***
Бао Йин, находящийся у окончания стены, где его не затрагивала предвоенная возня, вел себя, как и было велено, очень тихо, но теперь мог вдоволь насладиться предвкушением скорой кровавой резни, в которой он собирался сыграть лидирующую роль. — Я оценила твой энтузиазм, — усмехнулась Азуми, прочувствовав настрой орла и взбираясь на Бао Йина неуклюже из-за треклятого дождя. Би, в очередной раз, недовольно отряхнулся от ледяных капель, помотав хозяйку по седлу и заслужив от нее же длинное ругательство — Бао Йин почти сразу виновато зарокотал, и женщина ожидаемо смягчилась. Азуми поспешила устроиться на его спине как можно более надежно, очень жалея о том, что на птице не было доспехов. В целях безопасности, в первую очередь. — Ну, что, похороним этих гадов в выжженной земле? — бодро поинтересовалась бывшая принцесса, получив в ответ одобрительный утробный рык орла. Бао Йину пришлось постараться, чтобы не задеть ограждение стены, отделанное камнем, когда он разгонялся на скользкой от дождя поверхности, чтобы взмыть в чернильное небо. Взлететь и, непосредственно, лететь не было такой сильной проблемой, как, например, балансировать с, практически, нулевой видимостью, при этом стремительно исчезая в низкой туманной прослойке из облаков, и терпеть просто исполинский ветер. Чем выше поднимался орел, то и дело опасно покачиваясь от порывов своеобразной бури, тем невыносимо холоднее становилось. Азуми тяжело откашлялась, сосредоточенно глядя в непроглядную темноту ночи, игнорируя потяжелевшую ледяную одежду, прилипшую к телу ощутимым грузом. Дождь хлестал по ее лицу грубыми потоками, вынуждая постоянно смаргивать капли с глаз и стирать с кожи, а неритмичное постукивание зубов набатом отдавалось в ушах. Обморожение ей было обеспечено, похоже. Азуми отряхнулась от назойливых противных мыслей и, практически на силу, приободрилась вновь. Пожалуй, она даже предвкушала тот момент, когда магия Бао Йина озаряющим этот мрак светом прольется на врага кипящей ядовитой лавой. Внезапная яркая вспышка, криво очертившая небо тонким непоследовательным узором молнии так близко от них, заставила бывшую принцессу приглушенно вскрикнуть, а Бао Йина увернуться по инерции: небольшой момент неожиданности был безнадежно испорчен. Теперь вражеские войска отчетливо видели силуэт гигантской птицы сквозь тьму и водопад треклятого дождя. Азуми, казалось, даже услышала сквозь стену дождя и мучительные завывания ветра***
Едва Бао Йин исчез в чернильной тьме ночи, над крепостью залегла пугающая тишина — лишь раскаты грома и оглушающие звуки дождя были нагнетающим сопровождением в этом беспокойном, особенно волнительном ожидании. Никто не смел сказать и слова — сосредоточенные пристальные взгляды, все, как один, были направлены в небо в оживленном ожидании. Азула, как бы не отмахивалась от назойливого чувства, не могла не признаться самой себе, что еще никогда в своей жизни не волновалась перед битвой так, как сейчас. И все, что было в ее жизни до этого и носило условное название «бой» — она знала, — было лишь детским лепетом. И хотя на стене было безопасно, а им следовало только запустить огненные шары и, когда ворота отворяться, впуская до смерти напуганных, неуклюже спотыкающихся в беге и падающих в грязь простолюдинов, обороняться от относительно небольшого количества врагов, дочь Озая все равно испытывала странный мандраж. Девочка поспешила списать это предательское ноющее чувство в груди, на продрогшее, несмотря на утепленную форму, от дождя тело, и только внимательнее уставилась в непроглядную тюрьму, прикрывая глаза ладонью от стены ледяных капель. Мэй и Тай Ли стояли с ней, куда менее решительные, то и дело косящиеся то друг на друга, то на солдат, но, в целом, тоже собранные. Азула с некоторой благосклонностью отметила, что Азуми умела выбирать надежное окружение. Как и она. Таро и Эиджи, казалось, были готовы в любой момент абсолютно ко всему: они внутренне подобрались, как приготовившиеся к затяжному прыжку хищники, их руки покоились на эфесе палашей, а глаза зорко и беспощадно осматривали округу, как будто темнота была им вовсе не помехой. Горо стоял у одной из немногочисленных массивных катапульт, которая частично укрывала его от дождя, и был заметно напряжен, играя с маленьким огоньком в руке, скорее, по привычке, и заметно хмурясь. Дождливая промозглая ночь — не лучшее время для магов огня. Раздался рокот грома, и тонкая сеть молнии исчертила ночное беззвездное небо — относительно далеко мелькнула гигантская тень Бао Йина — Азула разочарованно поджала губы, ведь была одной из тех, кто больше остальных предвкушал некоего рода «сюрприз» для врага. Практически сразу, даже сквозь натиск дождя, принцесса услышала стремительные крики солдат, несших вахту, и представила, с какой готовностью оживилось вражеское войско. — Не лучшее начало, — мрачно отозвалась Мэй за ее спиной, как будто подначивая и без того напряженную Азулу — чуткий слух дочери Озая без труда уловил замечание подруги. Принцесса резко обернулась, отчего ниспадающие из ее пучка пряди мокрые волос неприятно хлестанули по лицу, но она, казалось, даже этого не заметила. — Молчи, — холодно и, как всегда, сдержанно осадила Мэй принцесса, заметно хмурясь. Девочка не терпела подобных высказываний ни вовремя битвы, ни даже после ее окончания — все, что даже косвенно имело отношение к Нации Огня бесспорно являлось для нее непререкаемым авторитетом. Дочь Озая отвернулась, выжидающе глядя в небо и, через некоторое время, ее ожидание было вознаграждено долгожданным зрелищем: свет от магии Бао Йина подарил не только мучительные визги врага, но и дал возможность оценить общую обстановку. Войско противника загудело, подобно муравейнику, усиленно подготавливая катапульты для выстрела, а гражданские, напрочь позабытые нерадивыми командующими врага, и до того служившие «живым щитом», с истерическими криками ринулись пересекать поле, в надежде добраться до безопасной крепости. Даром, что жителей колоний от Азуми, которая и не собиралась их трогать, отделяла восьмитысячная армия. Страх делал из них животных, а инстинкты выживания заставили бежать, спотыкаясь на размокшей грязи-земле, беспомощно отмахиваясь от дождя, даже самых истощенных. Азула пренебрежительно скривилась, не понимая, как Азуми могла так натурально притворяться в любви к этому отродью, которые даже не были чистокровными жителями Нации Огня. Все было бы намного проще, если бы Азуми не захотела спасти этот сброд. — Открыть ворота! Полная боевая готовность! — дочь Озая закричала так сильно, что горло обжигающе запершило, а грудь наполнилась холодным сковывающим воздухом. Она смазано слышала вторящие ей указания Эиджи. Азула отвернулась, глядя на поле брани, где вдалеке купались в ядовитом огне враги, с мрачным удовлетворением, и их мучительные крики, право слово, казались ей лучшей мелодией, которую она когда-либо слышала. Похоже, что Агни был к ним благосклонен и в этот раз.***
Азуми и Бао Йину приходилось нелегко занимать восьмитысячное войско, но они успешно с этим справлялись. Би было необходимо постоянно уворачиваться от гарпунов, а отвратительная видимость и предательский ветер этому вовсе не способствовали. Азуми, как могла, помогала орлу в плане координации, но этого было недостаточно, и он уже неоднократно был обтесан железками — благо, не критично. Однако раны есть раны, и неприятное ощущение теперь неизменно сопровождало птицу. Бывшую принцессу банально мотало по седлу и, порой, ей приходилось с немым вскриком ужаса зависать в ледяном воздухе, где единственным ориентиром была узда, намертво зажатая в ладонях женщины до хруста костей. Ее прическа ожидаемо порядком растрепалась, и теперь непослушные промокшие пряди ниспадали ей на лицо, предательски заграждая обзор, и били по коже не хуже плетей. Желание Азуми звучно выругаться медленно, но верно, достигало своего апогея. Подобраться к метательным аппаратам и катапультам врага практически не представлялось возможным, потому что они действовали действительно слажено: пока одни перезаряжались, другие стреляли. Надеяться на то, что у них, рано или поздно, закончатся гарпуны, тоже не приходилось, ведь маги земли успешно создавали некое их подобие из камня, а этой чертовой почвы под ногами и в окружающих горах было предостаточно. Да и сам порядком выдохшийся, медлительный из-за ветра и дождя, гигантский орел, подсвеченный своим же пламенем, был донельзя удачной мишенью. — Кох, что они там копаются, — злобно прошипела Азуми сквозь стучащие зубы, и Би, уловив ее нетерпение и гнев, согласно визгнул, уворачиваясь от очередных гарпунов и поливая солдат врага уже меньшим количеством огня. Он устал, выдохся, а погодные условия вытягивали у него куда больше сил, чем даже в битве на Северном Полюсе. Азуми взволновано взглянула на видневшуюся вдалеке крепость: гул, перемешанный с криками, командами, проклятиями, звуками дождя, свистом ветра и раскатами грома, исходивший от испуганных гражданских был слышен даже сюда. Они были у самых ворот и были готовы буквально лезть на стены. И лезли, цепляясь за мокрые камни, поросшие мхом, срываясь, скреблись, выбивали ворота голыми руками, рыдали и сыпали проклятьями, но ворота крепости остались безучастно несокрушимыми к их молитвам. Что-то было не так. Азуми поняла это почти сразу, с трудом всматриваясь на верхнюю площадь стены, где находилась большая часть из людей во главе с Эиджи и Азулой с беспокойством: абсолютную темноту внезапно осветил сильный всполох огня. Голубого огня. Мимо женщины в опасной близости просвистел еще один гарпун и она, вскрикнув, прижалась к орлу, который едва смог увернуться. Бывшая принцесса прокляла себя за неосторожность, но вновь перевела взгляд, наблюдая за редкими оранжевыми всполохами — не всем магам огня удавалось покорять огонь в такую погоду, — и чуть более частыми голубыми. Бывшая принцесса смотрела на происходящее вдалеке неверяще и как-то заворожено: предательская рассеянность, напополам со страхом, которые ей почти всегда удавалось укрощать, сейчас заполонили все нутро Азуми. Дождь все также хлестал по коже, руки отчаянно цеплялись в поводья, ветер щипал нос, обжигал горло и грудь, а дрожащие губы и вовсе перестали быть чувствительными, но Азуми не переставала смотреть туда, во мрак крепости, освещаемый всполохами огня, смазанными криками, мольбами, проклятиями и рыданиями. Страх и осознание собственного просчета еще даже неведомо в чем именно, просто выбили из женщины весь боевой дух. Над ухом вновь просвистел гарпун, и Би старательно увернулся, намеренно дернувшись так, чтобы его хозяйка повалилась на спину. Бао Йин гневно заурчал, как бы укоряя Азуми и призывая ее собраться. Женщина сдавленно вскрикнула, сильно приложившись спиной, — так, что из легких выбило ледяной воздух, — ощущая на коже осколки дождя. Азуми поморгала, и размытая картинка перед глазами чуть улучшилась, позволяя ей осторожно вернуться к своему положению, отчаянно цепляясь за узду руками. Бывшая принцесса быстро оклемалась, несмотря на непрекращающийся шум в голове, бегло осмотрелась вокруг цепким взглядом и оценила ситуацию более осознанно. Орел, изнеможенный, по-прежнему извивался в воздухе подобно угрю на пекущей сковороде. Отчетливый грохот и последовавшие за ним болезненные крики приковали внимание Азуми к крепости: огромных размеров камень разрушил один из каменных зубов, за которые обычно прятались лучники, и тот, расколовшись на несколько частей, обрушился на гражданских, буквально раздавливая или делая калеками тех, кто не успел отбежать. Азуми болезненно скривилась, лихорадочно раздумывая над дальнейшим планом. Она не могла оставаться здесь по причине бесполезности и изрядно потрепанного состояния Бао Йина, но, вернувшись в крепость, она рисковала обратить гнев врага на стены и гражданских — ее люди не смогут открыть ворота по причине нецелесообразности, и тогда жители колоний окажутся в центре кровавой резни. Кроме того, Азуми пугал факт того, что и внутри крепости все было неспокойно — если неприятель нашел возможность проникнуть в стены Да Дзин (а этот вариант казался ей, к сожалению, наиболее вероятным), то это грозило просто катастрофой — их просто сомкнут и раздавят с обоих сторон банальным численным перевесом. — Кох! — приглушенно выругалась Азуми, направив Бао Йина выше, к облакам, чтобы беспрепятственно вернуться к крепости. Все трещало по швам, и предчувствие абсолютного скорого поражения горечью оседало где-то в горле.***
Азула не успела вдоволь насладиться впечатляющим зрелищем, и криками врагов Нации Огня, которые, без преувеличения, вселяли в нее особое воодушевление, — с нижних ярусов стены и внутреннего двора отчетливо прогремели крики, возня, приглушенные удары и очень характерные звуки расколов земли. Дочь Озая поняла еще до того, как кто-то из солдат закричал во всю глотку — враг внутри. Враг в крепости Да Дзин. — Мэй, Тай Ли, — на вас два нижних яруса, — с ледяным спокойствием отчеканила она так, чтобы подруги услышали ее. Девочка не сомневалась в том, что они обе проконтролируют процесс обороны. Подруги молча кивнули и быстро удалились. — Командующий Эиджи, — обратилась она к брату Азуми, быстро сокращая расстояние между ними. — Вы проконтролируете общую оборону. Обо всех ущербах и существенных потерях докладывать лично мне, — мужчина не только не смел ослушаться наследницу престола, но и не сомневался в ее компетентности в военном деле, ведь был очень наслышан о ней не только из официальных источников, но и, непосредственно от сестры, и поэтому, решил довериться ей. — Прошу вас уведомить ваших подчиненных о том, что вы передаете мне частичное командование, — безапелляционно заявила девочка, и ее поразительной выдержке можно было бы позавидовать. Азула жаждала взять в свои руки не только потому, что ситуация была опасной, почти критической, но и с практической точки зрения выгоды — отец будет гордиться ей, когда они одержат победу. — Враг почти прорвался к третьему ярусу! — уведомил громкоголосый смотрящий без толики волнения — так, как и подобало военному. — Боевая готовность! — раздался соответствующий указ Эиджи. — Не подпускать их к катапультам. Оцепить внутреннюю часть стены; основные силы бросить на второй и первый яруса, контролировать внутренний двор, — солдаты слажено и сосредоточенно вторили приказам командующего: отовсюду слышались переговоры, топот тысячи ног лязг оружия. Дочери Озая не сразу удалось найти Таро и Горо, которым она хотела поручить найти и ликвидировать неясную брешь в обороне стены, среди начавшейся в ночной темноте суматохи и невыносимом гвалте. — Возьмите с собой людей, если нужно, — едва ли сама Азула слышала себя, но, получив утвердительный кивок со стороны мужчин, убедила сама себя в том, что они справятся. Вражеские войска, тем временем, успешно прорывались сквозь оцепление, и Азуле приходилось активно обороняться и наступать в ответ — вся сложность состояла в том, что разглядеть во тьме и стене дождя друг друга было невозможно до последнего. У Азулы была превосходная реакция, но двигаться на ощупь и уворачиваться ей, разумеется, было не досуг — пространство озарили ослепляющие вспышки голубого огня. Вокруг не менее рьяно дрались солдаты: не многим магам удавалось качественно покорять огонь, поэтому в ход шло не только оружие, но и подручные средства — от технических инструментов до кулаков. Казалось, что они не просто прикладывали силы для того, чтобы оттеснить неприятелей, но и готовы были разорвать каждого из них на куски голыми руками. Азула не была так непоследовательна и тщательно измеряла прикладываемую силу — расчет и ясный ум стратега не позволяли ей терять самоконтроль. Она была как никогда хладнокровна: движения точны и смертоносны, а «ледяной» огонь — сжигающий до самых костей. Без исключений. — Осторожно! — выкрикнул кто-то из толпы с неподдельным паникой: откуда-то в одно мгновенье послышались вскрики, поспешный топот и звучные проклятья. Азула обернулась по инерции: иррациональный грохот вполне отчетливо образовался в огромный земляной шар, стремительно летящий и сносящий солдат, которые не успели отреагировать. В одну секунду дочь Озая по-новому услышала и мучительные крики, и ругательства, и раздражающий лязг метала, и шипение огня, и топот тысячи ног, и невообразимо громкий, раздавшийся как будто у самого уха, хруст костей. — Принцесса! — кто-то из «своих» бесцеремонно и с силой дернул Азулу за локоть — так, что она, поскользнувшись на мокрых камнях, поросших мхом, неуклюже повалилась вниз, больно ударившись копчиком. «Ком», сформированный магами земли, столкнулся со стеной и от нее, накренившись, с оглушающим грохотом, откололся один из каменных зубов, грузно пролетая вниз — дочери Озая не удалось увидеть его дальнейший эффектный, но вполне предсказуемый путь. Девочка оказалась дезориентированной на долгое мгновенье, лихорадочно осматриваясь с зажженным в руке огнем: ее спасителем оказался незнакомый солдат средних лет с изрядно потрепанным видом — кровь, частично смываемая дождем, сочащаяся из неопасной, но неприятной раны на лбу, почти у линии роста волос, заливала его лицо. Солдат попытался помочь принцессе подняться, но она категорично отмахнулась и весьма бодро поднялась сама, лишь благодарно кивнув. Краткая оценка обстановки после неожиданного возникновения в воздухе круглого камня из горной породы не принесло Азуле удовлетворительных впечатлений: кто-то отделался простыми ссадинами и синяками (что грозило и ей, пожалуй, если бы не тот солдат), а кто-то — поломанными конечностями. Принцесса прошла дальше, в самую гущу битвы с былой решительностью, но валяющиеся то тут, то там под ее ногами кричащие от боли и стонущие в полуобморочном состоянии люди — свои или чужие — поумерили ее пыл. Дочь Озая глубоко вздохнула, ощутив такую необходимую холодную отрешенность, а продрогшее тело выбрало натренированную до автоматизма боевую позу, когда к ней двинулся очередной враг. Азула искренне уверовала, что ее посиневшие губы трусились только от переохлаждения.***
Ramin Djawadi — The Dead are Already Here Погода значительно ухудшилась, и буря предательски не желала затихать. Азуми прижалась к Бао Йину, ловя редкие мгновенья передышки, когда они находились высоко, в обычно безмятежных, но сегодня беспокойных облаках-хранителях. Женщина знала, что едва они вынырнут, то окажутся в крепости, где ей вновь придется бороться за свою жизнь, за жизнь своих людей и за честь Нации Огня. От этих мыслей ее промозглый мандраж лишь усилился, а интуиция пламенем взвилась в груди нехорошим предчувствием. Даже ей, Мидзуно Азуми, бывало страшно. Раскат грома привел бывшую принцессу в чувство слишком поздно — тогда, когда гигантская молния пронзила крыло Бао Йина, обжигая безупречно-белое оперенье. Азуми ясно ощутила жуткую вибрацию — агонию — во всем теле орла. Визг полный отчаянной непередаваемой боли заполнил небо так, как еще мгновенье назад жадно пожирала чернильную темноту змея-молния. Азуми показалось, что она оглохла от протяжного воя Би — его отчетливо слышали даже те, кто был на земле. Женщина, совершенно растерянная, в страхе прижалась к орлу, не то живо воспроизводя подобную, испытанную ранее боль в сознании, не то действительно ощущая ее отголоски на себе. Бывшая принцесса хорошо знала это чувство, но удар живой молнии, разумеется, был в стократ сильнее, чем удар искусственной, вымеренный рукой человека. В какой-то момент Бао Йин утробно заурчал, затихая, и полностью расслабился: Азуми с первозданным ужасом осознала, что он потерял сознание. Грузное тело, бороздящее воздушные просторы, теперь беспрепятственно и чрезвычайно быстро приближалось к земле, рассекая ледяной воздух и редкие капли дождя. Азуми, совершенно дезориентированная, перевернулась вместе с орлом несколько раз, ощущая тяжесть его тела, когда он падал спиной, буквально вдавливая ее в воздушное пространство: в ушах противно пищал, свистел воздух, тело сковало безумным холодом, глаза едва могли разглядеть лишь тлеющее слабым огнем крыло Бао Йина, а голова грозила разорваться на части от боли. Женщина со всей силой вцепилась в узду — единственное, что все еще соединяло их с птицей, севшим голосом выкрикивая имя без остановки питомца. Новый поток сильный ветра — Азуми и Бао Йина ощутимо тряхнуло, и онемевшие пальцы женщины по инерции разжали поводья. Бывшая принцесса почувствовала и поняла это слишком поздно, когда буря, словно играючи, несколько раз перевернула ее. Женщина с трудом видела лишь опасно приближающееся тело Би, которое, возможно, грозило раздавить ее еще в полете. Женщина безрезультатно тянулась к оперению птицы, вкладывая в этот жест все оставшиеся силы и абсолютное отчаяние. Кажется, она все еще выкрикивала имя орла, но свист ветра в ушах уносил ее голос в небо. Сердце не просто клокотало, а чрезвычайно болезненно сжималось, и от этого чувства хотелось выть и рыдать в голос — в глазах образовались слезы, но, скорее, от холода и ветра. Азуми до этого не знала, что страх может быть настолько сильным, чтобы потерять сознание, но теперь думала лишь о том, что впадет в темноту раньше, чем разобьется. Бывшая принцесса могла ошибаться, и принять это за фантом разыгравшегося в преддверии смерти сознания, но ей казалось, что она отчетливо, почти у самого уха, слышала не только звуки битвы, но и чувствовала на своей коже еще не потухшее, тлеющее пламя Бао Йина. Дышать было невероятно тяжело: запах дыма, гари, крови и капли дождя заполнили легкие до желания выхаркать в грубом кашле все абсолютно. Неожиданный визг Бао Йина пронзил свист ветра и, спустя время, его огромная и красивая фигура нависла над Азуми подобно тени. Женщина старательно вытянула руку, и, казалось, даже коснулась кончика его клюва, ощущая разливающееся теплом в груди невероятное облегчение. Она знала, что даже несмотря на светящиеся неподдельным страхом золотые глаза Бао Йина, — единственные ориентиры во тьме, — он успеет. Его широкие крылья заботливо укрыли Азуми от всего мира, и впервые женщина сочла эту темноту перед собой безопасной и, быть может, приятной. За этим последовал сильный удар о землю, оглушающие крики и противный неизвестный лязг — такой, что у женщины выбило остатки воздуха, и ее сознание, закономерно, погрузилась в беспокойную пустоту. Даже ей, Мидзуно Азуми, бывало очень страшно.***
Ноги скользили по камню, поросшему мхом, руки продрогли почти до полного онемения, пальцы трусились так, что оружие приходилось держать с огромным усилием. В ушах набатом отдавались яростные крики, звуки ударов, болезненные стенания и тяжелое учащенное — казалось, и не собственное дыхание. Кровь прилила к бледным израненным лицам, тяжесть насквозь мокрой одежды и сковывающих движения доспехов были уже привычными, а в груди клокотали остатки ледяного воздуха. На верхней площадке стены было по-прежнему темно, промозгло и невыносимо тесно — порой, солдаты в пылу битвы ранили и своих товарищей, потому что размаха для «военного маневра» и даже простого удара катастрофически не хватало. Азула очередной раз споткнулась о чей-то труп, ругаясь сквозь зубы, осматриваясь в поисках Эиджи. Еще совсем недавно он бился с ней совсем рядом, буквально плечом к плечу, и не мог уйти (особенно в условиях слишком ограниченного пространства) далеко. — Выше Высочество, — брат Азуми нашел ее сам, привлекая ее внимание зажженным невероятными усилиями и стремительно потухающим обыкновенным факелом. Девочка зажгла ответное голубое пламя, уже в своей руке, и быстро добралась до мужчины. Здесь, у окончания стены, было в разы безопаснее, чем в центре, что позволяло им отвлечься на краткий доклад. — Таро и Горо разрушили несколько тайных подземных ходов и запаяли их плавленым металлом. Дочь Озая удовлетворенно кивнула, переводя цепкий взгляд на вышеупомянутого Горо, чьи руки были сплошь покрыты ужасающими ожогами от собственного пламени: он был довольно сильным магом даже на вкус Азулы, но они оба хорошо знали, что значило плавить металл голыми руками. Треклятый дождь не позволял ему нормально разогреть пламя. Мужчина тяжело дышал, едва не теряя сознание от боли, но даже в предрассветной тьме Азула разглядела, что его взгляд был наполнен необычайной твердой решимостью. Горо совершенно не жалел ни себя, ни своих разъеденных до кости рук, которые теперь вряд ли заживут. Он не жалел, что в одну битву практически стал калекой без дальнейшей возможности покорять огонь. Азула не без ужаса осознала это, и, совершенно не свойственно ей, чуть смягчилась, проникаясь к Горо неподдельным уважением. Принцесса, без тени стеснения, опустила подрагивающую ладонь с острыми ногтями на его плечо и чуть сжала под недоуменные взгляды окружающих и самого мужчины. — Таро проводит тебя к катапультам, — дочери Озая хотелось сказать ему так много, и наобещать еще большего, но она знала, что ничто не способно заполнить дыру, которая образовалась в Горо с того момента, когда он осознал, что лишен своего дара покорять пламя. В этой битве Азула могла дать ему только самое безопасное место для выжидания, но, если Агни будет благосклонен и подарит им новый рассвет, новый день, то она лично непременно одарит его орденом, осыплет золотом и наймет лучших лекарей для заживления его рук. Добыть искреннее расположение Наследной принцессы или Лорда Огня было совершенно непросто — это было известно всем. Однако сама Азула точно знала, что родина должна знать своих героев и видеть, что они были вознаграждены в соответствии с их подвигами. — Командующий, — она привлекла внимание Эиджи, когда Таро и, опирающийся на него плечом Горо, отошли на достаточное расстояние. — Мы можем вытолкнуть врага из крепости, — Азула, кивнула в сторону окончания стены. — Сейчас, когда бреши перекрыты, мы сможем просто заставить их упасть со стены, — если бы ситуация позволяла, дочь Озая могла бы позволить себе мрачную ухмылку. — Принцесса, но там гражданские… — без особой надежды подметил Эиджи, хорошо понимая, к чему все шло. Враги просто упадут либо на жителей колоний, либо на землю, но, в любом случае, переломают ноги или свернут шею — оба варианта были критичны как и для обычного воина, так и для мага земли. — Делайте, что нужно, — нетерпеливо и категорично отозвалась Азула, и ее лицо исказилось в яростной гримасе. Эиджи, как и Азуми, несмотря на свои впечатляющие стратегические способности, слишком много значения предавали челяди. Дочь Озая пренебрежительно скривилась — им давно стоило бы понять, что всегда придется жертвовать малым для большего. В небе вновь сверкнула молния, послышался сопутствующий треск и, одновременно с ними, раздался знакомый и мучительно громкий визг, в одно мгновенье пронзивший мерный шум битвы. На этот режущий зов откликнулись абсолютно все: даже бой, казалось, затих на мгновенье в ожидании. Азула и Эиджи, который не успел отойти на достаточное расстояние, в два широких шага оказались у ограждения стены, буквально впечатав напряженные внимательные взгляды в пока еще ночное небо. Принцесса, игнорируя проклятую усилившуюся стену дождя, жадно искала во тьме, среди предательски густых облаков, гигантскую тень Би, и нашла, спустя недолгое время. Бао Йин летел вниз… Нет, не так: он, совершенно расслабленный, падал спиной вниз, с, кажется, густо подпаленным крылом. Растерянность Азулы, брата Азуми и всех наблюдающих за этим действием была просто оглушающей. Дочь Озая непроизвольно приоткрыла рот в изумлении, сжав ладони в кулаки так сильно, что острые ногти впились в собственную кожу до крови. Однако физическая боль не принесла ей желанного отрезвления. Девочке, как и стоящему рядом с ней, совершенно ошарашенному Эиджи, в глазах которого, впервые за эту битву, застыл немой ужас, оставалось только вжаться в холодный камень стены и беспомощно наблюдать за тем, как угасал их***
Азуми очнулась от головокружительного запаха гари, крови, и мокрой грязи. Звуки битвы смешались в однородный невнятный шум. Резко распахнув глаза, она совершенно не ожидала увидеть перед собой беззвездное хмурое, чернильное небо и слабый свет, исходящий от тлеющего огня на земле, вместо темноты крыльев Бао Йина. Женщина осторожно размяла конечности, покрутила головой, с облегчением убеждаясь, что у нее, по крайней мере, не было критических повреждений. Чувствительность постепенно возвращалась к Азуми, и теперь она могла ощущать как ледяной дождь на своей коже, так и все ссадины, синяки и растяжения, которых — она не сомневалась — у нее было предостаточно. Бывшая принцесса осмотрелась: вокруг царил вполне предсказуемый хаос. Тела мертвых раздавленных Би при падении солдат пестрили сломанными торчащими костями, раздавленными черепами и торчащими наружу органами. Женщина осторожно встала на четвереньки, сползая с мягкого крыла орла, на котором лежала — голова все еще шла кругом, и ее нешуточно мутило. Азуми поскользнулась и полетела вниз, заваливаясь на живот прямо в грязь и кровь, перемазывая лицо, руки и одеяние в вонючей жиже. Женщина звучно прокашлялась, брезгливо отхаркивая грязь с губ и старательно игнорируя противный писк в ушах — похоже, что даже мягкое крыло Бао Йина предсказуемо не спасло ее от удара головой. По крайней мере, подобное недомогание — наименьшее, что могло случиться с ней при таком падении. Картинка перед глазами предательски поплыла, и Азуми постаралась проморгаться. Безрезультатно. Ее мучила тошнота, жажда и сильная слабость во всем теле. Бывшая принцесса, невзирая ни на что, вновь поднялась на четвереньки, жадно глотнув воздух ртом и тут же поплатившись за это не сдерживаемым рвотным позывом. Азуми прикрыла глаза, чувствуя сильную, неконтролируемую, почти судорожную дрожь в ослабевших руках. Рядом неожиданно заскулил Бао Йин, и женщина, совершив над собой титаническое усилие, не сразу поднялась, сильно покачиваясь и едва не падая. — Би? — прошелестел собственный голос с надрывом, едва слышно. Бывшая принцесса кое-как дошла до орла, осторожно ступая по одному из его крыльев, что расслабленно валялось на земле. Орел лежал на спине, заметно сгорбившись. Его красивое белое оперение пестрило ссадинами, грязью и кровью — не то его собственной, не то чужой. Азуми оперлась на брюхо Бао Йина руками — единственный ориентир, который помогал ей удержаться на ногах, — и принялась тормошить его. Орел ожидаемо не реагировал на жалкие, едва заметные, учитывая его габариты, попытки бывшей принцессы, и она не могла не запаниковать, ведь заметила, как к ним начали стремительно стягиваться оставшиеся войска врага. Очевидно, что приоритетной «добычей», на данный момент, был именно Би. Однако странное чувство — что-то сродни и страху и облегчению одновременно — захлестнули ее, когда в небе, с оглушающим свистом рассекая темноту, к армии неприятеля приближались огромные шары, с горящим на них таким знакомым голубым пламенем. Женщина не сдержала облегченной усмешки. Земля ощутимо вибрировала по ногами, когда газовые снаряды соприкасались с поверхностью, взрываясь, унося за собой жизни или части тела врагов и приглашая с собой ядовитый газ. Мучительные крики, болезненные стоны и ругательства вновь заполонили собой поле боя. Азуми некоторое время вдоволь наслаждалась этим зрелищем и яркими всполохами ядовитых огней, — голубого и оранжевого — с которых, без преувеличения, можно было писать картину. К сожалению, снарядов было недостаточно, чтобы заставить врага отступать, и поэтому они были оставлены на крайний случай — такой, как этот. Азуми отвлек отчетливый лязг цепей и слишком знакомый свист гарпунов — остатки вражеской армии, по другую сторону от Бао Йина, активно пытались связать и обездвижить орла, который пока еще не имел возможность им противостоять, находясь где-то на грани между явью и тьмой. Прежде, чем сама женщина успела что-то предпринять, в небе вспыхнул еще один, последний снаряд, который несся прямо по направлению к ним. Бывшая принцесса сразу догадалась о его предназначении, но не спешила благодарить Азулу и Эиджи, потому что траектория полета снаряда была просчитана неверно, и сейчас он летел не за орла, к своей истинной цели, а прямо на него. — Кох! — от души выругалась Азуми и, смахнув остатки болезненной слабости и усталости, приняла боевую позицию, выставив перед собой руки, образовывая белый светящийся щит. Женщина глубоко вздохнула, вновь применяя свое железное самообладание, с готовностью глядя на стремительно приближающийся шар, овитый голубым пламенем. Когда снаряд коснулся ее магии и завис в воздухе, ноги Азуми подкосились, увязая в мокрой грязи почти по щиколотки, руки отбивали неконтролируемую дрожь, а все тело напряглось, мгновенно прочувствовав исполинскую тяжесть шара. Бывшая принцесса могла бы закричать, если бы у нее хватило дыхания, но она лишь сцепила зубы так сильно, что они скрипели друг о друга. На лбу женщины, от напряжения, незамедлительно проступили вена и горячий пот, который не мог смыть даже частый дождь. Азуми, со сдавленным рыком, прогибаясь в трясущихся ногах, приложив немалые усилия, все-таки смогла откинуть снаряд прочь, к своей изначальной цели. Довольно далеко, позади Би, незамедлительно вспыхнул последний шар, разнося мучительные визги врагов и ядовитый туман по округе. Женщина смахнула с лица прилипшие пряди темных волос, которые уже успели окончательно распасться из жидкого пучка и откашлялась. Бывшая принцесса принялась тормошить Би, но безрезультатно, поэтому ей пришлось вновь взяться за оружие. Ранее Азуми абсолютно хватало или магии, или саи, но теперь ей приходилось пользоваться абсолютно всем: от найденных на земле парных мечей, которые весили едва ли не больше, чем она сама, до луков без стрел, разбросанных то тут, то там. Противостоять целой армии врагов, которые так страстно желали поймать и убить ее и Бао Йина, казалось Азуми чем-то до безумия смешным. Однако если она все-таки встретит сегодняшний победный рассвет, то непременно попросит Озая внести этот фрагмент в учебники истории Нации Огня.***
— Огонь! — Азула кричала так сильно, что и сама морщилась от собственного голоса. На правой стороне стены ей вторил Эиджи. Принцесса лично подожгла каждый снаряд не только по причине того, что практически все маги огня уже не могли покорять огонь в подобных условиях, но, в первую очередь, и по собственному желанию. И теперь Азула с упоением наслаждалась результатом, наблюдая за тем, как мучительно сгорали, задыхались в ядовитых испарениях и калечились враги Нации Огня, так и не успев подобраться к стенам Да Дзин. — Вся территория крепости зачищена, Ваше Высочество, — посеревшим голосом отчитался Таро, не разделяя ее возмездного настроя. Азула мстила мгновенно — жестоко и беспощадно — и умела только так. — Позвольте открыть ворота, чтобы уцелевшие гражданские могли укрыться в стенах, — мужчине хотелось исполнить «последнюю волю» Азуми — дочь Озая понимала это, и только впечатляющая, даже какая-то особенная преданность Таро покачнула ее уверенность. Мужчина мог предположить, что Азуми осталась жива, но не стал тешить себя праздными надеждами, ведь реальность, когда фантомы грозились окончательно развеяться, ударила бы куда больнее. Девочка отвернулась от созерцания поля боя и посмотрела на него долгим изучающим взглядом. Он не отвел глаза, глядя на Азулу с прежней твердой непоколебимостью. — Надеюсь, вы осознаете всю неоднозначность своей просьбы… — пресно высказалась девочка, но Таро не стушевался. — Только на пару минут, — как-то нехотя согласилась она. Мужчина благодарно кивнул, поклонился и удалился, чтобы отдать приказ вместе с Эиджи. Теперь, когда силы врага были почти раздавлены, все они возымели долгожданную передышку. Солдаты добивали оставшихся неприятелей, уносили раненных и перепроверяли крепость на наличие нежеланных гостей. Теперь основной задачей оставалось вытащить Бао Йина, и обратить армию врага в бегство — они, изрядно потрепанные, и так были на последнем издыхании. Впрочем, как и их оппоненты. — Ваше Высочество, смотрите, — один из солдат, назначенных управляться с катапультой, с заметным волнением указал на оставшихся людей из «Белого Лотоса», которые, судя по соответствующему оборудованию, хотели связать Бао Йина. Вопрос о том, как бы они потом его сдерживали и волокли за собой их, похоже, не волновал, если только… они не вознамерились убить его. Азула заметно напряглась и недобро нахмурилась. — Кто из вас самый меткий? — незамедлительно обратилась дочь Озая к солдатам и те, спустя недолгие раздумья и своеобразное совещание в виде переглядок, указали на уже знакомого девочке мужчину средних лет, который уберег ее от огромного земляного шара в начале битвы. — Нужно прибить этих выродков к земле, но так, чтобы птица не пострадала, — Азула мало беспокоилась об изящности сказанных ею слов, но реплика, похоже, возымела обратный эффект — соотечественники вдохновились, и принялись резво заряжать катапульту. — Выполняйте! — не дождавшись кивка, холодно отчеканила принцесса. Катапульту зарядили быстро; принцесса вновь самолично подожгла каждый снаряд и также самолично отдала приказ громогласным криком, раздирающим горло и властным резким движением руки. Воины крепости замерли, с удовлетворением наблюдая за очередной партией горящих снарядов, что обрушились на врага как долгожданное, такое прекрасное возмездие. Однако траектория самого необходимого снаряда, который летел по направлению к Бао Йину, заставила принцессу напряженно нахмуриться: если орел останется на том же месте, то их «помощь» грозит только покалечить его. У Азулы не было времени даже на гневный взгляд в сторону солдата, который совершил подобную жуткую ошибку — лишь на то, чтобы вглядываться в предрассветную тьму с особым усердием, затаив дыхание. Град из множества снарядов, которые поражали точно в цель, вынуждая врага отступать с испуганными криками и звучными проклятьями, казалось, потеряли свое значение, когда особо интересующий наблюдателей поглощенный синим пламенем шар свершено непредсказуемо завис прямо над Бао Йином на очень опасном расстоянии. Возможно, жар, исходящий от снаряда, обжег его оперение при почти столкновении. Крепость, до погрузившаяся во мгновенья абсолютного молчания, ожидаемо оживилась: вспыхнули тысячи заинтересованных голосов, и некоторые, особенно несдержанные солдаты рванули к полуразрушенной ограде, жадно вглядываясь в столь захватывающее зрелище. — Это Генерал Азуми, она жива, — послышалось от кого-то одного, и, одновременно, ото всех. Эта новость, без преувеличения, вдохнула в изможденных служащих «второе дыхание». Воины засуетились, спешно заряжая катапульты в несколько рук — они искренне хотели помочь женщине, которая осталась, не считая ее питомца, один-на-один с врагом. Азула напряженно вглядывалась, тяжело прищуриваясь, желая убедиться в таких громогласных заявлениях лично. Эта новость невероятно воодушевила ее, но девочка не была готова легкомысленно поддаться переменчивой надежде так просто. Ее цепкий взгляд, на мгновенье, безошибочно нашел маленький силуэт бывшей принцессы, и лишь тогда на лице девочки скользнула облегченная и несколько ироничная усмешка. Дочь Озая хрипло засмеялась, не заботясь о том, что по-настоящему занятые солдаты или кто-либо еще могли услышать это. Агни, до чего же Азуми живучая.***
Music for the Anti Hero — Dancing With Flames Азуми сдавленно вскрикнула, зажимая неглубокую, но неприятную рану на боку. В груди недоставало свежего утреннего воздуха, дрожащие пальцы, покрытые кровавыми мозолями и царапинами, стискивали меч до боли в костяшках, а правая нога, которую женщина, кажется, растянула еще при падении, болезненно ныла. В ушах гудело собственное хрипящее жадное дыхание, в глазах поминутно мутнело, и лишь страх удерживал женщину в сознании. Как много времени прошло? Скольких она убила? Азуми не знала, но постоянно спотыкалась об оставленные за собой трупы солдат. Ощущения изможденности были куда более сильными, чем даже после восьмичасовой тренировки с саи. Едва Азуми успела разделаться со много превосходящим ее по габаритам магом земли, буквально соскребая его безвольно обвисшую тушу с катаны, как справа на нее набросился еще один солдат. Бывшая принцесса резко дернула оружие из живота убитого, и, с непроизвольным рыком, успела лишь выставить оружие перед собой. Характерный звук скрещенного металла на мгновенье оглушил их обладателей, но враг Азуми оклемался быстрее, обрушивая на нее еще несколько тяжелых и яростных ударов парных мечей. Бывшей принцессе, запыхавшись, оставалось только позорно отступать, едва выдерживая напор мужчины — она только успевала перемещать катану дрожащими руками, в опасной близости от лица так, чтобы враг мог высекать искры из металла у ее глаз. Нога предательски ныла, колени подгибались под натиском низкого, но массивного мужчины, и Азуми не могла ни только не нанести ответного удара, но и даже подумать о нем. Мокрые пряди волос хлестали по лицу, предательски закрывая обзор, и теперь уже редкие ледяные капли дождя стекали по бледной, кое-где израненной коже, смешиваясь со слезами боли и грязью на щеках. Из носа тоненькими ручейками стекала кровь, тело бил жуткий озноб — магия уже не давалась ей так легко, как вначале боя. Где-то вдалеке, будто через толщу воды, женщина слышала болезненные визги орла, когда его пытались усмирить цепями, гарпунами и ударами, нанося и без того ослабевшей птице немалый урон. Азуми не могла даже обдумать дальнейший план отступления — все ее скупые силы свелись к отчаянным попыткам защититься. В спутанных мыслях мелькнуло замечание о том, что ее нынешний враг сражался достаточно профессионально. Много более искусно чем все, кого женщина уже успела убить в этой битве. Мужчина попытался сильнее вдавить бывшую принцессу, чтобы она упала на колени — женщина покачнулась, ноги увязли в нетвердой развороченной дождем жиже из земли, трупов и крови, но она по-прежнему не поменяла позы. — Мразь, я убью тебя! — гневно выплюнул он, почти сталкиваясь с Азуми лбами — так опасно и желанно близко, ведь их разделяли лишь какие-то жалкие куски стали. — Кишка тонка, — в тон ему прошипела бывшая принцесса, неожиданно приложив все свои усилия, чтобы сдвинуть собственное оружие в сторону, и, тем самым, оттолкнуть парные мечи. Скрипящий лязг металла вновь глушил их, а искры, ослепившие на мгновенье врага Азуми, могли бы дать женщине возможность ранить его, но мужчина был достаточно предусмотрителен. Он увернулся, скорее, по инерции, а затем ударил с новой силой, вынуждая бывшую принцессу незамедлительно пригнуться. Спина и нога вновь беспощадно заныли в ответ, отвлекая и без того изможденную битвой Азуми. Бывшая принцесса оступилась, замялась и теперь была вынуждена вновь выставить катану, которой, к сожалению, даже не умела правильно пользоваться, как сомнительный щит. Враг замахнулся с новой, яростной силой и громким вскриком обрушивая два огромных парных меча на изящное орудие, которую ранее впопыхах Азуми нашла на земле: она четко расслышала страшный хруст. Бывшая принцесса узнала этот жуткий для воина звук, несмотря на крики солдат, периодические визги Бао Йина, шум дождя и подбадривающие ругательства со стороны просто наблюдающих врагов, которые образовали просторный круг, оцепив женщину наедине с очередным своим солдатом, и просто наблюдая за зрелищем. Женщина завалилась на бок с болезненным вскриком, и руки дрогнули под сокрушительной, сильной волной, но так и не разжали — почти до победного конца — рукоять теперь уже бесполезного оружия, большая часть которого отлетела куда-то дальше и теперь валялась на размокшей, орошенной кровью земле, поблескивая в предрассветных лучах солнца. В ушах Азуми отчетливо раздался раздражающий гогот, по меньшей мере, сотни солдат, стоявших довольно далеко — она поморщилась, сильно зажмурившись, силясь прогнать это гадкое наваждение. Перед глазами все по-прежнему предательски плыло, но растерянный, испуганный взгляд не терял ориентира — зажатой в руках катаны, чье лезвие буквально распалось под яростными ударами палашей. Вражеский смех, едкие комментарии наблюдающих, болезненные визги Бао Йина и крики солдат, которые пытались унять его, набатом въелись в виски женщины. Азуми несколько раз глубоко вздохнула — насколько позволяла дрожь тела, — роняя сухие слезы страха, и, подобравшись, бросила на возвышающегося над ней мужчину взгляд полный горделивой ненависти. Благо он не мог видеть страха, пока женщина сама не повернулась к нему, не теряя военного самообладания, отбрасывая длинные пряди волос, что до того скрывали ее лицо. Бывшая принцесса прокручивала в голове только одну мысль, которая не давала ей поддаться панике или отчаянию: она не умрет. Не сегодня. Азуми не выглядела побежденной даже сейчас, беспорядочно измазанной в вязком земляном дерьме, множеством ран на хрупком женском теле и с валяющейся у ее ног, непригодной к использованию катаной. И это ужасно бесило ее противника — на его сухом, грубом лице по-новому заиграли жевалки, но он все также смотрел на нее с противной самодовольной ухмылкой. Позади, достаточно далеко от развернувшегося действа, его криками и лозунгами подначивали товарищи. Они все хотели ее смерти. Азуми и Бао Йин были главной целью ордена, и даже захват стратегически важной крепости меркнул на фоне жажды крови Няо — это заставило женщину нахмуриться. — Наконец Белый Лотос может избавиться от Чжэнь-Няо, — ядовито выплюнул мужчина, то сжимая, то разжимая рукоятки палашей в своих больших грубых ладонях. — И, какая удача — сразу от двух из последней ветви, — он смотрел на Азуми насмешливо, издевательски и, в то же время, с фанатическим презрением. Похоже, он, как и многие недальновидные военные, любил помедлить. Болтовня никогда не приводила ни к чему хорошему — женщина знала и решила использовать это в своих целях. Бывшая принцесса выпрямилась, незаметно перехватывая из длинного сапога свой маленький кинжал, — сталь обнадеживающе обожгла пальцы, — но осталась стоять на коленях. — Очередной баран слепо следует за своим пастухом, — едва заметно хрипя, наигранно разочарованно подчеркнула Азуми, и уголки ее губ чуть приподнялись. — Скажи мне, мальчик, какой ты баран: запасной или чуть более важный, чем все они? — бывшая принцесса изогнула бровь, откровенно усмехаясь и кивая в сторону других солдат, которые немного поутихли, наблюдая за зрелищем. Противник хотел было ударить ее, — рванул вперед, фокусируя на маленькой фигурке всю слепую ненависть, — но остановился, глубоко вздохнув. Его глаза по-прежнему излучали мутную ярость, однако сам солдат был куда более умным, чем другие, как считал он сам. И мужчина хрипло рассмеялся, глядя на Азуми, которая, к его раздражению, даже не шелохнулась. За драгоценные секунды, пока враг брал под контроль свою ущемленную мужскую гордыню, бывшая принцесса оценила и просчитала все, что ей было нужно. — Тебе не удастся меня задеть, — он покачал головой, наслаждаясь испугом и растерянностью, что плескались в ее глазах. Мнимая власть, контроль были для него достаточно ослепляющими — женщина раскусила эту особенность достаточно быстро, и теперь с удовольствием подыгрывала этому глупцу. — Знаешь, ты бы понравилась моим товарищам, — он грязно усмехнулся, чуть наклоняясь к Азуми. Женщина обманчиво испуганно отстранилась, сжав в ладони маленький кинжал. Напряжение, подобно собственному дыханию, стучало в ушах, и все болезненные ощущения, многочисленные мысли исчезли. Осталась только одна-единственная цель — бывшая принцесса подобралась. — Мы бы поимели тебя, передавая по кругу, — мужчина оценивающе оглядел ее, прищурился и резко отстранился. Бывшая принцесса тяжело вдохнула, но не из страха, а из разочаровании — не успела украсить его уродливое лицо смертельной раной. Азуми вновь устремила на него участливый взгляд, обдумывая выход из незавидного положения. Женщина кратко взглянула на стоящие позади него силуэты врагов, и с удовлетворением отметила, что добежать до нее они, в любом случае, не успеют. — Однако, — противник тоже бросил краткий взгляд на наблюдающих солдат — они вновь расшумелись, бросая в сторону Азуми проклятья, грязные шутки, и призывая мужчину «прикончить это отродье Няо», — как видишь, твоей крови они желают больше, чем плоти, — он показательно повертел в руках один их палашей. Азуми взвилась от нетерпения, глядя на него с неподдельной ненавистью. — Агни, заткни пасть и просто сделай это, — подначивала его женщина, раздраженно закатывая глаза. Противник изумленно уставился на бывшую принцессу на долгую минуту, а затем, не находя аргументов, лишь кивнул, растягивая губы в натянутой ухмылке. Он, право слово, не знал, как реагировать на такое жадное желание к смерти. Впрочем, грубость не показалась ему подозрительной, ведь мужчина держал все под контролем, а эта дрянь — он был уверен — лишь желала «сохранить лицо». — Какая жалость… Озай потеряет свою шавку и ее пташку, — с притворной досадой протянул мужчина, наблюдая за тем, как исказилось в гневе лицо Азуми. Он замахнулся одним из своих палашей, а она подумала о том, что эти слова станут его последними, ведь защитная реакция мужчины, как успела заметить женщина еще в бою, несмотря на искусность, была довольно медлительной. Азуми резко соскользнула вниз по сырой вязкой земле, по инерции рывком приподнимаясь с колен, — так, что боль пронзила все тело, — оказываясь рядом с врагом. Женщина с яростным вскриком вонзила карманный кинжал под ребра противника по самую рукоять — он громко визгнул не своим голосом, сгибаясь пополам. Его рука, уже достигнувшая того места, где ранее была Азуми, лишь содрогнулась, и пальцы вцепились в оружие с новой силой. О да, это было чертовски больно — до помутнения в глазах — женщина знала по себе. Кроме того, напитанный мгновенно парализующим змеиным ядом карманный кинжал не давал врагу даже шанса на сопротивление. Бывшая принцесса в одно мгновенье оказалась на ногах, позади него, — ярость придала ей скорость — и, обхватив тяжелую руку с палашом у запястья, она поднесла ее к горлу практически на ощупь, и, не медля, перерезала. Благо, мужчина был ее роста, так что Азуми не нужно было прикладывать особых усилий. Шум окружения стих — никто даже не успел ничего понять, — лишь характерные омерзительные звуки хлюпающей крови, брызжущей фонтаном из толстой шеи, заполонили пространство. — Какая жалость, — Азуми сплюнула грязь и дождевую воду со рта, отнимая один из палашей из ослабевавшей руки поверженного врага. Очередное тело упало на выжженную землю с глухим ударом. Бывшая принцесса обернулась, вытягивая руку и направляя наконечник палаша на толпу ошарашенных товарищей. — Кто еще хочет попытать удачу? — выкрикнула Азуми без тени былой усмешки, ощущая в себе новоявленную ярость. Гнев, не человеческий гнев, и текущее, парализующее ощущения контроля, резко оказавшегося у нее в руках, придали ей силы. Гробовое затишье, испуганные и, в той же мере ошарашенные взгляды и неуверенные покачивания с ноги на ногу удовлетворили ее, но этого было недостаточно. Они должны были не просто бояться ее, а бежать в ужасе. Слабый свет от рассветного солнца и почти спавшая пелена дождя позволили вражеским войскам во всей красе наблюдать за потомком рода Няо. — Вы не можете меня убить, — мрачное удовольствие плескалось во всем ее теле, и Азуми громко кричала, позабыв о саднящем горле, упиваясь их страхом, как измученный жаждой путник водой. — Слышите?! — измученная битвой женщина выглядела устрашающей. Позади с новой силой взвыл Бао Йин, — люди врага разом отшатнулись, не сумев смирить свой испуг, — разрывая металлические цепи. Все, кто находился подле орла, принялись стрелять в него гарпунами, отчаянно стараясь удержать на земле и… подальше от своей хозяйки. Неистовый крик гнева Азуми заполнил собой, казалось, все абсолютно — настолько громкий и всепоглощающий он был. Она чуть нагнулась, отбросила меч прочь, разводя руки, как бы демонстрируя этим готовность принять и отразить любой удар. Волосы женщины побелели — ожидаемо для нее, но совсем не для окружающих. Это было страшно. Паника воцарилась на поле боя так быстро, что никто не смог ее предотвратить. Подгоняемые своими командирами солдаты, с вялыми боевыми кличами, толпой ожидаемо бросились нейтрализовать Азуми, однако стоило ей лишь раз ударить по земле так, что она осталась покрыта многочисленными кривыми, витиеватыми, глубокими трещинами, и эффектная волна магии — на самом деле, не несущая ничего слишком опасного, — оттолкнула их всех на много метров, и армия практически единогласно перестала нападать. Бао Йин, используя часть внутренней силы Азуми смог, наконец, освободиться, и теперь активно поливал уцелевшие войска врага пламенем, оставаясь на земле и, ожидая, когда хозяйка вернется к нему. Они, несмотря на огромные потери, еще могли победить, и паника Белого Лотоса на поле боя лишь доказывала это.***
— Я не стану подвергать опасности наших людей даже ради Генерала Азуми — таков был ее приказ, и вы понимаете, что это нерационально, — категорично отрезала Азула, сурово глядя на Таро. — Нашей приоритетной задачей является обратить врага в бегство. — Ваше Высочество, вы прекрасно знаете, что генерал не ровня обычным солдатам, — процедил сквозь зубы Таро, не теряя надежды переубедить дочь Озая. — Агни, да даже тысяча этих людей не стоит ее, — мужчина почти прошипел это, совершенно не заботясь о разнице их статусов, ни о том, как на самом деле прозвучали его слова. Лицо Азулы вытянулось в гневно-возмущенном выражении, хотя она понимала, что слова были правдой. Перед ней сейчас стоял выбор между рациональной выдержкой и заманчивым риском в угоду чувствам. И своим тоже. Прежде, чем девочка была готова ответить, используя данную ей власть и острую манеру речи, чтобы окончательно осечь Таро, в разговор вмешался Эиджи: — Я согласен с Ее Высочеством, однако единственная наша возможность обратить врага в реальное бегство, учитывая их фанатичное желание сложить головы здесь и сейчас, и предыдущие неудавшиеся попытки сломить их, находится по ту сторону стены, — мужчина с возобновившимся энтузиазмом и твердостью, ненадолго погасшей в его глазах, указал на поле боя. Дождь уже стих, лишь легонько напоминая о себе маленькими редкими каплями, и они все могли слышать громкие яростные визги Бао Йина. Действовать необходимо было быстро. — Я являюсь командующим этой крепости, и, прошу прощения Ваше Высочество, но я дал вам лишь частичное управление ситуацией, и мое решение является окончательным, — твердость брата Азуми просто взбесила Азулу, и она поминутно роняла на него гневные взгляды, скрестив руки на груди, выглядя при этом достаточно холодной. Пожалуй, дочь Озая больше оскорбило оспаривание ее прав, нежели решение с которым она, отчасти, была согласна. — Я возьму оставшихся дееспособных людей, кроме лучников и персонала, разумеется, и мы прорвемся к генералу, — после этой реплики Таро, до того только выжидающий согласия на эту авантюру, умчался отдавать приказы и собирать оставшихся воинов. — Я знаю, что вы не одобряете это, Ваше Высочество, но, на самом деле, я не ставлю эмоции выше результата, — примирительно добавил Эиджи, глядя на хмурую Азулу. — Нет, не ставите — вы просто безрассудно сочетаете их, — раздраженно подчеркнула девочка. — Командование остается на мне, если вы не вернетесь, — она просто поставила брата Азуми перед фактом, и он согласно кивнул. Все же в этом споре они обошлись малой кровью, и мужчина не был намерен более испытывать удачу.***
Прорываться к Бао Йину было бы намного сложнее, если бы не подоспевшие во время солдаты из крепости. Из-за многочисленности армии, их, к сожалению, разбросало по всему полю боя, из-за чего эффективность была довольно снижена, но это было уже что-то. Азуми могла позволить себе хотя бы отдышаться, когда ее прикрывал Таро, Мэй и несколько солдат. Однако позднее, их группу и многих других просто отчаянно зажали с двух сторон без возможности пробраться к орлу, и женщине пришлось принять незамедлительное радикальное решение, которое означало возможное убийство не только врагов, но и тех группировок своих людей, которые остались позади них. Их не было много, но где-то среди них замыкал Эиджи, что волновало бывшую принцессу, и это, в некоторой степени, влияло на ее концентрацию и эффективность. В каком-то смысле ей было даже проще находится здесь без них, ведь она не могла рискнуть никем, кроме себя самой. — Все назад, встаньте за меня! — громогласно рявкнула Азуми, насторожив своих спутников, которые, спустя время, послушались. Им необходимо было отрезать хотя бы одну часть войска, иначе это количество людей просто грозило расплющить их массой, не взирая на искусность солдат из крепости в бою. Женщина прошла чуть вперед, опускаясь на колени. Она тяжело вздохнула, облизала сухие губы и постаралась выровнять сбившееся дыхание — рука, которой она прислонилась к пыльной влажной земле заметно подрагивала. Азуми немного запаниковала, отмахиваясь от мысли о том, что такая магия требовала концентрации и энергии, которых у нее уже не было, а значит, эта сила грозила разорвать ее на части. В самом прямом смысле этого слова. Азуми прикрыла глаза, вдавливая ладонь в землю так, что ощущала каждую ее прохладную крупицу пальцами, на коже. Бывшая принцесса сосредоточенно представила, как грохочет земля из самых своих недр, как разрушается, выплескивая дикую необузданную стихию, и сама задрожала как осиновый лист, слыша, как громко и учащенно стучит монотонными ударами звук в ее висках. В иссушенном горле будто разлился горячий свинец, а по коже ручьями стекал пот — Азуми не могла видеть тонкие ужасающие ярко-алые струйки крови, расчерчивающие ее лицо, что лились из глаз и ощущались как слезы. Стало несколько трудно дышать, но бывшая принцесса не осознавала, что багровая жидкость густо стекала теперь и из ее носа, а на лбу проступила фиолетовая вена. Шум битвы ушел и остался лишь грохот из недр земли — он нарастал, пульсировал в голове. Таро, Мэй и остальные, кому частично удалось наблюдать за этим зрелищем с достаточно близкого расстояния, пока они прикрывали Азуми от нападок врага, порывались ее отдернуть, но, в то же время, боялись подступиться. Она не реагировала на их громкие, отчаянные призывы очнуться. Земля резко содрогнулась, просела, покрываясь трещинами, сопровождаемая с оглушающим грохотом, и тем, кто стоял позади женщины, было трудно удержаться на ногах. — Кох, — выругался Таро, с силой придерживая опасно покачнувшуюся Мэй за локоть, и глядя на волну, которую образовала земля, вздымая пыль и сметая всех, кто был впереди них. Вибрации земли едва ли успокаивались, и чем дальше магия Азуми распространялась, тем больше был ущерб. Звуки смещались грохотом, глухие крики и болезненные визги поломанных конечностей, пыль и грязь в воздухе, покрывавшая все мутной пеленой — самым точным описанием, мелькнувшим в сознании Таро было слово «хаос». Дрожание и толчки почвы не прекращались, а только усиливались, тогда как бывшая принцесса уже едва ли держалась на коленях, и мужчина счел это дурным знаком. Таро подхватил ее, ослабевшую как тряпичную куклу с залитым собственной кровью лицом, полуоткрытыми трепыхающимися лазурно-голубыми глазами, тяжелыми хрипами из груди и белыми, спутанными, смешавшимися с грязью мокрыми волосами. Однако, даже несмотря на некоторое неодобрение, мужчина и следующие за ним попутчики не могли не признать, что она прекрасно расчистила им путь. Едва ли она могла идти, но Азуми предпринимала крошечные, скорее, даже неосознанные, попытки оттолкнуть Таро, по мере того, как они приближались к Бао Йину, который увлеченно откусывал конечности, отшвыривая прочь одиноких назойливых солдат врага. Похоже, что сил на магию у него было не больше, чем у его хозяйки. Азуми несколько оживилась, когда увидела своего орла, но времени на приветствия или осведомления о его самочувствии у них не было: Таро и еще один солдат буквально втащили бывшую принцессу на Бао Йина, который подменил их в зорком высматривании угрозы. Орел, вопреки своему «ритуалу знакомства», проигнорировал присутствие новых людей на своей спине в лице трех обыкновенных солдат, которые также сопровождали их группу. Следом неловко вскарабкались Мэй и Таро. Ramin Djawadi — Master of War Би потребовалось больше времени, чтобы взлететь, утробно рыча на боль в крыльях и массивном теле, но ничто не могло их достать, когда они находились в предрассветном небе, хотя орел не мог подняться достаточно высоко. Азуми оживилась по неведомой причине, неловко, но фанатично быстро подползая к краю фигуры Бао Йина, резко, почти с яростью стирая кровь, что залила ей взор, и, будто позабыв об усталости, ранениях, холоде, сковывающем тело, и хрипоте собственного горла, закричала: — Эиджи! — Таро, последовал за ней, приглядываясь, и очень быстро находя брата бывшей принцессы, который мгновенье назад оказался обезоружен. Человек преклонных лет, который огрел Эиджи по голове (но не убил, что натолкнуло Таро на мысль о том, что он знал, что Эиджи был братом Азуми и командующим, а, значит и полезной разменной монетой), обернулся на чрезвычайно громкий крик женщины, который, возможно, был таковым из-за неконтролируемой магии. Азуми взвилась на месте, окончательно позабыв о собственной слабости, посылая гневные бессильные проклятья и угрозы в сторону некого Хуара и нескольких лучников, чередуя обращения к старику с испуганными мольбами, взывавшими к сознанию брата. Бао Йин несколько замедлился, удивленный также, как и все, кто находился на его спине. Сердце Таро сжалось, но он сосредоточено схватил Азуми, резко разворачивая к себе и как бы уберегая от созерцания волнующего зрелища: она все еще сопротивлялась, но была достаточно слаба и дезориентирована. Они оба тяжело дышали, и бывшая принцесса глядела на него с мутной пеленой слез в глазах, гневе, который грозилась выплюнуть на него всякий раз, когда беззвучно размыкала губы в обезоруживающей растерянности. — Азуми, — все, что он смог сказать проникновенно — так, чтобы поняла только женщина. Бешеный свист ветра укрыл слова мужчины от остальных, но Азуми расслышала очень отчетливо — так, как будто мужчина шептал это в ее ухо. Прежде, чем она смогла выплюнуть что-то яростное в адрес Таро, скорее, по инерции, он едва заметно отвел взгляд в сторону: взволнованность и спокойствие — два контраста вспыхнули в его глазах, а сильные руки сжались на предплечье бывшей принцессы как стальные тиски. Доля секунды, когда он чуть уклонил ее в сторону, и характерный знакомый множественный свист у уха повергли Азуми в испуг и растерянность. Еще мгновенье и мужчина неизящно рухнул на бывшую принцессу, и вес его массивного тела и стальной брони пригвоздили ее к контрастно мягкому оперению Бао Йина, едва ли позволяя дышать. Бывшая принцесса обняла Таро за спину, не осмеливаясь оттолкнуть, и ногти до боли впились в метал брони, царапая ее с тихим невыносимым звуком, когда омерзительное и оглушающее чавканье крови, мучительные хрипы стали реальным шепотом у ее уха. Азуми показалось, что она кричала от боли, что засела внутри нее, выгрызая остатки того, что можно было обернуть в слабость, но это было не так — она лишь беззвучно открывала и закрывала рот, быстро моргая и дрожа всем телом. Кровь Таро бесконтрольно стекала густым потоком ей на шею, теряясь в лопатках и груди, и, частично, лице. Пара капель попала ей на губы, и Азуми облизнула их — соленый привкус отвлекающее заполонил собой все пространство. Женщина едва ли могла вздохнуть, но находила воздух, чтобы молить в сплошном отрицании едва слышно, одними губами — свист ветра был единственным ее свидетелем. Бывшая принцесса не смела посмотреть — она никогда ничего не боялась так, как сейчас лишь взглянуть и убедиться, что один из самых дорогих ей людей — мертв. Азуми знала почти с самого начала, что стрела пробила ему шею, и кровь могла бы хлестать фонтаном, если бы женщина вынула ее, тем самым облегчая мучения мужчины. Однако бывшая принцесса пребывая в эгоистичном оцепенении — таком, что ее могло бы стошнить от скрутившего внутренности спазма, не могла даже взглянуть. Когда хрипы у ее уха, от которых Азуми хотелось взвыть, стихли, ее нереальность заполнил собственный жалобный писк, скулеж, жалкое хныканье наряду с бесполезными мольбами. Не более чем побитая собака — такова была жестокая беспомощность. Чужие голоса ворвались в ее беспокойную, бьющуюся истеричным беглым потоком мыслей***
Азуми стояла посреди верхней площадки крепости в полном непонимании того, где находилась — Азула поняла это, когда остановилась на некотором расстоянии, чтобы рассмотреть ее, раненную, изможденную, едва держащуюся на ногах и как будто искупавшуюся в крови. Женщина отрешенно бродила взглядом по многочисленным трупам, лежащим у ее ног и образующим своеобразный «ковер», тянущийся далеко вперед. Бывшая принцесса неловко переминалась с ноги на ногу в грязных сапогах, вероятно потому, что если бы сделала несколько шагов, то свалилась бы на каменные плиты, раскинув руки и глядя в небо. «Белый Лотос» оказался разбит и быстро отступил — они действительно дали им хороший отпор, несмотря на большой численный перевес врага, и наступило вынужденное затишье. Вокруг бесцельно бродили вялые солдаты, из последних сил перетаскивая раненных с помощью некоторых гражданских, подходящих для этой работы. Правда была таковой, что это не было битвой — лишь бойней, и теперь они все лишь зализывали свои глубокие раны. Дочь Озая немного помедлила, но подошла к Азуми, и бывшая принцесса посмотрела на девочку пронзительно, с такой контрастно осознанной болью, плещущейся в глубине глаз, что Азула едва ли смогла это выдержать, не поменявшись в лице. Девочка выглядела усталой, поникшей, но все еще достаточно собранной — во взгляде присутствовал стальной блеск, который заметно смягчился, уступая место чему-то непривычно теплому, когда она оказалась рядом с Азуми. Азула знала, что в этот момент — возможно, единственный в ее жизни, — была готова простить женщине любую слабость и несобранность, и оказаться наиболее понимающей, чем когда-либо прежде. Азуми поняла, что кто-то из них стал инициатором неловких, быстрых объятий, когда цепкие руки Азулы обвились вокруг осторожно, чтобы не задеть рану, (разумеется, от взгляда девочки не укрылось ничего) и несколько неуверенно, но искренне. Женщина замерла, помедлив, но ответила на объятье, на мгновенье устало уронив голову на плечо Азулы. Девочка брезгливо поморщилась, но стерпела холодную кровь на щеке бывшей принцессы и ледяную одежду с продрогшим телом. В конце концов, она также была промокшей после дождя, и теперь на ее лице тоже красовался отпечатанный от щеки Азуми кровавый след. — Ты жива, — прошептала дочь Озая со взволнованным придыханием, как будто только тактильное ощущение могло убедить ее по-настоящему. Собственная фраза показалась Азуле идиотской, но она отмахнулась от этой мысли. Азуми издала истеричный смешок — почти болезненное хныканье. — Похоже на то, — прошептала бывшая принцесса, размыкая объятья, и заражаясь новой волной нервного хихиканья, предательски забиравшего воздух из ее легких. Азула нахмурилась, глядя на женщину со строгим беспокойством. Дочери Озая показалось, что женщина могла бы обессилено опуститься на колени и разреветься прямо здесь и сейчас, роняя густые слезы и смешивая их с истеричным смехом — эта идея не понравилась принцессе. Азуми утомленно провела рукой по лицу, глубоко откашливаясь, и ноги подвели женщину. Дочь Озая поддержала ее крепкой хваткой — такой, какой держал Таро в последние минуты своей жизни, — и бывшая принцесса вздрогнула от этого скребущего душу сравнения, грубо вырывая руку из ладони Азулы, и чрезвычайно быстро отходя от нее. Дочь Озая раздраженно нахмурилась, когда Азуми шарахнулась от нее как от прокаженной по неведомым причинам, но не успела сказать и слова, как женщина резким движением приподняла руку, призывая ее к молчанию. В иной раз это не остановило бы Азулу, но сейчас она желала послушать. — Я… — Азуми замялась, когда подумала о том, что не могла сказать, что в порядке. Скорее, все в ней кричало о том, что она «не в порядке». Совершенно нет. — Я… должна отдать соответствующие приказы, — уклончиво нашлась женщина дрожащим голосом, и девочка не думала настаивать, понимающе кивнув. Она уже слышала о смерти Таро и возможной смерти Эиджи и Тай Ли. Последняя настояла и была в отряде брата Азуми. Азула отмахнулась от тяжелых мыслей на этот раз, хотя обычно ей не было свойственно отворачиваться от жестокой правды. Сейчас так было в разы проще. — Я прослежу за размещением этого провинциального отребья, — сухо ответила девочка в своей пренебрежительной манере, также прячась за делами, чтобы не думать. Не задумываться о многом, что произошло. Провожая Азуми цепким строгим взглядом, Азула предполагала, что, позднее, будет именно той, кто настоит на лекаре для женщины, которая, вполне ожидаемо, свалиться с лихорадкой. Ледяной осенний дождь не щадил даже бывшую принцессу.