропостижной кончине. Она хорошо знала — никто из ее врагов не жалел о содеянном. И Озай, в чьих жестоких руках она умирала, тоже не жалел. Так почему должна она?.. Азуми знала, что и она не станет жалеть, если в ней больше не останется гуманности. Бывшая принцесса с наслаждением вкушала новые ощущения, разливающиеся холодным обжигающим потоком где-то в груди. — Покажи свою силу, — вторил ее собственный голос внутри. Пожалуй, сейчас она была как никогда солидарна с Азулой, культивирующей силу. Азуми надоело пресмыкаться и крутиться для того, чтобы выжить. Иногда ей было необходимо забыть о милосердии, и она забывала — все подобные попытки оканчивались для нее успешно. Кроме одной, совершенной в далеком в прошлом. Азуми болезненно скривилась. Впрочем, она совершенно не жалела об этом. Ей придется заставить тех, кто был причастен к ее страданиям, бояться ее. Теперь они будут ползать перед ней, в страхе увиливая от каблуков женских сапог, подобно змеям, и бывшая принцесса, все равно, раздавит их всех. Теперь она никому не по зубам. Возможно, Азуми и раньше стоило придавать большее значение силе, а не хитрости?.. Азуми искренне уверовала в это: сила была необходимой мерой пресечения всех ползучих гадов.***
Ramin Djawadi — The Bells Озай еще не успел объявить о смерти Азуми, ведомый внезапно проснувшейся интуицией, и сейчас, вслушиваясь во взволнованное бормотание личного слуги — едва ли не единственного, кто знал о смерти бывшей принцессы, — понял, почему его так беспокоило собственное чутье. Разумеется, услышав о том, что Азуми не оказалось на том месте, где он оставил ее чуть больше недели назад, Лорд Огня незамедлительно приказал усилить дворцовую охрану и патрули во всем городе, ведомый вышеупомянутым нехорошим предчувствием. Он полагал, что женщина не сделает ничего против своей нации и народа, но это совсем не относилось лично к нему, ведь Озай также хорошо знал, какой мстительной дрянью была Азуми. Бывшая принцесса явилась во дворец вновь, немало напугав окружающих своим внешним видом. Лорд Огня нахмурился, недовольно глядя на замявшегося слугу, который так и не потрудился охарактеризовать изменения, произошедшие с женщиной, ограничиваясь довольно размытыми комментариями на этот счет. — Советник Азуми настаивает на немедленной, — слуга нервно сглотнул, невольно содрогаясь только от мысли о том, что кто-то, пусть и настолько приближенный к Озаю, смел что-то от него требовать, — аудиенции, Ваше Величество, — Лорд Огня уколол слугу суровым взглядом, и тот, ожидаемо, поспешил склониться еще ниже, едва касаясь лбом холодного мраморного пола. Кто-то из министров, находившихся в зале, нервно кашлянул, действительно не специально привлекая к себе внимание окружающих, и немало испугался, когда Лорд Огня резко обернулся в его сторону: пламя, что овивало трон яркой тенью, сопровождая настроение своего владельца, взвилось, разгораясь с новой силой. Все присутствующие напряженно замерли, вытягиваясь как по команде. В придворных, находящихся на службе, помимо ужаса перед очевидно разгневанным Озаем и его реакции на возвращение собственного советника, которую, все они, к слову, не видели чуть больше недели, разгорался интерес и удивление. Лорд Огня хорошо видел эту жажду информации на лицах советников, министров, военных деятелей и также хорошо знал, что двору суждено было в очередной раз содрогнуться от волны сплетен — он не был в состоянии предотвратить это даже со всей властью, которую имел. — Проси, — сказал Озай с неестественным безразличием. — Всем остальным выйти, — Лорд Огня даже не посмотрел на чиновников, но его холодный голос прогремел жутким эхом, отражаясь от стен, и оглушающее разносясь по залу. Все присутствующие удалились из помещения чуть ли бегом: раздражающий звук множества каблуков от их сапог слился в сплошной неритмичный гвалт. Лорд Огня поморщился, подавляя в себе привычное желание потереть переносицу. Он сосредоточенно вглядывался в пространство перед собой, как бы выказывая интерес и участливость к происходящему. Азуми, терпеливо ожидавшая приема у высоких массивных дверей, поприветствовала вышедших чиновников и служащих коротким кивком и едва заметным поклоном. Бывшую принцессу откровенно повеселила реакция взрослых мужчин на ее внешний вид, большинство из которых только напряженно кивнули советнице Лорда Огня и, бросая на нее косые взгляды, поспешно удалились. Немногие и вовсе отшатнулись от женщины, как от прокаженной. Впрочем, несмотря на подобную реакцию окружающих, Азуми сохраняла изумительную невозмутимость. Она, как ни странно, не была взволнована, а, скорее, напротив, находилась в некотором предвкушении последующих событий. Пожалуй, в бывшей принцессе даже разыгрался азартный интерес к тому, как на этот раз отреагирует и поведет себя Озай. — У меня странное дежавю, — с легкой иронией сказала Азуми, не склоняясь перед Лордом Огня, что делала обычно по привычке, навязанной придворным этикетом. Озай был явно недоволен таким неуважением — женщине не довелось этого увидеть из-за слоя ослепляющего пламени, окружившего королевский трон, но почувствовать — вполне. Мужчина, несмотря на раздражение намеренным пренебрежением в его адрес, проигнорировал такую непозволительную вольность. Пожалуй, Озай даже ожидал чего-то подобного — намного более настораживающим для него бы показалось, если бы женщина, по возвращению, продолжила бы вести себя так, как раньше. Лорд Огня чуть умерил пламя, предупреждающе властно пляшущее перед ним, чтобы рассмотреть изменения, произошедшие с Азуми: в глаза мгновенно бросились платиновые длинные волосы с серебристым отливом, так ярко контрастирующие на фоне черного роскошного костюма с фиолетовыми переливчатыми деталями и большим количеством серебристых украшений и вкраплений. Наряд, ко всем прочему, мало напоминал женский — это совершенно точно была военная парадная многослойная форма с широкими заостренными плечами, узким длинным воротничком и накидкой, скрепленной двумя серебряными брошками, тугим поясом, перевязывающим удивительно длинную тунику (пожалуй, одно из немногих «упоминаний» дамских дзюбанов и кимоно), задняя часть которой уходила в пол, как и накидка, а прорезанная передняя часть демонстрировала в меру бесформенные, но отнюдь не мешковатые мужские штаны и остроносые сапоги с крупным каблуком. Азуми практически не добавляла никаких элементов к одежде, кроме массивной серебристой цепочки на груди, однако на украшения в голове — от массивных шпилек до искусно выполненной, огромной конструкции странной формы, совсем отдаленно напоминающей корону, и хотя бы только богатым наличием в ней различных драгоценных камней, указывающих на высокий статус их обладательницы, — не поскупилась. Озай хорошо знал, как бывшая принцесса любила символизм, который вкладывала и в свои наряды. Подобное всегда казалось ему глупой тратой времени, средств и неразумным потаканием женским прихотям. Однако было совершенно очевидно, что своим одеянием Азуми демонстрировала силу и некоторую… независимость, возможно. И бывшая принцесса, разглядев интерес Лорда Огня, позволила себе краткую, едва заметную, усмешку. — Как ты посмела настаивать на аудиенции? Что за непозволительная вольность?! — голос Озая прозвучал чересчур жестко и требовательно, но бывшую принцессу, в самом деле, никоим образом не напугал его тон. Для нее была вполне предсказуема такая реакция мужчины, как и его привычка, въевшаяся в кожу и сознание еще с раннего детства, выглядеть непоколебимо, уверенно и властно. — Мне стоит воспринимать это как неуважение и вызов? — Озай постарался надавить на Азуми по-настоящему, однако женщина предсказала этот ход задолго до их встречи. Мрачная тень проскользнула на лице Азуми, быстро сменяясь стальной уверенностью, читавшейся во всем: от медленной, как будто крадущейся, походки до размеренного дыхания. Бывшей принцессе, к собственному удовольствию, когда она находилась в обществе Лорда Огня, приходилось прикладывать все меньше и меньше усилий для того, чтобы держать себя в руках — это тоже уже стало своеобразной привычкой. — Возможно, — протянула Азуми, подобно змее, с наслаждением наблюдая за тем, как гневно и, одновременно, изумленно вытянулось лицо Лорда Огня. Разумеется, он ожидал от нее совсем другого услужливого и чрезмерно сладкого, даже льстивого ответа. — Я придаю этому форму некоторого… протеста, — глаза Азуми опасно сверкнули, а хищный прищур только придавал ее образу вызывающей выразительности. Такой гадкой притягательности, которую хотелось подавить любыми способами. — А что видишь ты? — Азуми сказала это с насмешливым вызовом, который сочился из ее образа, подачи и змеиных глаз. Лицо Озая неприязненно вытянулось, когда он смотрел на бывшую принцессу с нескрываемым презрением, действительно готовый отправить эту наглую дрянь на тот свет еще раз. Ее гнев был вполне понятен Лорду Огня, но он упустил момент, когда она стала настолько безрассудной, чтобы вот так в открытую бросать ему вызов. — Не забывай, кто перед тобой, женщина, — выплюнул Озай в своей высокомерной манере, но в его словах также нашлось место для злости. Лорд Огня не желал снисходить вниз, видимо, предпочитая подчеркивать свою власть даже таким банальным способом, как сидение на троне. Раньше Озаю вовсе не требовалось демонстрировать женщине свою силу, ведь она всегда относилась к нему с уважением, необходимым трепетом и даже страхом, как ему казалось. Теперь же он не желал выказывать ни малейшей возможной благосклонности к бывшей принцессе, хотя часто допускал нечто подобное, в своем понимании. В те редкие моменты, когда Азуми была к нему так близка, когда он с трудом угадывал, что было у нее на уме, Лорд Огня всегда знал — она не предаст. Его своеобразным гарантом была ее весьма впечатляющая верность Нации Огня и королевской семье. Теперь же этой уверенности у нее поубавилось, и Озай начал видеть в бывшей принцессе пока еще не слишком значимую, но угрозу. Азуми молча прошла немного вперед, останавливаясь чуть дальше центра зала, ни на секунду не сводя пристального взгляда с мужчины. С минуту они просто глядели друг на друга, действительно не чувствуя даже физического неудобства в том, что Лорд Огня располагался на значительном возвышении. — Я никогда ничего не забываю, — твердо ответила Азуми. — Чего я не могу сказать о Вашем Величестве, — она намеренно язвила, испытывая не слишком впечатляющее терпение Озая, и он сдерживался лишь потому, что пока гнев в нем перевешивал интерес, связанный с мотивом ее очевидной провокации. — Говори зачем пришла, пока есть такая возможность, а затем я оставлю на твоем смазливом лице такой шрам, который будет служить вечным напоминанием о твоей дерзости, — процедил мужчина, с трудом подавляя желание совершить задуманное прямо сейчас. — Если ты поднимешь на меня руку, то, смею предположить, шрам, который ты так самоуверенно пророчишь мне, будет красоваться на твоем лице, — с ненавистью выплюнула Азуми, окончательно забыв о том, кем являлся Озай. По крайней мере, так показалось Лорду Огня, который, не сдерживаясь на этот раз, резко поднялся со своего трона, с явным намерением исполнить задуманное. Впрочем, еще до того, как огонь мужчины рассеялся для того, чтобы пропустить своего хозяина, у трона взвилось нечто ослепительно-белое и обжигающе-холодное, отдаленно напоминающее пламя только внешним видом и громким потрескиванием. Озай, обладая хорошей реакцией, резко отшатнулся, морщась от яркого света, исходящего от непонятной стихии, с напряженным изумлением и — ему так не удалось этого скрыть, — неясной эмоцией, отдаленно напоминающей страх. Лорд Огня не только заметил, но и, будучи сильным магом, почувствовал, насколько изменилась атмосфера в зале: белоснежный свет и обволакивающий холод, исходящий из того места, где еще секундой назад вилось его собственное пламя, и немногочисленных факелов, выглядел и чувствовался отчетливо и сильно. Озай едва ли помнил, когда что-либо могло действительно вызвать в нем настораживающее интуитивное чувство опасности, но с неудовольствием признал, что это неизвестное явление, несомненно, связанное с бывшей принцессой, внушало ему нехорошее предчувствие. Азуми была искренне рада тому, что пораженный Озай слишком много времени уделял разглядыванию ее магии, иначе он бы непременно заметил, как женщине было тяжело применять и контролировать свою силу: напряженное тело бил сильный озноб, лицо мгновенно побледнело и до того четкое размеренное дыхание, изредка срывающее, когда бывшая принцесса была не в состоянии себя контролировать, участилось и сбилось. Она уже неплохо справлялась даже с необыкновенно сильными потоками магии, исходящих из ее ладоней, но мысленный контроль, который показал ей Бао Йин, давался женщине титаническими усилиями, хотя она, на свой страх и риск, решилась применить именно этот впечатляющий метод по отношению к Лорду Огня. Впрочем, Азуми должна была привыкнуть к этому леденящему ощущению и не давать ему слишком большого распространения внутри себя — бывшая принцесса искренне уверовала в то, что постоянные тренировки и медитации помогут ей добиться полного контроля над силой, которой она теперь обладала. В одно мгновенье пламя женщины потухло, погружая зал во мрак, когда она резко сбросила контроль, не в силах более противостоять этой слабости, борясь с накатившим чувством болезненной ломки в теле и дрожащими руками, которыми она, незаметно для Лорда Огня, помогала себе придавать своей магии желанную форму и размер. Озай, на протяжении нескольких минут, напряженно вглядывался в пространство, где горело пламя странного бело-серебристого цвета, и чью разрушительную силу он, пусть и косвенно, ощутил внутри себя, как, наверное, любой маг. — Я знаю, зачем ты сделал это и не осуждаю, — голос женщины едва заметно дрожал, и впервые за эту встречу Лорд Огня почувствовал нечто, свойственное и Азуми — некоторую уязвимость, которую она всегда скрывала за различными масками. — Только пора закончить эту партию, Озай. — Партию? — натянуто усмехнулся мужчина, в своей издевательской манере — это помогло разрядить обстановку. — Нам с тобой стоит закончить игру, Мидзуно, — теперь был черед Азуми — ее губы только слегка дрогнули в подобии улыбки. — Говори, — снисходительно позволил ей Лорд Огня, действительно готовый слышать бывшую принцессу. Озай вернулся на трон, сохраняя свою величественность — вот только его пламя больше не овивало трон. — Думаешь, я не догадывалась, что ты убьешь меня? — она усмехнулась не то расслабленно, не то устало. Настало время для того, чтобы блефовать и лгать, но Азуми, к собственному удовлетворению, не чувствовала больше никакого напряжения. Она привыкла ко лжи. Она привыкла лгать Озаю так, как ей того хотелось. — Сомневаюсь, что ты настолько хорошая актриса, — съязвил Озай для того, чтобы успешно скрыть свое недоумение. — Похоже, что ты недооценил меня, — Азуми смело прошла чуть вперед, сцепив подрагивающие ледяные руки в замок. — Снова. — Разве это имеет значение? Главное, что твоя смерть предотвратила эпидемию, — в словах Лорда Огня было рациональное зерно, но лишь для того, чтобы — точно впервые за всю свою жизнь, — уйти от ответа. Да еще и по отношению к кому? Сейчас мужчину удерживал только настороженный интерес к магии Азуми и ее истокам. — Ты прав, — ответила бывшая принцесса вполне благосклонно, подмечая изменения в поведении Озая. — И, все же, я воспользовалась своей смертью не так уж плохо, правда? — усмехнулась Азуми собственным словам. — Единственное звено, которое остается для меня не до конца понятным — это Айро. Вернее, его осведомленность об этом магическом ритуале, завязанном на проводнике другого духа и жертвой этого самого «проводника» для любой желаемой цели. В нашем случае, проводник — это я, а дух — Бао Йин, — пояснила систему Азуми, которая была ей известна. Пожалуй, она лгала Озаю только в том, что знала о том, что он убьет ее, и в том, что знала, какой результат будет ее ожидать; во вполне логичной попытке убедить Лорда Огня в том, что партию от начала до конца вела она, а не он. — Теперь у меня есть то, что мне нужно, и эта игра стоила того, — мрачное ликование в ее тоне не уловил бы разве что глухой. Озай молча слушал ее, сдерживая гнев внезапного осознания, не то на Азуми, которая посмела водить его за нос, не то на самого себя. Он действительно недооценил ее — подобная мысль заставила гордого до невозможности мужчину скривиться. — Смею заявить, что в этой игре я вышла победителем, — уголки губ женщины дрогнули в холодной ухмылке. — И хочу получить заслуженную награду, — Озай искренне насторожился такому заявлению женщины, однако виду не подал. — И чего ты хочешь? — устало отозвался Лорд Огня, спустя какое-то время после продолжительных переглядываний, до краев наполненных презрением — таким глубоким и беспросветно плотным, что в нем можно было бы утонуть. Теперь мужчина был согласен с бывшей принцессой — он, и правда, испытал странное и малоприятное дежавю. — Только одного, — мягко подвела женщина, невинно пожав плечами — Озай подумал о том, что его до невозможности раздражал ее глупый театр. — Заслуженного признания, — губы Азуми растянулись в приторно-ядовитой улыбке, когда она немного наклонила голову набок, прищуриваясь подобно хищнику. Наиграно до саднящего ощущения тошноты где-то в горле. — А конкретнее? — раздраженно вспыхнул Лорд Огня, сцепив руки в замок. — Я хочу, чтобы все: дворяне, духовенство, жители столицы, Нации Огня и колоний… — Азуми непроизвольно подалась вперед, и ее глаза невольно загорелись каким-то нездоровым энтузиазмом — это действительно насторожило Озая. Он не был уверен, что смерть не повредила рассудок женщины, потому что именно в этот момент она выглядела, как религиозная фанатичка. — Все они знали о том, что Азуми Мидзуно пожертвовала своей жизнью для них, обрекая себя на невозможные страдания в Диюй, — Лорд Огня сжал губы, смутно представляя, как отреагирует на это общество. Если реакция будет отрицательной — он считал, что бывшая принцесса здраво оценивала возможные риски, — то Азуми потеряет не только собственный статус, положение и популярность среди народа, которая была выгодна Озаю, но и утянет за собой репутацию королевской семьи, под покровительством которой находилась, делая их достаточно легкой мишенью для некоторых дворян и… для самой женщины. У мужчины не было гарантий, что Азуми не попытается ослабить его влияние и даже свергнуть. Однако если Лорд Огня представит ее в выгодном свете, например, с помощью Мудрецов Огня, это, напротив, возвысит как Азуми, так и его влияние. Озай искренне сомневался в том, стоило ли ему возвеличивать эту непокорную дрянь, которая, к тому же, представляла для него настоящую угрозу, еще больше. Если он пойдет по предложенному бывшей принцессой пути, и все пройдет успешно, то тогда она станет едва ли не святой в глазах народа Нации Огня. Азуми также хорошо это понимала и сейчас ставила мужчину в неоднозначное положение. Это казалось ей наилучшим вариантом — гарантом для своей безопасности и неприкосновенности. Озай тоже хорошо это понимал, и мрачная своей жестокостью мысль посетила его ум столь неожиданно, что он едва не усмехнулся чувству предвкушения, которое успокоило его напряженные раздумья. Он, безусловно, был хорошим игроком, готовым проиграть партию, чтобы победить в игре. — Понимаю, что принять такое решение непросто, — женщина насмехалась над ним, хотя не показывала этого — Лорд Огня чувствовал это, подавляя в себе желание испепелить эту дрянь на месте. И Кох ему свидетель — Озая не остановила бы ее магия и сомнительные умения. — Поэтому предлагаю кое-что еще, — Лорд Огня только вопросительно приподнял бровь. — Своеобразный гарант, — Азуми сухо улыбнулась, скорее, по привычке, даже не пытаясь расположить оппонента к себе. — Я помогу тебе покончить с катаклизмами, вызванными отсутствием Духов Океана, — здесь женщина не солгала, гораздо больше взволнованная тем, что еще предстояло пережить ее народу, если вдруг гордый правитель Нации Огня откажется от ее предложения. — Теперь я — наполовину дух, и смогу заключить своеобразную… сделку с высшими силами, — бывшая принцесса замялась, подбирая слова, ведь на самом деле не знала, как охарактеризовать знания, доверенные ей Бао Йином. Озай знал — она не лгала. Только не тогда, когда дело касалось Нации Огня. Лорд огня уже принял решение относительно дальнейших событий, и это предложение только склонило его в нужную сторону еще больше. — Ты получишь, что хочешь, — кивнул Озай, спустя долгое время показных раздумий. — И все останется так, как было. Ты продолжишь служить мне и подготовишь Азулу ко Дню Черного Солнца, — Лорд Огня взглянул на нее безразлично, с легким оттенком небрежности — к нему вновь вернулись привычные властность и самообладание. — Разумеется, — ядовито оскалилась Азуми, чуть склоняясь в знак почтения. — Однако и прежняя жизнь теперь позади. Озай едва заметно усмехнулся в ответ. Змея отравится собственным ядом — выиграв одну партию, она проиграет игру.